Насо беhаалотха
| Вид материала | Документы |
В предыдущих главах мы говорили о том, что народ попросил Моше быть посредником между ним и Всевышним, и Моше поднялся на гору Синай и находился там сорок дней и ночей. В недельной главе “Трума” (“Приношение”) рассказывается о том, как на Синае Всевышний объяснял Моше устройство сборного переносного Храма — Мишкана, или Скинии.
Храм состоит из трех частей.
Первая — это Святая Святых, где находился Ковчег завета, а в нем — разбитые скрижали (их Моше принес с горы Синай в первый раз и разбил, увидев золотого тельца) и скрижали, принесенные им с горы во второй раз. Рядом с Ковчегом стоял сосуд с маном, сосуд с маслом помазания, ветка миндального дерева с цветами и плодами, на которой было написано “Аhарон” (Бемидбар, 17:17-24). В Первом Храме здесь же находился еще и ларец с дарами филистимлян. Они были наказаны Б-гом за то, что захватили Ковчег завета, и потом, вернув его, принесли в знак раскаяния эти дары (Шмуэль I , 5, 6:15-18).
Только первосвященник имел право входить в Святая Святых, и только в Йом-Кипур, и только четырежды, а войти в пятый раз — очень большой грех.
Вторая часть Мишкана (и всех наших Храмов) — Святилище (Кодеш, или hейхал). В северной части Святилища стоял стол с двенадцатью хлебами (их укладывали в два ряда по шесть хлебов), а в южной — светильник с семью лампадами. Между ними, ближе к выходу, находился малый жертвенник — для воскурений. Площадь его верхней плоскости — локоть на локоть, высота — два локтя. Жертвенник был покрыт золотом. Дважды в день на этот жертвенник клали горящие угли, взятые с большого жертвенника, а на них — специальный состав из одиннадцати пахучих веществ.
Третья часть Мишкана — Двор. В переносной Скинии он назывался хацер, в Храме — азара. Здесь находились умывальник и большой жертвенник.
Всевышний точно указал Моше размеры Мишкана: 30 локтей в длину, 10 локтей — в ширину, 10 локтей — в высоту. Святая Святых представляла собой куб с ребром в десять локтей, а Кодеш — параллелепипед длиной в 20, шириной в 10 и высотой в 10 локтей.
Длина Двора Мишкана составляла 100 локтей, ширина — 50 локтей. Вход находился в восточной стороне, Святая Святых — к западу.
Крыша Мишкана, видимая изнутри помещения, состояла из полос ткани, сотканной из специальной нити. Шесть ниток голубой шерсти, шесть ниток пурпурной шерсти, шесть ниток красной шерсти и шесть ниток льна скручивались в единую нить, состоявшую, таким образом, из 24 нитей.
Из этой нити было соткано десять полос, сшитых вместе по пять. По краям каждого полотнища из пяти полос шли пятьдесят петель, в которые продевались золотые крючки. Эти полосы символизировали десять заповедей, высеченных самим Всевышним на двух скрижалях. Над этим покрытием располагалось покрытие из одиннадцати полос из козьей шерсти, сшитых в два полотнища: в одном полотнище — шесть полос, а в другом — пять. Крайние полосы заканчивались пятьюдесятью петельками, в которые продевались медные крючки. Полотнища символизируют Письменную Тору, состоящую из пяти книг, и Устную Тору, состоящую из шести разделов, объясняет комментарий Баал а-турим. Сверху крыша была покрыта выкрашенными в красный цвет бараньими кожами и тахашевыми шкурами. (Тахаш — вымершее животное, жившее только в ту пору, когда возводили Скинию. У него был один рог и многоцветная шкура.)
Сорок восемь бревен: 20 с севера, 20 с юга и 8 с запада — образовывали стены Мишкана. Их число соответствует числу пророков Израиля (см. Мегила, 14).
Семь лампад светильника — Меноры — соответствуют 7 пророчицам нашего народа: Саре, Мирьям, Дворе, Хане, Авигайль, Хулде, Эстер.
Мишкан является прообразом Первого, Второго и будущего — Третьего Храма. Первый Храм был построен царем Шломо, сыном царя Давида.
Царь Давид сам очень хотел построить Храм. Он изучал предания о постройке Храма (причем, из уважения к знаниям о Храме учился стоя) у пророка Шмуэля. Царь Давид купил место для Храма (по указанию пророка Гада — Шмуэль II, 24), приготовил план Храма по указанию пророка и заготовил золото, серебро, медь и железо для строительства. Но строить Б-г ему не разрешил. Через пророка Натана Б-г сказал Давиду, что Храм построит его сын. Дело в том, что Давид вел много войн для защиты и укрепления отечества. Была пролита кровь. Пусть все это было необходимо... но не ему строить Храм. В дни его сына Шломо будет мир, и он построит Храм.
Первый Храм был построен в 2928 году от Сотворения мира. Он простоял 410 лет. Через 70 лет после его разрушения был построен Второй Храм, который простоял 420 лет.
Сказано во 2-й книге Диврей hа-Ямим (Паралипоменон, или Хроники, 3:1): “И начал Шломо строить Дом Г-спода в Иерусалиме, на горе Мория... [где было] гумно Арнана-иевусея”.
