Андрей Андреевич Уланов, Дмитрий Владимирович Шеин Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина
| Вид материала | Документы |
- Юбилей Шутка в одном действии Действующие лица: шипучин андрей андреевич, 527.17kb.
- Щегельский Дмитрий Владимирович программа, 392.59kb.
- Андрей Владимирович Курпатов Средство от депрессии, 2074.53kb.
- Андрей Уланов «Додж», 5360.83kb.
- Фрагменты истории земской статистики, 182.52kb.
- Нартов Андрей Андреевич, 7.14kb.
- Плюснин Дмитрий Андреевич Преподаватель консультант: Корыстина Н. Н. Москва 2009 год, 195.84kb.
- Родькина Елена Федоровна и председатель профсоюзного комитета Сисейкин Андрей Владимирович., 162.91kb.
- Красильников Дмитрий Георгиевич, Барбанель Михаил Владимирович, Троицкая Елизавета, 716.73kb.
- Составитель: Бабанский Дмитрий 7 499 270, 2070.56kb.
Но вернемся к танковым войскам.
15-й мехкорпус КОВО. На 22 июня в нем было 64 KB и 72 «тридцатьчетверки». Корпус начал формироваться в марте 1941-го, а 25 апреля его командир докладывал: «Составленный округом план формирования механизированного корпуса давно нарушен в части укомплектования корпуса командным и начальствующим составом и материальной частью.
Командный состав: До сего времени не прибыли командующие отдельных частей:
Командир мотоциклетного полка.
Командир мото-инженерного батальона.
Командир 37 мотострелкового полка.
Командир 131 танкового полка 212 МСД.
Командир 669 стрелкового полка.
Командир арт. полка 212 МСД.
Командиры танковых и стрелковых батальонов, за исключением 10 ТД, отсутствуют — частью не назначены, частью не прибыли. Пример: в 131 танковом полку танковыми батальонами командуют: старшина, мл. лейтенант, политрук.
Особенно плохо укомплектованы командным составом части формирующиеся вновь или имеющие очень слабую базу формирования. К таким частям относятся стрелковые полки 212 МСД, 37 ТД, 131 танк. полк и корпусные части. В этих частях командиров рот и командиров взводов как правило еще нет. Помощников командиров по технической части исключительно мало в частях.
В ротах как правило их нет. В управлении корпуса — 1 авто-техник, в 37 танковой дивизии — 40 чел. техников, в 212 МСД — 24 из 146 чел. положенных по штату».
24-й мехкорпус:
«Тормозом в формировании является большой некомплект комначсостава, особенно технической и хозяйственной службы, а также младшего. Так, например, в в/с 9250 (216-я моторизованная дивизия) в одной части на 1200 человек, имеется только 15 человек комначсостава, в в/с 1703 (45-я танковая дивизия) на 100–120 чел. красноармейцев приходится один средний командир».
Как вы считаете, много навоюет танковый полк, батальонами которого командуют старшины и политруки? Комбат — это капитанская должность вообще-то. А если у этого танкового полка еще и командира нет?
Подобных цитат можно набрать не на главу — на отдельную книгу! Или на многотомник — если к докладам танкистов добавить рапорты летчиков, артиллеристов, пехоты…
«Стоп-стоп-стоп! — скажет внимательный читатель. — А что это вы, дорогие авторы, так на новенькие мехкорпуса формирования 1941 года упираете? Понятно, что им без году неделя, что в них производился не отбор, а отсев, вот и не блещут сформированные весной сорок первого мехкорпуса ни комплектностью, ни уровнем боевой подготовки. Но есть же „старые“ мехкорпуса! А как обстояли дела в них?»
Увы, в «старых» мехкорпусах дела обстояли примерно так же.
Например, в докладе о боевой подготовке и боевой готовности 15-й танковой дивизии 8-го мехкорпуса по состоянию на 27 января 1941 года указывается: «Дивизия имеет значительный некомплект начсостава: старшего и среднего — 271 чел. (21 %)… Некомплект младшего начсостава — 575 чел… При проверке занятий [по тактической подготовке] обнаружено:
В 2-м батальоне 29-го танкового полка занятия на тему „Боец в наступательном бою“ проводил ст. сержант Д. Практический инструктаж с ним по этой теме никто не проводил. Конспект составлен плохо. Сам Д. лопатой пользоваться не умеет. Красноармейцы технику отрывки окопа лежа не знают, лопатой владеют плохо, места для стрельбы выбирают неудачно. Техника перебежек отработана слабо, оружие для стрельбы не изготавливается. Старший сержант Д. боевую задачу объяснял неумело. Пример: „Отделению овладеть хутором и разбить противника“.
