Уважаемый читатель! Я, как и Вы, была далека от политики, но жизнь втянула меня и нашу огромную общественную организацию в борьбу за свои права

Вид материала

Документы

Содержание Нечестная игра Жесткие правила игры: сила на силу Зачем мы пошли во власть снова… Термин «Тоталитарная секта»

Подобный материал:

• Уважаемый читатель! Я, как и Вы, была далека от политики, но жизнь втянула меня и нашу, 4572.96kb.
• Как зарегистрировать общественную организацию, 655.85kb.
• У меня зазвонил… ip-телефон, 120.04kb.
• План реферата: Ситуация, сложившаяся в России, явившаяся предпосылкой для создания, 422.55kb.
• Учебно-методическое пособие для сдачи экзамена кандидатского минимума по иностранному, 130.16kb.
• Права, обязанности, ответственность несовершеннолетних, 87.6kb.
• «Гимназии №5», 23kb.
• Нобелевская лекция, 491.74kb.
• «Что я знаю о Великой Отечественной войне?», 7.39kb.
• Интервью с проф. Гликманом Э. А. Из газеты "Инь и Ян", 94.05kb.

Нечестная игра

В начале предвыборной кампании мы распланировали, по каким числам и сколько раз будем печататься в газетах, выступать по телевидению. Многие политтехнологи советовали: вы, мол, должны создать целую группу, изучить всех соперников, их статьи, высказывания, программы и этим пользоваться, но мы посмеялись и не стали этого делать. Однако наши противники изучили все, что я говорю, и я от них с удивлением слушала всю свою программу. Так, один из наших конкурентов уже на первом «круглом столе» наизусть рассказал всю мою программу. Было видно, что он просто это заучил, не проведя через свое сердце. Мы же эту программу вырабатывали, вкладывая в нее свои мысли и душу, потому что мы реально хотим действовать и действительно знаем, что будем делать. А на самом деле этот господин знал только Трудовой кодекс. Он говорит: «Я защищаю интересы рабочих». Мы его спрашиваем: «А что вы делали в Государственной думе эти 4 года?» (к тому времени он уже был один срок действующим депутатом). Он ответил: «Принимал и разрабатывал поправки к Трудовому кодексу», – и перешел на другую тему. А один мой ученик встает и спрашивает: «Подождите, а какие именно ваши поправки внесли в Трудовой кодекс?» На что этот господин ответил: «Их многократно выслушали…» И это – вся его работа в Государственной думе за четыре года!

Пошла вторая волна моих статей. Я говорю о второй теме – конкуренты сразу же все перепевают: все мои лозунги, все, что я говорю, абсолютно идет следом из уст других кандидатов в депутаты. Встречаюсь с людьми в Тольятти, разговариваю по душам и всегда вижу: две-три подсадных утки все конспектируют, что я говорю, и несут в свой штаб. А на следующий день все это можно видеть в их газетных статьях. Получается, как в сказке: сидит один настоящий голубь, а рядом еще десять – поди угадай настоящего. Точно так же и у избирателей: из кандидатов в депутаты надо выбрать одного, правильного. А это – практически неразрешимая задача, поскольку конкуренты все делают для того, чтобы друг друга догнать и обогнать.

В предвыборной кампании работают просто асы пиара. Как только мы сказали, что выбираемся, к нам – очередь из журналистов, юристов с предложением своих услуг: написать статьи, кампанию организовать… И все за большие деньги: за 100 тысяч – один, за 60 тысяч – другой, за 80 тысяч – третий, и все – в долларах! И убедительно обосновывали эти сказочные гонорары: «Я протащил Иванова. А я протащил Петрова. Я так работаю, что избирают всех, на кого я работаю». Они прекрасно понимают, что все выборные технологии имеют своей целью затуманить мозги избирателям. Мы говорим: «Мы не такие богатые, поэтому мы все сами делаем – пишем сами, снимаем сами, ходим сами. Платим только за газетную площадь и телевизионное время. На большее нам денег не хватает». Эти асы потеряли к нам интерес, пошли другим предлагать свои услуги.

Действительно, политика – продажная девка: заплати деньги, и тебя сделают суперкандидатом платные политтехнологи и платные агитаторы. Для них главное – чтобы им хорошо платили, а не то, какую долю приготовил стране их кандидат.

