Школьников, гуляющих рядом с памятником Маршалу Советского Союза Г. К
| Вид материала | Документы |
- Маршалу Советского Союза Жукову. Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза, 36.96kb.
- Соревнований по огневой подготовке среди впк г. Курска и Курской области, посвященных, 28.25kb.
- Положение, 230.09kb.
- Мероприятия Губернатора Московской области Областное совещание по итогам работы Правительства, 1406.06kb.
- Средняя общеобразовательная школа с. Орлов-Гай, 182.64kb.
- Советского Союза Васильева В. В. с. Большая Шатьма, 2006 Оглавление. Введение Основная, 122.48kb.
- Президиума Верховного Совета ссср, повторно получая высшую награду Советского Государства, 296.17kb.
- А музы не молчали… (Литературно-музыкальная композиция, посвященная Великой Победе), 84.58kb.
- Н. С. Хрущев о международном положении и внешней политике советского союза доклад, 467.08kb.
- Маршала Советского Союза Г. К. Жукова публичный доклад, 483.09kb.
5 октября 1941 года из Ставки передали:
- С командующим фронтом будет говорить по прямому проводу товарищ
Сталин.
Из переговорной штаба Ленинградского фронта я передал по "Бодо":
- У аппарата Жуков. Ставка ответила:
- Ждите.
Не прошло и двух минут, как бодист Ставки передал:
- Здесь товарищ Сталин.
Сталин. Здравствуйте.
Жуков. Здравия желаю!
Сталин. Товарищ Жуков, не можете ли вы незамедлительно вылететь в
Москву? Ввиду осложнения обстановки на левом крыле Резервного фронта в
районе Юхнова Ставка хотела бы с вами посоветоваться. За себя оставьте
кого-нибудь, может быть, Хозина.
Жуков. Прошу разрешения вылететь утром 6 октября.
Сталин. Хорошо. Завтра днем ждем вас в Москве.
Однако ввиду некоторых важных обстоятельств, возникших на участке 54-й
армии, которой командовал Г. И. Кулик, и высадки десанта моряков Балтфлота
на побережье в районе Петергофа 6 октября я вылететь не смог, о чем доложил
Верховному.
Вечером в Ленинград вновь позвонил И. В. Сталин:
- Как обстоят у вас дела? Что нового в действиях противника?
- Немцы ослабили натиск. По данным пленных, их войска в сентябрьских
боях понесли тяжелые потери и переходят под Ленинградом к обороне. Сейчас
противник ведет артиллерийский огонь по городу и бомбит его с воздуха. Нашей
авиационной разведкой установлено большое движение моторизованных и танковых
колонн противника из района Ленинграда на юг. Видимо, их перебрасывают на
московское направление.
Доложив обстановку, я спросил Верховного, остается ли в силе его
распоряжение о вылете в Москву.
- Да, - ответил И. В. Сталин. - Оставьте за себя генерала Хозина или
Федюнинского, а сами завтра немедленно вылетайте в Ставку. [7]
Простившись с членами Военного совета Ленинградского фронта А. А.
Ждановым, А. А. Кузнецовым, Т. Ф. Штыковым, Я. Ф. Капустиным и Н. В.
Соловьевым, с которыми в критические дни обороны Ленинграда мы исключительно
дружно работали, я вылетел в Москву. В связи с тем, что генерала М. С.
Хозина пришлось срочно послать в 54-ю армию, временное командование
Ленинградским фронтом было передано генералу И. И. Федюнинскому.
В Москве меня встретил начальник охраны И. В. Сталина. Он сообщил, что
Верховный болен и работает на квартире. Мы тотчас же туда направились.
И. В. Сталин был простужен, плохо выглядел и встретил меня сухо. Кивнув
головой в ответ на мое приветствие, он подошел к карте и, указав на район
Вязьмы, сказал:
- Вот смотрите. Здесь сложилась очень тяжелая обстановка. Я не могу
добиться от Западного и Резервного фронтов исчерпывающего доклада об
истинном положении дел. А не зная, где и в какой группировке наступает
противник и в каком состоянии находятся наши войска, мы не можем принять
никаких решений. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, тщательно
разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда в любое время. Я буду
ждать.
