Geum.ru

Литературе "проклятые вопросы" и предлагает свои варианты ответов

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   17   18   19   20   21   22   23   24   ...   46

Она заметила, как сузились его глаза, - так сужается просвет,

когда закрывается дверь.

- Я не вижу особых оснований не приглашать их, - -холодно ответил

он.

- Я вовсе не собираюсь критиковать выбор гостей, но... Я не

пыталась выяснить, кто из них Бертрам Скаддер. Если узнаю, влеплю

ему пощечину. - Она старалась держаться непринужденно. - Не

хотелось бы устраивать сцену, но боюсь, мне будет трудно держать себя

в руках. Я не поверила своим ушам, когда мне сказали, что миссис

Реардэн пригласила его.

- Это я пригласил его.

- Но... почему? - Голос ее дрогнул.

- Я не придаю особого значения подобного рода приемам.

- Извини, Хэнк. Я не знала, что ты настолько терпим. О себе я

этого сказать не могу.

Он промолчал.

- Я знаю, что ты не любишь званые вечера. Я тоже их не

люблю. Но знаешь, Хэнк, мне иногда кажется, что только мы и

можем по-настоящему получать от них удовольствие.

- Боюсь, у меня нет таких способностей.

- Неужели ты думаешь, что кто-то из них действительно

наслаждается всем этим? Они всего лишь пытаются быть еще более

бездумными, чем обычно. Быть раскованными и несерьезными. Мне же

кажется, что человек может чувствовать себя легко, раскованно и

непринужденно, лишь когда осознает свою важность и значимость.

- Я не знаю.

- Просто эта мысль иногда беспокоит меня... Со времени моего

первого бала... Я по-прежнему уверена, что прием должен быть

праздником, торжеством, а праздники должны быть у тех, кому есть что

праздновать.

- Я никогда не думал об этом.

Дэгни никак не могла свыкнуться с его холодной официальностью,

никак не могла подобрать нужные слова. Она не верила своим глазам. У

него в кабинете они всегда чувствовали себя непринужденно друг с

другом. Сейчас же на него словно надели смирительную рубашку.

- Хэнк, только представь себе! Как прекрасно было бы здесь, если

бы мы не знали никого из этих людей! Краски, наряды... А сколько

понадобилось воображения, чтобы все это было так...

Дэгни разглядывала гостиную. Он смотрел вниз, на тени на ее

обнаженном плече, мягкие голубые тени от света, пробивавшегося сквозь

пряди ее волос.

- Зачем мы отдали все это глупцам? Это должно принадлежать нам.

- Но каким образом?

- Не знаю. Я почему-то всегда думала, что праздники должны быть

чем-то возбуждающим, ослепительным, как изысканное вино. - Она

рассмеялась. В ее смехе прозвучали нотки грусти. - Но я не пью. Это

лишь еще один символ, не означающий того, что призван означать.

Реардэн молчал.

- Может быть, мы что-то упустили? .

- Может быть. Я не знаю.

Дэгни вдруг ощутила пустоту и обрадовалась, что он не понял ее.

Она смутно осознавала, что наговорила лишнего, во многом призналась,

хотя и не знала точно, в чем именно. Она нервно пожала плечами.

- Это всего лишь мое давнее наваждение, - сказала она

безразличным тоном. - На меня изредка находит. Раз или два в год.

Но достаточно мне взглянуть на последний прейскурант на сталь, как я

начисто забываю об этом.

Когда Дэгни отошла, Реардэн смотрел ей вслед. Но она

этого не знала.

Ни на кого не глядя, она медленно шла по гостиной. Она

заметила небольшую группу гостей, сидевших у неразожженного камина. В

комнате не было холодно, но они собрались у камина, словно греясь у

несуществующего огня.

- Не знаю, что со мной происходит, но я начинаю бояться темноты.

Нет, не сейчас, только когда я одна. Меня пугает ночь. Ночь как

таковая, - сказала пожилая старая дева с выражением полной

беспомощности.

Рядом сидели еще три женщины и двое мужчин. Они были хорошо одеты,

кожа на их лицах была гладкой и ухоженной, но держались они с

опаской и настороженностью, разговаривая на тон ниже, чем обычно. От

этого разница в их возрасте начисто стерлась. Они все выглядели

какими-то поношенными. Дэгни остановилась и прислушалась.

