Сблагодарностью к Высшим Силам и людям, поддерживающим меня на Пути!!
| Вид материала | Документы |
- Сблагодарностью Дженет Джонсон, учившей меня писать рассказ, 2752.36kb.
- П. Е. Эссер Посвящается маме и дочери, 2624.97kb.
- Средние века. Готика, 612.48kb.
- Знание Абсолюта текст, 619.71kb.
- Мамин-Сибиряк Д. Н. Отрывок из произведения "О книге", 21.76kb.
- Примерный учебный план и программа дисциплины дополнительного профессионального образования, 286.97kb.
- 5 Наименование курсов Клиническая лабораторная диагностика, 4025.2kb.
- Мастера Владимира Антонова. Автор рассказ, 3231.75kb.
- Мастера Владимира Антонова. Автор рассказ, 3862.6kb.
- Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир, 860.55kb.
"ТРЕУГОЛЬНИК"
"Но не столько страшен палач,
сколько неестественное освещение во сне,
происходящее от какой-то тучи,
которая кипит и наваливается на землю,
как это бывает только во время мировых катастроф".
М.А. Булгаков. "Мастер и Маргарита".
ПРОЛОГ
Побег (1953 г.)
Звонок в коридоре с силой ударил по натянутым нервам пронзи-тельным аккордом. Профессор Лебедев вздрогнул, судорожно вып-рямился и тут же, обмирая, осел в кресле, чувствуя, как ноги теряют силу, охваченные крупной дрожью.
"Ну, вот и все! Все...". Он ждал этого звонка. Ждал каждую минуту последние восемь дней, и вот теперь, когда он все-таки прозвучал, оказалось, что это ожидание не подготовило его, а наоборот, полно-стью деморализовало в ответственный момент, забившись внутри животным неуправляемым ужасом.
Звонок повторился. Лебедев мучительно вздохнул и попробовал подняться, но лишь привстал и опять рухнул в кресло. Как будто можно было ожидать, что полуночные визитеры постоят так еще не-сколько минут и, подумав, что никого нет дома, уберутся восвояси.
За окном действительно была ночь. Но ведь Лебедев знал, чувство-вал, что ЭТО должно случиться именно ночью. Воображение рисо-вало ему мрачные картины его грядущего ареста: темная безлунная ночь, звонок, взрывающий тишину погруженной во мрак квартиры, настойчивые удары по двери, люди с бледными, серьезными и бес-компромиссными лицами, пугающе черная машина, хищно замер-шая около подъезда...
Вот оно. Случилось. Он и чувствовал, что ЭТО случится именно сегодня. Чувствовал и не спал, а сидел за столом и перебирал ненуж-ные бумаги, старые письма, черновики. За окном мигнули отсветы фар, и автомобиль остановился во дворе их дома, тут же заглушив мотор. Приглушенно хлопнули дверцы. Лебедев напряженно при-слушался, пытаясь уловить дальнейшие звуки. Скрипнула придер-живаемая кем-то дверь, ведущая в подъезд. Время замерло, став тя-гучим, как кисель. Шаги на лестнице слышны ночью невероятно от-четливо, даже если их стараются скрыть. Вот они стихли.
"Неужели мимо?". Лебедев медленно выдохнул воздух, дольше обычного задержанный в легких, расслабил ставший вдруг деревян-ным пресс. И тут по нервам ударил этот проклятый звонок...
К двери он добирался бесконечно долго, словно продираясь сквозь кисельное время на слабых, подламывающихся ногах.
- Кто там? - Вопрос, заданный отвратительным дрожащим голо-сом, прозвучал глупо и нелепо. Ведь и так было предельно ясно, кто мог находиться ночью там, за дверью, и настойчиво давить кнопку звонка, подгоняя испуганного хозяина квартиры.
- Профессор Лебедев Константин Николаевич? - голос офици-альный, твердый, хорошо поставленный, прозвучал приглушенно, словно визитеры не хотели будить остальных обитателей подъезда.
- Да, это я. Но... в чем дело?
