Василий Иванович Минаков title: Гневное небо Тавриды codepage: -1 ###ice#book#reader#professional#header#finish### Василий Иванович Минаков. Гневное небо Тавриды Проект Военная литература
| Вид материала | Литература |
- Минаков Василий Иванович Командиры крылатых линкоров : Записки морского летчика Проект, 3662.41kb.
- По предприятиям и учреждениям совет Министров СССР, 247.66kb.
- Чуйков Василий Иванович Сражение века Сайт Военная литература, 7933.1kb.
- Яковлев Василий Иванович, Яковлева Галина Халимовна, Ярковский Сергей Игоревич. Отсутствовали:, 171.14kb.
- Кувакин Владимир Иванович Заслуженный деятель науки РФ доктор медицинских наук профессор, 361.78kb.
- Еской фантазии Василий Иванович Баженов родился в феврале 1737 года в семье Ивана Баженова,, 433.89kb.
- Майков Василий Иванович, 34.02kb.
- Деникин Антон Иванович Старая армия Сайт Военная литература, 4369.58kb.
- О новой русской детской книге, 59.87kb.
- Суриков Василий Иванович, 104.95kb.
Этот разговор не прошел для Георгия даром. Комиссару он верил, как самому себе. Не такая война, чтобы думать о собственных вкусах...
27 сентября смешанной группе из десяти И-153, одного Ил-2, двух КОР-2 и двух И-16 была поставлена двойная задача: отбомбиться по танкам на выжидательных позициях, а затем реактивными снарядами и пулеметным огнем уничтожить кавалерию, сосредоточившуюся за линией фронта.
Комэск Чесноков уверенно вывел группу на боевой курс, спикировал первым. Бомбы рвались вблизи вражеских танков, с них слетали башни, многие из машин загорелись. Затем, рассредоточившись по фронту, вышли на кавалерию. Несмотря на плотный огонь зениток и крупнокалиберных пулеметов, снизились до предела, в упор ударили реактивными снарядами, развернулись, прошлись пулеметным огнем...
После нескольких заходов с земли было буквально сметено все живое. С усеянного трупами людей и лошадей поля в панике разбегались уцелевшие гитлеровцы, лошади волочили изуродованные упряжки, покалеченные орудия...
В этом вылете Москаленко впервые по-настоящему ощутил силу истребителя-штурмовика, почувствовал себя хозяином поля боя. Видеть небо - это еще не все, надо научиться как следует видеть и землю...
30 сентября 1941 года Ставка Верховного Главнокомандования приказала эвакуировать Одесский оборонительный район и за счет его войск усилить оборону Крымского полуострова.
Истребительная авиация флота была подтянута как можно ближе к морским коммуникациям, по которым производилась эвакуация. Для этой цели пригодилась и Тендровская коса - узкий песчаный островок у северного побережья Черного моря. На низменной полоске земли, овеваемой всеми ветрами, в довоенные годы ютился лишь небольшой рыбачий поселок, покидаемый на период штормов, да многочисленные гнездовья чаек. Немцы беспечно смирились с тем, что в начале войны здесь обосновался наш батальон морской пехоты и зенитная батарея, снятая с корабля, выскочившего на мель...
И вдруг на импровизированную посадочную площадку косы опустились три "чайки" невиданных здесь размеров. Спустя несколько дней - еще три. Два звена истребителей-черноморцев стали устраиваться на бесприютном песчаном островке, осаждаемом штормовыми волнами. Старший лейтенант Николай Спиров и лейтенант Георгий Москаленко принялись деятельно готовиться к предстоящим полетам. Ведомыми у Спирова были Петр Максимов и Иван Басов, у Москаленко - его верные друзья Григорий Гуриненко и Иван Кириченко.
Редкий, чахлый кустарник, иссушенная ветрами и солнцем трава. Пытаться вырыть окоп бесполезно: на штык лопаты - вода. В случае налета одно спасение - воздух. Если, конечно, успеешь взлететь. А для этого - глаз не спускать с неба.
