Валерий Белоусов Утомленное солнце. Триумф Брестской крепости
| Вид материала | Рассказ |
- 05: 35- встреча группы на ж/д вокзале лицензированным гидом-экскурсоводом. 06: 00 07:, 82.86kb.
- 22 июня. 65 лет со дня начала Обороны Брестской крепости, 94.22kb.
- Берегите наше Отечество Капсула с брестской землей – на Таймыре, 434.29kb.
- Предлагает 8 марта и майские праздники!, 18.19kb.
- Факс: + 375 162 230560, 19.5kb.
- «Героическая оборона Брестской крепости», 38.92kb.
- Зубачев Иван Николаевич; Список личного состава 44-го полка, участников обороны Брестской, 728.06kb.
- Звучит песня на слова Окуджавы «До свидания, мальчики», 88.74kb.
- Информация о фильме “Брестская крепость, 18.74kb.
- «Никто не забыт, ничто не забыто», 63.19kb.
22 июня 1941 года. Московское время — ноль часов…
«Вставай, проклятьем заклеймённый
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И смертный бой вести готов…»
Это ничего- это просто «Интернационал«…Исполняется по Всесоюзному радио в 12 часов ночи…
Во Владивостоке- уже утро, солнце давно уже сияет над Золотым Рогом и Босфором Восточным…Моряки в белых форменках строем, широко шагая, идут на водно-спортивный праздник…
В Москве- сияют звёзды над Кремлём, прохожие любуются прекрасным видом с Большого Каменного моста…Юноша показывает девушке на горящие окна в Большом Кремлевском дворце- ОН- не спит, ОН- думает о нас, о всех советских людях…
На Центральном Аэродроме, что на Ленинградском шоссе, приземлился рейсовый самолёт линии «Берлин-Москва» — в салоне ни единого пассажира! Летчик обескуражен- все привычные радиомаяки не работают, польские города и маетки — в затемнении, летел по памяти…В ответ диспетчер показывает ему аэронавигационную карту Центральной Европы- в середине карты белое пятно — все европейские метеостанции еще днём перестали передавать информацию…
В Минске- закончился спектакль, погасли огни у Окружного ДКА…Товарищ Павлов мирно отправился почивать…
Через станцию Брест прошёл поезд «Москва-Тересполь»… Пассажиры в спальных вагонах (Так и написано на вагоне- «Спальный») готовятся к паспортному контролю на границе Генерал-губернаторства и пересадке в немецкие вагоны до Берлина, Вены, Парижа и Амстердама…
«Быстроходный Гейнц» Гудериан в бинокль изучает с наблюдательной вышки Брестскую крепость…Вроде всё как обычно…есть какое-то шевеление, но у русских это каждую ночь- кто-то на полигон уходит, кто-то на строительство укреплений, потом возвращаются…Русские явно ничего не подозревают…
Ноль часов, одна минута. Лес северо-западнее Кобрина, именуемый «Ведьминым закутом».
Начальник областного Управления НКВД БССР старший майор товарищ Фрумкин обращается к заведующему сектором оборонно — массовой работы обкома комсомола товарищу Коржу: «Вася, ну что Вы как не родной? Эх, руки у Вас как…держите ровнее…тяните, тяните…вот, пошла, пошла…»
В темноте откидывается с земли крышка, похожая на крышку погреба…пахнуло сыростью, землёй…
Фрумкин включает квадратный пограничный фонарик, спускается вниз…
«Вася, лезьте уже…Осторожней, не наебн…говорил же, осторожней!»
Камера спускается вниз- на экране утопленный в землю по венцы сруб. В укрытии — деревянные полки, на них под запылённым брезентом- очень много полезных и нужных вещей.
Фрумкин, с удовольствием тетешкая в руках старомодный, но вполне работоспособный «Гочкисс»: «Надо же, сохранился, старый товарищ…Эх, сколько с этой дурой я по здешним местам погулял»
Корж, с недоумением: «Дядя Фима, откуда это?»
