Cет Муратовна сатира и юмор в устном народном творчестве адыгов
| Вид материала | Автореферат |
- Художественно-поэтическое своеобразие жанров лирической песни в устном творчестве адыгов, 243.27kb.
- -, 301.65kb.
- Список литературы для чтения летом, 14.48kb.
- -, 72.33kb.
- «о красоте и мужестве», 55.67kb.
- "О красоте и мужестве", 47.58kb.
- Виктор Бараков «когда душа ведет…», 90.2kb.
- Московский Городской Педагогический Университет Филологический факультет Кафедра русской, 604.82kb.
- Национальные костюмы адыгов, 123.91kb.
- Михаил Зощенко. Сатира и юмор 20-х 30-х годов, 1451.23kb.
Песни времен Кавказской войны подвергали осмеянию и осуждению хищническое поведение царской армии на завоеванной территории – вырубку лесов, уничтожение посевов, поджог целых селений. Такова и песня «Приход русских»1, «грозный смех» которой направлен против врагов родного края. «Передовые люди России понимали, что происходило на Кавказе в течение многих десятилетий. Они звали наших предков с той и другой стороны к миру, к братству, к труду, к украшению земли нивами и садами, к наполнению ее звуками чудесных песен любви и дружбы. Пример достойный подражания»1. Однако продолжались разорения селений, трагические смерти («Разорение селения»).
Адыги высмеивали и господствующую верхушку, проявлявшую чревоугодие тогда, когда погибали лучшие представители народа, с оружием в руках защищая землю от врагов. В адыгском поэтическом эпосе немало произведений, построенных на диалоге, своеобразном соперничестве сторон в острословии, в котором дается разительная характеристика оппоненту. Показательна в этом смысле «Песня о Ханифе Казий». Ханифа – известная девушка, которая благодаря уму и острому языку заставляла мужчин совершать подвиги на войне. Она едко высмеяла в песне двух братьев-дворян, ведущих праздный образ жизни в то время, как в ожесточенных боях истекали кровью лучшие сыны народа. Диалог здесь ярок, точен, построен на напряженной мысли, своеобразном соперничестве.
Жанр этот получил в народном творчестве название «зэфэусэ», когда две противоположные стороны сочиняют друг о друге сатирические куплеты.
Объектом народной сатиры стали и предатели, которые руководствовались исключительно своими интересами. Авторы песни при помощи нескольких строчек, штрихов предавали их позору навеки. Так, в песне-плаче «О реке Ходзь» говорится о том, как в конце 18-го века царские войска хотели разоружить восставшее селение у реки Ходзь, и о том, как предатель Хаджебир тайной тропой привел врагов в село. Это песня-плач о погибших в неравном бою, заклеймившая позором предателя и воздавшая хвалу храброму воину Токану Хохмукову. Авторы песни-плача весьма проницательны в характеристике разных персонажей, находят точные слова для полного и наглядного представления их в поэтическом тексте.
В тлибеоредах (песни многих мужей) проблема «Человек и война» рассматривается как глубокий, всеохватывающий конфликт, правдиво вскрывающий противоречия изображаемой действительности. Сатира построена на противопоставлении глубинных моральных качеств героя – мужество, готовность его к подвигу – трусости, предательству отрицательных персонажей («О Санджелиевской битве»). В этой песне воздается хвала достойным мужам, настоящим воинам, отважно сражавшимся на поле брани. Наряду с этим одним штрихом посрамляет двух князей, которые прятались за холмом, когда насмерть бились с врагом и со славой умирали их соотечественники.
В небольшом песенном тексте раскрыт весьма сложный конфликтный сюжет и даны характеры, психологически противоположные друг другу.
Одержать победу и вернуться живым или умереть со славой на поле брани – вот руководство для воина-адыга, чтобы совершить подвиг. Своеобразный культ героизма и воинственности характерен и для многих других горских народов «обусловлен конкретными историческими условиями жизни и психологии горских народов»1. У адыгов в прошлом был обычай оплакивать бежавшего с поля брани труса как умершего. Он не имел права показываться на глаза людей, пока не смоет с себя позор в очередной битве. Если же смыл позор, победив врага или пав смертью храбрых на поле брани, то прославляли его подвиги в другой песне. И обе песни сосуществовали: песня, которая высмеивала его как труса, и песня, восхвалявшая его подвиги. Не менее интересный обычай существовал у адыгов, согласно которому на голову труса надевали пынэ (сшитую из разных лоскутков шапку). Каждый встречный узнавал в этом человеке труса.
