Москва, Милан: Христианская Россия, 1994. 239 с
| Вид материала | Реферат |
- Рецензенты проф. Осипов доц. Зубов, 680.07kb.
- Группа компаний “Диалог Плюс, 107.41kb.
- Ооо “Информационное агентство Николаева”, 54.51kb.
- ОБҐрунтування застосування процедури закупівлі в одного учасника, 63.41kb.
- Социальные науки в целом. Социология. Статистика. Демография. Социальное управление, 144.79kb.
- Уильям Бренхем: "Человек исключительных знамений и чудес" 11. Джек Коу : Человек отчаянной, 4771.87kb.
- Классическая италия «Милан-Рим» ( или Рим-Милан), 48.99kb.
- 454008, г. Челябинск, ул. 2-ой Западный проезд, корпус 4 Тел./факс: 239-91-90, 239-91-97, 71.73kb.
- Атман трансперсональный взгляд на человеческое развитие Издательство act издательство, 4520.68kb.
- Международная конференция 1-5 апреля 2009 года, Москва, Россия, 39.49kb.
А.АММАН
ПУТЬ ОТЦОВ
КРАТКОЕ ВВЕДЕНИЕ В ПАТРИСТИКУ
Москва, Милан: Христианская Россия, 1994. 239 с.
СОДЕРЖАНИЕ
Те, кого называют Отцами Церкви
ВТОРОЙ ВЕК
Игнатий Антиохийский
Иустин Римский
Ириней Лионский
ТРЕТИЙ ВЕК
Тертуллиан
Киприан Карфагенский
Климент Александрийский
Ориген
ЧЕТВЕРТЫЙ ВЕК
Афанасий Великий
Иларий Пиктавийский
Василий Великий
Григорий Богослов
Григорий Нисский
Ефрем Сирин
Кирилл Иерусалимский
Иоанн Златоуст
Амвросий Медиоланский
Иероним
Августин
ПЯТЫЙ ВЕК
Кирилл Александрийский
Лев Великий
Краеугольные камни Церкви
Примечания
О книге Я.Кротов, 2004.
ТЕ, КОГО НАЗЫВАЮТ ОТЦАМИ ЦЕРКВИ
Автор любого сочинения отчужден от нас самим своим творчеством. Перед нами - не сам человек, а только его книга, только то, что он написал. Выражение «говорит, как пишет» вовсе не всегда комплимент: нам слишком хорошо знакомы докладчики, способные объясняться со слушателями лишь «по бумажке».
Климент Александрийский, автор «Педагога», известен только кругу специалистов, но Августина, написавшего «Исповедь», знает весь мир. Конечно, кое-кто, привлеченный названием, откроет книгу наугад и тут же захлопнет, убедившись, что автор не предлагает ему историю своих любовных похождений. Увы! Но если читатель ищет там человека, которого звали Аврелий Августин, он его найдет.
Можно долго и старательно перечислять авторские труды, но не лучше ли с их помощью попытаться воссоздать именно этого единственного человека, из плоти и крови, с его пристрастиями и гневом, с его слабостями и неистовством ? В конце концов его творчество интересует нас не потому, что оно собрано на полках библиотек в пятнадцати огромных томах, но потому, что это творчество человека исключительного, имя которому Августин; оно раскрывает для нас личность, более того - христианина, преисполненного верою во Христа.
Писатели первых пяти веков христианства, которых мы зовем Отцами Церкви, обладают резко очерченной индивидуальностью. Если приложить к ним новейшую классификацию характеров, мы определим того же Августина как человека «со вторичной эмоциональной активностью» и т. п.; но можно, не прибегая ко всем этим классификациям, узнать из тех же книг, что, например, Григорий Назианзин, мучимый тревожными предчувствиями, нуждался в тепле и участии, а Тертуллиан с его независимостью и неудовлетворенностью был очевидным пессимистом.
Тут следует принять во внимание и кто откуда родом: африканец Киприан проявляет свои чувства иначе, чем Иларий Пиктавийский, а греки тонкостью и силой философского мышления превосходят большинство латинян. Мы уж не говорим об эмоциональности и лиризме сирийцев (например, Ефрема).