- Но, дорогая моя, почему вас это пугает? - спросил

кто-то.

- Не знаю, - продолжала старая дева. - Я не боюсь ни воров,

ни бандитов. Но я не могу уснуть всю ночь. Засыпаю лишь на рассвете.

Это очень странно. Каждый вечер, когда начинает темнеть, у меня

появляется чувство, что это навсегда, что солнце больше не взойдет.

- Моя кузина живет на побережье, в штате Мэн. В своих письмах

она пишет то же самое, - сказала одна из женщин.

- Прошлой ночью, - сказала старая дева, - я никак не могла

уснуть из-за канонады. Где-то в море всю ночь палили пушки. Я не

видела никаких вспышек, лишь слышала выстрелы, которые изредка

гремели в тумане где-то над Атлантикой.

- Я читал в сегодняшних утренних газетах, что это были учения

корпуса береговой охраны.

- Да какие там учения, - безразлично произнесла старая дева. -

Все на побережье прекрасно знают, что это было. Береговая охрана

опять гонялась за Рагнаром Дан-нешильдом.

- Рагнар Даннешильд - в заливе Делавэр?

- Да. И не в первый раз.

- Его поймали?

- Нет.

- Никто не может его поймать, - сказал один из мужчин.

- Народная Республика Норвегия объявила вознаграждение в

миллион долларов за его голову.

- Не многовато ли за голову пирата?

- Но откуда же возьмется порядок и о какой безопасности в мире

или планах на будущее можно говорить, если этот пират спокойно

разгуливает по морям и океанам?

- А вы знаете, что он захватил прошлой ночью? - сказала старая

дева. - Огромное судно с гуманитарной помощью, которую мы

посылали Народной Республике Франция.

- А как он сбывает захваченные товары?

- Этого никто не знает.

- Я как-то разговаривал с одним матросом. Их судно было

захвачено пиратами. Он видел Рагнара Даннешильда. Матрос

рассказывал, что у него огненно-рыжие волосы и самое ужасное

лицо, какое он когда-либо видел. Абсолютно бесчувственное. Он

сказал, что если и есть на свете человек без сердца, то это Рагнар

Даннешильд.

- Мой племянник однажды ночью видел пиратский корабль у

берегов Шотландии. Он писал мне, что не поверил своим глазам.

Корабль пиратов намного лучше, чем любой в военно-морском

флоте Народной Республики Великобритания.

- Говорят, он прячется в одном из фиордов Норвегии, где ни Бог,

ни человек его не отыщут. В средние века там прятались викинги. >

- Народные республики Португалия и Турция тоже объявили

вознаграждение за его голову.

- Говорят, что в Норвегии это настоящий национальный

скандал. Даннешильд происходит из одного из самых знаменитых семейств

страны. Их род давно обеднел, но у него самые что ни на есть

благороднейшие корни. В Норвегии до сих пор сохранились руины их

фамильных замков. Его отец епископ. Он отрекся от сына и отлучил его

от церкви. Но это ничего не изменило.

- А вы знаете, что Рагнар Даннешильд учился в США? Он

выпускник Университета Патрика Генри.

- Да что вы говорите! Не может быть.

- Да. Можете навести справки, если не верите.

- Знаете, что меня тревожит? Мне очень не нравится, что он

появился в наших водах. Я думал, такое может твориться только в

Европе. Но чтобы в наши дни этот разбойник появился в заливе Делавэр!

- Его видели и в Нантукете, и в бухте Бар. Газетам запретили

писать об этом.

- Почему?

- Не хотят, чтобы люди знали, что военно-морской флот не

может справиться с ним.

- Мне это не нравится. Это просто смешно. Просто

средневековье какое-то.

Дэгни подняла глаза и увидела Франциско Д'Анкония, стоявшего в

стороне в нескольких шагах от нее. Он насмешливо смотрел на нее

с подчеркнутым вниманием.

- Мы живем в каком-то странном мире, - сказала старая дева

низким голосом.