Занятие на тему „Наблюдение вне танка с наблюдательного пункта“ проводил мл. лейтенант К. Наблюдательного пункта намечено не было. Смена наблюдателей не производилась. Биноклей на занятиях не было. В общем занятие было организовано плохо.
Занятие по теме „Наблюдение из танка с места“ проводил лейтенант Г. Наблюдение велось только в секторе механика-водителя… Командир танка и башенный стрелок в своих секторах наблюдение не вели и мишенная обстановка в их секторах организована не была. Личный состав результаты наблюдения передавать не умеет… Из всего состава взвода только двое заметили по одной цели. Командир взвода задачу объяснял неконкретно и занял на это 20 минут…
Все эти факты говорят о том, что тактическая подготовка в частях дивизии имеет ряд серьезных недочетов. Командиры взводов и младший начальствующий состав по тактике подготовлены слабо. Еще слабее их методическая подготовка…
Огневая подготовка:
У стреляющих нет достаточных теоретических знаний для самостоятельной подготовки исходных данных для стрельбы. Данные готовятся заранее комсоставом и сообщаются стреляющим экипажам перед стрельбой. Не отрабатывается экипаж в целом, машину во время стрельбы ведет механик-водитель, закрепленный за машиной, отсюда во время стрельбы отсутствует наблюдение за ведением огня и корректирование огня со стороны башенного стрелка и мехводителя… Общее состояние огневой подготовки 29 и 30 ТП по стрельбе из личного оружия неудовлетворительное. По стрельбе из танкового оружия — 29 ТП неудовлетворительное, 30 ТП удовлетворительное»[160].
Вам это ничего не напоминает? Да-да, мы об этом уже писали — «младший начальствующий состав подготовлен слабо, еще слабее их методическая подготовка». Не приходится удивляться тому, что из 15-й танковой дивизии в 20-ю прибыли «не отобранные, а отсеянные». Вот только, к сожалению, особой разницы в уровне подготовки между откомандированными и оставшимися офицерами не наблюдается.
И с подготовкой подразделений и частей связи в 15-й танковой дивизии имеются большие проблемы: «Подготовка связистов:
Части дивизии к развертыванию учебы по специальности… не подготовлены, за исключением 29-го танкового полка. Классы не оборудованы, в некоторых частях классов совсем нет. Учебными и наглядными пособиями, ключами, головными телефонами не обеспечены… В батареях 15-го артполка, за отсутствием ключей и телефонов, подготовка радистов по приему на слух и передаче на ключе не проводится… 30-й танковый полк в течение первого периода не имел для обучения ни одной рации 71-ТК[161] (все законсервированы). Радисты первого года службы к занятиям по приему на слух только приступили, радисты второго года на рациях не работают, передавать и принимать на ключе не умеют…
Подготовленные радисты используются не по назначению: в 29-м танковом полку 5 чел. стрелков-радистов командирских машин отправлены в другие части механиками-водителями. В 30-м танковом полку радисты М., Т. взяты 1-й в библиотеку полка, 2-й начальником гауптвахты. Радиомастер Л. — в библиотеку дивизии.
Укомплектование подразделений радистами по общеобразовательному уровню низкое — 2-й батальон 29-го танкового полка — 15 чел. радистов имеют образование от 1 до 3 классов»[162].
Дивизия вроде бы «старая», а проблемы те же самые, что и в «новых» — острый дефицит комначсостава, затрудняющий ведение боевой подготовки, и связь, которая «…есть, товарищ командир! Просто она не работает».
Не отстала от своей «соседки» и другая танковая дивизия того же самого 8-го мехкорпуса — в докладе о боевой подготовке и боевой готовности 12-й танковой дивизии на 1 февраля 1941 г.[163] мы читаем: «Дивизия имеет значительный некомплект начсостава — 282 чел., т. е. 21 %. По должностям этот некомплект падает на командиров взводов — 41 чел., командиров рот — 25 чел… Большой некомплект младшего начсостава по дивизии — 521 чел., т. е. 21.6 %. Красноармейского состава имеется излишек — 896 чел. Значительный некомплект среднего и младшего начсостава и сверхкомплект рядового состава создают перегрузку для начсостава, что в значительной степени затрудняет нормальный ход боевой подготовки… При поверке начсостава 2-го батальона 12 мотострелкового полка в количестве 15 чел. по элементарным вопросам пехотной тактики оказалось:
1 чел. знает хорошо — 7 %
2 чел. знают посредственно —13 %
12 чел. знают плохо — 80 %
При проверке тактической подготовки группы начсостава 3-го батальона 24-го танкового полка оказалось:
6 чел. посредственно — 46 %
7 чел. слабо — 54 %…
Большинство начсостава этих батальонов окончило всякого рода краткосрочные курсы. Многие из начсостава 12-го мотострелкового полка заявляли, что боевого устава пехоты часть II-я[164] и полевого устава 36 г. они никогда не читали. Знания начсостава 3-го батальона 24-го танкового полка не идут дальше боевого устава танковых войск часть 1-я. Других уставов они не читали. Военных журналов не читают. По разнарядке 24-й танковый полк получал 1 экземпляр журнала „Военная мысль“ и 3 экз. „Автобронетанкового журнала“. В общем уровень подготовки начсостава, особенно по тактике, низок…
Одиночной подготовкой бойца пехоты в танковых батальонах совершенно не занимались и многие из лиц начсостава считают, что для танковых частей заниматься этим необязательно.