Таким образом, народ стремился наряду с возданием должных почестей героям запечатлеть в песне и имена трусов, предателей, изменников, чтобы потомки могли усвоить положительный урок истории.
В песнях часто сочетался юмор с легким безобидным смехом над плутнями незадачливых героев, с открытой сатирой, бескомпромиссно разящей глупцов, хапуг, предателей. Как правило, здесь текст часто насыщен мыслями, выразительными средствами, образными выражениями, что говорит об осознанном жанровом и стилистическом осмыслении авторами и сказителями-песнопевцами сложного жизненного материала.
Сатирико-юмористические произведения в поэзии адыгов вызваны к жизни характером их исторического прошлого, многовековой борьбой за свободу и независимость. В их устном творчестве обнаруживаются образцы песен, посвященные бесстрашным народным заступникам («Песня об Айдемиркане», одном из любимейших и почитаемых героев адыгов). «Превосходя всех князей умом, мужеством и благородством, он резко бросает им вызов от имени простых людей и заставляет следовать законам справедливости»1. Это не вымышленный герой, а историческое лицо. Его убийцы – Биту, Канибулат, Бислан Пцац (Бислан Тучный) и другие – реально жившие люди. «Беспокойное прошлое, нескончаемые войны с внутренними врагами – вот почва, на которой был взращен идеал народного героя»2. Образ Айдемиркана в песне передается эмоционально, емко, ярко, глубоко, напряженно, а его противников – сатирически.
Песни о реальных героях и действительных событиях составляют внушительное число в истории общеадыгской поэзии и прозы. Одно из выдающихся явлений этого цикла песен – и те, которые посвящены судьбе и подвигам Айдемиркана – воина, мужа, мыслителя, стратега, глубоко всматривающегося в корни национального пути в истории, в психологию народа, которого он обязался защищать от всех бед. По сути это – не песня, а цикл развернутых эпических поэм, в которые включены и осмысленные судьбы разных людей, и групп общества. Составляя промежуточное явление между нартским эпосом и историко-героическими песнями более позднего времени, цикл поэм об Айдемиркане достойно, на высоком уровне продолжил художественно-философские и поэтико-выразительные традиции «Нартов», с одной стороны, с другой – заложил основы устно-поэтического творчества адыгов в эпоху развитого феодализма и начала грозных «кавказских событий». Юмор, особенно сатира, с редким и резким разительным острием характеризует поэмы об Айдемиркане и последовавшим за ним героям современной национальной истории – Хатхе Кочасе, Хатхе Мхамет Гуазе, многим другим. В этих произведениях сатира и юмор приобрели явно выраженный реалистический характер в его драматическом, метафорическом и стилистическом проявлении.
Любимыми народными героями были Хьатх Къок1ас (Хатх Кочас), Айдэмыркъан (Айдемиркан), Къоджэбэрдыкъо Мыхьамэт (Коджебердыко Мхамет) и др. «Некоторые ученые считают, что Айдемиркан – первый народный герой, нарушивший средневековой фольклорный этикет, не только бросивший князьям и дворянам словесный вызов, но не побоявшийся вступить в открытую борьбу с ними»1.
О героях кавказских событий – Тугузуко Кизбече, Щырухуко Тугуже, Коджебердуко Мхамете и других создано немало песен. Сатирическое усматривается авторами (их авторство установил профессор Схаляхо А.А.) в отрицательном поведении некоторых из исторически известных лиц в условиях обострения жизни народа. Обращение к подлинным лицам и фактам не могло не сказаться на реалистическом восприятии этих реальных явлений авторами. Необходимо подчеркнуть, что романтика подвига, беспредельная преданность героя своей земле и другие их качества выводят их на уровень высокого идеала и ставят их на один пьедестал вместе с известными в мировом романтизме героями. Речь идет уже о высоком уровне художественного обобщения, достигнутого в исторических и историко-героических песнях, существенно повлиявших на сатиру и юмор и в других жанрах песенного творчества.
Социально-политическая и общественно-историческая темы становятся объектом сатиры в «Песне о славном тфокотле». Она примечательна тем, что в ней ни слова не сказано о выступлениях народных масс, их открытой борьбе за свои права, но образом мыслей, поведением народ передает недовольство существующим строем. Сын тфокотля уверен, что изменились и его пути-дороги. Теперь недостаточно тфокотлю знать много сказаний и умело их рассказывать. Надо выступать с оружием в руках против князей и дворян. Здесь налицо проявляются «… зачатки абречества и индивидуального террора»1.
