Geum.ru

Новости 19

Вид материалаДокументы

Содержание


СДЕЛАТЬ МОДНЫМ Независимая газета, 29.06.2009
КУЛЬТУРНЫЙ СЛОЙ/ПОРТРЕТ ЯВЛЕНИЯ Новая газета, 29.06.2009
Подобный материал:
1   ...   46   47   48   49   50   51   52   53   ...   57

СДЕЛАТЬ МОДНЫМ

Независимая газета, 29.06.2009


СДЕЛАТЬ МОДНЫМ

Сюжет о губернаторе Ханты-Мансийского автономного округа Александре Филипенко и способах перепроцветанияТиртейПока вся заграница воет, голодает, стареет и медленно тухнет, наша страна в едином порыве преодолевает все случайные трудности. И попытки фальсификации нашей истории, и вражеский финансовый кризис, и некачественное молоко. У нас с Западом, как говорится, – те же годы, да разные погоды. Там голодно и холодно, а здесь – сыто и богато. Там – статуя Свободы, старая, побитая, а у нас гостиница «Москва» – новая, перестроенная. Там – никакого роста ВВП и нанотехнологий, а у нас – сплошь нанотехнологии, экономический подъем и демографический взрыв.

То тут, то там по всей необъятной Родине раздается крик нового младенца. Это рождается еще один счастливый человек. Ему жить в век культурного подъема, дружбы братских народов, крепкой армии и свободного бизнеса. У меня самого детей пруд пруди. Одного зовут Спапрезавс. Спасибо Президенту за все. Другого – Славаправ. Слава Правительству. Третьего – Едисправро. Единая и справедливая Россия.

Всех не перечислю, язык заплетается. Между прочим, от счастья. Я ведь сейчас в Ханты-Мансийском автономном округе сижу. Общаюсь с губернатором Александром Филипенко. У него здесь тоже повышенная рождаемость, в детские сады очереди создаются. Чиновники тут же думать, что делать с нехваткой мест, а Александр Васильич рукой так по-хозяйски, говорят, махнул и все разом решил. Необходимо, говорит, сделать модным отправлять ребенка шестилетнего возраста в школу. Это, говорит, поможет сократить очередь в детские сады на 10 тысяч человек.

Ну, Александр Васильич, ну, голова! Ядреный сибирский мужик. Сделать модным! Ну конечно, сделать модным. И не в одном Ханты-Мансийском автономном округе, а по всей раздольной и цветущей стране. Вот я, например, предлагаю сделать модным есть один раз в день. Это же грандиозная экономия. Потребительская корзина сразу подешевеет, назло всем врагам. Или вот что. Сделать модным ездить на отечественных автомобилях. Как тогда народ обрадуется! Тут же выскочит из японского металлолома и бегом к родным «ладам». И депутаты Государственной Думы – самые первые, истекая слезами счастья! Спотыкаясь друг о друга.

А чтобы не было пробок, предлагаю сделать модным передвигаться исключительно на самокатах. На стальных, деревянных, с мигалками и без. А если начнутся пробки из самокатов, предлагаю сделать модным научиться летать. Там наверху и воздух чище, и давки нет, и птички рядом летают. Можно на лету у них перышки выдергивать на память.

Вернемся к детям. Детей в школе томить нечего. А то они парятся, парятся, а потом создают очереди в институтах. Предлагаю сделать модным четырнадцатилетним детям поступать в институт. Очень удобно. Как раз к армейской службе вузы и окончат. А потом – сразу жениться и увеличивать население. Стране нужны ваши рекорды. И пусть не забывают сдавать ЕГЭ. Предлагаю сделать модным сдавать ЕГЭ по всем предметам. Даже по физкультуре. Какой пояс по дзюдо у Премьер-министра? Какие упражнения по йоге делает Президент? Все это очень важно.

Теперь пойду плясать и радоваться, а то мочи нет. Ну, Александр Васильич, ну, умница! Орел!