В автотранспортном батальоне 24-го танкового полка занятия на тему „Боец в наступательном бою“ проводил воентехник 2-го ранга С. Сам С. по тактике пехоты подготовлен плохо. Задачу отделению ставить не умеет. Место для занятия выбрал неудачно. Огневых рубежей при наступлении не назначал. Вместо одиночной подготовки бойца занимался подготовкой взвода. Перебежки красноармейцы делали вяло. Вставать и ложиться с винтовкой не умеют, место для стрельбы не выбирают, оружие к бою не готовят.
Во 2-м батальоне 24-го танкового полка занятие на тему „Наблюдение вне танка“ (с наблюдательного пункта) проводил лейтенант Р. Наблюдательного пункта организовано не было. Место для наблюдения красноармейцы выбирать не умеют, биноклем владеют плохо. Переползать не умеют. Наблюдатели при смене маскировались плохо. Передачи результатов наблюдения с наблюдательного пункта организовано не было. В общем занятие проведено плохо…
В 12-м мотострелковом полку занятие на тему „Боец в оборонительном бою“ проводил младший лейтенант 6-й роты А. Занятие было организовано как двухстороннее. Красноармейцы отрывали окопы из снега неумело, маскировались плохо, огонь открывали без команды командиров отделений, расстояния определяли неправильно, переходили в контратаку поодиночке.
Занятие на тему „Боец в наступательном бою“ проводил младший лейтенант 4-й роты А. Сам А. по тактике пехоты подготовлен плохо. Красноармейцы делали перебежки неумело, на огневых рубежах не окапывались, место для стрельбы выбирали неудачно, прицел не ставили, в атаку переходят без штыков.
В общем, тактическая подготовка в частях дивизии проходит неудовлетворительно…
Занятия по изучению матчасти оружия в 24-м танковом полку организованы удовлетворительно. Недостатком служит отсутствие методических навыков и четкого военного языка у младших командиров. Так в 1-м взводе 2-й роты полковой школы младший сержант Б., проводя занятия с курсантами на тему „Устройство тормоза отката и накатника“ называл отдельные детали неправильно, давал нечеткие формулировки, неверно объяснял устройство пружин накатника…
Танковые экипажи во время стрельбы не умеют вести точного наблюдения за падением пуль, отсюда отсутствует корректирование огня. Отдельные командиры танков не умеют быстро определить задержку в оружии и устранить ее. Так командир танка З. во время стрельбы не сумел устранить простую задержку… и вернулся на исходное положение, не отстреляв упражнения…»[165]
Дивизии разные, а доклады об их боевой подготовке и боевой готовности как под копирку написаны.
«Специальная подготовка — связисты.
Для проведения нормальной боевой подготовки по обучению радистов части дивизии классами обеспечены не все. Наглядных учебных пособий (ключей, зуммеров, головных телефонов) недостаточно. Средств на их приобретение в частях нет… Части дивизии к развертыванию боевой подготовки 2-го периода неготовы.
Укомплектование радистами подразделений связи по образовательному уровню в частях дивизии соответствует за исключением 12-го артполка, где укомплектование произведено формально. Так во взводе управления 1-го дивизиона для подготовки радистов выделены красноармейцы 2-го года службы, получившие в армии специальность:
красноармеец А. — телефонист
красноармеец В. — кузнец
красноармеец Т. — повар
красноармеец Т. — шофер
красноармеец Т. — огневик
все с образованием 4 класса.