Пытаясь воссоздать портреты наших великих предков, мы стремились очистить их от наслоений времени, от елея, от расхожих представлений, которые заслоняют их от нас, мешают им быть самими собой. Нашей задачей было начти за страницами книг живого человека, ощутить его дыхание, его боль и прозрения, все то, что вера обращает на службу Евангелию.
Если эпоха, когда жили Ириней и Киприан, не тождественна эпохе Августина и Григория Нисского, то еще меньше она напоминает нашу. Чтобы ее понять, нужно приблизить ее к нам, прояснить неизвестное через известное, чуждые нам ситуации - через ситуации более понятные. Афанасий и Иларий были «борцами сопротивления», они осмеливались говорить «нет» имперской тирании, сходной по своим методам со всеми видами тоталитаризма. Разве апокалипсические времена Августина не напоминают нам темные годы с 1940 по 1944 и не помогают лучше понять его книгу «О граде Божием»?
Глубже вникнув в характер человека, в обстоятельства его жизни, мы скорее оценим его вклад в историю христианства и, пожалуй, ближе соприкоснемся с самим его творчеством. Ничто не заменит нам личного контакта с человеком; вот почему так драгоценны сохранившиеся тексты, тем более если они отмечены живым присутствием автора. Во Франции, по счастью, нет недостатка в отличных и легко доступных переводах.
Обращение к Отцам - часть пути к началам христианства, который ныне называют «восхождением к истокам». Библейское и литургическое движение XX века принесло свои плоды. Для понимания духа и души Писания нет наставников лучше Оригена и Августина. При этом не следует упускать из виду новые достижения библеистики.
Что до литургии, Отцы не только толковали ее для верных и оглашенных, - они ее выковали, создали, пережили. Амвросий и Василий Великий внесли решающий вклад в составление литургических текстов. Библейское литургическое обновление было бы неполным, если бы оно не сопровождалось возвратом к Отцам Церкви. Наша «конкретная» патрология призвана помочь в этом читателю-христианину.
Мы хотели поближе познакомиться с Иустином и Амвросием, воссоздать их личности. Наши портреты (стоит ли это уточнять?) не романтическая реконструкция, но зрелый вывод, основанный на скрупулезном изучении их трудов. Ссылки сведены к минимуму, чтобы не загромождать книгу и не мешать читателю. Специалист легко обнаружит здесь заимствования из работ таких знатоков, как преосв. Дюшен, А. Пюш, П. де Лабриоль, Г. Барди, Ж. Квестен, Г. фон Кампенхаузен1. Но наша книга обращена не к специалистам. Им, конечно, не возбраняется прочесть ее, коль скоро у них найдется для этого время. Но составляя эту книгу, вобравшую опыт двухлетнего преподавания в Университете Квебека, мы прежде всего хотели помочь молодой аудитории увидеть Отцов Церкви под новым углом зрения, почувствовать их своими современниками2.
ВТОРОЙ ВЕК
Конец первого века христианства имел для истории Церкви особое значение: Церковь стала достоянием нового поколения. Один за другим уходят свидетели, знавшие Христа, видевшие Его чудеса, слышавшие Его Слово. Ап. Петр и ап. Павел мученически погибли в Риме в 66-67 гг. Ап. Иоанн, последний свидетель - стал почти легендой, с благоговением внимают ему священники Малой Азии. Один из них - Поликарп, к которому писал Игнатий.
Около 100 года начинается новый период, тревожный и вместе с тем определяющий. Умерли апостолы. Церкви сохраняют о них память и ссылаются на их авторитет. Дело Основателя отныне продолжают те, кто не видел Его лично, кто знал Его только по устным рассказам, передававшимся из поколения в поколение, и по евангелиям, где запечатлелось самое существенное из его учения. Иустин называл евангелия «воспоминаниями апостолов».
Пришла пора деятельного строительства церковной общины, литургической жизни и развития христианской мысли. Христианство, выбирая между Иерусалимом и Римом, вступает в обе столицы, прежнюю и нынешнюю, захватывает иудейскую, а затем и греко-римскую мысль. Соперничают не только Церкви, но и учения; вопрос стоит жестко: останется ли христианская мысль в границах семитской культуры или отольется в готовые и четкие формы греческой мысли? Писатели второго века дают нам возможность следить за этим спором и присутствовать при торжестве Запада.