“Предание говорит, что место, где строили жертвенник Давид и Шломо, где ранее находилось гумно Арнана-иевусея, — это то место, где построил жертвенник и принес в жертву Ицхака Авраhам, и там же построил жертвенник Ноах, выйдя из ковчега (после потопа. — И.З.). И там же принесли жертвы Каин и Авель, и на этом же месте принес жертву Адам. Жертвенник должен стоять точно на месте, сдвигать его нельзя никогда, ибо сказано: “Вот это жертвенник для Израиля, и это там, где Авраhам приносил в жертву Ицхака по слову [Всевышнего]: Иди себе в землю Мория и принеси его в жертву на одной из гор, которую Я укажу тебе” (Рамбам. “Законы о Храме”, гл. 2).
Сегодня от величественного некогда Храма осталась лишь стена, ограждавшая с запада Храмовую гору, на иврите — Котель-маарави. Каждому еврею знакомо и другое ее название — Стена плача.
“Вот Он, стоит за нашей стеной”, — говорит о Всевышнем Песнь Песней (Шир а-ширим, 2:9). “За какой стеной?” — спрашивают мудрецы, и отвечают: “За Западной стеной Храмовой горы. Ибо поклялся ему (Давиду. — И.З.) Б-г, что она никогда не будет разрушена” (Мидраш Шир hа-ширим раба).
Стена эта, частично построенная царем Давидом, ограждала еще Первый Храм. Первый Храм был разрушен вавилонянами, но стена чудом уцелела. При возведении Второго Храма она была надстроена и продолжала, как и прежде, ограждать Храмовую гору с запада. Когда в страну вошли римляне, Веспасиан, захвативший Иерусалим, приказал своим военачальникам полностью разрушить непокорный город. Уничтожить Западную стену было поручено предводителю наемников из Аравии Пангару. Узнав, что Пангар не выполнил его приказа и Западная стена не разрушена, Веспасиан вызвал Пангара и потребовал у него объяснений. “Я решил оставить ее как памятник военной мощи Римской империи, — ответил тот. — Глядя на нее, люди смогут представить себе, насколько грандиозен был сам Иерусалимский Храм, разрушенный непобедимыми римлянами”. Пангар был казнен, но Западная стена уцелела.
Не менее девяти раз Иерусалим был разрушен и вновь отстроен за два последних тысячелетия, но Всевышний исполнил Свою клятву и сохранил для еврейского народа его святыню — Котель-маарави. И сегодня высится Западная стена — свидетель древних пророчеств о бессмертии Храма. Миллионы евреев из всех стран мира стояли у ее святых камней...
Рамбам в третьей главе “Законов входа в Храм” приводит заповедь: ритуально нечистый человек не должен быть допущен на место Храма. Как сказано: “чтобы отослали они из стана... всякого нечистого от умершего... чтобы не оскверняли они станов своих, среди которых Я пребываю” (Бемидбар, 5:2-3).
Все мы сегодня ритуально нечисты (очищение производится пеплом красной коровы, которого у нас сейчас нет). Поэтому мы не поднимаемся на гору, на то место, где когда-то возвышался Храм, а доходим только до Западной стены.
Придет время, будет построен Храм, мы очистимся и сумеем подняться выше...
ТЦАВЕ
В недельной главе “Тцаве” (“Прикажи”) говорится о священной службе в Храме и, в частности, о том, что первосвященник Аhарон, брат Моше, и его сыновья-коhены должны служить в Храме только в специальном одеянии.
Рядовой священнослужитель обязан во время службы надевать четыре одеяния из льняной ткани: штаны до колен, поверх них — рубаху до пят, пояс с вплетенными в него шерстяными нитями и особый головной убор — именно это, не больше и не меньше. Если коhен наденет еще что-то, например талит катан, и в таком виде будет выполнять службу, вся его работа окажется напрасной и ее надо переделать. То же происходит, если он не надел что-то из предписанных четырех одеяний.
Первосвященник должен дополнительно надеть еще четыре одежды: хошен (нагрудник), эфод (нечто вроде фартука), меил (верхнюю рубаху) и циц (налобную пластину), т.е. всего восемь одеяний. Если первосвященник надел не восемь одеяний, а, скажем, семь или девять, вся его служба недействительна. Если одна из одежд была разорвана или испачкана, мала ему или велика, служба считается недействительной и ее надо повторить. Ибо сказано: “И сделай священные одеяния Аhарону, твоему брату, для славы и для великолепия” (28:2). А когда одежда не в порядке, нет в этом ни чести для носящего ее, ни красоты. В Храме же все должно быть прекрасно, и это правило обязательно и для первосвященника, и для рядового коhена.
Теперь попробуем представить себе, как выглядели дополнительные одеяния первосвященника.
Меил — верхнее одеяние целиком из голубой шерсти — надевался на нижнюю рубаху. По подолу меила шли 72 золотых колокольчика между шариками из голубой, пурпурной и красной шерсти, сотканными вместе в виде плодов граната.
На меил надевался эфод.
Эфод похож на фартук, но надеваемый сзади, так что впереди оказывались пояс и наплечники (вроде эполет). Эфод ткали вместе с поясом. Получался цельный кусок ткани, только пояс, шедший по верхнему краю эфода, выступал с обеих сторон “фартука”. Наплечники были сотканы отдельно и прикреплялись к поясу. Ткань для эфода, его пояса и наплечников ткали особым образом. Одну золотую нить скручивали с шестью нитями голубой шерсти, еще одну — с шестью нитями пурпурной шерсти, еще одну золотую нить скручивали с шестью нитями красной шерсти, потом еще одну — с шестью льняными нитями. Все 28 ниточек соединяли в одну нить и ткали из нее ткань.