Посменно - по пять-шесть раз в день - звенья несли воздушную вахту над кораблями, эвакуировавшими войска. Ввиду своей малочисленности главной задачей имели не сбивать бомбардировщики противника, а лишь мешать им лечь на боевой курс и прицельно сбросить бомбы. На остров возвращались на бреющем, чтобы враг не смог выследить их "базу". Догадаться же, что отсюда взлетают машины, он просто не мог...
Особенно запомнился Георгию день 16 октября. Пришлось прикрывать два конвоя, в каждый из которых входило по крейсеру, по два эсминца, по семнадцать крупных транспортов, а кроме того - тральщики, десятки сторожевых и торпедных катеров, буксиры, баржи, шхуны. В этот день из Одессы вывозилось тридцать пять тысяч бойцов и командиров с техникой и вооружением, много тысяч раненых и эвакуированных гражданских.
Гитлеровские армады беспрерывно пытались прорваться к конвоям. Особенно ожесточенные воздушные бои завязались во второй половине дня. Около пятидесяти самолетов врага почти одновременно устремились на корабли. Черноморские истребители срывали атаку за атакой. Фашистам удалось потопить лишь транспорт "Большевик", шедший концевым в конвое. Большую часть команды и находившихся на судне бойцов спасли наши торпедные катера...
Для шестерки "чаек" с Тендровской косы весь этот день слился в сплошную цепь смертельных схваток. Восстановить последовательность событий летчики не смогли бы и сообща.
...Вылетев в очередной раз на смену Спирову, Георгий стал ждать вражеских бомбардировщиков. Но появились одни "мессершмитты": решили предварительно расчистить небо. Их было вчетверо больше, и они с ходу бросились на звено "чаек". Москаленко ничего иного не оставалось, как принять бой.
Кружась в смертной карусели, ведомый Георгия - Иван Кириченко - увидел, что в стороне, курсом на караван, идут два косяка по пятнадцать "юнкерсов" в каждом. Раций на "чайках" не было, Иван покачал крыльями. Занятый боем командир не заметил сигнала. Времени на его повторение не было, Кириченко один бросился на "юнкерсы". Григорий Гуриненко, также увидевший опасность, устремился на вторую группу бомбардировщиков.
Москаленко продолжал драться один. "Чайка" значительно уступала "мессеру" в скорости, зато была намного изворотливей. Москаленко ускользал из-под атак, заходившие с разных сторон фашисты рисковали всадить очередь друг в друга. Озлившись, один потерял терпение и тут же попал в прицел Георгия, задымил...
Кириченко, терзаясь тем, что пришлось бросить в бою командира, шел на "юнкерсы" прямо в лоб. Один маленький самолет - на целую мощную армаду. Шел бесстрашно, готовый тараном искупить свою "вину" перед другом. И ведущий фашист отвернул. Четкий, как на параде, строй стал расползаться, давая проход отчаянной маленькой "чайке". Иван поймал в прицел один отвернувший в сторону "юнкерс", ударил из всех четырех пулеметов. Бомбардировщик тяжко перевернулся через крыло, вспыхнул и головешкой упал в море. И случилось невероятное: разрозненные, потерявшие управление фашистские экипажи начали сбрасывать бомбы в море и уходить...
У Гуриненко получилось и еще проще. Оказавшись намного выше "юнкерсов", он спикировал на ведущего и сразу поджег его. Остальные, ничего не поняв, кинулись врассыпную...
Появилось звено Спирова. Николай понял по времени, что друзья связаны боем, не могут выйти из него. Он моментально отогнал "мессеров" и сбил один из удиравших бомбардировщиков...
Всего за этот день черноморскими истребителями было сбито семнадцать самолетов противника. Своих потеряно шесть. На долю шестерки тендровцев пришлось четыре сбитых. Потерь "чайки" не понесли.
Во второй половине октября летчики с косы Тендра штурмовали тылы врага. Уничтожили не один десяток автомашин, много гитлеровцев, направлявшихся к линии фронта. Передали немало ценных разведданных о передвижениях войск противника.