Фрумкин: «А это, мой неожиданно нашедшийся племянничек, заложено ещё в 1926 году, когда мы с товарищем Градовым в Западно-Белорусскую коммунистическую партию играли…впрочем, тебе про это рановато слушать…
Ну что, комсомол, впечатлился? Владей. Подараю от щирого сэрдца!»
(Голос за кадром. Первый в Беларуси партизанский отряд был в РЕАЛЬНОСТИ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО создан будущим партизанским генералом Василием Коржом в 8 часов утра 22 июня 1941 года. И откуда-то кадры нашлись, и оружие, и схроны в густом партизанском лесу сами собой от сырости образовались…Совсем не готовился кровавосталинский режим к партизанской народной войне!)
Ноль часов тридцать минут. Участок 11 пограничной заставы. Берег реки Буг.
В наряде- в прибрежных кустах, около пограничного столба?81 — замполитрука Ковалёв и младший сержант Сорокин.
Тишина. Над речной волной- серебрится лунная дорожка…
И в эту дорожку — вплывают чёрные тени — одна, вторая, третья…вот уже пол-реки закрывают бесшумно двигающиеся, как призраки, резиновые лодки…
Сорокин: «Товарищ политрук, идут…»
Ковалёв: «Вижу. Спокойно, боец, спокойно…»
Достаёт из полевой сумки телефонную трубку, находит у основания широкой ветлы замаскированный штекер, включается в сеть: «Я второй, первый, ответьте! Первый, Мотор-22! Есть действовать по обстановке!»
Когда черные тени пересекают середину фарватера, Ковалёв встаёт, поправляет ремень, одёргивает гимнастёрку, проверяет, ровно ли сидит зелёная фуражка…
Выходит к урезу воды, на белеющий речной песок…
«Внимание, вы нарушили Государственную Границу Союза С.С.Р.! Приказываю немедленно остановиться!»
В ответ звучит выстрел…Ковалёв, обливаясь кровью, падает на песок под довольный гогот кучно сидящих на приближающейся к берегу лодке немцев…
В эту же секунду Сорокин даёт зелёную ракету…и в свете стремительно взлетевшей ввысь рукотворной звезды немцы видят, как часть берега — поросшая кустарником- медленно отделяется и бесшумно плывёт, плывёт, плывёт — против течения…
(Ретроспекция.
Все маленькие девочки очень любят играть в куклы. Оля Тонина очень любила играть в солдатиков и ещё в кораблики…Фото: маленькая девочка с размаху бьёт маленького мальчика — Вовика Резуна — по голове большим железным пароходиком…
Ну, играла, играла (Фото: Девочка с пионерским галстуком держит в руках штурвал- в стиле «Тимур и его Бригада»)…росла, росла и выросла…с золотой медалью окончила советскую школу — молодым везде у нас дорога! Ан нет, оказывается, не везде…Фото: военком в шею выпроваживает барышню с комсомольским значком из райвоенкомата…
Но есть такая детская песенка:»
Климу Ворошилову письмо я написал —
Товарищ Ворошилов, Народный комиссар!»
Так оказывается, действительно писали- и товарищ Ворошилов действительно эти письма — ЧИТАЛ!
И товарищ Тонина- спортсменка, комсомолка, и просто красавица (с) — была в порядке исключения зачислена на первый курс Высшего Военно-Морского училища имени товарища Фрунзе…Всё равно убежит через месяц!
Убежала она и в правду- через четыре года- с дипломом с отличием, от распределения в адъюнктуре…Выбрала сама место службы, как отличник- не в столицу, в Главморштаб, а на «ближний и любимый, на Дальний Восток!». На Амурскую военную флотилию…Фото: барышня в чёрной форме без погон, но с двумя галунами на рукаве и лихо заломленной мичманке а-ля Битти.
В Благовещенске молодого лейтенанта пытались определить — опять же в Штаб, но та упёрлась- на корабли…Предложили на ГИСУ «Олёкма»- должность кап-три, и по её дипломному профилю- гидрография…Нет, упёрлась рогом- именно на боевые корабли…
Ну так получите! Бронекатер-26, бывшее в девичестве посыльное судно «Пика» Военного ведомства почившей в Бозе Российской Империи…Даже гальюна нет. За борт «ходят».