- Я читала одну статью. В ней говорилось, что трудные времена

нам на пользу и хорошо, что люди беднеют, потому что терпеливо

переносить лишения - добродетель, - сказала одна из женщин.

- Пожалуй, это верно, - неуверенно заметила другая.

- Нам не следует волноваться. Я слышала одну речь, оратор говорил,

что нет смысла беспокоиться или кого-либо обвинять. Человек не

в силах противостоять своим побуждениям, таким уж его сотворила

природа. От нас ничего не зависит. Мы не в силах ничего изменить.

Мы должны лишь научиться терпеть.

- Все равно что толку? Что такое судьба человека? Надежды,

которым не суждено сбыться. Так было всегда. Мудрый человек - это

тот, кто даже не пытается надеяться.

- Вот это правильный подход.

- Не знаю... Я больше не знаю, что правильно, а что нет...

Откуда мы можем это знать?

- Да. Кто такой Джон Галт?

Дэгни резко повернулась и отошла. Одна из женщин последовала за

ней.

- Но я-то знаю, - сказала она тихим и загадочным голосом,

словно посвящая Дэгни в великую тайну.

- Что вы знаете?

- Я знаю, кто такой Джон Галт.

- Знаете? - резко произнесла Дэгни и остановилась.

- Я знаю человека, который был лично знаком с Джоном Галтом.

Этот человек - старый друг моей двоюродной бабушки. Он был там и

видел, как все произошло. Мисс Таггарт, вы знаете легенду об

Атлантиде?

- О чем?

- Об Атлантиде.

- Знаю, правда, не очень хорошо. А что?

- Острова блаженных. Так тысячи лет назад называли их греки.

Они полагали, что в Атлантиде в тайне от остального мира счастливо

обитают души героев. Попасть туда могли лишь души храбрецов и героев,

и попадали они туда не умирая, потому что уносили с собой тайну

жизни. Уже тогда Атлантида была потеряна для человечества. Но греки

знали, что она существует. Они пытались отыскать ее. Некоторые из них

говорили, что она под землей, в самом сердце планеты. Но

большинство верило, что Атлантида - остров. Сияющий остров в океане

на западе. Может быть, то, что они называли Атлантидой, была Америка.

Они так и не нашли ее. Столетия спустя люди решили, что это

всего лишь легенда. Они не верили в Атлантиду, но все время искали

ее, потому что знали, что найти ее надо непременно.

- А при чем здесь Джон Галт?

- Он нашел ее.

Дэгни утратила всякий интерес к разговору.

- Кто он был такой?

- Джон Галт был миллионером. Он был сказочно богат. Однажды

ночью, пересекая на своей яхте просторы Атлантики, он попал в

страшный шторм. Тогда-то он и нашел ее. В глубине океана он увидел

остров, который затонул, став недосягаемым для людей. Он увидел

сиявшие на дне океана башни Атлантиды. Это было зрелище, однажды

взглянув на которое, человеку больше не хотелось видеть остальной мир.

Джон Галт затопил свой корабль и пошел ко дну вместе со всей

командой. Они сделали это добровольно. Мой друг был

единственным человеком, который спасся.

- Как интересно.

- Мой друг видел все это собственными глазами, - обиделась

женщина. - Это случилось много лет назад, но семье Джона Галта

удалось замять эту историю.

- А что случилось с его состоянием? Я никогда в жизни не

слышала о состоянии Джона Галта.

- Оно затонуло вместе с ним, - вызывающе ответила женщина. -

Хотите верьте, хотите нет, мисс Таггарт.

- Мисс Таггарт не верит вам, - сказал Франциско Д'Анкония. - А вот

я верю.

Женщины обернулись. Он шел за ними и все слышал, а сейчас стоял

и с подчеркнутой и даже несколько вызывающей серьезностью смотрел на

них.

- Вы вообще когда-нибудь во что-нибудь верили, сеньор

Д'Анкония? - сердито спросила женщина.

- Нет, мадам.

Женщина тотчас же отошла в сторону. Франциско рассмеялся.

- Ив чем же соль шутки? - холодно спросила Дэгни.

- В глупости этой женщины. Она даже не подозревает, что сказала

тебе правду.

- И ты думаешь, я поверю этому?

- Нет.

- Тогда что же ты находишь столь забавным?

