Geum.ru

Игорь Губерман Александр Окунь

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   ...   42

Глава 17



Тем временем ассирийцам надоело играть с евреями в кошки мышки, и они покончили с Израильским царством. Сделал это царь со звучным именем Салманасар, а пришедший ему на смену Саргон II занялся переселением народов: евреев погнал прочь, а на их место поселил разных людей, в том числе аж вавилонских халдеев. Вот они то, смешавшись с остатками евреев, образовали новый народ (а заодно и религию) – самаритян. Саргон, как нам это хорошо известно по сохранившимся изображениям, был мужчина видный, чьим главным достоинством была дивной красоты борода.

Мы должны сразу признаться, что положительно относимся к выращиванию на мужском лице вторичного полового признака. Во первых, раз Господь дал мужчине этот самый признак, то и пусть себе цветет. Во вторых, и главным образом: борода – это красиво. Бороды бывают разной формы: эспаньолка, ласточкин хвост, козлиная, клинышком и т. д. Борода Саргона, большая, обширная борода была завита мелкими колечками. И тут мы должны поделиться с вами одной заветной мыслью: человек, имеющий большую, по настоящему большую бороду, не может быть подлинным гуманистом, бескорыстным борцом за счастье всего человечества. Не может, потому что у него просто нет на это времени. Если небольшая борода, бородка, бороденка – как вам угодно, – способствует мыслительной концентрации – для этой цели ее можно чесать, щипать, крутить, дергать, – то большая, по настоящему большая борода требует постоянного ухода, расчесывания, подстригания и т. п. И что вы думаете? Этого Саргона, кроме бороды, похоже, вообще ничего не интересовало. Покуда он расчесывал свою роскошную бороду, напрочь потерялись десять Израилевых колен. Правда, с тех пор они имеют тенденцию возникать в самых неожиданных местах типа Афганистана, Бирмы и т. п., но об этом в дальнейшем.

Да, кстати, рассказывая, а точнее – упоминая Салманасара, мы совсем забыли сказать, что его папашу (тоже царя, который немало потрепал израильтян) звали не менее красиво: Титлатпаласар – вот как его звали!

Исправив недосмотр, мы продолжаем дальше свое захватывающее повествование.

Как раз в это время в Иудее завелся самый, пожалуй, знаменитый пророк – звали его Исайя. Вообще в те годы пророческий бизнес сильно процветал. Можно сказать, только ленивый не подавался в пророки, но, как говорится в другом месте и по другому поводу: «Много званых, но мало избранных». Вот Исайя как раз и был избранным. Кроме него было еще несколько, тоже знаменитых и тоже избранных типа Амоса, Иеремии и парочки других, но он все таки был самый самый. Все они, в сущности, были нудными типами, которые бесконечно всех учили жить. В их оправдание можно заметить, что делали они это с лучшими намерениями (если это является оправданием). Попутно они впервые высказали ряд дельных соображений по поводу социального устройства, справедливости, морали и всего такого прочего, но толку то что: как тогда их никто всерьез не принимал, так и сегодня. По ходу пророчества их довольно часто заносило бог знает куда, и вот тут то больше других отличался Исайя (почему и был самым самым), который договорился до того, что де однажды волк будет мирно лежать рядом с овечкой. Что тут сказать: сами понимаете – погорячился пророк.

В Израиле принято с уважением относиться к тому, что наговорили пророки, и делать вид, будто верят, что однажды все так и будет. Правда, Давид Бен Гурион – человек крайне практичный, – публично поклявшись в том, что он разделяет веру пророка в мирное существование рядом овцы и волка, добавил, что даже при таком замечательном раскладе лучше все таки быть волком. На всякий случай.