Священник надевал эфод со спины, опоясывался поясом и таким образом поддерживал эфод, а наплечники перекидывал через плечи, так что они свисали впереди немного ниже плечей. В золотую лунку на каждом из наплечников был вставлен драгоценный камень оникс. На камнях были выгравированы имена двенадцати сыновей Яакова в порядке их рождения — по шести на каждом.
К наплечникам эфода прикреплялся хошен — нагрудник. Через два золотых кольца на его верхнем крае пропускали золотые цепи, крепившиеся — двумя концами каждая — в золотые ячейки на наплечниках спереди, а через два золотых кольца на его нижнем крае пропускали две нити голубой шерсти, которые крепились к золотым кольцам на нижних концах наплечников, т.е. сзади.
А как был сделан хошен? Из такой же нити, как у эфода (напомню еще раз — в одну нить из 28 составных соединили 1 золотую нить плюс 6 нитей голубой шерсти, 1 золотую нить плюс 6 нитей пурпурной шерсти, 1 золотую нить плюс 6 нитей красной шерсти, 1 золотую нить плюс 6 нитей льна), соткали ткань длиной в локоть и шириной в пол-локтя, сложили пополам и получился двойной квадрат со стороной в пол-локтя. Внутрь вложили пергамент с Именем Всевышнего.
Снаружи в хошен вставили 12 золотых лунок, в четыре ряда по три лунки в каждом (три — по числу наших праотцев: Авраhама, Ицхака и Яакова и четыре — по числу наших праматерей: Сары, Ривки, Рахели и Леи).
В каждую лунку помещался драгоценный камень. В первой лунке первого ряда находился рубин (камень красного цвета). На нем было выгравировано имя Реувен (отсюда и название камня — рубин). Во второй лунке — зеленый топаз с именем Шимона, в третьей — изумруд с именем Леви.
Во втором ряду располагались карбункул, сапфир и алмаз с именами Йеhуды, Иссахара и Звулуна.
В третьем ряду помещались яхонт, агат и аметист с именами Дана, Нафтали и Гада.
В четвертом ряду на хризолите, ониксе и яшме были выгравированы соответственно имена Ашера, Йосефа и Биньямина.
Однако требовалось, чтобы на камнях были выгравированы все 22 буквы еврейского алфавита, в именах же двенадцати сыновей Яакова отсутствуют буквы хет, тет, куф, цади. Поэтому на первом камне были дополнительно начертаны имена Авраhама, Ицхака и Яакова, а на двенадцатом — слова “шивтей Йешурун”. Потом мы с вами поймем, зачем на хошене нужен весь алфавит.
На голову, помимо обязательного для всех священников головного убора, первосвященник надевал циц — золотую налобную пластину шириной в два пальца и длиной от виска до виска. На ней были выгравированы два слова — “Свято [для] Б-га”. В отверстия по краям и в центре пластины продевались нити голубой шерсти, которые завязывались на голове, поверх головного убора, ближе к затылку.
Во времена Храма каждый еврей дарил на нужды Храма полшекеля в год, и на эти деньги покупались и жертвы искупления, и ароматические травы, и масла, т.е. все евреи — и богатые, и бедные — имели одинаковую долю во всех службах.
Поэтому, облачаясь в свои одеяния, священнослужитель должен был сосредоточиться на мысли-молитве о том, чтобы Б-г простил грехи (всем тем, кто покаялся и сожалеет о сделанном): надевая штаны — чтобы Б-г простил разврат, надевая рубаху — чтобы Б-г простил пролитую кровь (это связано с тем, что, продав Йосефа, братья окрасили его рубашку кровью козленка, и с тем, какой крови стоило Яакову взглянуть на эту рубашку!), надевая головной убор — чтобы Б-г простил гордыню, надевая пояс — чтобы Б-г простил нехорошие мысли в сердце (пояс надевался под сердцем), надевая хошен — чтобы Б-г простил ошибочные решения судей, надевая эфод — чтобы Б-г простил отступнику, служившему идолам (поскольку эфод напоминает ритуальные одежды язычников). Надевая меил с окантовкой из звенящих при ходьбе колокольчиков — чтобы Б-г простил сплетни и злоречие, надевая налобник — чтобы Б-г простил наглость (твердолобость).
Какую роль играли хошен и эфод в жизни еврейского народа?
Бывают моменты, когда очень трудно решить, как поступить: воевать или уклониться от столкновения, покинуть какое-то место или остаться и т.п. Если вопрос касался всего народа или руководителя всего народа (например, царя Давида, когда он скрывался от Шаула), ответ узнавали при помощи букв хошена.
“И известили Давида, сказав: вот, филистимляне воюют против [города] Кеилы и грабят гумна. И вопросил Давид Г-спода: идти ли мне, и побью ли я филистимлян? И сказал Б-г Давиду: иди, ты победишь филистимлян и спасешь Кеилу” (Шмуэль I, 23:1-2).
“И сказал Давид: предадут ли руководители Кеилы меня и моих людей в руки Шаула? И сказал Б-г: предадут. И поднялся Давид и его люди, около шестисот человек, и вышли из Кеилы, и пошли кто куда...” (Шмуэль I, 23:12, 13).
Как же практически это происходило?