- О, я вижу здесь сегодня много забавного. А ты что, не видишь?

- Нет.

- Вот как раз это я и нахожу забавным - в числе прочего.

- Франциско, оставь меня, пожалуйста, в покое.

- А я что, навязываюсь тебе? Разве ты не заметила, что

первая заговорила со мной сегодня?

- Почему ты все время следишь за мной?

- Из любопытства.

- И что же тебя интересует?

- Твоя реакция на вещи, которые ты не находишь забавными.

- Какое тебе дело, как я на них реагирую?

- Это один из моих способов хорошо проводить время. Мне весело,

чего, кстати, не скажешь о тебе, Дэгни. Или я не прав? К тому

же ты здесь единственная женщина, на которую приятно посмотреть.

И он посмотрел на нее так, что ей следовало бы рассердиться и

уйти. Но она стояла неподвижно, тем самым бросая ему вызов. Она

стояла в своей обычной позе - выпрямившись, высоко подняв голову,

в неженственной позе руководителя. Но обнаженное плечо выдавало

хрупкость скрытого под черным платьем тела, и поэтому ее поза

придавала ей истинную женственность. Ее гордая сила как бы бросала

вызов силе еще большей, а хрупкость напоминала о возможности

поражения. Она этого не осознавала. Она не знала никого, кто смог

бы это увидеть.

Глядя на нее, Франциско сказал:

- Дэгни, какое бесполезное великолепие!

Ей ничего не оставалось, как повернуться и поспешно уйти.

Впервые за многие годы она почувствовала, что краснеет, - краснеет

потому, что вдруг поняла: Франциско выразил словами то, что она

ощущала весь вечер.

Она почти бежала, стараясь ни о чем не думать. Ее остановила

музыка. Это были звуки, внезапно донесшиеся из радиоприемника. Она

заметила,>как Морт Лидди, включивший его, замахал руками,

подзывая своих друзей и выкрикивая: "Вот она! Вот она! Я хочу,

чтобы вы послушали".

Величественный всплеск звуков был прелюдией из Четвертого

концерта Хэйли. Звук нарастал в мучительном триумфе, выражая

отрицание боли, гимн далекому видению. Потом мелодия оборвалась.

В музыку словно швырнули пригоршню булыжников, смешанных с

грязью, затем раздался звук перекатывающихся камней и капающей

воды. Это был концерт Хэйли, переделанный в популярный мотивчик.

Возвышенная радость превратилась в пошлое кабацкое веселье. И все

же именно следы музыки Хэйли придавали форму этой мелодии,

поддерживая ее, словно спинной хребет.

- Неплохо, да? - хвастливо сказал Морт Лидди, нервно улыбаясь.

- Очень даже недурно, да? Лучшая киномузыка года. Премия на

фестивале и долгосрочный контракт. Это ведь моя музыка к фильму "Рай

в твоем саду".

Дэгни стояла, обводя взглядом гостиную, словно ее вид должен

был стереть в сознании звуки мелодии. Она медленно озиралась в поисках

убежища и вдруг увидела Франциско, который стоял, прислонившись к

колонне и скрестив руки на груди. Он смотрел ей прямо в глаза и

смеялся.

Не дрожи так, подумала Дэгни. Уходи отсюда. Ее захлестывал

гнев, который она была не в силах сдержать. Не говори ничего. Иди

спокойно. И уходи, уходи отсюда, говорила она себе.

Дэгни пошла к выходу. Она двинулась медленно и осторожно, но

услышала слова Лилиан и остановилась. За вечер Лилиан повторила это

уже множество раз в ответ на один и тот же вопрос, но Дэгни услышала

ее слова впервые.

- Это? - говорила Лилиан, выставив руку с металлическим браслетом

на обозрение двум холеным дамам. - Почему же, нет. Это не из

скобяной лавки, это особо ценный подарок моего мужа. О да, я понимаю,

он ужасен. Но видите ли, по идее этот браслет просто бесценен.

Конечно, я охотно поменяла бы его на обыкновенный бриллиантовый, но

почему-то мне никто этого не предлагает, хотя ему цены нет. Почему?

Дорогая моя, это первая вещь, сделанная из металла Реардэна.

