Geum.ru

Первый канал, новости, 10. 09. 2008, Борисов Дмитрий, 12: 00 13

Вид материалаДокументы

Содержание


"РАДИО, КОТОРОЕ ГРУЗИТ". Новая газета, Наталия РОСТОВА, 11.09.2008, №067, Стр. 12
Подобный материал:
1   ...   31   32   33   34   35   36   37   38   ...   54

"РАДИО, КОТОРОЕ ГРУЗИТ".

Новая газета, Наталия РОСТОВА, 11.09.2008, №067, Стр. 12


Алексей ВЕНЕДИКТОВ объяснил изменения на "Эхе Москвы"

"Эхо Москвы" переживает очередные изменения. Представляем очередное интервью "Новой" с главным редактором Алексеем Венедиктовым - на 18-м году жизни радиостанции.

- Что происходит с "Эхом"?

- А что происходит? Я, может, чего-то не заметил?

- Видимо. Я вам сейчас все расскажу...

- Я ничего особенного не вижу - в десятый год моего редакторства...

- ... Доренко - ушел.

- Ушел.

- Новодворская - забанена (слово из интернет-жаргона, означающее запрет комментировать, например, сообщение в блоге. - Ред. )

- Забанена.

- Осокин ушел с RTVi на РЕН ТВ.

- Получил настоящую работу. Наверное, справедливо счел, что эти маленькие пятиминутки новостей на RTVi для него не по чину. Ему это стало неинтересно. Для полновесного информационного канала нужно вещание в России, а у нас его нет.

- Ганапольский, как я понимаю, покидает "Эхо". Когда? Почему?

- Матвей с семьей уезжает за границу, говорит - на один год, отдохнуть, набраться сил. Однако из эфира "Эха" не исчезает. Во-первых - одну неделю в месяц будет делать реплики в очередь с Бунтманом, Орехом, Шендеровичем. Во-вторых - будет вести часовую программу из Италии о новостях техники. В-третьих - заводит блог на сайте "Эха". Матвей - наш, эховский. С "Эха" просто так не уйдешь - руки длинные.

А Доренко ушел не в первый раз (в первый раз - еще летом, но вернулся, а сейчас ушел, чтобы возглавить "Русскую службу новостей". - Ред. ). Новодворская забанена, как вы выражаетесь, в первый. Забанены и некоторые другие товарищи. Мы просто об этом не говорим, но они знают за что. Месяц назад был забанен Дугин. Вот и вся история. Ничего необычного. А ушел Доренко - будет Василий Уткин. Дырки в эфире нет. "Эхо" обновляется.

- Да, Новодворской нет, но...

- Вы хотите про Новодворскую? Давайте.

- Но при этом в эфире - Жириновский, несущий неизвестно что, при этом - Доренко, призывающий Чечню выжигать "напалмом"...

- Замечу - говорил всегда, был последовательным.

- ... при этом - интервью с Поткиным...

- Да, был в "Клинче" , еще с кем-то.

- Он не фашист?

- Я не кидаюсь такими словами. Фашистами я называю тех людей, которые расовое превосходство утверждают с помощью огня и меча. Это - определение Нюрнбергского процесса. Это не система взглядов, это - система действий. Или призывов к действию, на мой взгляд. Что касается Новодворской, то, уважая ее смелость, целостность, принципиальность, бесстрашие и бессребреничество, я абсолютно не могу принять, чтобы на радиостанции, где я - главный редактор, объясняли бы, что Басаев - демократ. Я этого допустить не могу. Почему? Не хочу. Считайте капризом тирана.

- Но Жириновский не запрещен.

- Нет. Во-первых, он - вице-спикер Госдумы.

- Ему - можно?

- Можно, но я не помню, чтобы он говорил, что Басаев - демократ. Я не помню, чтобы еще кто-то хвалил человека, который участвовал в захвате роддома, который организовал, как он сам говорил, Беслан и "Норд-Ост". Я не помню в эфире "Эха" таких людей"! (Заводится. ) Это - единственный, уникальный случай! Кто бы как ни относился к проблемам независимости Чечни, тогда и сейчас, к сепаратистам, к террористам, но никто и никогда на "Эхе" не смел, не посмел утверждать, что человек, организовавший все это - с начала 90-х годов (в том числе и захват самолета, и участие в абхазском батальоне), - демократ.

- Я эту логику готова понять, но запрет к появлению - у нее одной.

- Она одна сказала, одна и под запретом. Скажет другой - будет таким же образом отправлен подышать кислородом. У меня погибли два моих приятеля в "Норд-Осте". Почему я это должен терпеть? На каком основании? У нас такие слова говорят и про Путина, и про Медведева. Говорят и Шендерович, и Латынина, и Альбац, и Пархоменко, и - ничего! Это - политическая борьба, а то - считайте, что я не понял.

- А что изменилось при Медведеве для "Эха"?

- Ничего. Мы - профессиональная станция. Медведев - шестой президент, при котором я работаю, считая Руцкого и Янаева. Мы делаем профессиональную работу. Как вы представляете:

приходит президент - и работа столяра, учителя или врача меняется? Есть некие принципы, основы профессии...