В народной поэзии адыгов и других народов наличествуют песни, высмеивающие жадность и ненасытность хозяев жизни, захребетников трудового народа («Батрацкая песня»). Анализ этой группы песен приводит автора к мысли о совершенной системе художественного мышления народа и в бесписьменную и письменную пору творчества.
За многие века сказания о нартах, затем исторические и историко-героические песни, обрядовые и социально-бытовые поэтические произведения выработали богатый и разнообразный духовно-эстетический опыт, который сказался весьма плодотворно на произведениях уже нашего времени.
В более поздние эпохи вооруженное сопротивление народа против иноземных захватчиков становится объектом отражения в песне. Великая Отечественная война породила целые циклы новых песен, например, «Хватающего тебя за глаза, хватай за душу», в которых были продолжены традиции героических и историко-героических песен. Песни этого периода воспевали мужество, героизм, стойкость советских солдат и военноначальников. И в то же время подвергали осмеянию фашистских солдат и офицеров. Виновником всех бед в таких песнях выступал Адольф Гитлер («Гитлер – собака одноглазая», «Я иду домой», «Прощай, мама» и др.). Адыги, как и другие народы, осуждали его за грабеж, насилие, захват чужих стран и земель. Здесь сатира – эффективный способ отражения ненависти и презрения народа к фашизму и его духовному лидеру.
Приходится признать, что песни «Я иду домой», «Прощай, мама» и другие песни о войне, сочиненные народом, по своему художественному качеству значительно превосходят сатирические и пропагандистские агитки профессиональных авторов.
Сатирический принцип преобладает в антирелигиозных песнях. Известно, что произошло насильственное насаждение ислама среди адыгов, как и среди многих других народов Кавказа. В своем большинстве муллы, сохты, эфенди, кадии, хаджи были люди непросвещенные. Они требовали при этом безоговорочного послушания со стороны прихожан. Такие священнослужители были дружны с князьями и уорками, противостояли народным массам. Подобные явления не могли не замечать талантливые певцы, сказители, и острие своей сатиры они направляли против духовенства. Конечно же, среди религиозных деятелей известны и глубоко просвещенные люди, получившие религиозное образование. Некоторые из них обучались в Каире. В этой среде было и немало врачевателей. Народ их чтил и уважал, но подвергал осмеянию мулл, эфенди, хаджи и их учеников – сохт, отличавшихся невежеством («Песня о муллах»).
Весьма большой интерес представляют те немногочисленные колыбельные песни адыгов, в которых отражаются социальные отношения в классовом обществе («Баю-бай, злодея сын»). В этой и подобных ей песнях женщина-невольница, качая господского ребенка, высмеивает его родителей, выставляет самодурами, злодеями. При этом исполнительница песни желает смерти ребенку, что крайне редко встречается в колыбельных песнях адыгов.
Сатира здесь выступает в роли организующего структурного элемента и носит социальный характер. Изощренное же проклятие говорит о сильном, эмоциональном потрясении женщины. В противовес этой песня «Баю-бай светлоокий»,женщина ласково называет ребенка по имени, светлооким, светлолицым. В то же время подвергает его родителей осмеянию и критике. Эту песню исполняет девушка-черкешенка, проданная в рабство богатому турку. Из песни явствует, что у нее тяжелая жизнь. Сильно достается ей от матери ребенка. И это оправдывает осмеяние невольницей отца и матери ребенка.
В обрядовых песнях адыгов, например, в песнях привода невесты в дом жениха, как и в подобных песнях других народов, присутствуют элементы юмора («Свадьбу играют»). Так в черкесских версиях таких песен, исполняемых в доме жениха до привода невесты вышучивают новобрачную, приписывая ей множество недостатков:
Смуглая, курносая,
Жесткая трава ее волосы,
Пятки ее шершавы.
В семью раздор вносит …
Подобные песни призваны рассмешить, позабавить присутствующих, помочь скоротать время ожидания до привода невесты. Следует отметить, что невеста высмеивалась и для другой цели – защитить ее от дурного глаза.
В адыгских версиях обрядовых песен привода невесты в дом жениха объектом осмеяния являлись родственники жениха. Смех в таких песнях беззлобный. Молодежь – завсегдатай комнаты новобрачных, всегда пела, шутила, играла, сочиняла и исполняла песни, в том числе и песни, в которых «… вышучивала свекровь, свекра, золовку и других членов семьи мужа»1. В комнате новобрачных качели были необходимым атрибутом свадьбы почти до 20-х годов XX века. Раньше свадьбу играли один календарный месяц, а то и больше. Времени у молодежи было предостаточно для того, чтобы самим веселиться и невесту рассмешить.
