Петербург Издательство «Азбука-классика»

• Суть идеи, — пояснил мистер Блум, — это дом ключей. Вы же знаете, советник, парламент острова Мэн. Легкий намек на гомруль. Туристы, знаете ли, с острова Мэн. Сразу бросается в глаза. Можете вы так сделать?
  

Пожалуй, можно бы у него спросить, как произносится это voglio. Ну а вдруг не знает тогда выходит поставлю в неудобное положение. Не будем.

• Это мы можем, — сказал фактор. — У вас есть эскиз?
  
• Я принесу, — заверил мистер Блум. — Это уже печатала газета в Килкенни. У него и там торговля. Сейчас сбегаю и попрошу у него. Стало быть, вы сделайте это и еще коротенькую заметку, чтобы привлечь внимание. Знаете, как обычно. Торговый патент, высокое качество. Давно ощущается необходимость. Ну, и прочее.
  

Фактор подумал минуту.

• Это мы можем, — повторил он. — Только пускай он закажет на три месяца.
  

Наборщик поднес ему влажный лист верстки, и он молча принялся править. Мистер Блум стоял возле, слушая, как скрипуче вращаются валы, и глядя на наборщиков, склонившихся в молчанье над кассами.

НА ТЕМУ ПРАВОПИСАНИЯ

Должен все назубок знать как пишется. Охота за опечатками. Мартин Каннингем утром забыл нам дать свой головоломный диктант на правописание. Забавно наблюдать бес а не без прецеде перед дэ эн не ставим нтное изумление уличного разносчика через эсче внезапно оценившего башмаком изысканную тут два эн симме а тут двойное эм, верно? трию сочного грушевого плода заблаговременно в середине о а не а оставленного неизвестным после эс надо тэ доброжелателем у врат некрополя. Нелепо накручено, правда же?

Надо мне было сказать что-то когда он напяливал свой цилиндр. Спасибо. Сказать насчет старой шляпы или что-то этакое. Нет. Можно было сказать. Смотрится почти как новая. Поглядеть бы на его физию в этот момент.

Тахх. Нижний талер ближайшей машины выдвинул вперед доску с первой — тахх — пачкой сфальцованной бумаги. Тахх. Почти как живая тахает чтоб обратили внимание. Изо всех сил старается заговорить. И та дверь тоже — тахх — поскрипывает, просит, чтобы прикрыли. Все сущее говорит, только на свой манер. Тахх.

[ 128 ]

ИЗВЕСТНЫЙ ЦЕРКОВНОСЛУЖИТЕЛЬ В РОЛИ КОРРЕСПОНДЕНТА

Неожиданно фактор протянул оттиск назад, со словами:

• Погоди. А где же письмо архиепископа? Его надо перепечатать в «Телеграфе». Где этот, как его?
  

Он обвел взглядом свои шумные, но не дающие ответа машины.

• Монкс, сэр? — спросил голос из словолитни.
  
• Ну да. Где Монкс?
  
• Монкс!
  

Мистер Блум взял свою вырезку. Пора уходить.

• Так я принесу эскиз, мистер Наннетти, — сказал он, — и я уверен, вы дадите это на видном месте.
  
• Монкс!
  
• Да, сэр.
  

Заказ на три месяца. Это надо сперва обдумать на свежую голову. Но попробовать можно. Распишу про август: прекрасная мысль: месяц конной выставки. Боллсбридж. Туристы съедутся на выставку.

СТАРОСТА ДНЕВНОЙ СМЕНЫ

Он прошел через наборный цех мимо согбенного старца в фартуке и в очках. Старина Монкс, староста дневной смены. Какой только дребедени не прошло у него через руки за долгую службу: некрологи, трактирные рекламы, речи, бракоразводные тяжбы, обнаружен утопленник. Подходит уж к концу своих сроков. Человек непьющий, серьезный, и с недурным счетом в банке, я полагаю. Жена отменно готовит и стирает. Дочка швея, работает в ателье. Простая девушка, безо всяких фокусов.