Не прошло и месяца, как «двадцать шестой» вдруг заблистал, как медный пятак…И скорость даже увеличилась на пол-узла. Против проектной.
За три года вывела кораблик в передовые! Переходящий Красный Вымпел Главкома завоевала! За то и звание досрочно получила…
Ну, чистоту наводить бабьё умеет, вот до ДЕЛА доведись…
И как-то в одно прекрасное утро канонерская лодка с непроизносимым в приличном месте названием «Сунь-Хувынь» из флотилии совершенно ни от кого независимого государства Маньджоу-Го, управляемого малолетним императором Пу-И, встретив у острова Даманский «двадцать шестого», поприветствовала последнего выстрелом под нос…Китайцы, видите ли, полагали, что граница проходит по фарватеру…Товарищ Тонина в свою очередь полагала, что они ошибаются…И граница проходит исключительно по самому китайскому берегу…
Фото: Командир «двадцать шестого» берёт китайский корабль, превышающий её лилипута в десять раз, на абортаж, в лучших традициях Карибского моря…На груди- разорванная тельняшка, в одной руке- сапёрная граната Новицкого, в другой- разделочный нож из камбуза, на устах — «Ну, мать, мать, мать, кто ещё хочет комиссарского тела?!!»
За такую лихость старшего лейтенанта Тонину досрочно произвели в младшие лейтенанты и отправили на Запад…совсем в другую сторону…от греха, подальше…И вот теперь очередной агрессор встретил её уже на Буге…Гидрографией человек занимался, мирно так…)
«КТ-28» — Кировская, танковая…коротко ствольная пушечка, созданная на базе полковой…Устарела, конечно…Но не для этой ситуации…
«ГАММ!!» Когда трубка шрапнельного снаряда ставится «на картечь»- снаряд разрывается почти сразу, после вылета из ствола — и сотня стальных шариков огненной метлой- по воде, по лодкам, по затянутым в фельдграу упитанным телам — шмяк, шмяк, шмяк…
«ГАММ, ГАММ, ГАММ!!!» Не даром трёхдюймовку поэтичные французы называли «Коса Смерти»! Только гильзы по полу звенят! А что касается задымления башни- так моряки не танкисты, они про вентиляцию и ижекцию ствола с девятнадцатого века узнали…
А спаренный крупнокалиберный ДШК из башенки над бронированной рубкой- «АРРРГХХ!!» Только пламя у среза стволов бъётся!
А зенитная установка МВ-4 на корме, из четырёх «Максимов», каждый из которых- по 250 выстрелов в минуту- «РРРРАТАТАТАТА!!» И обманчиво-медленно летят, тянутся сквозь темноту светлячки трассируюших пуль — а на каждую трассирующую- три обычные…
Плохо на реке. Совсем не хочется гоготать…»Оборотень, оборотень, морской оборотень…Вервольфмаринен!!!»
И незваные гости скорее к берегу грести- где пришельцев уже встречают залпы симоновских самозарядок заблаговременно занявших ещё с вечера позиции пограничников…Ну, кто-то и доплыл, не всех своими двумя винтами в кровавую пену БК-031 перемолол…тех заботливо принимали, вязали — всё как полагается…А ты не суй своё свиное рыло в наш советский огород!
О таковом инциденте немедленно надо в самую Москву докладывать- только начальник заставы старший лейтенант НКВД тов. Фалдин и не подумал этого делать! Потому как к месту боя через полчаса прибыл не только комендант участка капитан НКВД Мысев, но и начальник Пограничных и конвойных войск НКВД генерал-лейтенант Соколов…
А БК-031 к берегу оттянулся- и опять в зарослях затаился, как анаконда амазонская…
(Голос за кадром. В реальности, начиная с полуночи и до трёх часов ночи, заблаговременно приведенные в боевую готовность пограничники Августовского и Брестского погранотрядов отразили восемнадцать попыток пересечь Государственную границу разведывательными и передовыми отрядами численностью от отделения до роты, уничтожив до 200 немецко-фашистских агрессоров, в том числе переодетых в красноармейскую форму…)
Ноль часов 49 минут. Пинск. Штаб флотилии. Докладывает начальник штаба- капитан 2-го ранга Г.И. Брахтман.