На предвыборных встречах с избирателями мне даже такой вопрос задавали: «Вы – женщина, что вы можете?» Это в традициях русского быта: управлять должен мужик, а женщина ничего не может! Я ответила: «Вы что мне предлагаете, штангу поднимать? Так это не каждый мужчина может. А думать я умею, руководить тоже». Люди считают, раз женщина – значит, слаба. Почему? Потому что вся история государства российского приучила нас, что «курица – не птица, а женщина – не человек». Хотя это международное историческое явление, а великие женщины цивилизации – исключение. Но в наше время и зарубежные, и российские партии обратились именно к женскому лидерству.

А на самом деле, наше движение сыграло большую роль: в день выборов председатели участковых комиссий были в легком ступоре, потому что не ожидали такой явки населения. Никогда люди не ходили на выборы, не интересовались ими, а здесь – до 55% в первом туре и 34 % – во втором доходила явка на некоторых участках! Получается, что мы заставили людей думать, раньше никто ни о чем не хотел думать, говорили: «Отстаньте!»


Жесткие правила игры: сила на силу

Голосование и подсчет голосов с точки зрения нарушений и юридических, и этических – на всех выборах поражает количеством нарушений и почти полной невозможностью их пресечь. Многие говорят, что правду не докажешь. Но на первых выборах мы могли бы добиться отмены результатов голосования на многих участках. Так было бы, если бы мы все написали акты о нарушениях и отправили бы их с печатями и подписями в территориальные комиссии. Тогда все наши жалобы долго бы разбирались и, возможно, дело бы дошло до суда. Но мы этого не сделали. Мы постеснялись как новички (а вдруг я не прав?), и нас задавили опытные члены избирательных комиссий: «Молчать, сидеть! Вы тут – никто!» Мы и согласились, что мы – никто. В последний момент споткнулись на своей стеснительности, неверии в себя – мол, куда мы вообще сунулись, куда пошли, разве это наше дело? Нам внушили: «Вы некомпетентны». И мы подумали: «А может быть, действительно это так?» Так «отцы города» и провели свою линию, и все, кто имел такое задание, действительно добавили избирательные бюллетени в урны…

По существу выборы эти (в Государственную думу) были фиктивными. Подделано все очень серьезно, в том числе и бюллетени, было собрано множество нарушений по выборам, но не оказалось людей, которые были бы заинтересованы в объективном результате. Да, мы были заинтересованы, у нас были на всех участках люди, но, к сожалению, на тот момент не знали они четко, как именно эта процедура должна проводиться, где и на чем можно поймать человека при применении черных технологий с целью фальсификации результатов. Раньше я не знала, в каких глобальных масштабах подделываются результаты выборов. А это – наша действительность. Вас она интересует? Мы изо всех сил старались поднять гражданскую активность населения, говорили: «Выбери! Проголосуй!» А выбрали за них другие...

Я спрашивала у людей, которые уже выбирались: «Черными технологиями на участках можно сильно сфабриковать результаты выборов?» Мне всегда отвечали: «Нет, что вы! Если и можно, то совсем чуть-чуть – десять-двадцать голосов».

Мы провели такую хитрую операцию: считали буквально палочками каждый опущенный в ящик бюллетень. Никто этого не делал. Наших наблюдателей окрестили «надзирателями Светланы Пеуновой», потому что они смотрели все, что могли. В результате получилось, что количество сосчитанных нами бюллетеней не совпадало с количеством бюллетеней, обнаруженных в урнах, на некоторых участках от 100 до 300 штук. Даже если учесть, что сюда входят голоса, собранные выездными бригадами на дому, и итоги предварительного голосования, это все равно много. Когда наши наблюдатели только начали ставить палочки, им сразу сказали: «А что вы ставите палочки? Я вам точно говорю, что не совпадет количество бюллетеней, и намного не совпадет. Зря стараетесь». А после голосования, когда на некоторых участках наши наблюдатели говорили: «Давайте пересчитаем бюллетени», у них на глазах все демонстративно отобрали, завязали и увезли.

Все права наблюдателей на половине участков были нарушены, им не дали проконтролировать результаты голосования. И считали бюллетени неправильно: одновременно все пачки по всем кандидатам, хотя нужно было каждый бюллетень по каждому кандидату отдельно смотреть, оглашать и записывать в присутствии всех наблюдателей, чтобы подделок не было. А было так, что встали пять человек и быстро посчитали пять пачек. Все было явно неконтролируемо.