Оставлен был этот памятный кусочек советской земли шестеркой храбрых, когда враг завязал бои на подступах к Севастополю. С 30 октября для группы самолетов И-153 и И-15 посадочной площадкой стало Куликово поле, непосредственно вблизи города.
Севастополь отсюда - как на ладони. Сама площадка тоже как ладони - у немцев, с окружающих город высот.
Гитлеровцы бомбили поле, обстреливали из дальнобойных орудий. Летчики учились взлетать и садиться под разрывами. Из города прибыли комсомольцы, добровольно работали под огнем, оборудовали укрытия для машин и личного состава...
Георгий давно научился видеть землю. Именно так- как ящик с песком в тактическом классе. В Севастополе это понадобилось, как нигде.
Защитникам города особенно досаждала вражеская батарея, бившая из района Мекензиевых гор. Разведать ее позицию было поручено Москаленко. Георгию и его ведомому Михаилу Петрову понадобилось на это два вылета. В первом пришлось отбиваться от истребителей противника, во втором, длившемся менее часа, батарея была обнаружена по вспышкам выстрелов.
Командир полка полковник Юмашев, поблагодарив Москаленко, решил:
- Вам, старший лейтенант, и докончить дело. Поведете на цель группу штурмовиков с Херсонесского маяка.
Штурмовики шли под командованием Героя Советского Союза капитана Алексея Губрия. Москаленко с Петровым встретили их в воздухе, заняли место лидеров. На цель зашли с моря. Георгий подал сигнал Губрию, сам с Петровым отошел в сторону. "Илы" горкой устремились ввысь, скрылись под кромкой низкой облачности. Вынырнув над батареей, обрушили на нее бомбы. Еще заход. Снизу ударили "эрликоны", штурмовики не дрогнули. Спикировав, хлестнули по орудийным окопам реактивными снарядами, пушечно-пулеметным огнем...
За успешное выполнение важного боевого задания штурмовиков наградили орденами, Москаленко объявили благодарность.
Через несколько дней приказали обнаружить артиллерийскую позицию, с которой обстреливалась наша знаменитая 35-я береговая батарея. Орудия были найдены с первого вылета. Уничтожить решили огнем той же 35-й батареи. Корректировать его с воздуха поручили Москаленко. Полковник Юмашев направил его на инструктаж к артиллеристам.
Георгий блестяще справился и с этой, новой для него, задачей. Вражеская батарея была уничтожена с минимальным расходом боеприпасов.
7 ноября эскадрилья майора Чеснокова получила задание нанести бомбоштурмовой удар. по аэродрому Сарабуз, где, по донесению партизан, сосредоточилось большое количество бомбардировщиков и транспортных самолетов врага. На подходе к цели группу встретили "мессершмитты", затем ожесточенный зенитный огонь. Не нарушая боевого порядка, а наоборот, уплотнив строй, эскадрилья со снижением устремилась к стоянкам вражеских самолетов. По ней било все, что могло стрелять. Но бомбы были сброшены прицельно. Над аэродромом взвилось пламя - взрывались бензозаправщики, баки самолетов, склады бомб...
Повторный заход завершил дело. На земле было уничтожено более десятка вражеских машин - подарок эскадрильи годовщине Великого Октября.
8 этом бою погиб верный друг Георгия бесстрашный летчик Григорий Гуриненко. Вся эскадрилья поклялась отомстить за него...
Героический Севастополь отражал второй штурм врага. Ожесточеннейшие бои начались два дня назад. Утром 19 декабря погода выдалась нелетная: низкая облачность, морось, температура около нуля. Летчики собрались в эскадрильской землянке, читали газеты, писали письма, делились новостями о ходе боев. На вылет не питали никакой надежды: обледенения для самолета страшнее любого огня...
Майора Чеснокова вызвал к телефону командующий ВВС флота генерал Остряков.
- Здравствуйте, Ион Гурьевич!