«…таким образом, Командование Погранвойск Союза выносит флотилии благодарность за помощь в отражении нападения, и просит дальнейшей поддержки и впредь.
По телефонному докладу командира катера, потерь среди команды нет, исключая троих легкораненых (по дополнительному сообщению старпома, в том числе и командира). Однако БК-031 требуется пополнения боекомплекта для орудия- одни бронебойные снаряды остались, а также значительно израсходованы патроны для ДШК. Патронами винтовочного калибра и бензином — пограничники щедро поделились…»
Командующий, контр-адмирал Рогачёв Д.Д.: «Добро. Вышлите Р-5 из нашей эскадрильи с боезапасом, обратным рейсом пусть захватит раненых, если нужна помощь на плавгоспитале…Эх, командира бы вывезти — не прошу себе, если эта дура шальную пулю лбом словит…Да не полетит она, я её знаю.
Добро. Передайте на 031-ый — «Флагман выражает удовольствие!»
Теперь о главном. Внесите в Журнал Боевых Действий — «Принял решение-в связи с обозначившимися военными действиями неприятеля (sic!) согласно плана прикрытия границы выдвигаюсь на Буг в составе первого корабельного отряда, мой флаг на «Жемчужине». Выход- по готовности.»
Пошли, братцы. И семь если — не футов, то хотя бы- семь сантиметров нам под килем»
(Голос за кадром. Генералы, как правило, посылают солдат в бой…Адмиралы матросов в бой- ведут.)
(Мгновенная черно-белая вставка. Корабли Пинской флотилии, получившие в РЕАЛЬНОСТИ приказ о «Готовности-1» в только 3 часа 30 минут ПОСЛЕДНИМИ ПО ФЛОТУ, в 4 часа успешно отразившие первый авиа-налёт на затон и Пинский СРЗ, но не получившие никаких боевых задач от командования 4-ой армии, вследствие этого вышедшие на помощь 75-той дивизии только в 7 утра (после проведения собственной авиаразведки), не дойдя до Кобрина всего 16 километров, беспомощно остановились у взорванных буквально на глазах наших моряков шлюзов…)
Час ночи ровно.
Аэродром Высокое, 74 штурмовой авиаполк 1 °CАД.
Командир полка майор Васильев — старый, 28-ми летний, начальнику штаба- майору Мищенко: «Саня, надо рвать когти…Ты слышал, что соседи по аэродрому- армейцы из 28-ой корпусной ОАЭ говорят? Сегодня, вроде, начнётся!
Широкомасштабная провокация, вроде ХалхЫн-Гола (sic! — именно так старые халхингольцы говорили), м-да. Я-то там был! (Машинально потирает роскошный, величиной с блюдце, монгольский орден — а потом также машинально трогает багровый шрам от ожога на левой щеке).
А знаешь, чем всё там начиналось? Ага. А ведь наш степной аэродром был в 80 километрах от границы.
Наше же сраное Высокое- аж в целых трёх. Накроют нас здесь злодеи как слепых котят решетом…
Поэтому слушай приказ. Перебазируемся на 45 авиабазу. В Кобрин.»
Мищенко: «Куда-куда? На 45-тую? Так ведь там аэродром закрыт, ремонтируется?»
Васильев: «О! Ты об этом знаешь. И я знаю. И немцы — я уверен- тоже знают…
А вот про то, что тамошние зека полосу уже разровняли под бетонирование, и щебень укатали- немцы знают вряд ли. Я и сам вчера случайно узнал, у меня там кум службу тащит…Конечно, тяжелые машины там не посадишь, но наши «чайки» — почему нет?»
Мищенко: «Слушай, я не понял, как так — вот просто возьмём и перебазируемся? Без приказа?!»
Васильев: «Да ведь по-правде мы не перебазируемся, чудак ты человек, а просто — ноги уносим. Есть же разница? Шутка. Ха. Ха.
Проводим учения по ночному групповому перелёту. Тебя ТАКОЙ вариант устраивает?