И БЫЛ ПРАЗДНИК ПАСХИ

Он приостановился поглядеть, как ловко наборщик верстает текст. Сначала читает его справа налево. Да как быстро, мангиД киртаП. Бедный папа читает мне, бывало, свою Хаг- гаду справа налево, водит пальцем по строчкам, Пессах. Через год в Иерусалиме. О Боже, Боже! Вся эта длинная история об исходе из земли Египетской и в дом рабства аллилуйя. Шема Исраэл Адонаи Элоим. Нет, это другая. Потом о двенадцати братьях, сыновьях Иакова. И потом ягненок, и кошка, и собака, и палка, и вода, и мясник. А потом ангел

5 Дж. Джойс

[ 129 ]

смерти убивает мясника, а тот убивает быка, а собака убивает кошку. Кажется чепухой, пока не вдумаешься как следует. По смыслу здесь правосудие, а на поверку о том как каждый пожирает всех кого может. В конечном счете жизнь такова и есть. Но до чего же он быстро. Отработано до совершенства. Пальцы как будто зрячие.

Мистер Блум выбрался из лязга и грохота, пройдя галереей к площадке. И что, тащиться в эту даль на трамвае, а его, может, и не застанешь? Лучше сначала позвонить. Какой у него номер? Да. Как номер дома Цитрона. Двадцать- восемь. Двадцатьвосемь и две четверки.

ОПЯТЬ это мыло

Он спустился по лестнице. Кой дьявол тут исчиркал все стены спичками? Как будто на спор старались. И всегда в этих заведениях спертый тяжелый дух. Когда у Тома работал — от неостывшего клея в соседней комнате.

Он вынул платок, чтобы прикрыть нос. Цитрон-лимон? Ах да, у меня же там мыло. Оттуда может и потеряться. Засунув платок обратно, он вынул мыло и упрятал в брючный карман. Карман застегнул на пуговицу.

Какими духами душится твоя жена? Еще можно сейчас поехать домой — трамваем — мол, забыл что-то. Повидать и все — до этого — за одеванием. Нет. Спокойствие. Нет.

Из редакции «Ивнинг телеграф» вдруг донесся визгливый хохот. Ясно, кто это. Что там у них? Зайду на минутку позвонить. Нед Лэмберт, вот это кто.

Он тихонько вошел.

ЭРИН, ЗЕЛЕНЫЙ САМОЦВЕТ В СЕРЕБРЯНОЙ ОПРАВЕ МОРЯ

• Входит призрак, — тихонько прошамкал запыленному окну профессор Макхью полным печенья ртом.
  

Мистер Дедал, переводя взгляд от пустого камина на ухмыляющуюся физиономию Неда Лэмберта, скептически ее вопросил:

• Страсти Христовы, неужели у вас от этого не началась бы изжога в заднице?
  

А Нед Лэмберт, усевшись на столе, продолжал читать вслух:

• Или обратим взор на извивы говорливого ручейка, что, журча и пенясь, враждует с каменистыми препонами на своем
  

[ 130 ]

• пути к бурливым водам голубых владений Нептуна и струится меж мшистых берегов, овеваемый нежными зефирами, покрытый то играющими бляшками света солнца, то мягкою тенью, отбрасываемой на его задумчивое лоно высоким пологом роскошной листвы лесных великанов. Ну, каково, Саймон? — спросил он поверх газеты. — Как вам высокий стиль?
  
• Смешивает напитки, — выразился мистер Дедал.
  

Нед Лэмберт хлопнул себя газетою по коленке и, заливаясь хохотом, повторил:

• Играющие бляхи и задумчивое лоно. Ну, братцы! Ну, братцы!
  
• И Ксенофонт смотрел на Марафон, — произнес мистер Дедал, вновь бросив взгляд на нишу камина и оттуда к окну, — и Марафон смотрел на море.
  
• Хватит уже! — закричал от окна профессор Макхью. — Не желаю больше выслушивать этот вздор.
  

Прикончив ломтик-полумесяц постного печенья, которое непрерывно грыз, он тут же, оголодалый, собрался перейти к следующему, уже заготовленному в другой руке.