Было очень много нарушений. Но наши люди боялись их зафиксировать, звонили в штаб, жаловались, я им говорила: «Что вы нам жалуетесь? Бумага есть? Вам дали акт? Дали. Напишите, подпишитесь, поставьте печать и привозите». – «Председатель отказывается принимать.» – «Хорошо, просто привозите. Председатель комиссии на себя же акт не напишет.»

Например (и такое нарушение было на многих участках), не были сброшюрованы списки, любой листок можно и вынуть, и подложить. Некоторые списки были вообще на кольцах, а должны были быть сшиты иголкой, заклеены и скреплены печатью комиссии. Но на это никто из членов комиссии просто не обращал внимания. А это – вопиющее нарушение, потому что в несброшюрованные списки можно добавить сколько угодно фамилий и сколько угодно убрать, чтобы подогнать списки избирателей под количество бюллетеней в урне.

Еще пример. В восемь часов вечера, когда все проголосовали, оставшиеся невостребованными бюллетени гасятся при наблюдателях – срезаются уголочки, они считаются, и их убирают в сейф. Так председатели комиссий отказывались это делать, а наблюдателям говорили: «Кто вы такие? Идите отсюда, мы без вас привыкли все делать. Что вам еще здесь надо?» Просто никогда еще на выборах не было наблюдателей заинтересованных, поэтому члены комиссий и привыкли делать все сами. Другим нашим наблюдателям так говорили: «Ладно, вы идите пообедайте, придете, как захотите, а мы скажем вашим проверяющим, что вы только что отошли». На это наши ребята отвечали: «Мы сами проверяющие. Нас не надо прикрывать». Никто и не думал, что люди действительно наблюдают за правильностью голосования. Председатели вообще открыто говорили: «Это – мое личное мероприятие. Ты что здесь делаешь? Иди отсюда!» И если бы наши люди методично, спокойно на каждом участке фиксировали нарушения, без проблем эти выборы сразу бы признали недействительными. Но сказалась наша неопытность и растерянность от неожиданности и такого количества хамства.

После подсчета голосов на участковых комиссиях все протоколы, согласно закону, отвозятся в территориальную комиссию (ТИК) на проверку. Там соблюдение законности при проведении всех процедур проверяет только один представитель от каждого кандидата. Поэтому, согласно закону, при проверке протоколов необходимо всем председателям участковых комиссий сидеть в одном зале и считать данные протоколов, а считали в семи разных комнатах. Один наблюдатель ТИК явно одновременно везде быть не может. И это – тоже глобальное нарушение закона.

Исправленные в ТИК протоколы нужно было снова привозить на участок, где в это время должна сидеть комиссия в полном составе и ждать результата. Если неправильно сосчитан протокол, возвращается участковая комиссия, и все вместе опять дружно пересчитывают. На многих участках наблюдателей выгнали, участок закрыли. Ночь, зима. Естественно, люди разошлись по домам. До такой степени очевидно нарушаются права народа! В одной комиссии нам вообще сказали: «А что вы так волнуетесь? Результаты выборов уже давно решены. Вы будете третьими». Все сценарии выборов до сих пор всегда писались сверху, всегда все знали, кто победит. В прежние выборы народ спал на участках – ему все равно было. И того, что случилось с нашим народом в этот раз, что ему стало не все равно, никто не ожидал.

Выборы нам показали: если стоять на участках, надо быть жестче. Надо просто работать. Мы по четыре часа проводим инструктаж, объясняем каждую мелочь, а приходит наш юрист в участковую комиссию – урны в одной стороне, а в другой сидит наш наблюдатель: стесняется он ближе подойти. Его постоянно ставят «на место» те, кому очень выгодно, чтобы он ничего не видел.

Я никогда не забуду, как одного нашего наблюдателя высадили на стуле в коридорчик в территориальной избирательной комиссии. И он мне честно тогда сказал: «Но ведь в щелочку же видно. В щелочку я могу смотреть». Это уже предел всему, это издевательство!

Именно так живет вся Россия, именно наша стеснительность и дает право власти подавлять людей. Десятилетиями нам давят на совесть: «Как тебе не стыдно, сиди и молчи!» Так и работают кривые зеркала политики: люди, которые должны провалиться от стыда, когда их ловят за руку, отражают это чувство на тех, кто их ловит, убеждая их, что стыдно должно быть им. А мы еще потерпим, а что – мы терпеливые! До каких пор можно терпеть?

