Р. И. Нудельман
| Вид материала | Документы |
СодержаниеГЛАВА 4 В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО КОВЧЕГА (по мотивам книги Г. Хэнкока «Знак и печать») |
- Лямец Ю. Я., Нудельман Г. С., Подшивалин, 158.17kb.
ГЛАВА 4 В ПОИСКАХ УТРАЧЕННОГО КОВЧЕГА (по мотивам книги Г. Хэнкока «Знак и печать»)
Сказано в Книге Исхода, в обращении Господа к Моисею: «Сделайте ковчег из дерева ситтим; длина ему два локтя с половиною, и ширина ему полтора локтя, и высота ему полтора локтя… И положи крышку на ковчег сверху; в ковчег же положи откровение, которое Я дам тебе. Там Я буду открываться тебе и говорить с тобою… о всем, что не буду заповедыватьчрез тебя сынам Израилевым».
И сказано в первой книге Царей (III книге Царств), в речи Соломона при освящении Первого Иерусалимского Храма: «Я вступил на место отца моего Давида, и сел на престоле Израилевом… и построил храм… и приготовил там место для ковчега, в котором Завет Господа, заключенный Им с отцами нашими, когда Он вывел их из земли Египетской».
С этим Ковчегом (Скинией) Завета в еврейской истории связана странная и до сих пор до конца не проясненная загадка. Исход (или «вывод») евреев из «земли Египетской» датируется современными учеными серединой XIII века до новой эры; царствование Соломона — серединой X. Их разделяет, таким образом, около трех столетий. События этих столетий — скитания в пустыне, обретение Торы, завоевание Ханаана, эпоха Судей, царствования Саула и Давида — весьма подробно описаны в Библии. В этих описаниях Ковчег Завета, сооруженный Моисеем в самом начале 40-летних странствий по пустыне, упоминается не менее 200 раз. Но после воцарения Соломона Ковчег навсегда исчезает из поля зрения еврейских источников. Этот странный и необъяснимый факт не может не вызывать недоумения. Видимо, что-то произошло в ту пору с Ковчегом. Но что? Огромный вопросительный знак повисает над древней еврейской историей.
Первым приходит на ум предположение: а, может, Ковчег исчез? Был-похищен или перенесен куда-то и спрятан? Но Библия не могла бы умолчать о такой трагической утрате. Сами евреи посягнуть на Ковчег не могли: то была, как-никак, национальная святыня! — а завоеватели в те годы к Иерусалиму еще не подступали. Тогда, быть может, дело обстояло проще: с появлением Храма Ковчег утратил былое значение? Но ведь Храм и был построен для хранения Ковчега. Опять неувязка. К тому же и первое, и второе предположения противоречат духу одного из последних упоминаний о Ковчеге, которое мы находим в книге пророка Иеремии. Там, в главе 3-й, сказано о грядущих временах: «И будет, когда вы размножитесь и сделаетесь многоплодными на земле, в те дни… не будут говорить более: «Ковчег Завета Господня»; он и на ум не придет, и не вспомнят о нем, и не будут приходить к нему, и его уже не будет». Иеремия жил, как считает, современная наука, в конце VI века до новой эры. И если пророк говорит об эпохе, когда Ковчега «уже не будет» и к нему «не будут приходить», как о далеком будущем, значит — в его время Ковчег существовал и к нему приходили. Более того — вся тональность этого отрывка свидетельствует, что во времена Иеремии Ковчег все еще рассматривался как важнейшая национальная святыня. Ведь Иеремия известен как пророк, восставший против внешней религиозной символики — жертвоприношений в Храме, храмовых богослужений и так далее. В сущности, приведенный выше отрывок выдержан в том же духе: вот сейчас вы поклоняетесь Ковчегу, а придет время, исполнится завет Господень, и поклонение это станет излишним. Стало быть, современники еще поклонялись.