Первосвященник становился лицом к Ковчегу завета, а спрашивающий — позади священника, и задавал вопрос: “Пойти мне или не пойти?” — не громко и не беззвучно, но тихо. И святой дух овладевал первосвященником, и некоторые буквы на камнях хошена начинали особо выделяться в его глазах, и он составлял из них слова (Рамбам. Законы о предметах Храма, гл.10). Например, “L” из “-¦L¦T”, “+” из “+¦T”, “¦” из “T¦¦]¦”. И первосвященник отвечал: “L+¦” — “иди!”, а в другом случае — “+T -L+¦” — “не ходи!” (Теперь вы понимаете, зачем на хошене нужны все буквы алфавита).
Дар читать ответы хошена ниже дара пророчества. Пророк — это человек, которого Б-г посылает говорить с людьми от Его имени, а дар чтения ответов хошена кратковремен. Прочитанное на хошене решение — окончательно, тогда как предсказанное в пророчестве бедствие можно отвратить раскаянием и добрыми делами. Если первосвященник был недостоин такого дара, то он не мог дать ответа и его сменяли.
Начертание имени Всевышнего, которое помещали внутрь хошена, делало ясным (освещало) ответы хошена, поэтому все это вместе называлось урим ве-тумим (урим — дающие свет, тумим — дающие исчерпывающий ответ, от корня там, что значит “полный”, цельный).
Во времена Второго Храма уже нельзя было получить ответ через урим и тумим. Мы не будем говорить о причинах, но приведем отрывок из книги пророка Нехемьи, который указывает на этот факт.
Случилось так, что в начале периода Второго Храма сложилась ситуация, когда о некоторых семействах, вернувшихся в Эрец-Исраэль из вавилонского изгнания, нельзя было точно сказать, являются ли они потомками Аhарона, т.е. коhаним-священнослужителями, имеют ли они право есть жертвы и служить в Храме, или нет. В книге Нехемьи, в седьмой главе, об этом сказано: “А из священников: сыны Хавайи, сыны Акоца, сыны Барзилая... Искали они запись родословной своей, но не нашлась она, и они были отстранены от священства. И сказал им Тиршата (Нехемья), чтобы не ели они от святого святых до тех пор, пока не встанет священник с урим и тумим” (Нехемья, 7:63-65), т.е. пока не будет построен Третий Храм.
Дай Б-г, поскорее, в наши дни.
КИ ТИСА
Недельная глава “Ки тиса” (“Когда будешь вести счет”) начинается с заповеди, предписывающей каждому еврею в возрасте от двадцати лет и выше, приносить пожертвование во имя Б-га размером строго в полшекеля: богатый должен дать не больше, и бедный — не меньше, чем полшекеля (30:14-15). С этого приношения и началось строительство Мишкана.
Слово “трума” — “пожертвование” (если вы помните, так называлась одна из предыдущих глав) происходит от слова “леарим” — “поднять, отделить”. Пожертвование — это то, что человек отделяет от своей собственности на святое дело. В первых трех стихах главы “Трума”(25:1-3) слово “трума” повторяется трижды, что указывает на три пожертвования. В первый раз евреи дали по полушекелю, когда их считали. Из этих полушекелей, принесенных 603 550 людьми, были изготовлены серебряные подножия, в которые вставлялись бревна для стен Мишкана и столбы для разделяющей завесы. Во второй раз каждый еврей дал по полшекеля на приобретение жертвоприношений и всего остального, необходимого для службы в Храме. В третий раз каждый давал собственно на строительство Мишкана, и здесь участие не было одинаковым; каждый давал, что имел: кто — голубую шерсть, кто — лен, кто — золото, кто — серебро.
Заповедь о полушекеле — одна из 613 заповедей Торы. Каждый мужчина, начиная с двадцатилетнего возраста, обязан был, пока существовал Храм, приносить полшекеля на годовые расходы Храма (мы упоминали об этом в главе “Тцаве”, говоря о равной доле каждого еврея в священной службе).
Первого адара объявлялось начало сбора полушекелей, которое завершалось к нисану. Первого нисана в Храме начинался новый финансовый год, т.е. с первого нисана в Храме приносили жертвы, приобретенные на средства, собранные для этого года.
Собранные по всей стране полушекели хранились в специальном помещении. Когда надо было взять оттуда деньги, посылали за ними коhена. Процедура извлечения денег была продумана до мелочей.
Всякое дело надо стараться выполнить так, чтобы не дать никакой пищи для толков и подозрений. Поэтому тот, кто выносил полушекели из комнаты, входил в нее в одежде без карманов и подкладки, босой — без обуви и без носков, даже борода у него должна была быть редкая, чтобы в ней ничего нельзя было спрятать. А если ему вздумается положить в рот монету-другую?! Требовалось, чтобы, входя и выходя, он непрерывно говорил: “вот я беру, вот я выношу...” Зачем все это нужно? Ведь выбирали для этой цели честнейшего из честных? Но в жизни человеческой случается разное. Скажем, человек разбогатеет. Начнутся разговоры: понятное, мол, дело, у жирного горшка потрешься — разжиреешь. А обеднеет коhен, выносивший корзину с полушекелями, — тоже повод для пересудов: краденое впрок не пойдет — Б-га не обманешь! Воровать нельзя вообще, а у Храма — тем паче!
Итак, все евреи имели одинаковую долю в службе в Мишкане, никто не мог похвастаться, что вложил в нее больше другого. И так же обстояло дело в Храме.