По результатам тех выборов у меня было третье место, первые два были явно административно сделаны. Мы собрали кипу документов с избирательных участков о нарушениях, но, поскольку результаты выборов были в интересах тех, кто их проводил, ни один протокол о нарушениях нам не подписали. Мы хотели подавать в суд, прошли все возможные консультации во всех инстанциях, где дело о фальсификации результатов должно было рассматриваться, и на консультации в самой верхней инстанции в Москве нам сказали, что да, можете подавать, но ни по одной апелляции в России по этим выборам положительное решение принято не будет, все останется на своих местах. Почему? Потому что если мы сейчас отменим хотя бы один результат голосования, то президентские выборы (которые должны были пройти через три месяца) засыплют отменами. Прецедента создавать не будем.

Почему мы не победили на первых выборах? Людям это не надо было, даже мои агитаторы не поняли, что это был реальный шанс новой жизни. Мы считали себя слабыми, недостойными, что большая политика – это не наше. Надо было реально понять, что это дело – наше. Мы были почти такими же, как и все население страны: инертными, совершенно безответственными, думали, что за нас кто-то что-то решит. Сейчас мы уже справились со слабостью своей и найдем в себе силы столько, сколько нужно, потому что другого выхода нет. Мы тогда думали, что это просто мероприятие, а оказалось, что это – война за свое человеческое достоинство и права…

Несмотря ни на что, работа нами была великолепно проведена: нас Тольятти абсолютно не знал до выборов, мы были известны только некоторым – тем, кто у нас учился, лечился, а после выборов весь Тольятти нас знал. Люди говорили: «Если ваша Светлана Михайловна захочет в следующих выборах участвовать, она обязательно пройдет». Меня тогда не только Тольятти узнал, но и вся область…


Выборы в мэры

Зачем мы пошли во власть снова…

Мой стиль работы – опираться на людей, на общество. Тольятти – очень активный город, он очень близок по стилю мышления Москве – подвижный, практичный. Самара – более консервативна, это – город дворянский, уездный. А в Тольятти – столичная жизнь, быстро реагирующая на все, общество активное – люди бурлят, общественные организации собираются, им всегда что-то надо! Народ здесь отстаивает свое право распоряжаться землей – где строить, где не строить. У кого бы вы бумаги ни подписывали – везде есть общественный комитет, и он может быть согласен с вами или нет. Есть такое положение, которое юридически закрепляет право за общественными организациями следить, как выстраивается город – в ущерб или не в ущерб народу. Тольятти – это молодой, активный город, с ним можно работать.

У всех городов свои лица, как и у людей: свое мышление, обстановка. Так и семьи различаются: вроде все русские, а семьи у всех разные. Приезжаешь в каждый город Самарской области: вроде все в одном регионе, а абсолютно все разные. И настроение людей, даже выражение лиц в одном городе одинаковое. Сызрань – это город, где тебя никогда не встретят за пустым столом, все заставлено тарелками так, что просто яблоку некуда упасть. Когда я приезжала первый год в Нефтегорск, я видела мрачных, подавленных людей. Они заходят в помещение в таком пассивно-агрессивном настроении, что невольно думается: «Все, сейчас бить будут». В Тольятти очень активно-агрессивные были люди, криминала много, наркомании. Эти особенности городов просто в глаза бросаются.

Позже, когда в каждом городе открывается наша Академия, у каждого ее филиала проявляется свое лицо, родственное городу. В тольяттинском филиале – самые подвижные люди, быстро все схватывают, молодежи очень много. Поэтому они и выступили двигателем прогресса: «Никак закон не примут о целительстве? Так давайте сами в Думу пойдем…» – и мы пошли на выборы депутатов в Государственную думу. Получилось, что мы сделали очень хороший задел: пропахали, посеяли, уже всходы хорошие взошли, и чахнуть им на корню нельзя, надо продолжать. После выборов многие тольяттинцы очень хорошо стали к нам относиться, очень верили в нас, активно начали с нами сотрудничать. В этом городе шестой год существовал филиал Академии. Поэтому в 2004 г. мы решили участвовать в выборах на пост мэра г. Тольятти и обязательно исправить все те ошибки, которые мы допустили на первых выборах.