В огневом взводе красноармеец М. по специальности связист сейчас готовится огневиком… В 24-м танковом полку во 2-м батальоне башенные стрелки-радисты включить рацию на танке, подготовить к работе и работать микрофоном не умеют (настраивают передатчик, а ручки повертывают в приемнике). В 1-м батальоне в течение 1-го периода занятия велись по схеме без показа материальной части рации. Радисты рации не знают, работать не могут…»[166]
22 июня 12-я танковая дивизия 8-го мехкорпуса и 15-я танковая дивизия 16-го мехкорпуса Киевского особого военного округа были подняты по боевой тревоге и пошли в бой. Журнал боевых действий 12-й танковой дивизии бесстрастно фиксирует тягостные последствия учения «понемногу, чему-нибудь и как-нибудь»: «22.6.1941 г. Поставленная задача: 12-й танковой дивизии в составе 8-го мехкорпуса выйти в район Самбор, Домбровка. В 8.00 с получением боевого приказа 12-я танковая дивизия вышла в указанный район, имея задачей совместно с частями 26-й армии прикрыть отмобилизование и сосредоточение частей Красной Армии. В 20.00 дивизия сосредоточилась в указанном районе. Боевая матчасть прошла в среднем 85 км… Тылы дивизии и отдельные боевые машины к указанному сроку сосредоточиться не успели и находились в пути. В 21.00 дивизия получила от командира 8-го мехкорпуса задачу к 6.00 23.6 сосредоточиться в районе Куровицы. К 22.00 части были повернуты, но до отставших подразделений и машин задача доведена не была».
Вот и сказали свое веское слово недочеты в подготовке связистов, в командирской подготовке (в части умения организовывать и управлять маршем соединения и его частей и подразделений) и в подготовке личного состава, в первую очередь водителей и механиков-водителей. Но продолжим листать журнал боевых действий 12-й танковой дивизии: «Выполнение поставленной задачи затянулось в связи с недостатком горючего, а также тем, что матчасть не была собрана и отремонтирована после предыдущего марша. В 12.00 23.6.1941 г. части дивизии достигли рубежа Пясчена — Жидачув, где были остановлены командиром 8-го мехкорпуса и получили новую задачу: сосредоточиться в районе Грудек Ягелонский. К моменту получения задачи местонахождение танковых полков было неизвестно, боевая матчасть испытывала острый недостаток в горючем, напряжение водительского состава было довольно значительным, так как водители не спали две ночи». Оценим сложившееся положение: танковая дивизия в бой еще не вступила, движется маршем по своей территории, но к полудню второго дня войны управление дивизии уже не имеет информации о местоположении своих танковых полков. Два слова: управление и связь. «К 22.00 штаб дивизии, мотострелковый полк, отдельный батальон связи и обслуживающие части сосредоточились в районе Грудек Ягелонский. Материальная часть прошла 150–170 км… Сведений о танковых полках к исходу 23.06 не поступало, как выяснилось, они находились в районе Миколаюв, где ожидали подвоза ГСМ. К этому времени несколько танков KB имели большой износ тормозных лент и потеряли маневренность. На машинах Т-34 имелись случаи порыва топливных и масляных проводов, времени на осмотр и восстановление матчасти выделено не было». На следующий день 12-я танковая дивизия получает приказ выйти в район Русилов, Балучин, Хирлеювка и уничтожить прорвавшуюся мехгруппировку противника в направлении Берестечко, Броды, однако «к этому времени в танковых полках осталось в строю не более 35 % боевых машин, остальные отстали из-за ряда мелких неисправностей и переутомления личного состава, который не спал четвертые сутки. К моменту боя материальная часть прошла 415 км (в среднем)… осмотры и обслуживание как правило не проводилось из-за отсутствия времени»[167]. На протяжении всего дня 25 июня подразделения дивизии подтягиваются в район Броды, и с утра 26 июня 12-я танковая дивизия наносит удар в общем направлении на Берестечко, но к этому моменту «в обоих полках было не более 75 танков» — сравните это число с 58 KB, 98 Т-34, 83 БТ-7 и 56 Т-26, которые дивизия имела 22 июня[168]! За четыре дня маршей численность танкового парка дивизии уменьшилась без малого вчетверо.
Ну, еще бы, понимающе усмехнутся некоторые читатели. Это ж штука известная — пересажал Сталин всех, кого только смог, вот и воевать стало некому. Репрессировали, репрессировали и дорепрессировались.
Штука действительно известная, Но вот незадача — даже если принять версию, что «всех пересажали», то все равно концы с концами не очень сходятся. Основная волна репрессий — это 37–38-й годы, дело Тухачевского и так далее. Но в это время будущий младший начсостав 1941-го в лучшем случае проходит службу рядовыми солдатами. Или вообще доучивается в школе. А ведь наиболее «резко выражается некомплект звена командиров рот и командиров взводов». Может, есть и другой вариант ответа?