Высокопарный вздор. Трепачи. Как видим, Нед Лэмберт взял выходной. Все-таки похороны, это как-то выбивает из колеи на весь день. Говорят, он пользуется влиянием. Старый Чаттертон, вице-канцлер, ему двоюродный то ли дедушка, то ли прадедушка. Говорят, уж под девяносто. Небось и некролог на первую полосу давно заготовлен. А он живет им назло. Еще как бы самому не пришлось первым. Джонни, ну-ка уступи место дядюшке. Достопочтенному Хеджесу Эйру Чаттертону. Я так думаю по первым числам он ему выписывает иногда чек а то и парочку дрожащей рукой. То-то будет подарок когда он протянет ноги. Аллилуйя.

• Очередные потуги, — сказал Нед Лэмберт.
  
• А что это такое? — спросил мистер Блум.
  
• Вновь найденный недавно фрагмент Цицерона, — произнес профессор Макхью торжественным голосом. — Наша любимая отчизна.
  

КОРОТКО, НО МЕТКО

• Чья отчизна? — спросил бесхитростно мистер Блум.
  
• Весьма уместный вопрос, — сказал профессор, не прекращая жевать. — С ударением на «чья».
  
• Отчизна Дэна Доусона, — промолвил мистер Дедал.
  
• Это его речь вчера вечером? — спросил мистер Блум.
  

[ 131 ]

Нед Лэмберт кивнул.

• Да вы послушайте, — сказал он.
  

Дверная ручка пихнула мистера Блума в поясницу: дверь отворяли.

• Прошу прощения, — сказал Дж. Дж. О'Моллой, входя. Мистер Блум поспешно посторонился.
  
• А я у вас, — сказал он.
  
• Привет, Джек.
  
• Заходите, заходите.
  
• Приветствую.
  
• Как поживаете, Дедал?
  
• Жить можно. А вы?
  

Дж. Дж. О'Моллой пожал плечами.

ПРИСКОРБНО

Раньше был самый способный из молодых адвокатов. Скатился, бедняга. Этот чахоточный румянец вернейший признак что песенка спета. Теперь только прощальный поцелуй. Интересно, с чем он пожаловал. Трудности с деньгами.

• Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем.
  
• Вид у вас просто люкс.
  
• А редактора можно сейчас увидеть? — спросил Дж. Дж. О'Моллой, кивая в сторону другой двери.
  
• Сколько угодно, — сказал профессор Макхью. — Не только увидеть, но и услышать. Он с Ленеханом в своем святилище.
  

Дж. Дж. О'Моллой не спеша подошел к конторке с подшивкой газеты и начал перелистывать розовые страницы.

Практика захирела. Неудачник. Падает духом. Азартные игры. Долги под честное слово. Пожинает бурю. А раньше имел солидные гонорары от Д. и Т. Фиццжеральдов. В париках, чтоб показать серое вещество. Мозги выставлены наружу, как сердце у той статуи в Гласневине. Кажется, он пописывает какие-то вещицы для «Экспресса» вместе с Габриэлом Конро- ем. Неплохо начитан. Майлс Кроуфорд начинал в «Индепен- денте». Просто смешно как эти газетчики готовы вилять, едва почуют что ветер в другую сторону. Флюгера. И нашим и вашим, не поймешь чему верить. Любая басня хороша, пока не расскажут следующую. На чем свет грызутся друг с другом в своих газетах, и вдруг все лопается как мыльный пузырь. И на другое утро уже друзья-приятели.

I 132 ]

• Нет, вы послушайте, послушайте, — взмолился Нед Лэмберт, — Или задумаем достигнуть горных вершин, сомкнувшихся мощным строем...
  
• Пустозвонит! — вмешался профессор с раздражением, — Довольно нам этого надутого болтуна!
  
• Строем, — продолжал Нед Лэмберт, — уходящих все выше в небо, дабы словно омыть наши души...
  
• Лучше омыл бы глотку, — сказал мистер Дедал. — Господи, Твоя воля! Ну? И за этакое еще платят?
  
