Прогнозно-аналитический центр

Вид материала

Книга

Содержание Древнерусская вера Протославянский (проторусский) период Древнеславянский (древнерусский) период В общем, миропонимание, которое господствовало на Руси представляло собой противоестественную смесь Язычество в единобожии Бога Творца и Вседержителя Ведическое многобожие Каждый внимательный к жизни русский выносил из естественно-личностной магии что-либо общественное

Подобный материал:

• Прогнозно-аналитический центр оружие геноцида : самоубийство людей и его механизмы, 2860.5kb.
• Прогнозно-аналитический центр, 6429.43kb.
• Глобальными и региональными процессами социального и экономического развития прогнозно-аналитический, 695.39kb.
• Прогнозно-аналитический центр, 4951.97kb.
• Глобальными и региональными процессами социального и экономического развития прогнозно-аналитический, 2394.81kb.
• Прогнозно-аналитический центр, 1744.36kb.
• Прогнозно-аналитический центр, 2965.73kb.
• Прогнозно-аналитический центр, 4708.56kb.
• Сравнительное богословие, 6204.09kb.
• Сравнительное богословие, 6526.58kb.

Древнерусская вера

Рассмотрим некоторые стороны становления веры древних русов. Сразу после библейской христианизации древние формы русской религии перешли на положение «неофициальных». Все упоминания о былой мощи дохристианской Руси уничтожались вместе с памятниками «языческой» культуры. Несмотря на это в огромном количестве мест на Руси вследствие большой территории и слабой государственной власти вплоть до середины второго тысячелетия н.э. древнерусская вера переживала даже периоды возрождения. Так, в среде полабских славян отмечен период возрождения в XIV веке.

Общепринято делить так называемую «славянскую» религию на хронологические периоды:

• Протославянский (проторусский) период — III тыс. до н.э по вторую половину I тыс. до н.э. К нему относят достаточно крепкие связи с индоевропейской культурой, которые обеспечивали определённое единство общих со всеми западными европейцами принципов религии. Однако при этом отмечаются особо медленные темпы исторического развития и огромная территория проторусской общности в стороне от динамично меняющейся средиземноморской цивилизации, что в совокупности с отстройкой на определённом этапе от индоевропейцев — обеспечило особый путь, о котором мы говорили в предыдущем разделе.
  
• Древнеславянский (древнерусский) период — вторая половина I тыс. до н.э. — I тыс. н.э. Именно эти 1,5 тысячи лет можно уверенно считать временем могущества (зарождения, расцвета и упадка) цивилизации венедов-русов.
  

Удалённость прарусов от основных центров античной цивилизации сочеталась в их культурном развитии с отсутствием сильного инокультурного влияния, каким был в истории индоариев дравидский элемент¹. А в истории италиков — этрусский. Прарусы как при оседлом проживании, так и при миграциях имели дело преимущественно с народами и племенами, находящимися на ступенях религиозной “зрелости” не выше их самих, и поэтому те не могли существенно повлиять на характер прарусской религии.

Также и по тем же причинам прарусский язык не утратил свою первозданную сущность: если санскрит, греческий и латинский языки в ходе миграции этносов и столкновений с другими языками много потеряли из индоевропейского фонда, то прарусский язык легко ассимилировал немногочисленные чужеземные слова и был сохранён — в своей корневой базе. А совокупная корневая база языка как раз и представляет мhру — указывающую до сих пор в некотором роде на то самое русское русло. То есть, русский язык сохранил сущность русского курса — концепции развития.

Практически все источники утверждают об общности «славянского» (древнерусского) языка на всей огромной территории, которую они занимали. Некоторые источники утверждают даже, что этноним «славяне» от словене — понимающие слова друг друга.

В любом случае признаки народа (единые территория, язык, общие экономические интересы, культурно-религиозный склад психики, отсутствие дискриминации по профессиональным признакам и наличие всех необходимых базовых профессий цивилизации) уже были налицо скорее всего со второй половины I тысячелетия до н.э. Поэтому язык в русском понимании долгое время был синонимом слова народ. А словом народ вообще не пользовались.