Итак, Ассирия расправилась с Израилем, а Иудея, сохранив (временно) свою независимость, стала ее вассалом. Но стоило Саргону преставиться – тут и борода не помогла, – как Иудея восстала. Царем в то время был славный малый по имени Хизия. Он нам симпатичен, поскольку заботился о будущем туризма и для этой цели построил много объектов, например – прорыл Силоамский туннель. По туннелю этому можно ходить и сегодня. Особенно это рекомендуется тем, кто любит гулять по пояс в воде и согнувшись в три погибели, чтобы не набить шишку. Еще он построил роскошную оборонительную стену – и широкую весьма, и кое где высокую. Все эти красоты можно видеть в Иерусалиме.

К тому времени ассирийцы разгромили Вавилон и решили навести порядок на заднем дворе. Они захватили Яффо, по ходу дела сцепившись здесь с египетской армией, затем сожгли Лахиш (в этом можно убедиться самостоятельно), осадили Иерусалим и уже почти его захватили, но тут то и пригодились евреям введенные еще Моисеем гигиенические нормы, потому что войска царя Сеинахириба (тоже красивое имя) покосил какой то микроб или бацилла, а евреев не тронул.

*


Евреи знали унижение

под игом тьмы поработителей,

но переживши поражение,

переживали победителей.


Ассирийцы так были потрясены тем, что не смогли взять Иерусалим, что меньше чем через сто лет совершенно сникли и упали в руки восходящему Вавилону. Евреи, конечно же, радовались и, как всегда, зря, ибо Вавилон был ничуть не лучше Ассирии, а может и хуже.

Разница между Вавилонской империей и Ассирийской была огромной (мы, во всяком случае, в это верим), но вот одно у них было общее: это немыслимо благозвучные имена царей. Вот, к примеру: Ассирию развалил халдейский царь по имени Набопаласар, ему же наследовал Навуходоносор – вслушайтесь в дивную музыку этих имен: На бо па ла сар, На ву хо до но сор… Так и хочется повторять… но сор, ла сар…

Но евреи в восторге отнюдь не были: им пришлось выучиться произносить это имя гладко и уважительно, как и следует произносить имя начальства – а именно им и стал Навуходоносор, который, разбив египтян, захватил Иудею. Судя по всему, выговаривать имя вавилонского царя (да еще небось не одно, а со всеми титулами) у евреев так и не получилось, и с горя они подняли мятеж. По первому разу Навуходоносор не сильно злобствовал. Взял дань и десять тысяч человек элиты забрал с собой, включая царя.

Среди этих людей были отборные воинские соединения, ремесленники, оружейные мастера и царский двор. Вообще когда знакомишься с тогдашними нравами, то поневоле восхищаешься либерализмом и терпимостью вавилонской культуры. Тех, кто сидел тихо, – не трогали, а тех, кто бунтовал, вместо того чтобы сослать в Сибирь, наоборот, переселяли в центр империи, да еще и с почестями и уважением. Ободренные таким обхождением оставшиеся евреи опять взбунтовались: возможно, им тоже хотелось с периферии в центр.

На этот раз Навуходоносор рассердился по настоящему. Для начала он осадил Иерусалим, и осада эта длилась целых два года. Согласно логике, само восстание было бессмысленным и двухлетнее сидение в осажденной столице тоже, но, как две с половиной тысячи лет спустя справедливо заметил Владимир Жаботинский: «Логика – наука греческая, евреям без надобности». С другой же стороны, мы зря, наверное, бочку катим, ведь логику тогда греки еще не изобрели, поэтому евреи при всем желании не могли ею воспользоваться. Что же касается элементарного здравого смысла, то его евреям всегда недоставало. Это то и разозлило Навуходоносора более всего: ведь понятно и очевидно, чем все закончится, зачем же эти бессмысленные страдания и потеря времени? Ну хорошо, погорячились, восстали, с кем не бывает, а теперь извинитесь, и заживем по прежнему… Но нет: евреи продолжали свое упрямое сопротивление.

Что же было причиной такого упорства? Уверенность в поддержке Бога? Надежда на помощь (в данном случае Египта)? Вера в чудо? Переоценка своих сил и недооценка противника? Ответ однозначный: и то, и другое, и третье – все это свойственно евреям по сей день. Но было там и кое что еще: отчаянное желание самим решать свою судьбу, предпочитать пусть дурного, но своего правителя – хорошему, но чужому.