КУЛЬТУРНЫЙ СЛОЙ/ПОРТРЕТ ЯВЛЕНИЯ

Новая газета, 29.06.2009


ЗА ВАШУ И НАШУ СВОБОДУ Слава ТАРОЩИНА, специально для «Новой»

У разных телеканалов разные представления о диссидентстве

Какие, однако, романтики наши чекисты. Документальный фильм о генсеке, председателе КГБ и поэте Юрии Андропове — чистое стихотворение в прозе. И название такое лирическое: «Пятнадцать месяцев надежды» (Первый канал). Только сочинил его не знаток жанра Тургенев, но бывший пресс-секретарь Ельцина Сергей Медведев. А другие романтики из спецслужб, движимые жаждой прекрасного не меньше Андропова, назвали первые пять лагерей ГУЛАГа совсем уж нежно, почти любовно: в Мордовии — Дубравлаг, в Караганде — Степной, в Инте — Минеральный, в Норильске — Горный, на Колыме — Береговой.

Эти данные я почерпнула из трехсерийного цикла «Отщепенцы» (Петербург — Пятый канал), посвященного диссидентам. Между двумя работами — прямая связь: тот, на кого мы надеялись целых 15 месяцев, очень не любил тех, о ком повествует цикл.

На примере данных проектов легко увидеть, насколько полярны сегодня трактовки времени, событий, личностей. В первом из них Юрий Владимирович предстает едва ли не маячком либерализма в насквозь тоталитарной власти. У него много заслуг перед Отечеством, но одна из самых значительных, по мнению автора, — безбрежный гуманизм. Он предпочитал не уничтожать диссидентов на родине, а высылать их на Запад. Не будем сейчас рассуждать о качестве того типа человеколюбия, в котором гильотина служит лучшим средством от головной боли. Заметим лишь, что для героев фильма «Отщепенцы», известного математика Револьта Пименова и простого рабочего Анатолия Марченко, вариант высылки был еще более неприемлемым, чем «санатории» вроде Дубравлага или Берегового. Марченко даже выдвинул органам встречное предложение: если им не нравится жить со мной в одной стране, пусть сами уезжают.

Это одна сторона вопроса. Вторая заключается в том, что и Пименов, и Марченко cидели не при Тутанхамоне, а именно при Андропове (точнее сказать, и при Андропове тоже). И если Пименов при добром председателе КГБ отбывал относительно мягкий приговор — 4 года ссылки в Коми (Воркута, Тайшет и страшная Владимирская тюрьма ему достались при предшественниках Андропова), то Марченко оттрубил с небольшими перерывами весь срок, отпущенный Юрию Владимировичу на посту главы грозной спецслужбы. Солженицын и Шаламов рассказали правду о сталинских лагерях, он — о брежневских. И от этой правды волосы встают дыбом. Страшнейший эпизод фильма, до которого никакой Хичкок не додумался бы, оглушителен своей будничностью. Один сокамерник Марченко порезал себе вены, а другой подставил миску и собрал кровь. Туда набросал хлебушка — не пропадать же добру — и съел тюрю.

В «Отщепенцах» легко увидеть ту систему эвфемизмов, которую виртуозно использовал андроповский режим. Если в начале его правления насаждалось мнение, что власти, оглядываясь на Запад, неохотно идут на аресты, то после вторжения в Афганистан уже нет смысла заигрывать с Западом. Сроки резко увеличиваются. Вот и Марченко в 1981-м получает по 70-й статье (в девичестве пресловутая 58-я, то есть антисоветская агитация и пропаганда) 10 лет лагерей и 5 лет ссылок. А в марте 86-го он объявит в Чистопольской тюрьме бессрочную голодовку с требованием выпустить всех политзэков Советского Союза. Горбачев его требование вскоре выполнит. Но сам Марченко уже не сможет порадоваться своей победе — он умрет через две недели после выхода из голодовки.

Сравнивая два проекта, начнешь поневоле сочувствовать свежей комиссии при президенте РФ по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России. Как бы она решила в данном случае — правда на стороне Андропова или «отщепенцев»? Ясно, что кто-то из авторов лжет. Верность исторической правде вообще категория относительная. В наших широтах, где привычнее жить либо прошлым, либо будущим, но непременно в обход настоящему, она относительна вдвойне. Стало быть, кто определяет интересы России, тот и устанавливает правду. Кстати, кто и каким образом будет определять интересы России в той же комиссии? Как не перепутать пропаганду в форме истории (нормальная практика для любой нормальной страны) с самой историей? «В ущерб» фальсифицировать минувшее нельзя, а «во благо» можно?