Почему еще нельзя было не участвовать в выборах мэра города Тольятти? Если можно что-то изменить, то необходимо это менять, и чем быстрее, тем лучше. Все, что делается у нас в стране, делается не случайно, а закономерно. Наша демократия полным ходом идет к тоталитарному государству, на многих высших постах стоят бывшие военные, республика – пропрезидентская, авторитарная. Если мы вовремя голову не поднимем, потом поднять не дадут. Есть такая передача на TV – «Момент истины». Так вот, она дает представление о том, где мы живем. Настолько сейчас мы все замкнуты личными делами и не понимаем, что все дышим одним воздухом. Нужно, чтобы этот воздух был чистый. Если своими руками и ногами вы ничего не будете менять, то никто так ничего и не изменит. Как у нас строили Днепрогэс, Магнитку? Всем миром! Вот если мы всем миром возьмемся, мы сможем что-то построить, потому что общественное мнение – это самая большая сила во всем мире. Его надо иметь, его надо создавать, то есть воспитывать всех, кто вокруг вас…

Самые бедные, нищие люди из последних сил верят, что все правильно в нашей стране идет, но почему-то ничего хорошего не получается, все время кто-то мешает и не понимает, как этих бесправных людей сделать, наконец, благополучными. На самом деле, все всё понимают – дураков нет. Наверху очень умные люди сидят, дураки не удержались бы в такой ситуации. Они тащат у тебя, а ты все не сопротивляешься – значит, умно тащат. Поэтому никогда ничего не изменится, если мы сами, простые люди, во власть не войдем. А во власть идти – извините, уже занято. Как будем свое человеческое достоинство отвоевывать?

И не хотела я быть мэром, мне это представлялось очень тяжелой работой. Но мне, словно сговорившись, позвонили все юристы, которые занимались нашими выборами: «Светлана Михайловна, мы узнавали о Вас даже в институте политических технологий в Москве, который выборами занимается. Там нам сказали: «Вы что, с ума сошли, у вас такой успех небывалый в кампании! Вас просто административно задавили, а по реальным людям у вас успех. Вас выберут в этот раз, если вы захотите, люди выберут, потому что вы их убедили. И вы этот успех кому-то отдаете? Вы просто обязаны идти туда же – в Тольятти. Хотя прежний мэр все-таки может остаться и на третий срок, потому что его оборона – это Бастилия, за него, сами знаете, ВАЗ, за него губернатор».

А нас все тогда действительно стали бояться, потому что мы вдруг, неожиданно появились. У всех политиков был вопрос: кто за ней стоит? Все они пытаются либо дружить, либо делиться со своими конкурентами. Поэтому они не знали, как ко мне подход найти, с какой стороны. На тот момент был самый настоящий удачный политический расклад: надо было идти, но я не хотела. И все силы, стоящие за выборами, понимали, что я могу пройти, у меня реальный успех.

Мало того, избирком г. Тольятти принял специальное решение, что иногородние не могут баллотироваться в мэры города. Я тогда еще не подавала никаких документов, но Избирком предусмотрительно уже решил: иногородний не может быть мэром Тольятти. Я спрашиваю у юристов: «Не можем?» Они отвечают: «Дайте сюда это решение, потому что это – первое нарушение закона о равном и всеобщем избирательном праве. Это – такое нарушение, что весь Избирком полетит, мы сейчас их так отпиарим, так опозорим, что власть испугалась Пеунову. Это сегодня же во всех газетах будет! Дайте нам это решение». Юристы позвонили в Избирком: «Так вы приняли такое решение?» – «Да, председатель избиркома распорядился». Юристы спрашивают: «Извините, а на основании какого нормативного акта? Чем вы руководствовались в Законодательстве РФ?» Они говорят: «Вы знаете, мы пока не готовы ответить». «Хорошо», – мы положили трубку. И мой юрист говорит: «Срочно едем подавать документы. Если они нам сейчас откажут, ох, как мы будем рады!» Мы приехали. Документы взяли сразу с извинениями: «Светлана Михайловна, а что же вы нас не предупредили, что вы приедете?» В их поведении просвечивал такой ужас, что у меня сердце заболело. «Мы реально можем победить!» – подумала я тогда.