Элементы юмора находят свое отражение и в любовных песнях адыгов, где насмешка служит прикрытием искреннего, большого, настоящего чувства. На чапщах, свадьбах, посиделках, шихафах парень и девушка соревновались в острословии. Здесь имела место модель сватовства. Но ни парень, ни девушка не говорили открыто о своих чувствах, а объяснялись тайным языком.
Шуточные песни занимают большое место в народной поэзии адыгов. Сочинители и исполнители шуточных песен знали, что шутка бывает разная: добрая и светлая («Плясовая»), ироническая («Хахай, Былауж»), злая («Насмешка над бездельником») и т.д. Шуточная песенка, на первый взгляд, призванная рассмешить, развлечь, позабавить людей, могла содержать меткую характеристику людей, особенно молодых.
Однако следует признать, что адыги к шутке (иронии, сатире и т.д.) относились очень осторожно. Менталитет горца утроен таким образом, что и самая безобидная шутка может его обидеть, оскорбить, поэтому в любом шуточном изречении должна была звучать идея доброжелательная, дружеская, но нисколько не оскорбительная, которая могла бы унизить достоинство личности, очернить «его лицо» перед другими. Это соответствовало характеру горца, его мировосприятию, для которого и враг есть уважаемое лицо.
Особую группу сатирического рода составляют собственно сатирические песни, подвергающие осмеянию недостатки общественного и семейно-бытового уклада. Сатирические песни осуждали вседозволенность правящей верхушки, которая распоряжалась судьбами людей по своему усмотрению: женила и выдавала замуж молодых людей и девушек против их воли («Плач Фатимы», «Мезгуаш», «Мой Касей» и др.). Совершено справедливо отмечает Ф.З. Абакарова что «Для девушки-горянки день свадьбы за редким исключением был одним из печальных дней ее жизни».1
Народ замечал и собственные недостатки. Объектом сатиры, юмора становились лентяи, обжоры, щеголи, трусы, хвастуны. Примечательно, что осмеянию и осуждению подвергались как мужчины, так и женщины. Добрая шутка, легкий юмор – неотъемлемые составные части произведений народной поэзии адыгов. В корильных песнях, безусловно, народ выступает против тех пороков, от которых он хотел избавиться, в то время как в песнях величания выражал то, каким хотел бы увидеть социально-бытовой уклад в обществе и в семье. Если в корильных песнях высмеивается пьянство, жадность, скупость, бахвальство, семейные неурядицы, то в песнях величания главное внимание уделено добру, красоте, достоинству, уважительному отношению между членами семьи и людьми в обществе.
Особенно популярными были песни зэфэусэ, которая есть - «… двухчастная импровизированная поэтическая композиция, являющаяся структурным элементом игровой ситуации, главное назначение которой – выставить в комическом свете противника»1, и одночастное стихотворное произведение, целью которого является осмеяние человека или группы людей. Они определяются сатирико-юмористическими принципами. Основной художественный принцип этих произведений – сравнение и гипербола. Зэфэусэ – особый жанр в песенном репертуаре адыгов: обычно его используют в диалоге между девушкой и юношей (или девушками и молодыми людьми), которые соперничают в остром слове, способном представить в смешном положении оппонентов-авторов. Осмеяние друг друга носило развлекательный характер. Ни одна из сторон не воспринимала за дерзость и оскорбление, произносимые в ее адрес слова. Девушка приписывала парню все, что было для нее не приемлемо. Парень делал то же самое. Зэфэусэ характерна и для песен, сочинявшихся на вечеринках женщин-чесальщиц, на других сходах (свадебных, по уходу за больным и т.д.). Но «зэфэусэ» могли быть и весьма острыми в сатирическом плане (песни о Ханифе, например).
В данной главе автор рассматривает и чылэ кекоч оредхэр (дословно: ходячие аульские песни) – «… короткие рифмованные песни, тематически многообразные, быстрым темпом отражающие явления современности – частушки (къек1ок1 орэдхэр)»2. Поскольку они имели открытую композицию, шутники, балагуры могли приписать им куплеты собственного сочинения. Это не возбранялось, но могло вызвать у слушателей разную реакцию: обиду, гнев, негодование, протест.
В 2002-м году во время фольклорно-этнографической экспедиции нам удалось записать у сказительницы Сурэтхан Басте из аула Панахес Тахтамукайского района Республики Адыгея чылэ къек1ок1 орэдхэр – небольшие стихотворно-музыкальные произведения, не связанные между собой, отражающие недостатки разных аулов, отдельной категории людей, одной личности, отрицательные явления, крайне недостойные случаи, явно неприличные поступки. В первом четверостишии поводом для смеха послужило поведение молодежи аула Афипсип. В песне подчеркивается бездействие аульчан в тот период, когда надо стремиться к достижению результатов в общем деле.