Тут ответ ясен: разумеется, можно. На ТВ уже давно отрабатываются модели правильного обращения с историей. Лучший рецепт был представлен год назад, когда на второй кнопке замелькал заманчивый слоган новой забавы под названием «Имя Россия»: «Россия выбрала свое будущее, теперь настало время выбирать прошлое». И ведь выбрали-таки прошлое — то ли в лице товарища Невского, то ли в лице товарища Сталина. Да это и не важно. Исторические штудии от ТВ меньше всего озабочены фактологией, лишь бы не было обидно за державу. Оттого объем сталинианы уже давно превышает все санитарные нормы. Хорошо идут и его коллеги по партии, особенно под соусом доморощенного психоанализа. Редкая неделя обходится без экскурса в подкорки разнообразных выдающихся коммунистов, от Дзержинского до Берии, и каждый из них выглядит то ли жертвой режима, то ли жертвой собственного невроза. Иногда темы невольно подсказывают первые лица. Положил Путин цветочки на могилы Деникина, Ильина, Шмелева — значит, грядет новая волна телепроизведений о видных государственниках с белой подпушкой.

Впрочем, не все так просто. Вот посетил как-то Владимир Владимирович лично Бутовский полигон, где упокоены тысячи жертв Большого террора, но диссидентов как не очень привечали на ТВ, так и не привечают. Тут сквозит нечто ментальное. Не любим мы ни инакомыслящих, ни инакочувствующих. Прошло более десяти лет, а я до сих пор помню одну парламентскую сценку. 30 октября, в День политзаключенного, покойный ныне Сергей Юшенков предложил братьям по Госдуме почтить память невинно убиенных вставанием. И что же? Никто из думаков, включая тогдашнего начальника Селезнева, даже не подумали оторвать седалища от кресел. Не то чтобы тема диссидентства закрыта — она просто очень многим неприятна. Мейнстрим нынче другой. Борьба «за вашу и нашу свободу» (лозунг, с которым горстка отчаянных смельчаков вышла 25 августа 1968-го на Красную площадь в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию) окончательно вышла из моды. Воспользуемся определениями Чаадаева: «блаженный патриотизм», в который мы впали в последнее десятилетие, плохо сочетается с теми, кто «не научился любить свою родину с закрытыми глазами».

В «Отщепенцах» едва ли не больше размаха репрессий при белом и пушистом Андропове меня поразила немотивированная жестокость тех, кто их осуществлял. У Марченко была мечта — построить дом. Всякий раз, когда его ненадолго выпускали на волю, он спешил ее осуществить. Руки у него были хорошие, дома получались основательными: достроить не успевал. Как только Анатолия сажали, их тотчас сносили бульдозерами. Теперь даже доску в память об одном из самых свободных людей несвободной страны негде повесить.

…Несколько лет назад Михаил Леонтьев, говоря в одной из телепрограмм о своем любимом герое Владимире Владимировиче с влажными от счастья глазами, сделал важное заявление. Альфой и омегой путинского правления он назначил «цивилизованный реванш» и «минимальный уровень репрессий». Эти определения, особенно последнее, звучат жизнеутверждающее, но не очень внятно. Все-таки «мы живем, под собою не чуя страны»: то, чего нет в телевизоре, нет в действительности. А в телевизоре нет ничего, кроме паркетной хроники. Уж на что Марши несогласных не опасны для власти, но ведь даже их не демонстрируют по ТВ (а если и покажут, то непременно в самом неприглядном виде и только для того, чтобы превратить, как шутят нынче, в «фарш несогласных»). Не говоря уже про зэка Ходорковского — то ли политического, то ли просто. Одним словом, инакомыслие так же не в чести, как 30 и 50 лет назад.

Наверное, прав Павел Лобков — все дело в культурном слое. Однажды он со своей замечательной «Растительной жизнью» отправился в Кембридж к Владимиру Буковскому. Обустраивая коттеджный садик, словоохотливый ведущий обменивался репликами с хозяином дома по поводу диссидентов в частности и жизни в целом. Программа получилась на редкость содержательной, только вспотевший Лобков все сетовал: трудно работать, очень глубокий культурный слой, нужен специальный инструмент. И тут Буковский вынес лагерное кайло. Незаменимая, оказывается, на все времена вещь в хозяйстве.