Перед уходом И. В. Сталин спросил:
- Как вы считаете, могут ли немцы в ближайшее время повторить
наступление на Ленинград?
- Думаю, что нет. Противник понес большие потери и перебросил танковые
и моторизованные войска из-под Ленинграда куда-то на центральное
направление. Он не в состоянии оставшимися там силами провести новую
наступательную операцию.
- А где, по вашему мнению, будут применены танковые и моторизованные
части, которые перебросил Гитлер из-под Ленинграда?
- Очевидно, на московском направлении. Но, разумеется, после пополнения
и проведения ремонта материальной части.
Во время разговора И. В. Сталин стоял у стола, где лежала
топографическая карта с обстановкой Западного, Резервного и Брянского
фронтов. Посмотрев на карту Западного фронта, он сказал:
- Кажется, они уже действуют на этом направлении.
Простившись с Верховным, я отправился к начальнику Генерального штаба
Борису Михайловичу Шапошникову и подробно изложил ему обстановку,
сложившуюся на 6 октября в районе Ленинграда.
- Только что звонил Верховный, - сказал он, - приказал подготовить для
вас карту западного направления. Карта сейчас будет. Командование Западного
фронта находится там же, где был штаб Резервного фронта в августе, во время
Ельнинской операции. [8]
Борис Михайлович познакомил меня в деталях с обстановкой на московском
направлении. В распоряжении Ставки, которое он мне передал, было сказано:
"Командующему Резервным фронтом.
Командующему Западным фронтом.
Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования в район
действий Резервного фронта командирован генерал армии т. Жуков в качестве
представителя Ставки.
Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все
решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронтов и
по вопросам управления, обязательны для выполнения.
По поручению Ставки Верховного Главнокомандования начальник
Генерального штаба Шапошников.
6 октября 1941 г. 19 ч. 30 м.
№ 2684"{1}.
Пока мы ждали карту, Борис Михайлович угостил меня крепким чаем.
Сказал, что устал. Он действительно выглядел очень утомленным. От Б. М.
Шапошникова я поехал в штаб Западного фронта.
В пути при свете карманного фонаря изучал по карте обстановку на фронте
и действия сторон. Клонило ко сну, и, чтобы разогнать дремоту, приходилось
время от времени останавливать машину и делать небольшие пробежки.
В штаб Западного фронта приехал уже ночью. Дежурный доложил, что все
руководство совещается у командующего. В комнате командующего был полумрак,
горели стеариновые свечи. За столом сидели И. С. Конев, В. Д. Соколовский,
Н. А. Булганин и Г. К. Маландин. Вид у всех был до предела уставший. Я
сказал, что приехал по поручению Верховного Главнокомандующего, чтобы
разобраться в обстановке и доложить ему прямо отсюда по телефону.
То, что смог рассказать о последних событиях начальник оперативного
отдела штаба фронта генерал-лейтенант Г. К. Маландин, несколько дополнило и
уточнило уже имевшиеся данные.
Что же произошло на западном направлении?
К началу наступления немецко-фашистских войск на московском направлении
на дальних подступах к столице оборонялись три наших фронта: Западный
(командующий генерал-полковник И. С. Конев), Резервный (командующий Маршал
Советского Союза С. М. Буденный) и Брянский (командующий генерал-лейтенант
[9] А. И. Еременко). Всего в боевых войсках этих фронтов в конце сентября
насчитывалось 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и
минометов, 677 самолетов. Наибольшее количество сил и средств было в составе
Западного фронта{2}.
Противник, произведя перегруппировку своих сил на московское
направление, превосходил все три наши фронта, вместе взятые, по численности
войск- в 1,4 раза, по танкам- в 1,7, по орудиям и минометам - в 1,8 и по
самолетам - в 2 раза{3}.
Наступление немецких войск по плану операции под кодовым названием
"Тайфун" началось 30 сентября ударом танковой группы Гудериана и 2-й
немецкой армии по войскам Брянского фронта на участке Жуковка-Шостка. 2
октября противник нанес мощные удары по войскам Западного и Резервного
фронтов. Особенно сильные удары последовали из районов севернее Духовщины и
восточнее Рославля. Противнику удалось прорвать оборону наших войск. Ударные
группировки врага стремительно продвигались вперед, охватывая с юга и с
севера всю вяземскую группировку войск Западного и Резервного фронтов.