Ведь христианство могло остаться еврейской сектой, сотрясающей Палестину, крошечную страну размером с нынешнее герцогство Люксембургское, страну, которую империя аннексировала даже без особой выгоды для себя. Но Евангелие быстро преодолевает границы Иудеи, достигает разбросанных по всей империи еврейских, а затем и нееврейских общин. Игнатий, епископ Антиохийский, из семьи язычников, знаменует собой целую эпоху в распространении христианства.
Евангелие приходит к народам. Церковь миссионерская - Игнатий, Иустин, Ириней - мыслит о христианском благовестии уже в категориях эллинизма. Результаты этой мутации скажутся со всей определенностью лишь в следующем веке. В 156 году Иустин начинает диалог между Платоном и Евангелием.
Во второй половине века главной фигурой становится Ириней. Христиане вышли из гетто, куда их хотели запереть язычники. По слову Тертуллиана, они заполнили тогда форум, бани и рынки Рима и Карфагена. Защищаясь от этой угрозы, империя начинает гонения, толпа обрушивает на христиан клевету и брань.
Гонения не только не замедлили становление христианских общин, но, напротив, способствовали их росту. Возник новый тип христианина. Евангельское зерно пало на почву греко-римской мысли. Не успеет кончиться век, как придут новые люди из Африки и Египта. Деятельность Иринея остановила напор ереси, укрепила веру и дала новый импульс богословской мысли.
ИГНАТИЙ АНТИОХИЙСКИЙ
(† около 110)
Современному христианину привычны слова мессы: «Соблаговоли ввести нас в общину всех твоих святых и мучеников, Иоанна, Стефана, Игнатия...» Но многим ли известно, кто он, этот упомянутый в числе других Игнатий? Епископ или монах? Откуда он? Когда жил? Что мы о нем знаем?
ХРИСТИАНСКАЯ АНТИОХИЯ
Игнатий был епископом Антиохии в начале II века; к тому времени Церковь существовала уже пятьдесят лет. Паломник или путешественник напрасно стал бы искать сегодня Антиохию на границе Турции и современной Сирии - сохранилось лишь название, больше от нее ничего не осталось. Турки потребовали и получили Антиохию на второй день Великой войны. Вид с воздуха позволяет судить о размерах этого города-перекрестка, одной из самых больших метрополий римской империи на рубеже Востока и Запада.
Именно из Антиохии ап. Павел отправился в путь, чтобы воздвигнуть крест в Малой Азии и в Греции. Апокалипсис сообщает нам названия семи городов в западной части Анатолии, имевших своего епископа. Антиохия - наследница духовного богатства Иерусалима после его разграбления - стала одним из центров веры и христианской жизни. Ее литургический строй оказывает влияние на греческую церковь, проникает в нее. В Антиохии служил священником Иоанн Златоуст, когда его призвали управлять церковью в Константинополе.
Несомненно, что Игнатий, если не считать папы Климента Римского, - первый вышедший из языческой среды церковный писатель, воспитанный греческими философами. От ап. Павла до Игнатия - такое же расстояние, как, скажем, от миссионера в индуистской среде до индуса, обратившегося к Евангелию и христианству. Если первоначальная христианская литература целиком находилась под влиянием еврейской, то в произведениях Игнатия наследуется лишь библейский дух, написаны же они греком, для которого греческий - это язык его души, его ума и чувств, его культуры и его мысли. Игнатий берет у греков литературную форму и философские категории.
Языковый и образный строй позволяет ему выразить мистические настроения в такой форме, какую можно встретить у последователя Платона. Греческий язык и греческая мысль получают наивысшее освящение, поскольку выражают чистейшую любовь ко Христу. Отныне они служат новому Господу, кровью своей освятившему языческий мир и его истинные ценности.
ЕПИСКОП
Церковь, которой правил молодой епископ, была чисто эллинского происхождения. Она свидетельствует о новых успехах евангелизации. С конца первого века христиане уже не довольствуются тем, что стоят на носу корабля, они учатся управлять рулем. В епископе Игнатии они обретают несомненно выдающуюся личность.
Заботясь о своей пастве и одновременно взыскуя мученического венца, он не отгораживается от других церквей, испытывавших трудности. Не дожидаясь, пока вопрос о коллегиальности епископов будет поставлен на голосование, он просто осуществляет это на практике. Поэтому он - один из первых свидетелей, часто цитируемых на II Ватиканском соборе.