Дэгни больше не видела и не слышала ничего вокруг. Она

чувствовала, как гробовая тишина давит ей на барабанные перепонки.

Она утратила чувство времени. Сейчас она не осознавала никого: ни

себя, ни Лилиан, ни Реардэна - и не осознавала смысла своего

поступка. Это было мгновение, вырванное из времени. Она видела лишь

браслет из зеленовато-голубого металла.

Дэгни сорвала со своей руки бриллиантовый браслет и услышала

свой спокойно-ледяной, лишенный эмоций голос, прозвучавший в мертвой

тишине:

- Если вы смелее, чем мне представляется, вы поменяетесь со мной.

Она протянула свой бриллиантовый браслет Лилиан.

- Мисс Таггарт, вы что, шутите? - сказал женский голос.

Говорила не Лилиан. Лилиан смотрела прямо в глаза Дэгни и

понимала, что та говорила серьезно.

- Дайте мне этот браслет, - сказала Дэгни, подняв руку

выше. Бриллиантовый браслет заискрился под лучами света.

- Это просто возмутительно! - выкрикнула какая-то женщина. Ее

голос прозвучал необыкновенно резко.

Дэгни наконец осознала, что вокруг стоят люди и что все они

молчат. Теперь она слышала звуки, даже музыку: откуда-то

издалека доносился изувеченный концерт Хэйли.

Она заметила Реардэна. У него было такое лицо, словно в душе его

тоже что-то исковеркано, как и музыка, но она не могла понять что. Он

наблюдал за ними.

Лилиан изобразила на лице жалкое подобие улыбки. Она сняла

браслет, положила его на ладонь Дэгни и взяла бриллианты.

- Спасибо, мисс Таггарт, - сказала она.

Дэгни сжала в ладони металлические звенья. Она чувствовала

только их, больше ничего.

Лилиан обернулась - к ней подошел Реардэн. Он взял

бриллиантовый браслет, надел его на запястье жены, поднес ее руку к

губам и поцеловал. >

На Дэгни он даже не взглянул.

Лилиан засмеялась. Засмеялась весело и непринужденно. Это

разрядило обстановку и вернуло все на свое место.

- Мисс Таггарт, когда передумаете, можете его забрать, -

сказала Лилиан.

Дэгни отвернулась. Она чувствовала себя спокойной и

раскованной. Ее больше ничто не угнетало. Желание уйти исчезло.

Она застегнула браслет на запястье. Ей нравилось ощущать его

тяжесть. Она вдруг почувствовала женское тщеславие, которого раньше

никогда за собой не замечала: ей хотелось, чтобы все увидели ее с этим

украшением на руке.

До нее доносились возмущенные голоса: "В жизни не видела

такого оскорбительного поступка... Это просто возмутительно...

Лилиан правильно сделала, что поймала ее на слове и взяла этот

браслет. Так ей и надо, раз вздумалось выбросить несколько тысяч

долларов".

Остаток вечера Реардэн не отходил от жены. Он участвовал

в ее разговорах, смеялся вместе с ее друзьями. Он вдруг

превратился во внимательного, любящего мужа, который восхищается

своей женой. Дэгни подошла к нему, когда он пересекал гостиную,

держа в руках поднос с бокалами, - кому-то из гостей захотелось

выпить. Такого рода "неформальный" жест был для него чрезвычайно

нехарактерен и очень ему не шел.

Она остановилась и посмотрела на него так, словно они были у

него в кабинете. Она стояла с высоко поднятой головой, в позе

руководителя. Он посмотрел на нее. Его взгляд скользнул от кончиков

пальцев Дэгни до ее лица, но он видел только свой браслет на ее руке.

- Извини, Хэнк, но я вынуждена была так поступить, - сказала она.

Его взгляд ничего не выражал, но ей вдруг стало предельно ясно,

что он чувствует. Она была уверена, что ему хочется дать ей пощечину.

- В этом не было необходимости, - холодно ответил он и пошел

дальше.

* * *

Когда Реардэн вошел в спальню жены, было уже очень поздно.

Лилиан еще не спала. На ночном столике горел свет.

Она лежала в кровати, обложенная подушками в бледно-зеленых