Комэск невольно принял стойку смирно: по имени-отчеству командующий обращался к подчиненным нечасто, и это почти всегда было связано с чем-нибудь необычным.
С десяток секунд в трубке слышался только шорох. Затем:
- Что такое обледенение, знаем не только мы с вами. Знает и командарм. Но... два танка зашли в тыл морской пехоте. Орудий у нее нет. Под угрозой опорный пункт в районе Верхний Чоргунь. Если высоту не удержат, то возвращать ее после придется большой кровью. Очень большой, сказал командарм!
- Понятно, - хрипловато ответил комэск.
- Вызовите добровольцев, Ион Гурьевич.
- Бесполезно, товарищ генерал. Все ребята...
- Ну да, знаю, знаю. Тогда возьмите карту. На восточном склоне высоты...
Комэск обвел кружком небольшой участок на крупномасштабной карте, сказал в трубку: "Есть", рассеянно оглядел всех, вышел. Спустя минуту на поле затрещал мотор.
- Пошел сам на разведку погоды, - вполголоса пояснил кто-то.
- Продержится минут пять...
- До Чоргуня около десяти...
Все, не сговариваясь, вышли на поле. Время едва подходило к полудню, но казалось, что уже вечер. Мокрая ледяная пыль залепляла глаза, струями растекалась по лицам.
- Больше пяти не продержится...
- И то сядет на фюзеляж. Мог бы и поручить кому-то...
Машина комэска взлетела, пошла над самой землей, цепляясь за облачность. Летчики примолкли. Каждый представлял чуть не зримо: вот на передней кромке крыла появился опасный блеск, пополз языками назад... На козырьке кабины - волнистый нарост... Контуры самолета безобразно искажаются, до миллиметра рассчитанные, испытанные в аэродинамических лабораториях формы уродуются, машина теряет устойчивость, обледеневают рули... Выход один - садиться, пока самолет еще сколько-то подчиняется воле пилота, не упуская последних, спасительных секунд, не выбирая площадки, на брюхо...
- Идет! Семь минут...
- Еще три до посадки...
- Если сядет...
- Он сядет. Точненько рассчитал...
- Так семь минут - только до танков...
- До танков - и главное!
- Главное - до...
Комэск продержался пятнадцать минут. Сел на пределе, заметно ковыляя. Спрыгнул с крыла, стащил шлем, отер пот. Посмотрел на часы, пошел к летчикам. Те невольно разобрались в шеренгу.
- Пятнадцать минут, - сказал, подойдя. - Семь туда, семь обратно. Минута над целью. Маловато, конечно, но... Генерал сказал - добровольцев. Знаю, знаю! Полетит Москаленко. Ведомого выбери сам, Георгий.
Георгий вышел из строя, кивнул Ивану Кириченко. Чесноков передал им свой планшет.
- Как только выйдете к своим, садитесь, не тяните!
Пара взлетела, на бреющем скрылась из виду. Комэск и летчики остались стоять на поле. Молчали, то и дело взглядывали на часы. Время, казалось, остановилось...
...Георгий с Иваном на полном газу проскочили мимо немецких окопов, ведя огонь из всех стволов, загоняя в щели вражеских пулеметчиков и пехоту. Верхний Чоргунь, высота... Из траншеи взлетают вверх бескозырки, шапки. В изморосной дымке - еще высота, поменьше. Вон они, гады! Хищно высовывая стволы, прячутся на обратном склоне. Между ними сто метров. Не меняя высоты, рискуя задеть фюзеляжем башню, Георгий устремляется на один танк, Иван на другой...
...Из двери землянки высовывается телефонист:
- Товарищ майор, генерал...
Чесноков впрыгивает в землянку, хватает трубку.
- Спасибо, майор! Сожгли танки ваши ребята! Всадили эрэсы прямо в броню, только что позвонил командир бригады. Просит передать благодарность... - Голос в трубке на секунду замолкает. - Не слышно, не летят?
Майор высовывается наружу, вслушивается. Смотрит на часы. Семнадцатая минута...