Язык и территория были основными неразрывными «святынями» религиозного сознания древних русов². А религиозная система древних руссов выражала религию территории — в определённом широком смысле. Территорию любили, чтили, бережно хранили и обожествляли. Многобожие как раз для этого веьсма подходило.

Как видно, прарусский язык являл собой лишь “ключи” к миропониманию, близкому к тому, что от людей ждёт Бог. Однако, само миропонимание развито было согласно тому этапу, который проходила вся мировая цивилизация. К тому же в прарусской региональной цивилизации, как и во многих других, было принято от протопредков общее всем индоевропейцам ведическое многобожие, которое не было изжито. И одновременно с этим прарусский язык позволял достаточно эффективно заниматься разными видами магии — в том числе и гидрометеорологической и лечебной и религиозной и личной. Но использование “ключей” в полной мере может быть только при человечном типе строя психики и развитой культуре мышления: тогда, когда желания совпадают с объективными возможностями языка, а мысли совпадают с тем, что ждёт от каждого человека Бог.

В общем, миропонимание, которое господствовало на Руси представляло собой противоестественную смесь, в которую в психике одних и тех же людей в разном составе и организации взаимосвязей входили:

• Язычество в единобожии Бога Творца и Вседержителя — в том смысле, что поток жизненных событий в личностной религии человека и Бога интерпретируется как диалог Бога и людей на языке жизненных обстоятельств, обладающих определённой адресаций и смыслом.
  
• Ведическое многобожие, в котором обожествлялись как стихийные силы Мироздания, так и легендарные предки.
  
• Идолопоклонство, частично собственного производства, а частично унаследованное от других культур, которые оказались в полосе миграции, и носители которых влились в цивилизацию Руси изначальной.
  
• Магия:
  

• как естественно-личностная, обусловленная биологией человека и его личностным развитием (биополя как совокупность общеприродных полей — материальны, способны к взаимодействию с другими видами материи, несут информацию, поэтому, излучая и воспринимая поля своим организмом, человек способен оказывать осмысленно-целесообразное воздействие на течение событий не-механическим и не текстуально-повествовательным способом);
  
• так и ритуальная (в ней человек обращается и к эгрегорам, подменяя ими Бога, и другим полевым сущностям, вступая с ними в сделки на предмет выполнения этими полевыми сущностями желаний человека). Составляющими ритуальной магии являются и всевозможные жертвоприношения — от «безобидных» ленточек священным деревьям и камням, до культового человекоубийства под теми или иными предлогами.
  

Всё из перечисленного выше, за исключением естественно-личностной магии, чуждо нормальной для человеческого общества культуре язычества в единобожии Бога Творца и Вседержителя.

Однако, присутствуя в культуре общества и психике представителей жречества персонально, паразитические составляющие древней культуры ограничивали дееспособность жречества в заблаговременном выявлении и разрешении проблем развития цивилизации Руси изначальной во всех его аспектах.


Утверждение о том, что религия прарусов и руссов была основана на язычестве в единобожии Бога Творца и Вседержителя — не оторванная от жизни гипотеза, либо апологетика древнерусской вере. Можно уверенно утверждать, что именно эта составляющая в религиозной жизни прарусов и позднее русов была одной из главных — но объединённой и неразрывно связанной с другими составляющими, перечисленными выше. Именно эта составляющая молчаливо выделена в понятийном аппарате русского языка — так, как это не было сделано в других древних национально-государственных религиозных системах.

Дело в том, что русы не имели специального термина, выделяющего религию из прочих сфер общественной жизни и чётко её обозначающего. Религия была органической частью коллективного и индивидуального бытия русов, поэтому религиозное сознание не нуждалось в особой понятийной категории, фиксирующей своеобразие религиозного бытия и обособляющей религиозные явления от других — «нерелигиозных».