Тогда готовь боевое распоряжение и кликни полкового штурмана- пусть готовит полётное задание и схему перелёта. Через два часа- вылет всем полком. Знаю, что мало. На то и война…. то есть инцидент.
Немедленно отправь в Кобрин машины с техниками- по одному на самолёт, под командой полкового инженера…Эх, жалко, что новёхонькие И-ЭЛ-Два (sic!) взять с собой нельзя…восемь штук — ох, как жалко…да ведь они в ящиках, не увезём.
Сам сейчас же садись на УТ-2 и мотай в Кобрин. Найди первым делом моего кума, старшину Толика Галагана, скажешь ему, что я тебя послал — он всё и всех там знает. Поднимайте там БАО, выложите старт…впрочем, в четвертом часу- уже светает, так что сядем по светлому…И…это…Знамя Части с собой возьми, понял? Потому. Что. Я. Так. Решил.
Ну, давай, давай, шевели булками…Надо удирать. Ох, чует моё сердце…Надо.»
(Мгновенная чёрно-белая вставка. Расстрелянный практически в упор немецкой полевой артиллерией, 74 ШАП к 4 часам утра был уже мёртв…как и его командир- майор Васильев)
Один час восемнадцать минут. Крепость. Центральный остров. Главный оборонительный вал (по научному именуемый «рондо редюита», но мы народ дикий, поэтому будем для простоты говорить- вал)
Звякают лопаты по обломкам кирпича — старого, красного, «довоенного» (sic! — то есть до революционного).
Рядовой Кныш: «Што ты роешь, небога, што за ямка заячья? Та хрен с им, с УставАм вашим! Траншею, траншею копать будем…ну, не успеем, так хоть окоп! В окопе- всё рядом, соборно, на миру. А в гэтой ямке будешь сидеть, как тот суслик, ни чего не видя, усего боясь и сам себя жалея…Эх, мне бы кулемёт, да патронов побольше, да бочку воды…да я тут до морковкина заговения просижу…Ройте, усердней ройте, братцы, землица — она одна солдату спасение…»
Брестская крепость. Северный остров. ДНС 5. Один час 49 минут.
Стук в дверь…
«Кто там?
— Августа, это я, Шура…
Ой, Господи, Шурка, что случилось-то? Заходи…
Нет, я на секундочку. Давай, собирайся — к нам посыльный из полка приходил, велел всем переходить в бомбоубежище…
Шура, слушай, ты меня конечно, извини, соседка, но меня ваши полковые тревоги уже не касаются! Мы уже на дивизии.
И Юрку я еле — еле уложила- всю ночь под окном то топают, а то техника скрежещет. И что, опять его будить, одевать? Не пойду. Хватит с меня ваших осоавиахимовских игрищ…Иди, иди…мало, что мужа невесть куда унесло, так и мне туда же? Не пойду, я не дура набитая.»
Между тем на улице между командирских домов уже начинает собираться небольшая толпа — 170 семей, около 700 человек…Закутанные в одеяла детишки хнычат…
Заведующий гарнизонным клубом, старший политрук Путинкин: «Товарищи, товарищи, соблюдайте порядок. Нет, ничего с собой брать не надо! Только документы! Никаких вещей!
Детское питание — можно…Да мы вернемся к утру, обещаю!»
Так и пошли — в халатиках, в домашних тапочках…Некоторые в таком виде до Красноярска доехали…
(Мгновенная чёрно-белая вставка. На асфальте — оторванная детская ножка. В абсолютно чистеньком, беленьком носочке…)
Два часа ночи. Крепость. Цитадель. Танковая рота 75-того отдельного разведывательного батальона 6 стрелковой дивизии.
«Та-та-та-та…Гррммм!» Выбросив тёмное, даже в ночной мгле, облачко бензинового выхлопа, двигатель наконец запустился… Командир-танкист (тот самый, который так был ошарашен зловещим предсказанием кучерявой блондинки в парке нынешним вечером — даже свою роскошную форму переодеть не успел) — отступая спиной вперёд, помахивает мехводу обеими ладонями к своей груди — давай, давай, помаленьку… Краса и гордость советского автопрома (именно так — даже движки ГаЗовские), Т-37А залязгал своими узенькими гусеницами и выполз из бокса…
Неслышно подошедший к танкисту комбат положил ему руку на плечо: «Боря, тут такое дело, слушай…Короче, решили тебя в поход не брать.»