Когда царь Давид должен был внести плату за участок земли для Храма, он разделил требуемую сумму на двенадцать частей, так что каждое колено внесло по пятьдесят шекелей. Что стоило царю самому уплатить эти шестьсот шекелей? Но он хотел, чтобы весь народ участвовал в покупке. Так беднейший нищий и самый благополучный богач оказывались равными участниками в обеспечении службы и приобретении места для Храма (см. Шмуэль II, 24:24; Диврей hа-ямим, 21:26).
А в чем смысл полушекеля? Было бы логично дать этой монете собственное название, а не обозначать ее как часть чего-то.
Раби Шломо hа-Леви Алкабец (автор “ Леха, доди, ликрат кала” — молитвы, которую мы читаем в пятницу вечером) говорит: “Каждый еврей, как бы праведен он ни был, — это только часть. Выполнение всех заповедей Торы (мы уже говорили об этом при разборе главы “Итро”. — И.З.) невозможно в одиночку. Все евреи вместе — одно целое, каждый в отдельности — только часть”.
В праздник Пурим (он приходится на месяц адар) существует обычай перед чтением Свитка Эстер давать пожертвование — половину основной монеты страны — в память о полушекеле времен Храма (некоторые люди дают три половинки — в память о том, что слово “трума” сказано трижды).
В главе подробно рассказывается о том, как в отсутствие Моше-рабейну толпа египтян, вышедшая из Египта вместе с евреями, крича, что поверила в Единого Б-га, сделала золотого тельца, и среди евреев нашлись такие, что поклонились ему и принесли жертвы. Сорок дней молился Моше, чтобы евреи в наказание за этот грех не были истреблены в пустыне. И он добился у Б-га прощения.
“А теперь иди, веди народ, куда Я говорил тебе (велел ему Всевышний. — И.З.). Вот, мой ангел пойдет перед тобою. А в день, когда Мне взыскать (т.е. в случае, если еще согрешит народ. — И.З.), Я взыщу с них за грех (т.е. и за грех тельца тоже. — И.З.)” (32:34).
Евреи были прощены. Но в словах Всевышнего о дальнейшем пути содержалось очень важное изменение.
До сих пор жизнь евреев в пустыне не подчинялась законам природы, во всем ясно виделась рука Всевышнего. Теперь же все должно было идти более естественно, ибо сказал Б-г, что отныне не Он Сам, а Его посланец (ангел) поведет евреев дальше.
“И говорил Г-сподь Моше: “Иди, поднимись отсюда (движение в Обетованную землю — это подъем. — И.З.), ты и народ, который ты вывел из Египта, в землю, о которой Я клялся Авраhаму, Ицхаку и Яакову, говоря: твоему потомству дам Я ее. И Я пошлю перед тобою ангела, и изгоню кнаани, эмори, и хити, и призи, хиви и йевуси, — в землю, текущую молоком и медом. Ибо Я не пойду в твоей среде — ибо народ жестоковыйный (т.е. упрямый. — И.З.) ты...” (33:1-3).
Моше стал просить, чтобы Б-г по-прежнему вел народ. “И сказал: если я обрел милость в Твоих глазах, мой Господин, пусть же пойдет Г-сподь в нашей среде — ибо народ жестоковыйный он” (34:9).
Непонятно! Причину, по которой Б-г не хочет идти с евреями (“ибо народ жестоковыйный ты”), Моше приводит, чтобы убедить Б-га пойти с народом (“ибо народ жестоковыйный он”).
По существу, Моше говорит Всевышнему: да, правда, евреи — народ упрямый, “с жесткой шеей”, их не повернешь, не сдвинешь, но, чтобы жить по законам Торы, не отступать от них, даже если все над тобой смеются, даже если ты выглядишь круглым дураком, надо быть твердым, как скала. Для этого требуется народ “жестоковыйный”. Да, именно это — причина, чтобы Б-г шел “среди нас”, потому что именно народ “с жесткой шеей” подходит для жизни по Торе.
Мне вспоминается несколько случаев, неплохо иллюстрирующих это утверждение. На крупном военном заводе оптических приборов под Казанью “ходил в начальниках” один верующий еврей. Всю жизнь он в субботу вертелся по цехам, не работая и не подписывая бумаг. Во время войны он очень многих устроил на работу, обеспечил жильем. Один из тех, кому он помог, и рассказал мне историю, которой был очевидцем. Завод нуждался в каком-то редком сплаве. Требовалось решение Министерства обороны. Приехал представитель из Москвы, состоялось заседание (в пятницу вечером), в качестве представителя от завода выступил этот еврей и убедил всех, что сплав заводу необходим. Представитель из Москвы сказал: “Ладно, отпустим вам этот сплав. Пишите заявку, я подпишу”. Мой рассказчик, который успел заприметить, что этот еврей не пишет в субботу, подумал: “Как он выкрутится? Тут и директор завода, и все начальство...” Что ответил этот “коммунист”? — “Я думаю, вы лучше меня сформулируете”. Москвич вскипел: “Что вы ерунду городите! Вам надо — вы и пишите, а я подпишу”. Наш еврей: “Пишите вы”. И так несколько раз, пока москвичу не надоело. Он написал и подписал. Имя этого еврея, благословенна его память, — Борис Соломонович Сафьян.