«ДОКЛАД НАРКОМА ОБОРОНЫ СССР И НАЧАЛЬНИКА ГЕНШТАБА РККА В ЦКВКП(б) — И. В. СТАЛИНУ О ПЛАНЕ РАЗВИТИЯ И РЕОРГАНИЗАЦИИ РККА В 1938–1942 гг.
…
В. Танковые войска
а) В мирное время (к 1.1.1938 г.) имеется:
танковых легких (механизированных) бригад 25
танковых тяжелых бригад ТРГК 4
Итого: 29
Запасных танковых бригад 3
Всего танковых бригад: 32
Автоброневых бригад 2
Автоброневых полков 1
Мотострелковых бригад 3
Управлений танковых (механизированных) корпусов 4
Всего танков в указанных танковых бригадах — 4950, из них в ОКДВА 1058.
Численность танковых войск по мирному времени (к 1.1.1938 г.) 90 880 человек.
Численность мирного времени танковых войск по окончании реорганизации возрастает с 90 880 чел. (к 1.1.1938 г.) до 95 866 человек (к 1.1.1943 г.), т. е. увеличивается на 4986 человек»[169].
95 866 человек личного состава танковых войск — это, конечно, очень много. До тех пор, пока мы не вспомним о том, что штатная численность танковых войск на 1 января 1941 г: составляла 659 088 чел. (списочная — 498 266), в том числе офицеров 81 280 чел. (по списку 65 012 чел.), сержантов 116 334 чел. (по списку 94 396 чел.), рядовых 461 474 чел. (по списку 338 858 чел.)[170]. Одних офицеров нам в сорок первом нужно почти столько же, сколько в 1938 г. в танковых войсках всего служило солдат. И взять их было практически неоткуда — не только танкистам, но и пехоте, кавалерии, летчикам…
«Основные причины неуспехов Красной Армии…
Слабая подготовка командного состава по всем видам военного искусства и особенно в практике организации боя и управления войсками. Особенно слабым звеном являлось среднее, т. е. рота и ниже. Я видал много смелых и решительных командиров рот и взводов, но хорошо грамотных (в объеме им необходимом) встречал редко. Да и откуда этой подготовке быть. Общеобразовательная, как база более успешного освоения военных наук, крайне низка. Военно-теоретическая и практическая подготовка также не выше. Приведу пример с 43-й с.д.:
Командиры рот, в большинстве своем лейтенанты, бывшие до войны 1939–40 гг. младшие командиры, перед войной окончившие краткосрочные курсы и после этой войны, ввиду больших потерь в кадрах, выдвинутые на должность командиров рот. Сплошь и рядом были случаи, когда обнаруживались вопиющие недостатки:
а) Незнание уставов и наставлений
б) Незнание организации и вооружения роты
в) Незнание компаса и неумение работать с картой и т. д., не говоря уж о более высоких материях.
Командиры взводов, прибывшие из военных училищ к началу войны, выглядели гражданскими людьми в военной форме, абсолютно без какой-либо подготовки. Приходилось из двух зол выбирать меньшее. Младший лейтенант командовал ротой, а лейтенанты взводами. Последние крайне нуждались в немедленной помощи и учебе, а первые им дать этого не могли. Получался заколдованный круг».
Этот абзац взят из показаний командира 43-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта генерал-майора Кирпичникова. 1 сентября 1941 г. он попал в финский плен и, разумеется, привлек самое пристальное внимание финской разведки. Сделать из генерал-майора своего Власова у финнов не вышло, но «разговорить» пленного генерала о причинах поражения РККА их разведчикам удалось.
Сходное мнение относительно причин неудач Красной Армии отмечал и командир 4-й танковой дивизии 6-го мехкорпуса генерал-майор Потатурчев, захваченный немцами в плен: «Относительно качества своего офицерского корпуса он (Потатурчев. — Примеч. авт.) высказался негативно и критически. Штатный состав офицеров в его дивизии составляет около 1200 человек. Реальная численность 22 июня была около 1000 офицеров, из которых около 70 % были „молодежью“…
Уровень подготовки дивизии:
Офицерский корпус в целом подготовлен плохо. Потатурчев очень жаловался на молодых офицеров (составлявших основную массу офицерского корпуса), которые недавно прибыли из школы и у которых поголовно отсутствовал опыт, необходимый для офицеров данного рода войск.
Своими батальонными командирами он был доволен. Часть из них — участники Финской кампании. Один из батальонных командиров награжден за Финскую кампанию. Все офицеры в его дивизии были технически грамотными и относились к танковым войскам.