• Души бесподобною панорамой истинных сокровищ Ирландии, непревзойденных, несмотря на множество хваленых подобий в иных шумно превозносимых краях, по красоте своих тенистых рощ, оживляемых холмами долин и сочных пастбищ, полных весеннею зеленью, погруженной в задумчивое мерцание наших мягких таинственных ирландских сумерек...
  

ЕГО РОДНОЕ НАРЕЧИЕ

• Луна, — сказал профессор Макхью. — Он забыл «Гамлета».
  
• Застилающих вид вдаль и вширь, покуда мерцающий диск луны не воссияет, расточая повсюду свое лучезарное серебро...
  
• Ох! — воскликнул мистер Дедал, испустив безнадежный стон. — Ну и дерьмо собачье! С нас уже хватит, Нед. Жизнь и так коротка.
  

Он снял цилиндр и, раздувая в нетерпении густые усы, причесался по валлийскому способу: растопыренной пятерней.

Нед Лэмберт отложил газету, довольно посмеиваясь. Через мгновение резкий лающий смех сотряс небритое и в темных очках лицо профессора Макхью.

• Сдобный Доу! — воскликнул он.
  

КАК ГОВАРИВАЛ ВЕЗЕРАП

Язвить можно конечно но публика-то это хватает как горячие пирожки. Кстати он кажется сам из булочников? А то с чего его зовут Сдобный Доу. Но кто бы ни был гнездышко он себе устроил недурно. У дочки жених в налоговом управлении, имеет автомобиль. Ловко подцепила его. Приемы, открытый дом. Угощение до отвала. Везерап всегда это говорил. Проводи захват через брюхо.

Дверь, ведущая в кабинет, распахнулась резким толчком, и в комнату вдвинулась красноклювая физиономия, увен

[ 133 ]

чанная хохлом торчащих как перья волос. Дерзкие голубые глаза оглядели присутствующих, и резкий голос спросил:

• Что тут происходит?
  
• И вот он, собственною персоной, самозваный помещик, — торжественно объявил профессор Макхью.
  
• Анепошелбыты, жалкий преподавателишка! — выразил редактор свою признательность.
  
• Пойдемте, Нед, — сказал мистер Дедал, надевая шляпу. — После такого мне надо выпить.
  
• Выпить! — вскричал редактор. — Перед мессой спиртного не подают.
  
• Что верно, то верно, — отвечал мистер Дедал, уже выходя. — Пойдемте, Нед.
  

Нед Лэмберт боком соскользнул со стола. Голубые глаза редактора, блуждая, остановились на лице мистера Блума, осененном улыбкой.

• А вы не присоединитесь, Майлс? — спросил Нед Лэмберт.
  

ВОСПОМИНАНИЯ О ДОСТОПАМЯТНЫХ БИТВАХ

• Ополчение Северного Корка! — вскричал редактор, устремляясь к камину. — Мы всегда побеждали! Северный Корк и испанские офицеры!
  
• А где это было, Майлс? — спросил Нед Лэмберт, задумчиво разглядывая носки своих башмаков.
  
• В Огайо! — крикнул редактор.
  
• Там все и было, готов божиться, — согласился Нед Лэмберт.
  

По пути к выходу он шепнул О'Моллою:

• Начало белой горячки. Печальный случай.
  
• Огайо! — кричал редактор петушиным дискантом, задрав багровое лицо вверх. — Мой край Огайо!
  
• Образцовый кретик! — заметил профессор. — Долгий, краткий и долгий.
  

О, ЭОЛОВА АРФА

Он извлек катушку нитки для зубов из жилетного кармана и, оторвав кусок, ловко натянул его как струну между двумя парами своих нечищеных звучных зубов.

• Бинг-бэнг. Бэнг-бэнг.
  

Мистер Блум, увидав берег чистым, направился к двери кабинета.

[ 134]

• Я на минуту, мистер Кроуфорд, — сказал он. — Мне
  только позвонить насчет одного объявления.
  

Он вошел.

• А как с передовицей для вечернего выпуска? — спро-
  сил профессор Макхью, подойдя к редактору и веско поло-
  жив руку ему на плечо.
  
• Все будет в порядке, — сказал Майлс Кроуфорд уже не-
  сколько спокойней. — Можешь не волноваться. Привет, Джек.
  Тут все в порядке.
  