Утопические времена, описанные Иеремией, не наступили, Завет не «исполнился», но поклонение Ковчегу, тем не менее, прекратилось. В конце жизни Иеремии, в 597 г. до н. э., знаменитый вавилонский владыка Навуходоносор штурмом взял Иерусалим, разрушил Храм и увел часть народа в «вавилонский плен». И поскольку Иеремия был самым последним, кто упоминал Ковчег в качестве существующего, историки получили отличную возможность связать решительное исчезновение всяких дальнейших упоминаний о Ковчеге с этими трагическими событиями. Теперь уже не было надобности в искусственных предположениях. Загадка объяснялась просто и логично. Ковчег был захвачен победителями при взятии Храма вместе со всей прочей добычей и увезен в Вавилон — гласила одна из версий. Ковчег был спрятан последними жрецами Храма, а после возвращения народа из плена уже не найден — гласила другая.
Но была еще третья версия, самая романтическая.
Она не довольствовалась предложенными объяснениями и снова ставила вопрос: почему источники упоминают о разрушении Храма, но ни словом не поминают судьбу хранившегося там Ковчега? И давала ответ: а потому, что ко времени взятия Иерусалима Ковчег давно уже исчез из Храма и был укрыт в совершенно иных местах, далеко от Страны Израиля, а умолчание ТАНАХа об этом, что ни говори, сенсационном факте продиктовано вполне серьезными и вескими причинами…
Эта версия бытовала в еврейских и нееврейских кругах долгие столетия. Она породила множество догадок о местонахождении Ковчега и длинную вереницу его искателей, а уже в наши дни отразилась, хоть и в совсем уж вульгарной форме, в фильме «Искатели утраченного ковчега», а также в незаслуженно нашумевшем детективе Д. Брауна «Код да Винчи» (почти дословно повторяющем серьезную книгу М. Бежана, Р. Лея и Г. Линкольна «Святая кровь и святой Грааль»).
Несколько лет назад на прилавках книжных магазинов (в том числе западных, российских и израильских) появилась книга английского журналиста Грэма Хэнкока «Знак и печать». Эта объемистая (ровно 600 страниц) книга сразу сделалась сенсацией года. И неудивительно: Хэнкок утверждал, что ему, наконец, удалось разгадать тайну пропавшего Ковчега, установить место его нахождения и проследить всю его загадочную судьбу с самого момента исчезновения из Храма. Многолетние поиски Ковчега привели автора из Лондона в далекую Эфиопию, оттуда в Шартр и снова в Лондон, а затем — назад в Эфиопию. Рассказ и гипотезы Хэнкока настолько интересны сами по себе, что даже если и не убеждают читателя до конца, заслуживают подробного изложения. Любители исторических загадок наверняка найдут в них пищу для увлекательных размышлений.
Вопреки всем правилам детективного повествования, Хэнкок начинает свой рассказ сразу с разгадки. Как мы увидим, у него есть на то основания: напряженность сюжета от этого не только не уменьшается, но даже возрастает. Так вот, с этим-то дальним прицелом на постепенное усложнение загадки Хэнкок в первой же главе повествует о том, как в 1983 году судьба забросила его в Эфиопию.
Интерес к старине привел его в древний город Аксум, что стоит на одном Из притоков Голубого Нила. В книгах, посвященных истории Эфиопии, он прочел, что, согласно местным легендам, именно в Аксуме, в одном их старинных храмов, хранится знаменитый Ковчег Завета, столь многократно упоминаемый в Библии. Хэнкоку удалось разыскать этот храм и разговорить его настоятеля. Тот подтвердил, что легенда истинна: в его храме действительно находится тот выложенный золотом деревянный ящик, в который Моисей некогда поместил Иерусалимский Храм.
— Оттуда, — сказал старик, — эта святыня вскоре была принесена в Эфиопию.
— Кем? — нетерпеливо спросил Хэнкок. — Из ваших легенд я знаю только, что знаменитая царица Савская была владычицей Эфиопии, именно отсюда отправилась в Иерусалим к Соломону и там родила ему сына…
— Его звали Менелик, — подхватил настоятель, — и хотя он был зачат в Иерусалиме, но родился в Эфиопии, куда царица вернулась, едва узнала, что понесла. В 20 лет Менелик и сам отправился в Иерусалим и какое-то время жил при Дворе отца. Но уже через год он стал ощущать, что придворные завидуют его возвышению и требуют, чтобы Соломон удалил от себя принца. Видя это, Менелик решил не искушать судьбу и вернуться домой. Царь дал сыну в спутники самых знатных юношей своего двора, и среди них — Азарию, сына верховного жреца Иерусалимского Храма. Этот-то Азария перед уходом и украл Ковчег из Святая Святых Храма, но признался в этом Менелику. Менелик счел, что такое воровство не могло свершиться без воли Господней, и потому оставил Ковчег у себя. Так Ковчег, в конце концов, и попал в Аксум…
Рассказ был похож на тысячи других аналогичных легенд, но, в отличие от них, имел ту особенность, что мог быть немедленно проверен.