Поскольку религия русов была органической частью коллективного и индивидуального бытия, а магия была неотъемлемой составляющей любой религии (особенно в древности), то в части индивидуального бытия большое место занимала естественно-личностная магия, обусловленная биологией человека и его личностным развитием. Большая чувствительность народа, жившего в ладу с природой, условиях компактно-общинного проживания — в ненапряжённых отношениях друг с другом — и не угнетающего свою психику разнообразными ядами (алкоголь, табак, другие галлюциногены), наблюдательность, всё это обеспечивало высокий уровень естественно-личностной магии. Этим видом магии занимался каждый представитель народа русов индивидуально — в основном наедине с собой, природой и Богом. В коллективе этот вид магии мог легко переходить в ритуальную магию — когда эгрегор, образовавшегося коллектива “подхватывал” индивида (говорились ритуальные слова, танцы, песни) и тот начинал мыслить категориями эгрегора, вокруг которого совершался ритуал.

Однако, огромная территория проживания русов, медленный ритм жизни, компактно-общинный характер проживания и сравнительно малое время коллективных ритуалов в жизни каждого по отношению ко времени, когда русы могли оставаться наедине с собой, с природой, со своими мыслями — всё это обеспечивало достаточное время для естественно-личностной магии, которая легко переходит в язычество Божие — когда поток жизненных событий в личностной религии человека и Бога интерпретируется как диалог Бога и людей на языке жизненных обстоятельств, обладающих определённой адресаций и смыслом.

Каждый внимательный к жизни русский выносил из естественно-личностной магии что-либо общественное, делился с окружающими и вынесенный им вопрос вполне мог стать предметом обсуждения (и затем принятия) в коллективе. Так естественно-личностная магия оказывала воздействие на жизненные обстоятельства коллективов. Впоследствии результаты принятия решений могли быть опробованы в жизни, и, наблюдая за изменениями, русы либо принимали, либо отклоняли новшества.

С другой стороны коллективы, магически воздействуя на фрагменты коллективного бессознательного, могли ощущать на себе обратную связь не только от эгрегоров, но и от Бога — в том случае, если их магическое воздействие (в смысле вопросов и просьб о чём-то) соответствовало готовности ответа Свыше — то есть, если магическая этика руссов совпадала с этикой, которую ждал от них Бог. В этом случае «ответ» мог получиться “смешанный”: одна часть от ритуального эгрегора; другая — от Бога. При этом информация обоих частей «ответа» могла не совпадать — вплоть до противоположных смыслов. В этом случае выбор той части «ответа», который надо принять, оставался за коллективом и жречеством, которое могло участвовать в ритуале, либо следить за ним. Если принимался «ответ» Свыше (на основе чувства Мhры), то он автоматически вносил изменения в алгоритмику ритуального эгрегора и эта алгоритмика становилась ближе к праведности. Если принимался «ответ» от эгрегора, то алгоритмика эгрегора могла и дальше вносить в жизнь русов наваждения, которые могли привести к управленческим ошибкам. И в этом русы могли убедиться на практике. После чего необходимо было вернуться и пересмотреть решение.

Это — одни из вариантов, как могло идти разделение информации на ту, которая получалась в результате ритуальной магии (характерной для народов, у которых есть деление на пантеон и элементы идолопоклонства) и от Бога (поскольку вопросы могли затрагивать высшие сферы коллективного бессознательного).

Учитывая вышесказанное мы и будем рассматривать конкретную религиозную систему русов — с её пантеоном, ритуальной магией, и идолопоклонством. Уже в прарусскую эпоху слово «вера» помимо значений «доверие», «честность», «обещание» — несло религиозную смысловую нагрузку. Первые письменные памятники свидетельствуют, что русы разумели под словом вера особый вид богопочитания.

В этом значении понятие вера синонимично позднейшему понятию религия. Учитывая, что в сложном противоестественном сплетении Божиего язычества, ведического эгрегориального многобожия и ритуального идолопоклонства есть место — как естественно-личностной магии, так и Божиему язычеству — русская вера представляла собой веру Богу в той части, которая касается естественно-личностной магии и Божиего язычества. Понятие вера у русов в религиозном смысле представляло собой твёрдую душевную склонность к истине, акт праведного предпочтения.