- Я доложу, товарищ генерал... Минутку! За дверью мертвая тишина, затем крики:
- Летят! Летят, товарищ майор!..
- Доложу! - кричит в трубку майор и выскакивает наверх.
Здесь снова тишина. Все прислушиваются - оба? Появляется один. Затем второй. У Москаленко не выпущено шасси. Ковыляет? Нет, дает сигнал ведомому: "Садись. Ухожу на второй круг".
- Вот человек! Завел на посадку Ивана, а сам...
- А как иначе!
Выжимая из мотора все, что возможно, Москаленко ушел обратно в серую муть. Кириченко сел на шасси. Отрулив с полосы, выскочил, поднял голову к небу...
Самолет появился, все закричали ура - под фюзеляжем видны были выпущенные колеса. Комэск впрыгнул в кабину полуторки-стартера, понесся в конец полосы. Когда подъехал, Георгий уже стоял под обледенелым крылом машины.
- Задание выполнено, товарищ майор!
- Знаю, знаю! Спасибо тебе! От эскадрильи, от моряков... От всего Севастополя, брат, спасибо!
В январе сорок второго года на "чайках" установили радиостанции. Это было неоценимым подарком. Особенно в зимние месяцы, в приморской зоне, где хорошая видимость - тоже редчайший подарок.
В один из этих дней звено Москаленко прикрывало боевые порядки пехоты. Появилось одиннадцать пикировщиков Ю-87. Шли намного ниже.
- Пропустим, - передал Георгий ведомым, явно наслаждаясь возможностью управлять боем. - Пора! - подал следующую команду. - Заходим с хвоста.
Выбрали цели, спикировали. Москаленко зашел в хвост одному из "юнкерсов" и первой же очередью вогнал его в землю. Кириченко поджег второго. Снова набрали высоту. Немцы, освобождаясь от груза, повернули на северо-запад.
- Берите в клещи крайнего! - приказал Георгий ведомым. - Я атакую переднего.
Выполнив переворот, Кириченко и Тюленин зажали гитлеровца с обеих сторон, приблизились. Пулеметы заработали одновременно. Бомбардировщик загорелся, потянул хвост к земле. Москаленко длинной очередью прошил ушедший вперед "юнкерс".
Юркие, маневренные "чайки" атаковали врага со всех сторон. Уже несколько фашистских машин догорало на земле. Москаленко догнал и сбил еще одного...
Кончились боеприпасы, стрелки бензиномеров приблизились к нулю.
- Домой! - скомандовал Москаленко. - Молодцы, ребята!
- Ты, командир, молодец!
На аэродроме Иван Григорьевич обнял Георгия.
- Ну как, можно бить врага и на "чайке"?
- Для Севастополя самая подходящая машина, товарищ комиссар! Теперь, когда у нас рации, можем потягаться и с "мессерами"...
Ждать долго не пришлось.
В середине февраля в порт вошел большой танкер, стал в Северной бухте, чтобы перекачать в береговые емкости доставленное горючее. Звено Москаленко вылетело на его прикрытие.
Держались с таким расчетом, чтобы перехватить противника на подходе.
- Впереди по курсу, - доложил Тюленин. - Видишь, командир?
- Вижу!
Двенадцать Ю-87, над ними "мессершмитты". Доложил на землю. Через несколько минут услышал голос своего друга Михаила Кологривова:
- Жора, держись, иду на помощь!
Главным было не дать "юнкерсам" прицельно сбросить бомбы. Москаленко развернулся на них. Четверка "мессеров" бросилась на него. Тюленин ловким маневром сумел зайти им в хвост, гитлеровцы отвернули. Георгий с Иваном стремительно зашли на "юнкерсы", расчленили их строй. Подошел Кологривов, сменил Тюленина у "мессеров". Все звено Москаленко атаковало бомбардировщики. Те начали сбрасывать бомбы, не успев лечь на боевой курс. Москаленко поймал одного в перекрестие, сбил. Кириченко сбил второго. Затем все вернулись к Кологривову, помогли его звену обратить в бегство "мессеры". Освободившись, звено Кологривова догнало "юнкерсы" и тоже увеличило свой боевой счет на два сбитых самолета...