Унтер-офицерский корпус дивизии отличался особенно плохим качеством. На допросе Потатурчев пояснил, что он прекрасно знает, что от компетентного и надежного унтер-офицерского состава зависит очень многое. Причину плохой подготовки унтер-офицеров он видит в слишком коротком сроке обучения — 2 года, кроме того, не хватает качественного обучающего персонала…
Во время выдвижения дивизии 24.6.41 некомплект составлял 500 человек. Общая численность дивизии составляла около 10 900 человек. В одном из подразделений санитарного батальона из штатной численности в 150 человек отсутствовали 125…
На вопрос о том, почему не удалось вывести оставшиеся в артиллерийской казарме в Белостоке около 60 танков различных типов, он высказал мнение, что они были неисправны и частью перегревались. В целом дивизия к началу войны не была приведена в порядок. Отсутствовали запасные части, заводы их поставляли в недостаточном количестве или вообще не поставляли.
Для уничтожения брошенных танков он приказал в случае невозможности буксировки взрывать их. То, что мы, немцы, нашли так много неповрежденных танков, объясняется тем, что они либо останавливались из-за перегрева двигателя, либо у них заканчивалось горючее…
Недостатки, такие, как слишком большой разброс, отсутствие четкого руководства и связи, он полностью признавал…
Ремонт мог быть осуществлен имевшимися в дивизии средствами только в том случае, если речь идет о мелких поломках. Серьезные неисправности могли быть устранены только в заводских условиях…
На просьбу вкратце описать основные принципы использования русских танковых войск он попросил лист бумаги и нарисовал схему.
Для командира танковой дивизии данные к схеме устные комментарии были довольно скудными. Его выкладки все время касались сосредоточения сил на главном направлении удара. Его не очень пространные пояснения носили оттенок схематизма и чего-то старательно выученного. Со своеобразной гордостью и чувством удовлетворенности экзаменуемого на экзамене по тактике он после завершения рисунка откинулся назад на стуле.
В общем и целом его воззрения имели правильную основу.
Опыт русской зимней кампании в части использования танковых войск ему предположительно незнаком.
Относительно оперативного использования русских танковых войск он рассказал, что объединение танковых дивизий и танковых корпусов обсуждалось теоретически, но на практических учениях никогда не осуществлялось. Организацию большой группы (армии) он наблюдал во время Польского похода, когда танковый и кавалерийский корпуса были объединены в самостоятельно действующее соединение…
Примечательно, что он охотно дает данные о своей дивизии, ее структуре и боевом применении, даже о тактических основах действий русских танковых сил. Ему, по-видимому, совершенно не приходит в голову, что тем самым он, с нашей точки зрения, нарушает священнейший долг офицера… Здесь показывает себя отсутствие завершенного воспитания и образования…
Бобруйск, 30 августа 1941
Подписано — Хюбнер, полковник Генерального штаба»[171].
Надо отметить, что с похожими проблемами столкнулась и Германия. Но преимущество немцев было в том, что армия еще догитлеровской поры, рейхсвер, изначально создавалась именно как база для «настоящей» массовой армии. «Идеолог» рейхсвера и его бессменный главнокомандующий в 1920–1926 гг. Ханс фон Зект создавал и готовил крошечную 100-тысячную армию Веймарской Германии как «FuhrerHeer» — «армию командиров», высокопрофессиональный офицерский корпус для будущей массовой армии воссозданного Рейха.
«Исключительно быстрое и столь значительное по своим размерам увеличение армии стало возможным только на прочной базе Рейхсвера (4 тыс. офицеров и 96 тыс. унтер-офицеров и нижних чинов), войска и штабы которого были подготовлены к этой задаче»[172].
«Унтер-офицеры сухопутной армии Рейхсвера, отвечающие требованиям, были допущены на офицерские должности, причем благодаря высокому уровню обучения в частях Рейхсвера они оказались особо ценными офицерами».
Ну и, разумеется, вермахт не имел аналогичных РККА проблем с «малограмотными» и «не владеющими немецким языком» призывниками. В Германии обязательное 8-летнее образование было официально закреплено Веймарской конституцией 1919 года (де-факто оно было введено еще в XIX веке). «Когда начались Первая мировая война и всеобщая мобилизация, оказалось, что в России 61 % призывников были неграмотными, тогда как в Германии — 0,04 %»[173]. За двадцать лет СССР сумел значительно сократить разрыв, но полностью ликвидировать не успел. А это весьма заметно сказывалось на разнице в уровне подготовки кадров межвоенного периода. Говоря проще: даже те младшие и средние командиры, что уже имелись в танковых войсках к началу предвоенного «разбухания» армии, тоже не были тридцатью тремя чудо-богатырями, знающими устав до последней запятой, а вверенную им технику — до последнего винтика. И, разумеется, этот фактор еще больше тормозил обучение новых танкистов.