- Откройте, пожалуйста, дверь, нам необходимо задать вам не-сколько вопросов.
Лебедев непонятно для чего, будто пытаясь отсрочить и без того очевидный финал, накинул на предохранитель цепочку и, отщелк-нув замок, чуть приоткрыл дверь, щурясь разглядывая двух мужчин в одинаковых темно-серых плащах, стоявших на площадке.
- Что вам угодно? Какие вопросы... ночью? Я не понимаю... - прак-тически проблеял профессор, пытаясь придать предательски над-ломленному голосу твердость. Один из мужчин, усмехнувшись, про-тянул к щели между створками раскрытое удостоверение:
- Министерство госбезопасности. Откройте дверь. Лебедев сжал зубы и обречено снял цепочку с предохранителя. Ви-зитеры вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.
-Я...
Один из вошедших перебил профессора, снимая плащ и вешая его на вешалку.
- Простите, Константин Николаевич, за поздний визит, но у нас были веские основания побеспокоить вас в столь неподходящее вре-мя.
- Я... - повторил Лебедев, растерянно наблюдая, как второй муж-чина тоже вешает свой плащ на рогатину вешалки. Под верхней одеж-дой на посетителях были строгие темные костюмы.
- А вы... разве... не за мной?
Один из незнакомцев улыбнулся:
- За вами, за вами, уважаемый Константин Николаевич. Но сна-чала давайте побеседуем вон там, в комнате, если позволите. Кори-дор, знаете ли, не самое подходящее место для разговора.
Профессор рассеянно вошел в комнату вслед за обоими гостями.
- Я не совсем понимаю...
Оба незнакомца молча осмотрелись по сторонам, и присели, один на диван, спрятавшись в тень от абажура, другой, предварительно задернув тяжелые оконные портьеры, на стул.
- Мы сейчас нам все объясним, - один из гостей, который показы-вал удостоверение и задергивал портьеры, внимательно разгляды-вал профессора, замершего у входа в комнату, и теперь насторожен-но наблюдающего за незнакомцами.
- Наш визит продиктован очень необычными обстоятельствами. Дело в том, что ваша работа в Институте поставлена не только под угрозу свертывания, но и чревата гораздо более неприятными и се-рьезными последствиями. В первую очередь для вас.
Лебедев неуверенно вошел в кабинет и робко сел в свое кресло за рабочим столом, отчего сразу почувствовал себя немного уверенней. Визитеры вели себя странно, и эта манера разговора насторажива-ла, но в то же время давала слабую надежду на спасение.
- Простите, вы из Спецотдела? Из "девятки"? Я... "Гэбист" жестом руки призвал профессора к молчанию:
- Нет, Девятый отдел ГУГБ не имеет к нам непосредственного отно-шения. Но сотрудники курирующего вас спецсектора будут здесь, - он посмотрел на часы, - минут через сорок-пятьдесят. Их задержива-ют до поры до времени, но это не может продолжаться долго, поэтому для объяснений у нас очень мало времени. Так вот, мы здесь для того, чтобы спасти вас, Константин Николаевич. Вы попали в очень серь-езный оборот. Вам угрожает смертельная опасность. Все сотрудники вашей Лаборатории уже арестованы. Все оборудование и материалы опечатаны. У вас есть возможность избежать этой участи, если вы доверитесь нам и, не задавая лишних вопросов, поедете с нами.
- Куда?
- Это неважно. Важно, что это будет не Лубянка.
Лебедев озадаченно замер, стараясь не смотреть на посетителей, и стал лихорадочно соображать. Побег. Арест. Чему и главное - кому верить? В принципе, это вполне достоверная информация. О том, что в Институте творится нечто подобное, профессор догадывался, чувствовал. Об этом шептались все: лаборанты, его замы, коллеги по отделам. Выходит, все-таки началось...
- А... Москвитин?
- Он уже в безопасном месте.
- Кобзев?
- Арестован.
- Луцкий, Михеев, Козаревский?