Комроты Боря Элькин недоумённо вздёрнул вверх кустистые брови: «Что значит, решили не брать? За что?!»
Комбат: «Что значит — за что? Я тебе что, порицание выношу?»
Элькин: «А разве нет? Это что же, Вы в бой пойдёте, а я в каптёрке припухать буду? Товарищ капитан, Вы права такого не имеете! Я подам рапорт командиру дивизии… Я Ворошилову напишу!!»
Комбат: «Утихни, чудила! Да я просто не так сказал. Не тебя лично не брать, а твои керогазы…Ну сам посуди, на что они в поле — броня картонная, из оружия- один пулемёт…Короче, слушай приказ. Поступаешь в распоряжение майора Гаврилова — ну, ты его знаешь, на корпусной партконференции его недавно…ну, ладно, дело прошлое…Будешь его поддерживать. Всё, всё, без разговоров, я умываю руки.»
И, запрыгнув на подножку БА-10, держась рукой за створку приоткрытого бронещитка, комбат убыл — поехал догонять уходящий разведбат…Только рукой напоследок помахал.
Элькин с печалью посмотрел на свои выстроившиеся на брусчатке стройной колонной «керогазы»: «Броня картонная, броня картонная…Мы ещё себя пока-а-а-жем»
И с досадой поправив роскошную, специально по заказу за большие деньги построенную фуражку, побрёл искать опального майора Гаврилова…
(Мгновенная чёрно-белая вставка. На брусчатке — вверх дном — роскошная, не уставная фуражка…прострелянная…с пятнами крови…Из танковой роты 75 ОРАБ в район сосредоточения не вышел никто.)
Остров Пограничный. Два часа тридцать две минуты.
В замаскированных окопах и ДЗОТах- в полной боевой готовности залегли пограничники. В окопах они уже довольно давно- с вечера, однако боеготовность не растеряли — терпеливо выжидать долгими часами в засаде- им не привыкать…Внезапно ночную тишину разорвал истошный визг…
Старший сержант-сверхсрочник с досадой перегрыз травинку и обречённо прошептал: «Всё! Наш старшина — Ющера зарезал…»
Боец — из прибывших на окружные стрелковые соревнования — с вопросом взглянул в его сторону…
«А, да ты не знаешь…Наш старшина, Янукович, всех заставских кабанов так почему-то называет — говорит, иначе колоть жалко! Рука у него не поднимается! А какой у нас кабан был, закачаешься…Умный, как овчарка — все команды знал! А здоровущий какой! Старшина поросёночка из под самой Полтавы, из Всесоюзного НИИ свиноводства привёз, от свиноматки — призёра ВСХВ…
Ну что же делать — ежели провокация, так он, Ющер наш — всё одно не жилец — в окоп же его не спрячешь…а так повар хоть мяса нажарит…Эх, какой был славный кабан! За это фашисты особо заплатят!»
Фольварк Семятиче. Участок Государственной Границы невдалеке от Буга. Три часа ровно.
«Пыль, пыль, пыль, пыль — от шагающих сапог… «в темноте её не видно- но она висит в сереющем небе, припудривает потные лица красноармейцев, грязными ручейками скатываясь на чернеющие от пота гимнастёрки…
Передовые подразделения советской пехоты прибывают в район заполнения 62 УРа.
Впрочем, за этим таинственным названием скрываются пресловутые стрелковые ячейки — правда, не индивидуальные, а на два-три красноармейца, несколько рядов колючей проволоки, блиндажи, площадки для пулемётов и полковой артиллерии…Но всё же — не среди чистого поля оборону стальную крепить!
Первый красноармеец спрыгивает в им же самим неделю тому назад выкопанный окопчик и с удовольствием скидывает с плеч ранец (sic!) — нововведение имени покойного ныне врага народа Егорова, вместо «сидора» и знаменитой скатки — прошедшей с Русской Армией от Шипки до Мазурских болот…Натёр плечи, сволочь такая, квадратная…