Своего рода итогом, обобщением усилий по развертыванию массовых танковых войск перед началом войны стал доклад, подготовленный командованием Юго-Западного направления в начале августа 1941 г. и представленный в ГАБТУ: «…много было недочетов, допущенных непосредственно командирами механизированных частей и соединений, к таковым касается:
Штабы мехкорпусов, танковых дивизий, танковых полков еще не овладели должными навыками оперативно-тактического кругозора, они не смогли делать правильные выводы и полностью не понимали замысла командования армии и фронта.
Командный состав обладает недостаточной инициативой.
Не были использованы все средства подвижности, которыми обладают мехчасти.
Не было маневренности — была вялость, медлительность в выполнении задач.
Действия, как правило, носили характер лобовых ударов, что приводило к ненужной потере материальной части и личного состава, а это было потому, что командиры всех степеней пренебрегали разведкой.
Неумение организовать боевые порядки корпуса по направлениям, прикрывать пути движения противника, а последний главным образом двигался по дорогам.
Не использовались средства заграждения, совершенно отсутствовало взаимодействие с инженерными войсками.
Не было стремления лишить [противника] возможности подвоза горючего, боеприпасов. Засады на главных направлениях действия противника не практиковались.
Действия противника по флангам привели к боязни быть окруженными, тогда когда танковым частям нечего бояться окружения.
Не использовались крупные населенные пункты для уничтожения противника и неумение действовать в них.
Управление, начиная от командира взвода до больших командиров, было плохое, радио использовалось плохо, скрытое управление войсками поставлено плохо, очень много тратится времени на кодирование и раскодирование.
Исключительно плохо поставлена подготовка экипажей в вопросах сохранения материальной части, имели место случаи, когда экипажи оставляли машины, имеющие боеприпасы, были отдельные случаи, когда экипажи оставляли машины и сами уходили.
Во всех частях и соединениях отсутствовали эвакуационные средства, а имеющиеся в наличии могли бы обеспечить мехкорпус и танковую дивизию только в наступательных операциях.
Личный состав новой техники не освоил, особенно KB и Т-34, и совершенно не научен производству ремонта в полевых условиях. Ремонтные средства танковой дивизии оказались неспособными обеспечить ремонт в таком виде боя, как отход.
Большой процент комначсостава задач не знал, карт не имел, что приводило к тому; что не только отдельные части, но и целые подразделения блуждали.
Технических средств замыкания в мехкорпусе еще в мирное время не имелось, и этому вопросу в подготовке уделялось совершенно мало внимания.
Существовавшая организация тылов исключительно громоздка, пом. командира по технической части вместо работы с боевой материальной частью, как правило, оставлялся во втором эшелоне с тылами. Тылы необходимо сократить, оставив в мехкорпусе только средства подвоза горючего, боеприпасов и продовольствия.
Армейские СПАМы[174], как правило, не организовывались, их работой никто не руководил, отсутствие штатной организации эвакосредств приводило к тому, что эвакуация боевой материальной части, как правило, в армейском и фронтовом тылу отсутствовала.
Начальники АБТО[175] армий выполняли только функции снабжения, да и с ней полностью не справлялись. Аппарат начальников АБТО армий очень куцый и не обеспечивает управление войсками. Подбор их был сделан очень неудачно, в результате чего Начальника АБТО 6-й армии полковника Д. отстранили от занимаемой должности, как не справившегося со своей работой.
Штабы оказались малоподготовленными, укомплектованы, как правило, общевойсковыми командирами, не имеющими опыта работы в танковых частях.
Много лиц командовало мехкорпусами — фронт ставил задачи, армия ставила задачи, командиры стрелковых корпусов ставили задачи, наиболее ясно это показывает применение 41-й танковой дивизии 22-го мехкорпуса.
Часть командиров мехкорпусов оказались не на должной высоте и совершенно не представляли себе управления мехкорпусом.
В высших учебных заведениях (Академии) таких видов боя, с которыми пришлось встретиться, никогда не прорабатывалось, а это явилось большим недостатком в оперативно-тактическом кругозоре большинства комначсостава»[176].