Множество народов покорил Вавилон, но лишь один из них упорно, безнадежно и бессмысленно восставал против не такого уж дурного, в сущности, устройства. И эту свою черту: упрямое нежелание склонять шею перед любым, даже (и тем более) невредным захватчиком – евреи пронесут через многие многие сотни лет.

В Иерусалиме между тем свирепствовали эпидемии, голод и все, что сопутствует длительным осадам: трупоедство и прочие малоаппетитные дела. Вавилоняне, обозленные этой долгой и утомительной кампанией, взяв город, сожгли его дотла, разрушили стены и Храм. Все это произошло 9 го дня месяца Ава по еврейскому (лунному) календарю. С тех пор именно на 9 е Ава выпадают самые трагические события еврейской истории. 9 го Ава был разрушен Второй Храм, 9 го Ава был подписан эдикт об изгнании евреев из Испании, на 9 е Ава выпала Хрустальная ночь, и много еще всяких других пакостей происходило и происходит в этот день, и в частности – невероятно подскакивает количество аварий на израильских дорогах.

Вавилоняне были люди старательные и город уничтожили вчистую, так что Иерусалима не стало, но следы уничтожения все таки сохранились, как, например, остатки одной из башен городских ворот, а в ней – наконечники израильских и вавилонских стрел, и пещера Цедекии. Вход в эту пещеру находится между Цветочными воротами, или, как их еще называют, Иродовыми воротами, и Дамасскими воротами Старого города. Открыли ее в XIX веке, совершенно, разумеется, случайно: собака английского офицера погналась то ли за лисой, то ли за кроликом – это неважно – главное, что исчезла. Соответственно, офицер – а может, не офицер – тоже неважно – стал искать собаку и нашел вход в пещеру.

Таких историй хоть пруд пруди: почти все известные нам пещеры были открыты именно таким образом. Здешняя же пещера возникла при царе Соломоне, и в виде исключения это правда. То есть возникла она раньше, но во времена Соломона в ней добывали камень – вырубали блоки для строительства Храма. Узнав про это, в пещеру повадились ходить масоны, которые, как известно, с царем Соломоном повязаны интересом к строительству. Здесь они устраивали тайные радения, и с тех пор на сводах этой пещеры копотью выведена всякая масонская символика и тексты типа: «Здесь был масон Вася. 1854 г.». Сама пещера очень немаленькая, и, говорят, ходы из нее (подземные, разумеется) ведут аж до самого Иерихона. Вот туда то и намылился царь Цедекия (тот самый, который неосмотрительно взбунтовался против Навуходоносора) со своей конной свитой, но ничего у него не получилось, ибо вавилоняне его поймали. Поначалу они казнили на его глазах его сыновей, а для того, чтобы это зрелище не было смыто последующими зрительными впечатлениями, бедному Цедекии глаза тут же и выкололи. Так вот: на том самом месте, где произошло это не лишенное трагизма событие, пробился источник. Точнее, это не источник, а слезы бедного царя Цедекии, которые, не пересыхая, текут вот уже третье тысячелетие подряд.

Самого же Цедекию увели в Вавилон вместе со всем еврейским населением Иудеи (кроме тех, кто остался). Так вот, когда вы доберетесь до стекающих по каменной стене слез, вспомните наш рассказ и то, что мы не успели рассказать: дымящиеся от крови мечи, трупы, лужи крови, вспышки факелов, хрипы умирающих, стоны, мольбы бедного царя, ржание лошадей – и знайте: это было именно здесь!