- Но работа столяра или учителя не так чувствительна для власти.

- Наверное.

- И не так она реагирует, и столяров и учителей не убивают.

- Я думаю, дело не в Медведеве, а в той войне, которая на Кавказе идет. И в условиях войны, так же как и в условиях захвата заложников, власть реагирует излишне нервно. Так же как и слушатели, как, впрочем, и журналисты. Давненько у меня ведущие информационной службы не плакали в эфире. А - плакали! Это непрофессионально, замечу я, но я не могу поставить им это лыко в строку. Но что делать? То же самое было, когда были Буденновск, Беслан или "Норд-Ост". Я все это помню, я все это проходил. Моя задача как главного редактора была минимизировать потери - чтобы журналисты выполняли профессионально свою работу, чтобы я объяснял власти, почему так работаем, чтобы со своими слушателями я разговаривал... Какой еще главный редактор будет объяснять, почему он забанил того или иного гостя? А я бесконечно объясняю - чтобы они хотя бы логику мою поняли. А кто должен решать это кроме главного редактора? Голосование на сайте? Голосование журналистов?

- Звонок из администрации, как это бывает.

- Я не знаю, как это бывает. Когда у меня появился Доренко, а потом - Шендерович, не было звонков, были ужины и завтраки. Мне говорили: "Леш, а тебе зачем это надо?" А я всегда отвечал: "Мне надо это для меня". И в администрации, и в Белом доме прекрасно знают мою логику и понимают ее. Еще раз повторяю: "Эхо" в условиях оппонирования власти существует уже 18-й год. Власть терпит. Потому что мы - профессиональное радио. А, извините меня, звонок по Дугину тоже был? Или - по Баркашову? Ничего не было, я сам принимаю решение, это - мое радио, я отвечаю. В том числе потерей репутации или ее приобретением. И я не буду прятаться за спины, ссылаться на тайных недругов Новодворской в Кремле, которые мне подсунули это решение. Я - большой мальчик, и я себя слишком уважаю, чтобы идти на поводу.

- А правильно ли я понимаю, что теперь Газпромбанком - акционером "Эха" - владеет кто-то из Ковальчуков?

- Это я не знаю, это меня не интересует. Я всегда говорил, что мой акционер - Кремль. У меня нет никаких изменений в разговоре с акционерами. Представителем акционеров на "Эхе" является Николай Юрьевич Сенкевич, он же - председатель совета директоров "Эха" , и никаких изменений в его составе за последние пять лет не произошло. И в последний раз мы переизбрали совет в том же персональном составе, что и в последние два-три года.

- А чего не хватает на "Эхе"?

- На "Эхе" есть все.

- Все?

- Абсолютно.

- Но конкурентов - все больше и больше.

- Бог им в помощь. Главное - профессионализм. Информационная служба, ведущие, комментаторы, модераторы дискуссий должны работать профессионально, при этом - с абсолютно разными мнениями. И война эти болезненные точки выявила. И споры идут не только в коридоре, но и в эфире, среди штатных журналистов "Эха". Но все - профессионально.

- Но девочек в утреннем эфире, честно скажу как потребитель, очень сложно слушать.

- А я честно скажу, что "Эхо Москвы" - это сложное радио. Радио, которое грузит.

- Нет! Сложно именно потому, что кажется, что они не готовятся.

- Они готовятся. Но это - роль, театр, у них - ролевая игра. Утренний эфир строится именно так: главный мужик и вокруг него - "деффки" (это слово - интернет-жаргон). Они глуповатенькие, малолетние, обожающие, истеричные. Гарем обычный! Почитайте книгу о повседневной жизни ханского гарема - и вы все поймете. Это специально выбранная история. У них нет полноправного ведения, это формат, который я придумал и на нем настаиваю.

- И это оправданно?

- Ну если мы вышли на первую-вторую позицию за три года? Оправданно.

- В последнюю войну у вас были потрясения информационные? Журналистской работой?

- Нет, никаких. От событий потрясения были, а от работы коллег не было.

- Журналисты уже научились работать в подобных условиях?

- События - это эмоциональный шок. Я неоднократно и внятно и во времена Бориса Ельцина, и во времена Владимира Путина высказывался по поводу обстрелов Грозного. И ровно также высказался в смысле расстрела Цхинвали. И я имею право говорить, что Саакашвили совершил преступление. И что президент не имеет право подвергать атакам свой город, даже если он мятежный. Почему я буду оправдывать чужого президента, если критиковал своего? И уже 8-го утром (августа. - Ред. ) в эфире сказал, что моя позиция всегда была такая. Конечно, потрясение в том, что в XXI веке в Европе это еще возможно.

***

P. S. Интервью публикуется с сокращениями, полностью оно доступно на сайте www. novayagazeta. ru

***

"В условиях войны, так же как и в условиях захвата заложников, власть реагирует излишне нервно. Так же как и слушатели, как, впрочем, и журналисты. Давненько у меня ведущие информационной службы не плакали в эфире. А - плакали!