- Константин Николаевич, подумайте лучше о себе. "О себе, о себе. Что же делать? Довериться этим "безопасникам"? С какой стати? А может, это провокация? Где гарантии..."
- О каких гарантиях вы сейчас беспокоитесь, Константин Никола-евич? Время для вас пошло на секунды. Если бы мы хотели вас арес-товать или спровоцировать, то не стали бы разводить эту демаго-гию, упрашивая вас избежать тюрьмы.
Лебедев опять вздрогнул, настолько неожиданно прозвучали его мысли в устах второго незнакомца, который сидел в тени, и до этого молчал.
- Вы что... все-таки научились... читать...? Мужчина усмехнулся и нетерпеливо развел руками:
- Ваши мысли написаны у вас на лице. Пока вы думаете, какого рода провокацию мы затеваем в вашем жилище, сюда уже едут люди, которые будут менее деликатны в обращении с вами. Мы ждем ваше-го решения. Вы едете с нами?
Лебедев встал и взволнованно прошелся по комнате:
- Я... я не знаю. Как же... квартира, вещи, архив, наконец? "Гэбист" всплеснул руками:
- В любом случае это вам уже не понадобится. Я вижу, вы недоста-точно прониклись серьезностью вашего положения, раз вас заботят подобные пустяки.
Профессор вдруг насупился и торопливо забормотал:
- Перестаньте меня пугать! Я вообще не понимаю, кто вы такие? Зачем я вам нужен? Зачем? Вот вы - из госбезопасности, это видно, у вас это, простите, написано на лице. А вы, вы вот, кто вы такой? Я ведь видел вас где-то, только не могу вспомнить где...
Сидящий в тени мужчина чуть наклонился вперед, и Лебедев сра-зу увидел его лицо.
- Странный вы человек, Константин Николаевич. Хорошо, мы не можем больше задерживаться у вас, и, чтобы ни мне, ни вам самому не было потом мучительно больно из-за вашей глупой подозрительности, я вам напомню, кто я такой и при каких обстоятельствах мы виделись с вами. Нас познакомил Рябиненко два года назад, припоминаете?
Лебедев задумался на мгновение, а потом медленно встал и изум-ленно прошептал:
- Вы? Вы?! Не может быть... Как же я... Вы? Вы - Абраксас?! Боже... Я вас не узнал. Боже мой, значит, это действительно вы? Тогда все понятно...
Мужчина переглянулся с "гэбистом", который, улыбнувшись, встал и, подойдя к профессору, легонько похлопал его по руке:
- Ну, вот и славненько, собирайтесь, Константин Николаевич, у нас действительно очень мало времени. Возьмите только самые не-обходимые вещи. За архив не беспокойтесь, мы примем меры.
Лебедев, не сводя глаз с человека со странным именем Абраксас, закивал и, попятившись, выбежал из комнаты, метаясь по квартире, соображая, что же взять с собой. Через несколько минут, он с неболь-шим, наспех собранным чемоданчиком появился в комнате. Абрак-сас по-прежнему сидел на диванчике, а второй визитер сосредото-ченно отбирал из кипы бумаг, извлеченных из сейфа и неизвестно как обнаруженного им тайника, какие-то документы.
Профессор опустился на другой конец дивана и робко пробормо-тал:
- Не думал, что увижу вас снова. Вы тогда исчезли, а Борис расска-зал, кто вы такой. Я сначала не поверил, знаете, думаю, какой-то шаманский орден, какие-то древние знания, здесь, в центре безум-ной страны, в наше безумное время. Но Борис рассказал мне...
- Собрались, Константин Николаевич? Ну, вот и замечательно, - "Гэбист" сложил небольшую стопку бумаг в миниатюрный тубус, который оказался у него во внутреннем кармане пиджака, и подо-шел к дивану:
- Можно уходить.