Опытные люди мне говорили: «Светлана Михайловна, здесь драка будет. Там боролись за бонусы в конверте, еще неизвестно, сколько дадут, а здесь – реальный кусок». Бонусы – это когда каждому депутату – их у нас в Государственной думе 450 человек, они на пересчет все – платят в конверте деньги за голосование. За это кандидаты в депутаты и дерутся на выборах, чтобы им 4 года платили за их голос. Получается, что люди для себя туда рвутся, и правильно все наши избиратели говорили: «Все вы хороши»! А когда выборы мэра города, кандидаты дерутся за реальный кусок, за город, за его деньги: борются капиталы и интересы.

Когда меня спрашивали, почему я выбираюсь не в Самаре, я отвечала, что мэра Тольятти будут выбирать 14 марта одновременно с президентскими выборами, а мэра Самары – только через два года. Как Бог дает, так и надо делать. К тому же в Тольятти люди в своих письмах просили: «Светлана Михайловна, не уходите с горизонта, печатайтесь в газетах». Большая тогда поддержка от людей шла – переживали те тольяттинцы, которые голосовали за меня.


Как все было на этот раз

Когда я приехала в Избирком, меня спросили: «А что же вы так поздно подали документы? Уже месяц все во всю силу агитируют». Конечно, я знала, что там выборы идут давно, но совершенно не желала в них участвовать – какой я мэр, зачем мне это надо… А оказалось, что и эти выборы были нам просто необходимы.

Так, пока меня уговорили баллотироваться на этот пост, осталось три дня до конца сбора подписей, поэтому мы зарегистрировались по залогу. Залог был в 150 тысяч рублей, и он возвращался после выборов, если кандидат набирал больше 3% голосов. Но здесь нужно было уже действительно добиваться, идти просто напролом, потому что прежнего мэра поддерживала вся администрация. На самом деле, когда я была на встречах в предвыборной кампании, народ просто криком кричал – кто он такой, как ему не стыдно и т.д. Я тогда поняла, что тольяттинцы не любят своего мэра…

Ангажированные СМИ и городские чиновники на протяжении нескольких лет активно поддерживали миф о мэре как о «крепком хозяйственнике». Это, в конце концов, надоело горожанам.

4 «Вазовские металлурги упрекали мэра в профессиональной и административной непригодности: мусор неделями не вывозится, дороги в автомобильной столице в ужасном состоянии, сауны и казино, как грибы, растут возле школ, а детские сады, напротив, закрываются (из выступления на митинге протеста возле мэрии). Реформа ЖКХ, которую обещал провести мэр, провалена полностью».²⁵

4 «…Ситуацию, которая в настоящее время сложилась в нашем городе: кризисное состояние жилого фонда, особенно старой его части, разбитые дороги, разгул криминала, социальная напряженность, – невозможно исправить в одночасье… Жилой фонд и инженерные сети, особенно внутридомовые, пришли в кризисное состояние. Многие дома находятся в аварийном состоянии и представляют угрозу для жизни их обитателей…»²⁶

4 «Результатов нет. И это в городе, где находятся такие промышленные гиганты, как ВАЗ, Синтез-Каучук, Волгоцеммаш, Куйбышев-Азот, которые дают существенную прибыль в бюджет! Поэтому Дума поручила специальной комиссии подготовить информацию по недоверию мэру. Вопросы касались санитарного состояния города, работы городского транспорта и коммунально-энергетических сетей, социального обеспечения, медицины и образования». ²⁷

Народ на третий срок такого мэра избирать явно не хотел.

В выборной кампании на пост мэра города отношение членов избирательных комиссий и администрации Тольятти к нам ужесточилось. Никаких сомнений на этот счет не было. Вся администрация встала против меня, потому что я не пришла и не представилась, никому из областной администрации не сказала: «Можно, я буду мэром?» Я этого не спрашивала, а у них на договоренностях и взаимных условиях все строится. Все решается наверху, а все выборы – спектакль, который просто оформляет это решение. Поэтому нам еще до выборов говорили: «Куда вы полезли? Третьими вы будете, за вас уже все решили».

Действительно, кто бы нам позволил стать первыми? Тольятти – богатейший город, в карман кладут сотнями тысяч, миллионами, и вдруг такой кусок непонятно кому отдать, а они еще и не воруют! Это еще опасней, потому что это – пример. Люди посмотрели бы и сказали, что, оказывается, честно жить можно. У людей в сознании бы что-то повернулось, а это еще страшнее, чем деньги отдать… Ведь русский человек Берлин взял – не американцы. Но потом американцы сделали свою валюту всемирной, присвоив себе плоды победы в мировой войне.