Как говорится, ни убавить, ни прибавить, причем недостатки отмечены на всех уровнях — от малокомпетентных и безинициативных командиров мехкорпусов до командиров взводов и отдельных экипажей. Впрочем, незнакомство личного состава с матчастью новейших типов имело еще одну вполне извинительную причину[177]…
Справедливости ради надо сказать, что СССР был далеко не единственной страной, чья армия по уровню боевой подготовки «отстала» от рейхсвера/вермахта. В период охватившей мир Великой депрессии 30-х армии так называемых западных демократий тоже переживали далеко не лучшие времена. «Немецкий капитан проводил на маневрах дивизионного уровня больше времени, чем французский или английский генерал» — это цитата очень хорошо иллюстрирует простую истину, что подготовка к войне заключается не только в хомячковом запасании все новых и новых пушек, самолетов и танков.
Но у ставки на великолепно подготовленную армию мирного времени был и свой изъян, ставший в итоге фатальным. Штучно отобранных, долго и тщательно подготовленных военных специалистов не могло быть много по простейшей причине — массовая подготовка «элитных» войск подорвет экономику собственной страны куда верней затмевающих небо армад вражеских бомбардировщиков. Элитные кадры были немногочисленны, их было трудно подготовить — но еще труднее заменить, восполнить потери. В этом отношении очень ярок пример Японии: потеряв над тихоокеанскими островами в боях 1942–1943-го летчиков довоенной подготовки, достойную смену им страна с ограниченными экономическими возможностями выставить уже не сумела. «Экономии» на жизнях тоже не получилось — те, кто не прошел сито жесточайшего отбора летных школ мирного времени, впоследствии все равно вынуждены были надеть повязки «камикадзе».
Германия обладала гораздо большим экономическим потенциалом, поэтому процесс деградации ее «кадровой армии» получился более растянутым по времени. Но уже к 43-му голоса «немец уже не тот» зазвучали по обе стороны фронта.
«— Скажите мне, Хартманн, вы считаете подготовку наших пилотов-истребителей недостаточной?
— Я думаю, что она недостаточна. Я в России получил в свою эскадрилью множество молодых пилотов, имеющих налет менее 60 часов, причем на Me-109 они летали менее 20 часов. Им приходилось совершать боевые вылеты, имея только основную подготовку. Это приводит к тяжелым потерям истребителей на Восточном фронте.
Гитлер слушал с отсутствующий выражением. Тогда Хартманн перешел к собственной истории.
— Эти юноши приходят к нам, и их практически немедленно сбивают»[178].
В 1943-м большинство немецких летчиков нам уступало в маневренном бою, немцы стали хуже стрелять, стали нам проигрывать в тактической подготовке, хотя их асы были очень «крепкими орешками».
Еще хуже летчики у немцев стали в 1944-м, когда средний немецкий летчик стал из породы «скороспелых» (ускоренной подготовки) — плохо пилотировал, плохо стрелял, не умел взаимодействовать в бою и не знал тактики. Могу сказать, что «смотреть назад» эти летчики не умели, часто они откровенно пренебрегали своими обязанностями по прикрытию войск и объектов. Классические маневренные воздушные бои эти летчики вели очень редко и, только, если им удавалось создать серьезное (раза в два-три) численное преимущество. При равных силах бой они вели очень пассивно и нестойко, одного-двух собьем, остальные разбегаются.
«A.C. Вот эти немецкие „скороспелые“ летчики, они уровень подготовки имели лучше или хуже, чем вы после авиаучилища?
Н.Г. Хуже. Нас-то хоть пилотировать научили. А эти такой „молодняк“! Их нам на растерзание кинули! Эти немцы вообще ничего не умели. Подозреваю, что и взлетали, и садились они тоже плохо. Мы их много сбили»[179].
Выбивать «терминаторов» из рейхсвера было тяжело, но заменять их — еще тяжелее. В итоге те, кому не повезло пробиться в военную «элиту», все равно вынуждены были взять в руки оружие — для них не нашлось танков и самолетов в 1941-м, но хватило эрзац-винтовок на улицах Познани, Бреслау и Кенигсберга, хватило фаустпатронов на подступах к Берлину в 45-м. Экономии не получилось и тут.
Поиск баланса между качеством подготовки вооруженных сил и их численностью в чем-то похож на хождение над пропастью по тонкому канату. Любой уклон в сторону, что вправо, что влево, может обернуться падением в пропасть — тысячами смертей, проигранными сражениями, сданными городами, толпами пленных и в конечном итоге проигрышем войны. К 22 июня СССР и Германия подошли с креном в разные стороны — но даже несмотря на тяжелейшие поражения первых лет, СССР из своего «крена» смог выйти быстрее.