Крайне тяжелая обстановка сложилась и к югу от Брянска, где 3-я и 13-я
армии Брянского фронта оказались под угрозой окружения. Не встречая
серьезного сопротивления, войска Гудериана устремились к Орлу, где у нас не
было сил для отражения наступления.
2 октября по указанию Ставки был создан усиленный 1-й гвардейский
стрелковый корпус под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко. Задачей
корпуса было - задержать продвижение войск противника и обеспечить отвод
войск Брянского фронта.
Развивая наступление, части Гудериана 3 октября захватили
неподготовленный к обороне Орел, выйдя 24-м моторизованным корпусом на тылы
Брянского фронта. 1-й гвардейский стрелковый корпус, развернувшись в районе
Мценска, вступил в бой с моторизованной и танковой группировкой противника.
Вражеские войска были здесь задержаны на несколько дней и понесли большие
потери в живой силе и боевой технике. Танкисты 4-й и 11-й бригад впервые
применили способ поражения вражеских танков из засады. Используя успех 1-го
гвардейского корпуса, войска Брянского фронта отошли на указанные им рубежи.
Вот как об этом вспоминает командующий 2-й немецкой танковой армией
генерал Гудериан: "2 октября... одновременно в районе действий 24-го
танкового корпуса у Мценска, северо-восточнее Орла, развернулись
ожесточенные бои, в которые втянулась 4-я танковая дивизия... В бой было
брошено большое количество русских танков Т-34, причинивших большие потери
нашим танкам. [10] Превосходство материальной части наших танковых сил,
имевшее место до сих пор, было отныне потеряно и теперь перешло к
противнику. Тем самым исчезли перспективы на быстрый и непрерывный успех".
И далее: "Намеченное быстрое наступление на Тулу пришлось пока
отложить".
Что верно, то верно! Гудериану пришлось не только отложить быстрое
наступление на Тулу, но вообще не удалось захватить ее. Однако Брянский
фронт оказался рассеченным. Его войска, неся потери, с боями отходили на
восток. Создалось угрожающее положение и на тульском направлении.
По приказу командующего Западным фронтом генерал-полковника И. С.
Конева был нанесен контрудар севернее Вязьмы по обходящей наши войска
северной группировке войск противника. К сожалению, успеха этот контрудар не
имел. К исходу 6 октября значительная часть войск Западного и Резервного
фронтов была окружена западнее Вязьмы.
Из беседы в штабе Западного фронта и анализа обстановки у меня
создалось впечатление, что катастрофу в районе Вязьмы можно было бы
предотвратить. На основании данных разведки Ставка Верховного
Главнокомандования еще 27 сентября специальной директивой предупредила
командующих фронтами о возможности наступления в ближайшие дни крупных сил
противника на московском направлении. Следовательно, внезапность наступления
в том смысле, как это было в начале войны, отсутствовала. Несмотря на
превосходство врага в живой силе и технике, наши войска могли избежать
окружения. Для этого необходимо было своевременно более правильно определить
направление главных ударов противника и сосредоточить против них основные
силы и средства за счет пассивных участков. Этого сделано не было, и оборона
наших фронтов не выдержала сосредоточенных ударов противника. Образовались
зияющие бреши, которые закрыть было нечем, так как никаких резервов в руках
командования не оставалось.
К исходу 7 октября все пути на Москву, по существу, были открыты.
В 2 часа 30 минут 8 октября я позвонил И. В. Сталину. Он еще работал.
Доложив обстановку на Западном фронте, я сказал:
- Главная опасность сейчас заключается в слабом прикрытии на можайской
линии. Бронетанковые войска противника могут поэтому внезапно появиться под
Москвой. Надо быстрее стягивать войска откуда только можно на можайскую
линию обороны.
И. В. Сталин спросил:
- Где сейчас 16, 19-я и 20-я армии и группа Болдина Западного фронта?
Где 24-я и 32-я армии Резервного фронта?
- В окружении западнее и юго-западнее Вязьмы.
- Что вы намерены делать?
- Выезжаю сейчас же к Буденному, разберусь с обстановкой и позвоню вам.
[11]
- А вы знаете, где штаб Резервного фронта?