Абраксас молча встал и, взяв потрясенного профессора за локоть, повел его к выходу. Через минуту они вышли в безмолвие пустынно-го подъезда. Наверху и внизу, в пролетах между этажами стояли молодые люди с характерными лицами чекистов. Лебедев непроиз-вольно вздрогнул, увидев их, - в воображении еще стояла нарисо-ванная им картина собственного ареста. Но Абраксас спокойно за-шагал вниз по лестнице, а "гэбист", улыбаясь, шел рядом с профес-сором, периодически подбадривая его кивками головы.
Черный автомобиль, как один из элементов планируемого сцена-рия, стоял около подъезда с заведенным мотором. Лебедев сел в салон автомобиля вслед за Абраксасом и, когда остальные сопровождаю-щие присоединились к ним, двор за окном медленно тронулся с места, и машина выехала на темный и пустой в это время суток проспект.
Профессор вытянул шею, пытаясь увидеть на прощание окна сво-ей квартиры, но "гэбист", который сидел рядом, вдруг заговорил с ним, не то, спрашивая о чем-то, не то, что-то рассказывая. Лебедев рассеянно слушал, а сам все смотрел на угрюмый дом, стараясь в темноте определить расположение своих окон. Вдруг одно из темных окон осветилось изнутри странным колеблющимся светом, и про-фессор понял, что это огонь, что это горит его квартира. Он посмот-рел сначала на Абраксаса, затем на "гэбиста", словно ожидая от них поддержки. Дико и неприятно было осознавать, что родная кварти-ра покинута им навсегда, и еще более неприятным было осознание того, что она горит сейчас - жадные языки огня пожирают мебель, ковры, шторы, книги в шкафах...
- Что же это происходит? - пробормотал Лебедев, нервно сжимая ладони в кулаки. "Гэбист" понимающе кивнул ему и успокаивающе тихо пробормотал, то ли утешая, то ли просто размышляя вслух:
- Все кончается когда-нибудь, все. Мы все сожгли свои зачумлен-ные гнезда, и ничего тут уже не поделаешь...
Автомобиль стремительно несся по уснувшей Москве, петляя по улочкам и дворам, словно пугая следы, растворяясь во мраке ночи.
1. (Главы-ретроспекции, 1998 г.)
За окном падает крупный январский снег. Максим отложил в сто-рону шариковую ручку и прикрыл руками уставшие глаза, разгля-дывая калейдоскоп узоров, возникающих в беспокойной черноте внутреннего пространства. Карину он почувствовал сразу. Она не-слышно, как ей казалось, ступала босыми ногами по ковровому по-крытию, стараясь появиться на кухне неожиданно. Максим улыб-нулся, не убирая от лица рук. Было забавно ощущать уверенность жены в том, что ее тихие шаги и стена, разделяющая комнату и кух-ню, могут сделать ее появление неожиданным.
"Глаза и уши часто обманывают нас. Их очень легко ввести в заб-луждение. Но невозможно обмануть сердце. Учись доверять ему и тогда ты сможешь уверенно ориентироваться в этом запутанном мире, сотканном из иллюзий...".
Карина заглянула в кухню и по улыбке мужа поняла, что он ее заметил.
- Чем занимаешься?
Максим посмотрел на нее и кивнул на стопку бумаги, испещрен-ной мелким неразборчивым почерком:
- Книгу пишу.
Карина фыркнула и села на стул, разглядывая Коврова с иронич-ной улыбкой:
- Книгу?
Максим пожал плечами и, вздохнув, кивнул:
- Книгу.
- И можно узнать, про что книга?
- Можно. Сказки.
- Сказки?
- Да. Современные сказки. Про нас с тобой. Про волшебников и гномов, про людей и нелюдей. Жена недоверчиво посмотрела на него.
-Ты серьезно? Максим улыбнулся.
- Разве я могу быть серьезным? Карина кивнула.
- Это точно. Серьезности от тебя не дождешься. Так что ты пишешь?
- "Воин-Охотник". Продолжение "Концепций Мироформизма".
- Чего, чего, чего? - Карина удивленно изогнула брови.
- Мироформизма.
- Это что такое? Фантастика?