Мы можем все, но нам нужна цель. На карту уже давно поставлена судьба России, и каждый человек ее решает. Нужно всегда работать своей головой, а также своими руками и ногами. Почему люди так часто говорят: «Зачем нам это надо? Политика – грязное дело, а мы чистенькими останемся и будем ждать, пока всю нашу Родину распродадут с молотка. Она – большая, долго будет распродаваться». А на самом деле уже недолго осталось…

Так, несмотря ни на что, мы решили еще раз попытать счастья. Я тогда говорила своим агитаторам: «Мы были неизвестными перед первыми выборами, нам очень трудно было начинать. А сейчас мы начали, добились известности, и отступать уже нельзя». Нашей задачей стало очень весело и активно провести эту кампанию. Мы решили охватить весь Тольятти, особенно Автозаводский район, который крепко держит ВАЗ. Основным методом стала агитация по квартирам.

Когда мы в первый раз на выборах агитаторов инструктировали, мы сами не знали, как это будет. Нам просто люди, которые уже занимались выборами когда-то в другом месте, дали все распечатки инструкций для агитаторов. Там была интересная памятка: «Звоня в дверь, будьте готовы, что вас обругают, вышвырнут». Потому что к выборам люди относятся отрицательно, тем более когда вы приходите в квартиру: «Что это вы меня дома потревожили?» И еще там было написано: «Психологически подготовьтесь и по одному не ходите».

Любая политическая партия хочет свои конкретные интересы отстоять, а я хотела для народа и для страны. Мои ученики – очень дружелюбный народ, поэтому они приходили в любую квартиру, как к себе домой, как к родному человеку, которого давно не видели. Открывается дверь, а вы мысленно говорите: «Здравствуйте, мы с вами так давно не виделись, очень приятно, что мы с вами опять встретились». После этой фразы вам уже хочется поговорить с этими людьми по душам. С любого настроения можно человека к себе расположить. У нас был интересный опыт. Тольяттинцы рассказывали: «Мы идем, звоним в дверь. Нас спрашивают: «Кто там?» Мы отвечаем: «Соседи». Действительно, соседи по подъезду. Когда свой дом прошли, слово уже привязалось, и мы говорили «соседи» даже в других домах, а что – из одного же города, а что – россияне же. И это здорово работало, никто и не спрашивал потом: «Какие соседи?»

На первых выборах нам не хватало силы напора, потому что по своему воспитанию в русле метода этики мы все безобидные и добрые. Избиратели и подумали тогда про меня: «Что эта женщина добрая сможет сделать?» Хорошо, что добрая, это мы донести сумели. А то, что я сильный человек, что меня нигде не пускают, тормозят, а я все равно иду, этого мы до людей не донесли. Русский человек любит видеть в лидере крепкого хозяина, его силу.

Про нас конкуренты говорили: «Секта! Иначе бы они не агитировали бесплатно». Получается, что только платно можно агитировать за кандидата? Кандидат – обязательно купленный, агитаторы – купленные? А не стыдно быть купленным агитатором, ходить за кого-то агитировать за деньги? Кота в мешке продавать? «Ты что продаешь, у тебя товар качественный хотя бы? А может, ты продаешь отраву?» – «Так мне все равно, мне же платят...» К сожалению, это сейчас типично. Неужели знать, за кого действительно лучше отдать голос, ходить ради идеи бесплатно – это ненормально? Это секта? Если так думать, то общественные городские субботники тогда, простите, тоже секта. Для расширения кругозора обратимся к различным трактовкам этого модного нынче слова и к истокам этой моды.

4 «В мессианских сектах, распространенных в Римской империи в первые века н.э., формировалось христианство как религиозно-общественное движение рабов и других бесправных слоев населения, которое после ряда модификаций стало государственной, церковно-организованной религией…»²⁸

То есть если брать исторические корни – почти все религии, в том числе и христианство, выросли из сект.