— Могу ли я увидеть этот Ковчег? — осторожно спросил Хэнкок.
— Нет, — ответил старик. — Только мне одному разрешено к нему приближаться. Но каждый год, в январе, мы выносим его для специальной церемонии Тимкат…
— Значит, я смогу увидеть его в январе?
— Не знаю, — уклончиво произнес настоятель. — В стране идет гражданская война, вокруг много злых людей, я не уверен, что в этом году мы вынесем Ковчег на всеобщее обозрение… Но и тогда вы ничего не сможете увидеть — Ковчег завернут в ткани.
— Зачем?!
— Чтобы защитить людей от него. Он способен проявить страшную силу.
Хэнкок явился в храм подготовленным. Накануне он беседовал с одним из эфиопских администраторов в Аксуме и именно от него впервые услышал легенду о Ковчеге. По словам администратора, свергнутый незадолго до того император Хайле Селассие считал себя 225-м прямым потомком пресловутого Менелика, сына Соломона и царицы Савской, и даже именовал себя так в некоторых официальных документах. Сама легенда о Ковчеге, несомненно, была очень древней, поскольку называла первым местом его хранения храм Богородицы, построенный в Аксуме в самом начале IV века, когда христианство только что проникло в Эфиопию. В XVI в., во время вторжения в страну мусульманских полчищ, Ковчег был перепрятан, а затем, сто лет спустя, по утверждению легенды, возвращен на прежнее место и лишь в 1965 году перемещен в более пышный храм, построенный Хайле Селассие. Именно там Хэнкок и встретился со старым настоятелем.
Дела Хэнкока в Эфиопии подходили к концу, продолжать расспросы о судьбе Ковчега в той накаленной эфиопской обстановке показалось ему опасным, и он покинул страну, чтобы, вернувшись в Лондон, обратиться за консультацией к специалистам. Одним из лучших знатоков эфиопских древностей считался в Великобритании профессор Панкхерст, основатель императорского Института эфиопских исследований в Аддис-Абебе, и Хэнкок направился к нему. Панкхерст подтвердил, что легенда о Менелике бытует в Эфиопии с незапамятных времен, а самая первая ее письменная версия содержится в манускрипте XIII века, именуемом «Кебра Нагаст». Сам Панкхерст, однако, не очень верил этой легенде. Связи между Эфиопией и древним Израилем, несомненно, существовали: эфиопская культура неслучайно имеет сильный привкус иудаизма, а одно из племен страны, фалаши, совершенно явно исповедует еврейскую религию; но это может быть результатом длительных контактов с древней еврейской общиной в Йемене, возникшей в I в. н. э., после завоевания Палестины римлянами. Что же касается Ковчега, то во времена Соломона он просто физически не мог быть доставлен в Аксум, потому что город этот возник лишь через восемь столетий после смерти Соломона. Разумеется, он мог быть перенесен в любое другое место, но легенда содержит и многие другие анахронизмы и сомнительные моменты. Например, в ней говорится, что со времен появления Ковчега в Эфиопии все христианские церкви усвоили обычай помещать в своих алтарях миниатюрные его копии, получившие название «табот» (сам Ковчег иногда именуется поэтому «Табота Цион»). Знает ли Хэнкок, как выглядят эти «таботы»? Нет? Так вот — это попросту несколько деревянных брусков, аккуратно уложенных в деревянный ящик. Если это — копия Ковчега, то как же выглядел тогда настоящий Ковчег?
— Выходит, тут и конец красивой легенде? — пробормотал Хэнкок и разочарованно усмехнулся.
Он не знал тогда, что для него это только начало.