- Прикладная мифология. Эзотерика неошаманизма. Это теория, основанная на сверхсовременных технологиях и знаниях, которым несколько тысяч лет. Это учение о Взаимосвязи, о зеркальном свой-стве окружающего нас мира. В его основу положен постулат о том, что, формируя и преобразовывая себя, мы формируем и преобразо-вываем мир вокруг нас.
Жена недоверчиво и изумленно посмотрела на него, словно пыта-ясь понять: говорит он всерьез или, как всегда, шутит. Теперь Мак-сим не улыбался. Он смотрел на Карину молча, будто подталкивая ее своими темными мерцающими глазами к совершенно иной реак-ции, менее циничной и более доверительной. Но в очередной раз ее внимание сорвалось, ускользнуло, закрылось в глухой защите, как всегда реагируя на подобные попытки агрессивно:
- И кто же тебе эти знания открыл?
Максим расфокусировал глаза и заговорил ровно и спокойно, не обращая внимания на иронию в голосе жены:
- Один очень мудрый человек.
- А-а, это тот алтайский шаман, про которого ты мне рассказывал, да?
- М-м, да. Тот самый шаман.
- И что?
- Что - что?
- Ну и что это за знания?
- Я тебе рассказывал об этом много раз.
- Ничего подобного, неправда.
- Правда. Много раз. Но каждый раз ты не обращала на мои слова ровным счетом никакого внимания.
- Ну, расскажи еще раз.
- Что рассказать-то?
- Ну, про эти знания.
Максим смотрел на нее и чувствовал, что эта красивая женщина не понимает его. Да и как можно попять то, чего и попять-то вовсе нельзя. Можно только почувствовать. И этот разговор ни к чему не приведет, разве что к очередной ссоре. Он ощущал эту глухую стену непонима-ния, отгораживающую их друг от друга. Так было всегда, стоило ему начать рассказывать хоть что-то о себе, о ней, о многом... Ирония, сар-казм, претензии, ссора. "Черная Охота". Полина предупреждала его, что будет именно так. Общество пытается влиять на "чужаков" преж-де всего через ближайшее окружение. Но он не поверил, все рассчиты-вал на свои силы, на свои возможности. Не получилось. Уже тогда, в их первую ночь, когда он незаметно капнул в кофе Карины пару тем-ных капель Корчуна, а она почувствовала это и обвинила Коврова в попытке отравить ее. Пришлось тогда выпить этот кофе самому. Ведь уже тогда все было ясно. Карина отказывалась от него, не поверила ему. Это был не просто досадный эпизод, это был Знак, который пре-дупреждал тайшина: "Осторожно. Принимай решения, тщательно взвесив свои возможности". Максим вспомнил, как сидел тогда на кухне поздно ночью и под испытывающим взглядом Карины мелки-ми глотками, не торопясь, пил обжигающий черный кофе, одна чашка которого могла тогда изменить навсегда всю их жизнь.
- Дай ей Корчун. Совсем немного. Используй экстракт, он более мягко воздействует на тело, нежели дым. Желательно делать это ночью или в сумерках. У твоей девушки сильный потенциал, она дол-жна клюнуть на это. Если она выпьет его, то сразу вспомнит все, что предшествовало вашей встрече. Но будь внимателен, не отходи от нее ни на шаг. Используя свою Силу, ты должен вести ее медлен-но-медленно от одного воспоминания к другому, пока не уведешь в особую область, где ее АРС откроет для нее совершенно другой мир.
- А если она не выпьет его?
- Тогда много раз подумай и взвесь возможность и перспективы ваших дальнейших отношений.
- Полина, но ведь нельзя же так. Делать категорические выводы из-за простого отказа.
- Макс, это "Черная Охота". Если она не использует ту частоту вибраций, на которую настроен ты, значит, она подчиняется управ-ляющему влиянию Общества, которое считает тебя "чужаком". Вы будете говорить на разных языках, думать по-разному, по-разному чувствовать.
- Но ведь это не означает, что мы должны расстаться? Я так долго искал ее.