На аэродроме летчиков встретил командующий ВВС Черноморского флота генерал-майор авиации Николай Алексеевич Остряков. Поздравил, расцеловал их. А молодому истребителю Шелякину, сбившему в этот день Ю-88, прорвавшийся к Севастополю, подарил свой именной пистолет.
К вечеру в эскадрилье появился боевой листок:
"Авиаторы! Бейте врага так, как его сокрушают летчики звеньев Георгия Москаленко и Михаила Кологривова. Сегодня от их метких очередей рухнули на землю четыре Ю-87!"
И вновь - наземные цели.
В один из ярких, солнечных дней начала марта Георгий с Иваном вылетели на разведку шоссе Симферополь - Севастополь. Обнаружили автоколонну. Впереди бензовоз буксировал крытую штабную машину. Развернулись, спикировали на него. Пылающий бензин хлынул на шоссе, обе машины загорелись. Колонне свернуть некуда: справа гора, слева обрыв. Летчики раз за разом заходили на цель. Через четверть часа все было кончено. Реактивные снаряды и пулеметные ливни превратили технику врага в сплошное дымящееся крошево, по сторонам валялись десятки трупов...
Вместе с мастерством росла и отвага, обдуманная, точно рассчитанная дерзость.
Как-то в воздухе Москаленко заметил, что два "мессершмитта" атакуют тройку возвращающихся с бомбежки пикировщиков Пе-2. В баках его машины почти не оставалось горючего, в пулеметных лентах - ни одного патрона. И тем не менее он бросился в лобовую. Нервы у гитлеровцев не выдержали, они отвернули, удрали. Вечером с аэродрома Херсонесский маяк позвонил известный в Севастополе летчик Иван Корзунов, горячо поблагодарил за выручку...
Запомнился Георгию один из весенних дней накануне третьего, последнего наступления вражеских войск на осажденный Севастополь.
На аэродром приехал новый командующий ВВС ЧФ генерал-майор авиации Ермаченков - это было уже после гибели Николая Алексеевича Острякова.
Комэск капитан Спиров построил летчиков.
- Кто из них самый глазастый? - оглядев строй, спросил генерал.
Оказалось, под Севастополь, по приказу самого Гитлера, переброшены мощные осадные орудия - 600-миллиметровые "карлы".
Комэск бросил взгляд на Георгия. Тот кивнул, вышел из строя.
- Готов выполнить задание, товарищ генерал!
- Ваше мнение, комэск?
- На старшего лейтенанта Москаленко можно положиться. В разведке он самый зоркий.
Ведомым Георгий взял уже испытанного в таких делах лейтенанта Михаила Петрова.
Линию фронта пересекли на большой высоте, потом снизились до бреющего. Заданный район - Мекензиевы горы. Забили зенитки. Сманеврировав, зашли на поиск. Обшаривали заросли, ущелья, посадку вдоль железной дороги. Зенитный огонь то резко усиливался, то стихал вовсе. Может быть, ориентироваться по нему? Беспрерывно маневрируя, пошли под огнем. На одном из крутых разворотов Георгий заметил мгновенный острый блеск. Вернулся, присмотрелся.
- Где-то тут, - подтвердил и Петров. - Если это не зенитки...
После нескольких заходов убедились: два сверхмощных орудия. Расположены на отлогом склоне высоты, на опушке соснового леса.
Спустя час шестерка "илов", лидируемая двумя "чайками", устремилась к цели. Проход маршрута на бреющем был излюбленным приемом Георгия. Лишь перед опушкой леса "чайки" свечой взмыли вверх. Штурмовики тоже набрали высоту, положили бомбы с пикирования, по указанным разведчиками ориентирам.
Ураганный огонь зениток не помешал сделать еще несколько заходов. Цель была полностью демаскирована и поражена. Больше с этой позиции "карлы" огня не вели.