При императоре Траяне (98-117) Игнатия арестовали, судили и приговорили отдать на растерзание диким животным. Он идет дорогой исповедников веры, его казнят в Риме - городе, который присвоил себе право карать самых выдающихся людей. Стремление к мученичеству не мешает обличать императора, приставившего к нему «десять леопардов» - стражников, клеймить жестокость, воздающую злом за добро.
Препровождаемый из Сирии в Рим, епископ останавливается сначала в Филадельфии, затем в Смирне, укрывшейся в глубине залива. Безжалостно печет августовское солнце, под взглядами зевак вооруженный конвой ведет осужденных. Из уличной толпы выбегают христиане во главе с молодым епископом Поликарпом, они знают, что среди арестованных - епископ славного города Антиохии и свидетельствуют исповеднику веры свое глубокое уважение и почитание.
Авторитет Игнатия был столь велик, что церкви тех городов Азии, которые он миновал, отряжали посланников, и те в надежде на встречу с ним ходили из города в город. Ефес направил к нему своего епископа Онисима, диакона Бурра и трех других братьев; Магнезия - епископа Дамаса, двух священников и одного диакона.
Из Смирны плененный епископ пишет послание, выражая благодарность приветствовавшим его общинам - ефесской, магнезийской траллийской. Там же он написал свое самое замечательное, тщательно составленное послание Римской церкви, «чистой и первенствующей в любви». Он просит ее не предпринимать никаких шагов, могущих лишить его радости мученичества. «Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтобы я сделался чистым хлебом Христовым».
Затем он, подобно Павлу, продолжает свой путь до Троады. Прежде чем сесть на корабль, отплывающий в Неаполь (совр. Кавала), он снова обращается к христианам Филадельфии и Смирны и к Поликарпу с просьбой отправить посланников в город, где он был епископом и о котором постоянно помнил,- дабы поздравить горожан с обретением мира. Разве это не ярчайшее свидетельство его пастырской любви и заботы?
ЧЕЛОВЕК
Мы знаем этого человека только по его семи посланиям, - но именно они позволяют проникнуть в тайные глубины его души. Поистине здесь «стиль - это человек». И какой человек, какое сердце! В коротких фразах, чрезвычайно насыщенных, изобилующих синкопами и шероховатостями, струится огненный поток. Никакой напыщенности, литературщины! Перед нами - натура исключительно героическая, страстная и в то же время скромно-доброжелательная, озаренная ясным умом.
Внутреннее предпочтение Игнатий, подобно ап. Павлу, отдает цельности Учения, его бесспорным догматам, а уж потом - нравственному аспекту, опыту мистических переживаний и святости (тут уже речь о влиянии ап. Иоанна).
Важность этих посланий была очевидной для историков. Два века они с жаром обсуждали их подлинность; обилие доводов и предположений порой заслоняло четкие выводы. Самые строгие критики, как например, Гарнак, подтверждают оригинальность и подлинность текстов. Вопрос, пишет о. Камло, сейчас окончательно разрешен. Игнатий чуток к людям, уважает человеческую личность. Трудность состоит не в том, чтобы любить всех людей, но чтобы любить каждого человека в отдельности, и прежде всего человека маленького, слабого, любить раба и того, кто нас ранит, задевает, заставляет страдать,- так пишет он в Послании к Поликарпу. Он достаточно любит людей, чтобы помогать им становиться лучше, не нанося при этом обиды. Он с любовью применяет слово «врач» ко Христу, и это слово полностью подходит и к нему самому. Он служитель истины и проповедник веры, особенно в ситуации тяжкой, среди непонимания и вражды... Любовь, которую он излучает, проявляется прежде всего как уважение к личности. Он - «наковальня под молотом», его не назовешь человеком, способным на компромиссы.
Игнатий достиг самообладания благодаря терпению - слово для него дорогое, оно лучше всего характеризует его! Пылкий, он становится кротким, побеждает вспышки раздражения, в которых всякий раз раскаивается. Какое знание собственных слабостей чувствуется в этих строках: «Я стараюсь налагать на себя определенные наказания, дабы не погубить себя своим бахвальством». Бахвальству он противопоставляет смирение, хуле - молитву, заблуждениям - убежденность в вере, надменности - внимание к людям.