• Здравствуйте, Майлс, — произнес Дж. Дж. О'Моллой,
  выпуская из рук страницы, мягко скользнувшие к остальной,
  подшивке. — Скажите, это дело о канадском мошенничест-
  ве — сегодня?
  

В кабинете зажужжал телефон.

• Двадцать восемь... Нет, двадцать... Сорок четыре... Да.
  

УГАДАЙТЕ ПОБЕДИТЕЛЯ

Ленехан появился из внутренних помещений с листками
бюллетеней «Спорта» о скачках.

• Кто хочет верняка на Золотой кубок? — спросил он. —
  Корона, жокей О'Мэдден.
  

Он бросил листки на стол.

Крики и топот босоногих мальчишек-газетчиков, доносив-
шиеся из вестибюля, внезапно приблизились, и дверь распах-
нулась настежь.

• Тсс, — произнес Ленехан. — Слышится чья-то пустопь.
  

Профессор Макхью пересек комнату и ухватил съеживше-
гося мальчишку за шиворот, а остальные врассыпную броси-
лись наутек из вестибюля и вниз по лестнице. Сквозняк с
мягким шелестом подхватил листки, и они, описав голубые
закорючки в воздухе, приземлились под столом.

• Я не виноват, сэр. Это тот длинный меня впихнул, сэр.
  
• Да вышвырни его и закрой ту дверь, — сказал редак-
  тор. — А то целый ураган поднялся.
  

Ленехан, нагибаясь и покряхтывая, начал подбирать лист-
ки с пола.

• Мы ждали специального о скачках, сэр, — сказал маль-
  чишка. — Это Пэт Фаррелл меня впихнул, сэр.
  

Он указал на две рожицы, заглядывающие в дверную щель.

• Вон тот, сэр.
  
• Ладно, проваливай, — сердито скомандовал профессор
  Макхью.
  

[ 135 ]

Он вытолкал мальчишку и крепко захлопнул дверь.

Дж. Дж. О'Моллой шелестел подшивкой, что-то отыскивая и бормоча:

• Продолжение на шестой странице, четвертый столбец.
  
• Да, это из редакции «Ивнинг телеграф», — говорил мистер Блум по телефону из кабинета. — А хозяин?.. Да, «Телеграф»... Куда? Ага! На каком аукционе?.. Ага! Ясно. Хорошо. Я найду его.
  

ПРОИСХОДИТ СТОЛКНОВЕНИЕ

Когда он положил трубку, телефон снова зажужжал. Он быстро вошел и натолкнулся прямо на Ленехана, боровшегося со вторым листочком.

• Пардон, месье, — сказал Ленехан, на миг ухватившись за него и скорчив гримасу.
  
• Это я виноват, — отвечал мистер Блум, покорно перенося цепкий зажим. — Я не ушиб вас? Я очень спешу.
  
• Колено, — пожаловался Ленехан.
  

Он сделал смешную мину и захныкал, потирая колено:

• Ох, набирается годиков нашей эры.
  
• Прошу прощения, — сказал мистер Блум.
  

Он подошел к двери и, взявшись уже за ручку, немного помедлил. Дж. Дж. О'Моллой захлопнул тяжелую подшивку. В пустом вестибюле эхом отдавались звуки губной гармошки и двух пронзительных голосов мальчишек, усевшихся на ступеньках:

Мы вексфордские парни В сраженье храбрецы.

БЛУМ УХОДИТ

• Я должен бежать на Бэйчлорз-уок, — объяснил мистер Блум, — насчет этой рекламы для Ключчи. Надо договориться окончательно. Мне сказали, что он там рядом, у Диллона.
  

Какой-то миг он смотрел на них в нерешительности. Редактор, который облокотился на каминную полку, подперев голову рукой, внезапно широким жестом простер руку вперед.

• Гряди! — возгласил он. — Перед тобою весь мир.
  

Дж. Дж. О'Моллой взял листки у Ленехана из рук и начал читать, осторожными дуновениями отделяя их друг от друга, не говоря ни слова.