- Буду искать где-то в районе Малоярославца.
- Хорошо, поезжайте к Буденному и оттуда сразу же позвоните мне.
Моросил мелкий дождь, густой туман стлался по земле, видимость была
плохая. Утром 8 октября, подъезжая к полустанку Оболенское. мы увидели двух
связистов, тянувших кабель в Малоярославец со стороны моста через реку
Протву.
Я спросил:
- Куда тянете, товарищи, связь?
- Куда приказано, туда и тянем, - не обращая на нас внимания, ответил
солдат громадного роста.
Пришлось назвать себя и сказать, что мы ищем штаб Резервного фронта и
С. М. Буденного.
Подтянувшись, тот же солдат ответил:
- Извините, товарищ генерал армии, мы вас в лицо не знаем, потому так и
ответили. Штаб фронта вы уже проехали. Он был переведен сюда два часа назад
и размещен в домиках в лесу, вон там, на горе. Там охрана вам покажет, куда
ехать.
Машина повернула обратно. Вскоре я был в комнате представителя Ставки
армейского комиссара 1 ранга Л. З. Мехлиса, где находился также начальник
штаба фронта генерал-майор А. Ф. Анисов. Л. З. Мехлис говорил по телефону и
кого-то здорово распекал.
На вопрос, где командующий, начальник штаба ответил:
- Неизвестно. Днем он был в 43-й армии. Боюсь, как бы чего-нибудь не
случилось с Семеном Михайловичем.
- А вы приняли меры к его розыску?
- Да, послали офицеров связи, они еще не вернулись. Обращаясь ко мне,
Л. З. Мехлис спросил:
- А вы с какими задачами прибыли к нам?
- Приехал как член Ставки по поручению Верховного Главнокомандующего
разобраться в сложившейся обстановке.
- Вот видите, в каком положении мы оказались. Сейчас собираю
неорганизованно отходящих. Будем на сборных пунктах довооружать и
формировать из них новые части.
Из разговоров с Л. З. Мехлисом и А. Ф. Анисовым я узнал очень мало
конкретного о положении войск Резервного фронта и о противнике. Сел в машину
и поехал в сторону Юхнова, надеясь на месте скорее выяснить обстановку.
Проезжая Протву, вспомнил свое детство. Всю местность в этом районе я
знал прекрасно, так как в юные годы исходил ее вдоль и поперек. В десяти
километрах от Обнинского, где остановился штаб Резервного фронта, моя родная
деревня Стрелковка. Сейчас там остались мать, сестра и ее четверо детей. Как
они? Что, если заехать? Нет, невозможно, время не позволяет! Но что будет с
ними, если туда придут фашисты? Как они поступят с моими близкими, если
узнают, что они родные генерала Красной [12] Армии? Наверняка расстреляют!
При первой же возможности надо вывезти их в Москву.
Через две недели деревня Стрелковка, как и весь Угодско-Заводский
район, была занята немецкими войсками. К счастью, я успел вывезти мать и
сестру с детьми в Москву.
Мои земляки оказали врагу серьезный отпор. В районе был организован
партизанский отряд, который возглавил мужественный борец за Родину, умный
организатор, комсомолец-пограничник Виктор Карасев. Комиссаром стал
секретарь Угодско-Заводского райкома ВКП(б) Александр Курбатов. В этом же
отряде находился бесстрашный народный мститель, председатель
Угодско-Заводского районного исполнительного комитета Михаил Алексеевич
Гурьянов.
Угодско-Заводский партизанский отряд производил смелые налеты на штабы,
тыловые учреждения и отдельные подразделения немецких войск.
В ноябре 1941 года коммунист Михаил Алексеевич Гурьянов был схвачен,
зверски избит и повешен немцами. Мои земляки свято чтят память бесстрашного
героя.
При отступлении немцы сожгли Стрелковку, как и ряд других деревень,
сожжен был и дом моей матери.
Другим крупным партизанским отрядом, действовавшим в этом районе, был
отряд под командованием В. В. Жабо. Этот отряд играл важную роль во всех
операциях против частей 12-го корпуса немцев, готовившегося к наступлению на
Москву. Об одной из таких операций 29 ноября 1941 года Совинформбюро
сообщило:
"Получено сообщение о большом успехе партизан в Н-ском районе. 24
ноября несколько партизанских отрядов совершили налет на крупный населенный
пункт. (Имелся в виду Угодский Завод. - Г. Ж.) Разгромлен штаб немецкого
корпуса. Захвачены важные документы".