Во втором – осмеянию подвергается аул Хаштук, жители которого едят суп со свининой (с принятием исламской религии адыги отказались от свинины, а тех, кто продолжал употреблять ее, осуждали).
В третьем – действие происходит в ауле Псейтук. Псейтуковцев обвиняют в недостойном обращении с девушками. А вот в четвертом трехстишье восхваляется аул Панахес.
Показательно, что нигде больше в подобных текстах – кекоч оред не удалось обнаружить восхваление одного аула наряду с осмеянием других. Потомкам неизвестно имя автора, сочинившего короткие стихотворные произведения о шапсугских аулах, но можно предположить, что этот человек был родом из Панахеса, либо испытывал расположение к его жителям. Таким образом, нарушается предназначение сатирического жанра – высмеять недостатки целого аула, отдельной группы людей или личности.
Сатира выполняла в чылэ кекоч оредах как смеховую, так и воспитательную функции. Через осмеяние она призывала общество к устранению недостатков в своей среде.
Жанр зэфэусэ, как и жанры, осмысливающие характерные качества отдельных аулов, видимо, одни из самых древних в песенном репертуаре адыгов. Об этом говорит тот факт, что они самые популярные комико-иронические жанры в песенных текстах адыгской диаспоры Турции, Сирии, Иордании, Германии и США. Надо сказать, что произведения этих жанров чрезвычайно совершенны, просты и весьма точно определяют направление сатирического и его объект.
Итак, магистральные коллизии сатирико-юмористических произведений народной поэзии адыгов – это борьба жизненных позиций и человеческих характеров, которые обусловливают конфликт между людьми разного социального происхождения, иных взглядов на жизнь.
Лирический герой исследуемых произведений – воплощение народного идеала. Он проходит через коренные противоречия адыгской действительности. В произведениях обнаруживается органическое единство общественного и личного. Эти произведения выделяются среди других жанров фольклора остротой и изощренностью творческого элемента. В них присутствуют, например, проклятия, которые вплетаются в художественную ткань произведения и несут на себе большую эмоциональную нагрузку. На анализе произведений этого жанра, созданных в разное время, автор устанавливает особенность каждого из них в зависимости от эпохи и общую закономерность как жанра динамического, активного, совершенного в народном творчестве.
В третьей главе диссертации «Сатира и юмор как способы эмоционально-экспрессивной оценки действительности в малых жанрах адыгского фольклора (на примере пословиц и поговорок)» в качестве объекта исследования выбраны пословицы и поговорки, так как они, располагая малым количеством слов, будучи при этом емкими по содержанию, наиболее ярко и выразительно раскрывают сущность пороков политического, экономического, социального строя общества. Характер исповедуемой народом веры, известные хитросплетения представителей духовенства и отдельных членов господствующих классов, видимые и невидимые изъяны в психологии и нравах самого народа являются источником смеховой ситуации, возникшей в пословицах и поговорках. Сатира и юмор в них подчеркивают какую-то отрицательную черту, которую народ не приемлет в человеке или в обществе. Пословицы в совокупности создают целостную картину, определенный образ, при этом выставляя в неприглядном виде негативное явление, вызывающее всеобщее презрение. Для достижения подобной цели народ не жалеет ни слов, ни выражений, ни средств художественной выразительности. Смех в каждом конкретном случае особый: юмористический, иронический, саркастический и т.д.
В пословицах о социальных пороках в обществе сатира негодующая, резкая («Князь – волк, княгиня – лиса», «Коршун кружится там, где мясо», «Дворянин спешивается там, где добыча»). Совсем иную форму приобретает насмешка, когда она обращена к отдельным недостаткам в народной среде («В работе барсук, в еде – волк», «Невелик козел, да рога большие», «Мала голова, да много звона от нее»). Сатира здесь не злая, как, например, в антиклерикальных произведениях, она обретает тонкий юмор, мягкую иронию. Народ мечтал стать чище, стремился освободиться от всего, что мешало ему лучше жить.
В силу краткости и лапидарности пословица и поговорка четко выявляют частные недостатки жизненного явления, а иногда и отдельные смешные черты хороших в своей сущности людей, сосредотачивая внимание, как отмечалось ранее, на какой-нибудь конкретной отрицательной черте характера. Для адыгской сатирической пословицы характерны антитеза, параллелизм, метафора. Однако отсутствует в ней присущее афористическому творчеству русского и других народов употребление собственных имен с нарицательным содержанием.