4 Термин «Тоталитарная секта» ввел Александр Леонидович Дворкин. Он родился в Москве в 1955 г. В 1977 г. эмигрировал в США «по политическим мотивам» и был лишен российского гражданства. В 1983 г. после женитьбы на гражданке США Дворкин получил американское гражданство и остается гражданином США до сих пор. В 1991 г. после падения Горбачева вернулся в Россию и с 1992 г. поступил на работу в Отдел религиозного образования и катехизации Московского Патриархата, где возглавляет Информационно-консультативный центр священномученика Иринея Лионского. Официально Центр занимается «изучением новых религиозных движений и распространением информации о них». По сути же, Дворкин возглавляет активную борьбу РПЦ с любыми новыми религиозными и духовными движениями в России, именуемыми им «сектами».²⁹

4 Деструктивное религиозное объединение (тоталитарная секта) – это авторитарная иерархическая организация любой ориентации, разрушительная по отношению к естественному гармоническому, духовному, психическому и физическому состоянию личности (внутренняя деструктивность); а также к созидательным традициям и нормам, культуре, порядку и обществу в целом (внешняя деструктивность); практикующая скрытое психологическое насилие, выражающееся в целенаправленном установлении отдельным лицом или группой лиц в своих узкоэгоистических целях незаконного контроля над сознанием, поведением и жизнью других личностей без их добровольного и осознанного согласия для формирования и поддержания незаконной зависимости и покорности доктрине и лидерам, стремящимся через неинформированное использование преданных им и зависимых от них адептов к незаконному обогащению и незаконной власти.³⁰

4 Десять признаков тоталитарной секты

1. Претензии на «харизматическое» лидерство.

2. Претензии на истину в последней инстанции.

3. Внешняя благопристойность и лицемерие.

4. Контроль жизнедеятельности всех членов.

5. Програмирование сознания, чаще с помощью страха.

6. Строгая иерархия.

7. Молитвы, мантры, гипноз.

8. Религиозная реклама.

9. Корыстный и политический интерес элиты секты, активные попытки проникновения во власть, желание иметь своих агентов в государственных и властных структурах.

10. Поддерживается элитарная ментальность.³¹

Вот по таким признакам деятели РПЦ причисляют ту или иную неугодную им организацию к «сектам». Но, если внимательно вчитаться в эти пункты, то под любой из них попадает любая церковь, в том числе и православная, а также все крупные мировые финансовые корпорации и даже военные организации и политические партии.

Позднее мы поняли, что обвинение в сектантстве – это просто убедительный ход черного пиара. Убедительный, потому что в наше время люди всего боятся, а особенно неизвестного. Страх – привычное чувство нашего народа, которое он даже не замечает. Действительно, чем можно держать в подчинении такую огромную массу нищего народа такой маленькой кучке властных управленцев? Только страхом. Страх перед чиновником в крови у русского человека. Поэтому перенаправить это чувство на конкурентов в выборах и сделать методом черного пиара было нетрудно.

В то время мы и не думали о политической партии, у нас был энтузиазм, как в былые комсомольские годы, когда вся страна все строила, и всем это нравилось. Мы решили попробовать зажечь народ желанием действия. Это большое искусство – разбудить спящего много десятилетий человека, объяснить ему, что происходит.

И в Тольятти на выборах мэра мы проводили социальный эксперимент: мы хотели понять, может ли народ хоть что-то сам для себя сделать или он пассивно согласен так и быть заключенным? Если верно последнее, тогда нечего и копья ломать. Люди часто говорили, что мэром должен быть хозяйственник. «Она, – спрашивали, – хозяйственник?» А если человек с безработного состояния создал огромный всероссийский Центр? Это ли не хозяйство? Что такое хозяйство, как его понять?

Выборная кампания для нас была не шуткой – мы не просто выбирали, а мы отстаивали свое гражданское достоинство. Надо создавать общественное движение, вести политическое, юридическое, социальное просвещение населения – консультационные пункты открывать, помогать людям отстаивать свои права. Опыт показал, что очень много неверия в людях, потому что выбираются только те, кто помогает зарабатывать на городе деньги отдельно взятым богатым людям. Так по всей России и во всем мире. Многие мои ученики-тольяттинцы работают в мэрии. На выборах депутатов в Государственную думу некоторых из них направили в участковые избирательные комиссии. Незадолго до дня выборов они рассказывали: «Светлана Михайловна, нам спустили инструкции, что должна пройти «Единая Россия», кого выбирать из одномандатников и как это делать». И мы приложили все усилия, чтобы проконтролировать сам процесс выборов – наши наблюдатели и члены с совещательным голосом были на каждом избирательном участке.