Владимир Владиславович Жабо родился в Донецке в 1909 году. Кадровый
офицер-пограничник, он отличался большим мужеством и храбростью. Мне его
рекомендовали как исполнительного и решительного командира. Я принял его
лично. В. В. Жабо понравился мне своей готовностью идти на любое
ответственное дело. Как уроженец тех мест, где отряду предстояло
действовать, я знал хорошо местность, где дислоцировались соединения 12-го
корпуса противника, и дал ряд советов, как лучше выполнить поставленную
задачу. Операция была успешно выполнена. Владимир Жабо пал смертью героя 8
августа 1943 года в бою в районе деревни Дуброво Хотынецкого района
Орловской области, где он командовал тогда 49-й мехбригадой 6-го
гвардейского мехкорпуса.
Угодско-Заводский район освободила в декабре 1941 года 17-я стрелковая
дивизия генерала Д. М. Селезнева.
Там, где был в 1941 году штаб Резервного фронта, а затем штаб Западного
фронта, на месте деревни Пяткино (которую немецкие [13] войска при
отступлении тоже сожгли), после войны возник город Обнинск. Теперь он
известен далеко за пределами нашей страны: здесь построена первая атомная
электростанция. Город Обнинск в настоящее время является одним из крупнейших
научных центров.
Но вернемся к событиям того времени.
Проехав до центра Малоярославца, я не встретил ни одной живой души.
Город казался покинутым. Около здания райисполкома увидел две легковые
машины.
- Чьи это машины? - спросил я, разбудив шофера.
- Маршала Буденного, товарищ генерал армии.
- Где Семен Михайлович?
- В помещении райисполкома.
- Давно вы здесь?
- Часа три стоим.
Войдя в райисполком, я увидел склонившегося над картой С. М. Буденного.
Мы тепло поздоровались. Было видно, что Семен Михайлович многое пережил
в эти тяжелые дни.
- Ты откуда? - спросил С. М. Буденный.
- От Конева.
- Ну, как у него дела? Я более двух суток не имею с ним никакой связи.
Вчера я находился в штабе 43-й армии, а штаб фронта снялся в мое отсутствие,
и сейчас не знаю, где он остановился.
- Я его нашел в лесу налево, за железнодорожным мостом через реку
Протву. Тебя там ждут. На Западном фронте, к сожалению, дела очень плохие,
большая часть сил попала в окружение.
- У нас не лучше, - сказал С. М. Буденный, - 24-я и 32-я армии
отрезаны. Вчера я сам чуть не угодил в лапы противника между Юхновом и
Вязьмой. В сторону Вязьмы шли большие танковые и моторизованные колонны,
видимо, для обхода города с востока.
- В чьих руках Юхнов?
- Сейчас не знаю. На реке Угре было до двух пехотных полков, но без
артиллерии. Думаю, что Юхнов в руках противника.
- Ну, а кто же прикрывает дорогу от Юхнова на Малоярославец?
- Когда я ехал сюда, кроме трех милиционеров в Медыни, никого не
встретил. Местные власти из Медыни ушли.
- Поезжай в штаб фронта, - сказал я Семену Михайловичу, - разберись в
обстановке и сообщи в Ставку о положении дел, а я поеду дальше. Доложи
Верховному о нашей встрече и скажи, что я поехал в район Юхнова, а затем в
Калугу. Надо выяснить, что там происходит.
В Медыни я действительно никого не обнаружил. Только одна старая
женщина что-то искала в развалинах дома, разрушенного бомбой.
- Бабушка, что вы тут ищете? - спросил я. [14]
Она подняла голову. Широко раскрытые, блуждающие глаза бессмысленно
смотрели на меня.
- Что с вами, бабушка?
Ничего не ответив, она снова принялась копать. Откуда-то из-за развалин
подошла другая женщина с мешком, наполовину набитым какими-то вещами.
- Не спрашивайте ее. Она сошла с ума от горя. Позавчера на город