Лингвисты-этимологи утверждают, что этот смысл понятия вера первичен для русско-славянского религиозного сознания. Древнерусское слово вера родственно авестийским var — «верить», varэna — «вера»; древневерхненемецкому wara — «правда, верность»; латинскому verus — «истинный, правдивый». Как видно из происхождения, понятия вера (религия) у древних русов было неотъемлемо от необходимости поиска истины, правды, справедливости. В древнерусском словоупотреблении устойчивы значения искренности, честности, правдивости, что не оставляло место в вере для лжи и лицемерия. Лжецы и лицемеры были изгоями и презирались в общинах.

Понятие вера, обращённое к сокровенной, внутренней стороне религии русов, дополнялось понятием закон, включавшим в круг своих значений прежде всего те религиозные смыслы, которые раскрывали общественный порядок, и порядок религиозной жизни, в котором люди рождались, росли, умирали. Закон понимался как свод идейных, нравственных и обрядовых норм, установленных по общему согласию. Этимологически слово «закон» представляет его смысл «начало», «предел» — правила общественной жизни, священное правило, установленное предками, которое нельзя нарушать.

Следующее значительное религиозное понятие — «диво». Понятием диво обозначались необыкновенные явления, поражающие сознание человека — факт явленности необыкновенной реальности. Это понятие также выражает смысл «чуда», «зрительного чуда». Идея неподконтрольности чуда сочеталась с надеждой на возможность вызвать его специфическими действиями — магией. Чудо в первоначальной лексической форме представляло собой кудо, а людей, способных его вызвать называли кудесниками. Кудесникам, согласно дошедшим до нас «древнерусским текстам»¹, приписывали вхождение в транс и «вызов богов в свой дом», после чего в состоянии одержимости кудесник пророчествовал от имени богов.

Всё это говорит от том, что атавизмы древнего шаманизма могли присутствовать в среде кудесников-жрецов, которые занимались эгрегориальными ритуальными “пророчествами”. Но одновременно с этим древнерусское жречество несло функцию жизнеречения — доводя до людей на языке понятных большинству ритуалов с явлениями чуда общественно полезную информацию. При этом ответственность за различение эгрегориальных наваждений от общественно полезной информации, идущей с высших уровней духовной иерархии (в идеале — от Бога) ложилась на совесть жрецов-кудесников. На их же совесть выносились и соблазны — начать лукавить, пользуясь своим “служебным” положением и абсолютным авторитетом в коллективах с целью своекорыстной эксплуатации общественного доверия. Конечно общественный контроль тоже существовал и заменить зарвавшегося кудесника со временем могли, замечая падение качества управления общностью — выгнав его как изгоя из общины. Но эффективность такой замены зависела от общественного самосознания коллектива, его веры Богу и способности преодолевать авторитет зарвавшегося кудесника. Видимо не случайно некоторые исследователи возводят русское слово «диво» к персидскому dev — «демон», которое, видимо, было заимствовано позже. Ведь для исполнения жреческих функций явление чудес — вовсе не обязательно и даже вредно.

Ещё одно важнейшее понятие древних русов обозначалось словом душа, уходящим в глубокую архаичность. Это слово, скорее всего, связано с рядом слов индоевропейской семьи. В прарусских верованиях душа представлялась — воздушным, духовным началом, сосредоточением эмоций и субстанцией религиозных состояний веры. Архаичные представления русов о душе отождествляют душу с жизнью и человеком.

Близкородственно по происхождению (от индоевропейских корней), но различно по смыслу понятие духа. У русов дух, также как и душа — духовная субстанция человека. Однако, в понятие духа религиозное сознание вкладывало иной смысл: дух это — сверхчувствительная субстанция иночеловеческой природы, некое сверхчеловеческое духовное существо.