А однажды, помню, и со мной случилось что-то похожее. В субботу, как раз в день поминовения отца, благословенна его память, 26 тамуза — 7 июля 1945 года, я проводил с учениками предэкзаменационную консультацию. Вбегает директор с какой-то бумагой: “Исаак Яковлевич, кроме вас уже все учителя подписали. Бумагу надо срочно сдать в Министерство просвещения. Подпишите”. Я ответил: “Ребята нервничают, волнуются — завтра у них экзамен, вы идите к себе, я отвечу на их вопрос и зайду к вам через пять минут”. Он вышел, а я сказал ребятам: “Что-то у меня голова разболелась, я ухожу”, и отправился восвояси. И пришел в техникум к экзамену — в воскресенье. Директор: “Что с вами было? Я ведь ждал!” Я извинился: “Ох, совсем забыл”.
Такое случается в жизни нередко. Лучше бояться Б-га, чем людей. Б-г всегда выручит.
ВАЯКhЕЛЬ
Перейдем к главе “Ваякгhель” (“И собрал”). Спустившись в Йом-Кипур с горы Синай, назавтра, 11 тишри, Моше собрал (ваякhель) всю общину Израиля, чтобы передать повеление о строительстве Скинии. Разговор почему-то начался с заповеди о соблюдении субботы. Почему? Дело в том, что даже выполнение столь важной заповеди, как строительство Храма, т.е. места, где Б-г будет говорить с Моше и где будут приноситься жертвы для очищения всей общины от грехов, отодвигается из-за субботы. В субботу нельзя делать никакую работу, даже для Храма.
“И собрал Моше всю общину сынов Израиля, и сказал им: “Вот то, что повелел Г-сподь делать: шесть дней пусть делается работа, а седьмой день будет для вас святыней, отдых из отдыхов во имя Г-спода; всякий, выполняющий в этот [день] работу, умерщвлен будет. И не зажигайте огня во всех местах проживания вашего в день субботний” (35:1-3).
Интересно, почему Тора выделила в качестве примера зажигание огня?
Многие думают, что работа, запрещенная в субботу, — это то, что утомляет. На самом же деле под словом “работа” (млаха) понимается сознательное действие, дающее результат, действие, вследствие которого возникает что-то новое, — например, зажигание огня, тушение огня, снимание плода с дерева. Вы можете битый час передвигать по огражденному двору тяжелые столы, но никакая работа при этом произведена не будет, а вот если вы подноисите бумажку к огню, чтобы она загорелась, — вы выполняете работу.
Иногда люди, которые очень любят опираться на “здравый смысл”, недоуменно рассуждают: “Разумеется, я не буду в субботу пахать, косить, плавить металл. Но подогреть молоко ребенку? Затопить печь, чтобы не сидеть в холоде? Это работа?” В том-то и дело, что мы очень часто пользуемся огнем — для удобства или для удовольствия. Поэтому он и выделен здесь, чтобы подчеркнуть: зажигание огня считается работой, даже если это делается исключительно для удобства.
Правила субботы отменяются только в двух случаях: если жизни еврея угрожает опасность, делают все необходимое, чтобы спасти его, и если восьмой день от рождения мальчика выпал на субботу, то обрезание не переносят, а делают в этот день.
Мишна называет тридцать девять видов запрещенных в субботу работ. Сразу за рассмотренной нами частью главы следует отрывок, рассказывающий о строительстве Мишкана. Такое расположение отрывков, их “сопряженность” говорит об особой связи между ними. Поэтому мудрецы указывают, что в субботу запрещены именно те работы, которые производились при постройке Скинии.
“И пришли мужи с женами: все, побужденные сердцем, принесли браслеты, и носовые кольца, и перстни... все [виды] золотых украшений. И каждый человек, кто принес приношение [из] золота во имя Г-спода... И всякая женщина, мудрая сердцем, своими руками пряла, и принесли они пряжу: синету (голубую шерсть. — И.З.) и пурпур, червленицу (красненую шерсть. — И.З.) и лен. И все женщины, каких вознесло их сердце в мудрости, пряли козий [волос]” (35:22, 25, 26).
Интересна роль еврейских женщин в строительстве переносного Храма. Они проявили здесь необыкновенную активность. Мы уже говорили, что Моше-рабейну передал приказ о строительстве скинии 11 тишри, и в течение двух дней люди доставили столько приношений, что уже 14 тишри было объявлено: всего достаточно, больше приносить не надо. Назавтра евреи приступили к строительству.
“И сделал сосуд для омовения из меди, и подножие его из меди, из зеркал толпившихся [женщин]” (38:8).
Рассказывается, что Моше не хотел брать для Мишкана зеркала — так сказать, орудие тщеславия и суетности. Но Всевышний сказал ему: это приношение женщин мне дороже всего. Все эти женщины — праведницы. Когда мужья их надрывались на тяжелой работе, но ничего не зарабатывали и ничего не приносили в дом (а семьи тогда были многодетные — 10-13 детей как минимум), женщины ловили рыбу, кормили себя и детей, да еще относили еду мужьям и, идя к ним, глядели в зеркала и наряжались, чтобы им понравиться. И не было, согласно преданию, ни одной попытки прекращения беременности, ни одной измены (помните, мы говорили об этом в главе “Шмот”?).
Поэтому у евреев существует обычай — в начале каждого месяца, в Рош-ходеш, женщины откладывают все трудоемкие домашние дела. Они отдыхают в награду за то, что на сооружение золотого тельца женщины не хотели давать своих украшений, а на переносной Храм спешили отдать даже зеркала, “толпились”, стояли в очереди...
25 кислева строительство было закончено. Но открытие Храма было назначено лишь на первое нисана — месяц Исхода из Египта.