- Нет, конечно. Войти в область ИТУ-ТАЙ, еще вовсе не означает стать тайшином. ИТУ-ТАЙ - это "Язык Ощущений", и начать изу-чать его, значит начать прислушиваться к миру внутри нас и вовне. Другое дело, что приступить к его изучению не так просто, как мо-жет это показаться на первый взгляд. Вот здесь и возникает вопрос дисциплины, помогающей сделать первый шаг, создающей условия и стимулы движения. Это и есть Тай-Шин. Ты ведь тоже не сразу стал тайшином. Человека надо завлекать в область ИТУ-ТАЙ, таковы последствия нашего разделения на две сферы. Но мы возились с то-бой долгие годы, несмотря на разочарования и неудачи, мы вели тебя и добились успеха - ты стал одним из нас. И если ты вознамеришься шить на себя подобную ответственность и попытаешься завести ее в границы нашего мироощущения, то тебе придется многое пере-жить. Это очень сложный процесс, напоминающий изгнание дьявола из наших мозгов. Если ты чувствуешь в себе силы и мастерство экзорциста, что ж, тебе решать, но запомни - люди и дуэнерги не мо-гут быть вместе, я имею в виду близкие отношения. Это аксиома. У нас разное миропонимание, разный уровень энергии. И если подобный союз возможен, то только при одном обязательном условии - чело-век должен стать дуэнергом...
Корчун холодной волной растекался по телу. Его доза была слиш-ком мала, чтобы воздействовать на АРС тайшина, но определенное влияние он все-таки оказывал: в глазах появились цветные вспыш-ки, на периферии зрения замигал далекий зеленоватый свет - АРС начал медленное движение с привычного месторасположения.
Карина смотрела на него своими красивыми глазами, в которых читалось недоумение, подозрение, ожидание. Максим пил и улы-бался, но если бы она знала, скольких сил стоила ему эта улыбка.
"После пробуждения, она станет совсем другим человеком".
"У твоей девушки сильный потенциал...".
"...человек должен стать дуэнергом...".
- Ну что, вкусно? - разочарованно спросила Карина, все еще пытаясь определить по возможным последствиям содержание этой зло-получной чашки.
- Не то слово! Такого кофе я не пил ни разу, - ровным голосом ответил Максим и, улыбаясь, кивнул на пустую чашечку. - На меня яд не действует.
- Почему так? - Карина смягчилась, но все равно в ней ощуща-лись остатки былого напряжения.
- Я же тебе рассказывал.
Карина нахмурила лоб, словно вспоминая, а затем рассмеялась:
- А да, точно. Ты же этот... как его... "кор... ти... никер"?
-Томминокер.
- Да-да-да. Томминокер, точно. Существо с другой стороны. Химера. Призрак. Максим тоже рассмеялся. Это была их очередная шутка. Инцидент был исчерпан, но не забыт...
- Нет, нет. Не надо уходить от разговора. Имей совесть. Не отмал-чивайся. Могу я знать, что ты делаешь, вместо того чтобы посвятить это время ребенку, например?
Максим вздохнул, чувствуя какое-то обреченное отчаяние, и по-пытался в очередной раз что-то изменить... впрочем, без особых на-дежд на успех. "Черная Охота".
- Карина, то, что я делаю, это очень важно для меня.
- А для меня?
- И для тебя тоже.
- Не ощущаю этой важности ни капельки. Пора уже отойти от сказок, пора, наконец, уже взять на себя ответственность за семью, за ребенка, за свою работу. Если бы ты за эту свою писанину деньги получал, я бы еще поняла. Но этот твой "мироформизм", кому он нужен? Кто эти сказки читать будет?
Максим кивнул головой и отрешенно спросил:
- Ты читала?
Карина нервно дернула плечами:
- Да что ты можешь нового написать? Если то, про что ты мне рассказываешь иногда, то тогда точно твоя аудитория - психбольница. Про то, как ты жил у алтайского шамана и общался с духами? Максим, очнись! Ты же взрослый человек! У тебя ребенок!
"...Она будет совсем другим... другим...".