Таким образом, с глубокой древности и вне зависимости от исходных (индоевропейских смыслов) в древнерусской вере понятия душа и дух были разграничены в плоскости «личностное (душа) — надличностное (дух)». И это — правильно. Душа — представляет собой личностную матрицу развития, предложенную человеку Свыше от рождения. Дух в социальном плане — коллективный надличностный духовный фактор — в основном эгрегориальной природы (эгрегоры), созданный самими людьми. Ошибка древних руссов заключалась в обожествлении этого надличностного фактора вследствие его «сверхчеловеческих» возможностей, после чего они “приписывали” ему «иночеловеческую природу». Но в целом разграничение понятий душа и дух разграничивало и веру на две разнокачественные категории: душевно-личностная вера (естественно-индивидуальная магия и Божие язычество) и духовно-ритуальная вера (ритуальная магия, многобожие и идолопоклонство) — в их противоестественном переплетении. Однако в большинстве религиозных систем древних национально-государственных обществ и такого разграничения не было, а был смысловой “калейдоскоп” из понятий душа и дух.

Эти понятия вошли в библейско-христианскую лексику, где им были приданы иные смыслы. Подробно церковную трансформацию смыслов слов душа и дух мы рассмотрим в теме «Религиозная система библейского христианства» следующей книги курса.

Последнее важное, что относится к вере древних русов — их понимание святого. Признак святости берёт свой первоначальный смысл из явления обновления природы. Скорее всего, произошедшее от индоевропейского «свет», понятие святости означало естественно «увеличиваться», «набухать» и связано с животворящей силой природы, которая заставляет возрастать и процветать растения, созревать плоды и бесконечно возобновлять годовые природные циклы. Согласно славянским представлениям, святая Мать-Земля чиста, непорочна, безущербна плодоносна — эти признаки она незыблемо хранит сама и переносит на своих чад. Земля очищает и очищается в процессе годовых циклов. В этом смысле понятие «святость» должно было непременно привести к Богу-Творцу, создателю Земли и её вечных циклов.

В части веры, качающейся идолопоклонства и ритуальной магии русы придавали святость ритуальным местам — деревьям, горам, явлениям природы, участкам рек и лугам. На «священных» холмах создавались культовые центры, вершилась ритуальная магия. Идеи святости домашнего очага и ритуального костра были закреплены традициями веры. Очагу и костру молились и приносили жертвы¹. Святость придавали и отдельным людям при жизни и умершим предкам, что ложилось в основу эгрегориальных индивидуальных культов и культов предков.

Главное отличие прарусской системы религиозной святости от иных религиозных систем в том, что у русов не было устойчивого сопряжения в представлениях о святости (праведности и добре) с её противоположностями — нечистой силой и злом — как это было в подавляющем большинстве других религиозных систем (особенно в индуизме и сопряжённых с ним религиях). Иначе говоря, в вере русских не было выражено религиозного дуализма, признающего равную объективность добра и зла: добро признавалось первично-объективным, а зло — вторичным. Скорее всего этому препятствовало крайне опимистическое мировоззрение древних русов (основанное не сильной бессознательной вере Богу, Который лишь один и может поддерживать жизненный оптимизм людей, особенно на столь длительном интервале времени) и смысловая домининта русской идеи святого, опирающаяся на признаки животворения и благодати, которым ничто не может помешать в земном мире. Ведь помимо внешних врагов, с которыми древние русы справлялись «всем миром» на протяжении десятков веков, бороться было не с кем: внутри общины отношения были ненапряжённые. Поэтому появление небольшой части «нечистых сил» возникло в вере русов не от социального фактора, а от преклонения перед неведомыми силами природы.

Лишь немногие источники указывают на то, что русской вере была знакома двойственность религиозных признаков святого, которую особо контрастно обнаруживает римская и греческая религиозные системы, а также индуизм. Эти свидетельства в русской вере более всего касаются культа воды: почитание воды как святой стихии сочетается в народных верованиях с отношением к воде как к обители водяных бесов — духов “второго порядка” по отношению к хорошим богам.