ПКУДЕЙ
Недельная глава “Пкудей” (“Исчисления”) начинается с отчета Моше о том, сколько золота поступило на строительство Храма и на что оно ушло, то же самое — относительно серебра и т.д.
Раби Танхума бар Аба, говоря об отчете Моше, приводит слова из Мишлей (28:20): “...иш эмунот рав брахот” (“человек верный [честный], будет [у него] много благословений”). Моше-рабейну, о котором Б-г сказал: “Мой раб Моше, во всем Моем доме он доверен” (12:7), отчитывается перед всем народом в том, сколько ценностей получено для Храма и как они использованы! Это безусловный урок поведения для каждого, кто занимается общественными делами.
Мы уже говорили о том, с какой тщательностью было продумано поведение коhена, выносившего корзину с монетами на расходы Храма. Оно не должно было давать ни малейшего повода для подозрений.
Но при всей тщательности возможна забывчивость. Ее не избежал и величайший из пророков. Давая свой отчет, Моше забыл, на что ушли 1775 серебряных шекелей, и молился Б-гу, чтобы Б-г помог ему вспомнить. Когда Моше вспомнил, что эти шекели ушли на крючки, прикрепленные к столбам, и на серебряные нити, которыми столбы были обвиты, он вознес Б-гу пятнадцать хвалений. Интересно, что в каждой из трех молитв: “Барух шеамар”, “Иштабах”, “Эмет вэяцив” (после слова “эмет”) — следует пятнадцать хвалений.
Согласно Мидраш Раба, в Йом-Кипур Моше было сказано “Салахти” (“Я простил” [грех золотого тельца]) и в подтверждение этому приказано построить Скинию. Выше уже говорилось, что на следующий день после Йом-Кипур Моше объявил о приказе построить Мишкан, изготовить Ковчег завета для скрижалей и т.д. Не было отбоя от желающих помочь в строительстве, и за семьдесят дней дело было сделано. А Всевышний все не отдавал приказа собрать Мишкан. Все чувствовали себя неловко. И наконец в 23 день месяца адар Всевышний велел, чтобы священнослужители — Аhарон и его сыновья — семь дней готовились к службе. В течение этих семи дней ежедневно приносились жертвы, чтобы Б-г простил им все грехи, причем Моше совершал службу, а Аhарон и его сыновья выступали в качестве прихожан.
И в каждый из этих семи дней Моше должен был собирать Мишкан, вносить туда Ковчег завета, стол, жертвенники, светильник. Потом приносить жертвы, зажигать лампады светильника, совершать воскурение, а потом разбирать Мишкан, чтобы назавтра собрать его снова.
На восьмой день Моше собрал Мишкан уже навсегда (т.е. до следующего перехода по пустыне), и в этот день к священнослужению приступил Аhарон.
Всю жизнь я не мог понять, зачем надо было семь дней собирать и разбирать Мишкан. Что это значит? Известно, что дела отцов — знак для детей. И вот, просматривая записи к Торе р. Авроома Мордхая Алтера — Герер ребе, я нашел удивительно четкое объяснение. Мишкан простоял в пустыне 39 лет, затем он находился в Гилгале 14 лет. Потом его внесли в город Шило — там он простоял 369 лет. После этого его перенесли в город Нов (13 лет), затем — в Гивон (44 года). Первый Храм в Иерусалиме простоял 410 лет, затем через 70 лет был построен Второй Храм, простоявший 420 лет. Всего семь раз еврейский народ устанавливал Храм, который потом был “разобран”.
В первый день нисана Моше собрал Мишкан и больше не разбирал его. То же будет с Третьим Храмом — он останется навечно. Пророк Йехезкель говорит от имени Б-га (37:26-28): “И заключу с ними завет [о] мире, завет вечный... и помещу мой Храм среди них навечно... И буду им Б-гом, а они будут мне народом. И узнают народы, что Я — Б-г, освящающий Израиль [тем], что будет Мой Храм среди них навечно...”
Итак, в недельных главах “Трума” и “Тцаве” книги Шмот (25-28) указывается, что Б-г заповедал евреям построить Мишкан, и объясняется, как именно он должен быть построен. В последней главе книги “Шмот” — “Пкудей” (40) — Тора сообщает, что евреи приказ выполнили. Но как? “Как повелел Г-сподь Моше”, т.е. безупречно. И это сказано о каждой детали Мишкана.
ВАИКРА
В книге очень немного событий и много заповедей, которые мы изучаем и сегодня, хотя сейчас Храма у нас нет. Но трижды в день, читая молитву “Шмонэ эсре”, мы просим Всевышнего восстановить служение в Храме. А к этому надо быть готовыми...
Мир неоднороден. Таков еврейский подход к нему, наиболее полно отраженный в книге “Ваикра” (“И призвал”). Тора противопоставляет чистое — нечистому, одни народы — другим, духовные авторитеты — простым евреям, объясняет, что для женщин предопределен свой путь служения Всевышнему, иной, чем для мужчин, различает животных и растения по их родам.
Большинству из нас, воспитанных на советской идее тотального равенства, когда, по крайней мере теоретически, не важны ни национальность, ни пол, ни возраст, ни социальный статус человека, когда, если довести эту мысль до конца, женщина тождественна мужчине, мудрец — невежде, старец — юнцу, утверждение о неравенстве всего сущего может показаться поначалу неприятным и несправедливым. Но вы будете поражены, увидев, как путем разделения все сотворенное Б-гом обретает истинное равенство...