С опытом ясный ум становится прозорливым, сила оборачивается убеждением, благожелательность - милосердием. «Я не приказываю». Он предпочитает увещевать. Он не торопит события, а просто ждет. В Смирне от него не ускользает ничего. Он выжидает, прежде чем написать свое благодарственное послание. Пусть критика примет форму смиренных советов ушедшего, чьи высказывания уже не могут никого оскорбить.
Ответственность за других не мешает способности трезво оценивать себя самого. Он знает себя, знает, что чувствителен к лести, что легко раздражается; на триумфальном своем пути, окруженный почестями, он смиренно исповедует: «Я в опасности». Никакие почести не опьяняют его.
МИСТИК
Хотя в большей части его переписки нет откровенных признаний, Послание к Римлянам не что иное как исповедь. Если к жителям Смирны и Ефеса епископ обращается с благодарностью и увещанием, то римлянам пишет человек, осененный Богом. Характер этого письма историки не могли не отметить. Ренан, отрицающий подлинность других его писем, находил, что это письмо «полно необычайной энергии, какого-то скрытого огня и несет черты глубокой оригинальности».
Язык посланий порывист и неровен. Огонь и страсть придают мысли выразительность и делают ее пламенной. Тут уже не до изысков стиля, важно одно - достичь Бога. «Прекрасно мне закатиться от мира к Богу, чтоб в нем мне воссиять» (Рим 2, 2). Для Игнатия речь не просто о сопричастности вере, но о страсти, сжимающей горло, об испепеляющей любви, об ожоге, боль которого несоизмерима с любой болью наших сердец и тел. Вне Бога все отныне пригвождено к позорному столбу.
«Нет во мне больше огня, сжигающего вещество; только «вода живая» журчит во мне изнутри и говорит мне: «Иди к Отцу!» Я не получаю больше удовольствия от тленной пищи, от радостей этой жизни; я желаю только «хлеба Божия», хлеба, который есть Тело Иисуса Христа, «сына Давидова»; а пить я хочу Его Кровь, которая есть нетленная любовь». Историки могут спорить о смысле этих выражений. Тот, кто прочел Послание к Римлянам, найдет там одно из самых волнующих свидетельств веры, крик сердца, не способного вводить в обман ни других, ни себя - он трогает, ибо правдив.
ЦЕРКОВЬ ВО II ВЕКЕ
В посланиях Игнатия мы найдем много сведений о Церкви начала II века. Это был критический момент. Хотя апостолы умерли один за другим, отсвет их авторитета все еще падает на те земли, которые они привели ко Христу.
Церковь растет и развивается, несмотря на гонения. Складывается ее структура и иерархия. Как свидетельствуют письма Игнатия, епископат опирается на общины Малой Азии.
Рост Церкви вызывает к жизни разного рода трудности. Толпа новых верующих, подобно сетям из Евангелия, содержит довольно пестрый улов. Общинная жизнь оказывается под угрозой. Авторитет оспаривается, а если и признается, то с ропотом. Игнатий неустанно побуждает духовенство объединиться вокруг епископов, быть с ними в ладу, «как струны лиры». Самой же вере угрожает ересь. Этой чумой, говорит Игнатий, особенно заражена Малая Азия. Епископ предостерегает общину Ефеса, общины Магнезии и Траллов. Предчувствовал ли он появление того гностического мистицизма, что расчленит христианский Восток, мистицизма более разрушительного, чем силы империи? Гонения укрепляют, ересь же сокрушает, угрожает единству. Игнатий - один из первых и редких свидетелей Церкви в момент, когда она открылась греко-романскому миру. И поскольку послания его принадлежат жизни больше, нежели литературе, они дают нам великолепный образ веры, раздувающей паруса корабля в открытом море. Итак, община группируется вокруг епископа, а если взять уровень глубинный, то вокруг Евхаристии - вот слово, найденное Игнатием, чтобы отныне выражать им литургическое единение в благодарственных молитвах. В послании к христианам Магнезии он закрепил определенный воскресный день для празднования Пасхальной Победы. В письме к христианам Смирны впервые сделана попытка включить брак в жизнь общины.