Итак, народ был уведен в вавилонское пленение, а большинство тех, кто остались, в скором времени удрали в Египет. Супротив всяких ожиданий с евреями в Вавилоне обращались вовсе неплохо. Большинство из них поселились вокруг большого города Нипура на берегах Евфрата (именно там возникло первое поселение, известное под именем Тель Авив), где им, вместо того чтобы обратить в рабов, дали землю. У них было самоуправление, а те представители царского дома, которых под горячую руку не кончили в Иерусалиме, пользовались при дворе Навуходоносора почетом и уважением. Евреи даже обзавелись собственным пророком – Иезекилем, который сочинил известный негритянский блюз про сухие кости. Кроме того, именно ему пришла в голову мысль, широко известная населению Советского Союза в лаконичном исполнении Иосифа Сталина, а именно: что сын за отца не отвечает. У пророка это звучало длиннее: сын не понесет вины отца, а отец не понесет вины сына.

Все то время, что евреи не работали на своих земельных участках, не молились и не слушали пророка, они вешали свои арфы на тростники, растущие у Евфрата, и предавались плачу на реках вавилонских. Делали они это очень красиво, и подтверждение их музыкально вокальным талантам можно найти в знаменитом хоре евреев из оперы Верди «Набукко».

Вообще то опера должна была называться «Навуходоносор», но Верди (как и многие до и после него) был не в состоянии не то что упомнить – произнести такое длинное слово. Кроме того, ему было очевидно, что оперу с таким названием непременно освищут, и таким образом славное имя великого вавилонского царя сократилось до, прости господи, собачьей клички. Как нам тут еще раз не воскликнуть: «Sic transit gloria mundi!»

Только только бедные изгнанники успели обжиться и довести свои плачи до вершины вокального совершенства, как произошел очередной катаклизм: время, отведенное Вавилонии на исторической арене, закончилось, и на нее вышла новая героиня – Персия во главе со своим царем Киром.

Кир был еще большим либералом, чем Навуходоносор: поборник свободы культа, рыночной экономики, национальной терпимости и прав личности. Красавец, спортсмен, интеллектуал, он являет собой живейший контраст макаке, которая сегодня правит Ираном.

Увидев, а точнее – услышав евреев, он до того проникся их печальными стенаниями, что немедленно распорядился отправить их на родину. К его удивлению, евреи вцепились в тростники, на которых висели их арфы, и заверещали еще горестнее. Этот плач растрогал царя до глубины души, и он распорядился не только восстановить Храм, но и оплатить все расходы на его строительство. В ответ евреи возопили еще жалобнее и вцепились в тростники еще крепче. Со слезами на глазах Кир повелел вернуть евреям всю храмовую утварь, сокровища и прочие причиндалы, кои реквизировал Набукко (в конце концов, если Верди можно, то почему нам нельзя?). Евреи переглянулись и спели на бис. Так началась Диаспора, Галут, Рассеяние – это уж каждый называет, как хочет. В результате наиболее музыкальная часть народа осталась в Вавилоне и продолжала с искренним чувством оплакивать свое изгнание, а тех, у кого со слухом и вокальными способностями было похуже, вытолкали взашей назад в Иудею. Обещав, как это у евреев повелось на многие столетия, помогать им деньгами и советами.

*


Есть мечта   меж евреев она

протекает подобно реке:

чтоб имелась родная страна

и чтоб жить от нее вдалеке.


Дело тянулось, цари менялись, но через семьдесят лет после разрушения Первого Храма был построен Второй. Так себе. Не чета первому. Но все таки Храм. А тут еще из Вавилона заявилось несколько тысяч евреев (наверное, охрипли) во главе с неким Ездрой. А за ним еще и Нехемия, которого царь Артаксеркс назначил наместником Иудеи. И Нехемия немедленно стал строить стену – ту же самую, что ранее построил Хизия (он же Езекия, он же Хизкияху). Понимать это надо так, что некоторые археологи делают ставку на Хизию, а некоторые – на Нехемию, но стена то вот она! Построив уже построенную стену, евреи учинили праздник, поклявшись соблюдать субботу и все такое.

В общем, далее не очень интересно, а точнее – интересно, но лишь узким религиозным, археологическим и историческим специалистам. А потом в стране Израиля появляется одна из самых незаурядных личностей мировой истории – сам Александр Македонский.