В основе этого разделения лежит понятие святости — “кдуша” (на иврите буквально — “обособление”), которой обладают некоторые вещи и явления. Человек может вносить в мир святость, но может, увы, и осквернять его своими действиями. Тора учит нас, как делать первое и как избегать второго.
Святость Храма, например, исключает возможность его посещения нечистым человеком, служения в Храме кого-либо, кроме потомков Аhарона, и. т.д.
Святость пищи означает, что еврею можно есть далеко не все, что входит в рацион других народов, и не во всех сочетаниях.
Святость половых отношений явилась причиной запрета внебрачных связей, браков между родственниками, определенных ограничений в интимных отношениях между супругами.
Святость отношений между людьми требует выполнения множества очень важных заповедей, суть которых — люби ближнего, как самого себя: не злословь, не задерживай плату за работу, не мсти, оставляй часть урожая в поле и в саду для нуждающихся...
Святостью коhаним вызван запрет на всякий их контакт с трупом человека, на браки с некоторыми категориями женщин.
Святость времени у евреев выражается в святости субботы и праздничных дней, когда мы прекращаем работу, т.е. практическое вмешательство в земные дела и посвящаем время размышлению о значении этих дней.
Святость места — земли Израиля — предписывает евреям отделять от выращенных на ней плодов, дары священнослужителям и бедным, запрещает обрабатывать землю в годы шмита и йовель, продавать земельные участки в Эрец-Исраэль в вечную собственность и т.д.
Третья книга Торы и излагает заповеди, необходимые для поддержания всех видов святости.
ВАИКРА
Храм построен. Частью служения Всевышнему в Храме является принесение жертв. Недельная глава “Ваикра” (“И призвал”) начинает описание видов жертвоприношений. В ней названы пять видов жертв, приносимых Б-гу отдельным человеком, — ола, минха, шламим, хатат, ашам, — и жертва хатат, приносимая за вину всей общины.
Во всяком жертвоприношении после того, как животное зарезали, собирают его кровь в особый сосуд и окропляют ею жертвенник.
При жертвоприношениях ашам, шламим и хатат затем на жертвенник кладут сало — белый жировой слой, покрывающий брюшину, желудок и кишки, — почки с салом на них и диафрагму и все это сжигают. Животное, принесенное в жертву ола, сжигается полностью.
После расчленения туши мясо животного, принесенного в жертвы ашам и хатат, едят только мужчины-коhаним во дворе Храма в тот же день до полуночи.
Человек имел возможность сделать доброе, угодное Б-гу дело: помочь кому-то, одолжить денег нуждающемуся, выучить что-то из Торы. Но не сделал — по небрежности, лени или забывчивости. Мог — значит, должен был. Не сделал — значит, должен искупить свою вину. Как? В этом случае следует принести жертву ола — самца чистого домашнего животного: козла, барана, быка — или голубя (неважно, самца или самку).
По-русски мы называем ола жертвой всесожжения. Почему?
Мы уже говорили: эта жертва сжигается целиком. От нее ничего не остается, подобно тому, как нереализованная возможность сделать доброе дело — упущение необратимое.
Ивритское слово ола означает “поднимающаяся”, “возносящаяся”: этот вид жертвоприношения важнее всех других (недаром он назван первым, он “поднимается” над остальными) и весь, полностью, “возносится”, сгорая.
Ола можно принести не только во искупление греха, но и просто по желанию — в подарок Всевышнему.
Бедные люди часто приносили в дар Творцу вместо животного, необходимого для жертвы ола, мучное приношение, которое так и называлось — минха, подарок. Часть этой жертвы — горсть муки или горсть кусочков мацы, выпеченной коhаним из принесенной муки и раскрошенной, — сжигали на жертвеннике, а мацу, выпеченную из остальной муки, коhаним съедали в тот же день во дворе Храма. Нигде в другом месте эту жертву есть было нельзя. Она, хотя и не сжигалась полностью, приравнивалась к жертве ола, принесенной как подарок.
Если человек хочет и пред Б-гом, и перед людьми выразить удовлетворение своей жизнью, если у него радостно на душе или с ним произошло что-то особенно хорошее, он приносит добровольную жертву шламим. Для этого предназначаются те же животные, что и для жертвы ола, за исключением голубя, но, в отличие от последней, это могут быть и самцы, и самки. После окропления жертвенника кровью и сжигания на нем сала и почек мясо шламим едят принесший жертву, члены его семьи и приглашенные (при этом все они должны быть ритуально чисты). Шламим едят в Иерусалиме в день жертвоприношения, ночью и назавтра до захода солнца.
Почему это жертвоприношение называется шламим? От слова “шалом” — “мир”: за ее принесение Всевышний дарит нам мир и покой. Переводим мы это название как “мирная жертва”.
Если человек совершил по неведению один из тридцати одного серьезного греха, за которые (когда они совершены сознательно) от Б-га положен карет (самое тяжелое наказание для души — “отсечение” ее от источника святости, от связи со Всевышним): например, ел хлеб в Песах или не постился в Йом-Кипур, жил с чужой женой, полагая, что она вдова, тогда как ее муж был жив, и т.п., — то такой человек, когда ошибка выясняется, приносит хатат (от слова “хет” — “грех”). Это — жертва во искупление совершенного греха (в отличие от жертвы ола, которая приносится за грех не совершенного доброго дела). Заметьте, мы говорим здесь о невольном грехе. Если грех такого рода совершен сознательно, помочь человеку могут только раскаяние и молитва. Хатат он не приносит.