Русские женщины привилегированных сословий в италии (вторая половина XVIII первая треть XX вв.)

Вид материала

Диссертация

Содержание Основное содержание работы Первая глава «Формирование и развитие российской диаспоры в Итальянских государствах» В третьем Вторая глава «Менталитет и повседневная жизнь россиянок в Италии, их роль в социально–политической и научно–культурной жизни стр Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях автора

Подобный материал:

• Письменные источники по истории старообрядческих толков и согласий байкальского региона, 458.12kb.
• Терминология русской риторики как учения о речи (вторая половина XVIII первая половина, 304.51kb.
• Социальные и культурные факторы российско-кавказского взаимодействия (вторая половина, 703.93kb.
• Организационно-правовые основы системы предотвращения правонарушений среди несовершеннолетних, 298.13kb.
• Иностранные наставники в дворянском домашнем воспитании в россии (вторая половина XVIII, 791.41kb.
• 1. «Восточные славяне в древности. Образование государства восточных славян (киевская, 575.12kb.
• Нравственно-эстетическое воспитание в российских кадетских корпусах (XVIII первая половина, 442.81kb.
• Социальное развитие иркутской области (вторая половина 80-х гг. Первая половина 90-х, 399.24kb.
• Программа научной конференции «Дворцово-парковые ансамбли России и художественная культура, 53.13kb.
• Научная конференция «Дворцово-парковые ансамбли России и художественная культура Западной, 16.34kb.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, предмет, объект, хронологические и географические рамки исследования, дается историографический обзор, формулируются цель и задачи работы, характеризуются источники, научная новизна и практическая значимость диссертации.

Первая глава «Формирование и развитие российской диаспоры в Итальянских государствах» состоит из четырех параграфов. В первом параграфе «Зарождение и развитие русско-итальянских политических и социально-культурных связей» обобщается история русско-итальянских политических и социально-культурных связей, в ходе формирования которых складывался образ русского европейца, отличавшегося свободой мышления и широтой духа: «Русский европеец был дома везде»⁸¹.

В диссертации показано, что становление типа «русского итальянца», чувствующего себя комфортно повсеместно, происходило двумя путями: через образование итальянской общины в Петербурге и благодаря получению свободы передвижения по миру. Автор передал, как проникали в Италию первые дипломаты и путешественники; проследил, благодаря обнаруженным архивным бумагам, как к итальянскому творческому бомонду (архитекторам, художникам, певцам и танцорам) российской столицы постепенно стало присоединяться и торговое сословие, за благонадежность которого давали свои поручительства итальянские посольства⁸², как в среде аристократии стали образовываться первые итало-русские династии и складываться интерес к культуре Италии и ее языку. Так, по воспоминаниям А.П. Керн, входившей в кружок Дельвига-Пушкина: «Мы вместе читали, работали и учились итальянскому языку у господина Лангера, тоже лицеиста»⁸³.

Во втором параграфе «Установление дипломатических отношений, оформление законодательной базы выезда русских граждан за рубеж» анализируется установление первых официальных контактов через создание дипломатических представительств и зарождение русских диаспор в Италии. На примере нескольких итальянских государств рассматривается становление дипломатических отношений, определение нормативно–правовой базы взаимоотношений, оформление законодательной базы выезда русских граждан за рубеж и формирование «русского зарубежья» в Италии. В диссертации показано, что наиболее ярко русское присутствие на Апеннинах проявилось в период «русского романтизма» в Италии – когда передовые дворяне в условиях «николаевского режима», обреченные на бездействие, в поисках своего «я» приходили к выводу, что остается «одно средство – путешествовать»⁸⁴. Количество дворянок, которые связывали свои узы с иностранцами в этот период так возросло, что данный факт был отражен Своде Законов Российской Империи. В приложении к Своду Законов, изданном в 1839 году, в параграфе 687 указывалось, что «10% вычету подлежат также по правилам Свода Законов о состояниях, вывозимых за границу, капиталы лиц женского пола, которые, вступив в брак с иностранцами, не состоящими ни в службе в России, ни в подданстве, оставляют по браку отечество и вступают по мужу в чужеземное подданство»⁸⁵. Лица, оставлявшие православную концессию, лишались российской недвижимости вообще. Из работы видно, что итальянцы, возвращавшиеся на Родину с русскими женами, особое внимание уделяли данному параграфу (доказательства конспектирования данного пункта обнаружены автором в архиве герцога Серракаприолы – посланника Неаполитанского короля⁸⁶).

«Кочуя» по Европе, россияне встречались в салонах, как культурных центрах и своеобразных домах дружбы, где оттачивалась как официальная представительская дипломатия (ведь первые салоны создавались женами российских должностных лиц) и межнациональное кулуарное общение, так и развивалось отечественное свободомыслие. Эти вечера становились уроками этикета, где русские учились европейской толерантности, эластичной легкости в общении, и, наконец, просто умению вести беседу. Один из истоков современной международной дипломатии вышел из салонных вечеринок и балов, которые организовывались русскими аристократками для скучающих по общению соотечественников, любопытствующих итальянских синьоров и путешествующих европейских космополитов. Данный период, ознаменованный внедрением российской дворянки на Апеннины, заложил также основы процессов всеобщей интертекстуальности культуры, ибо происходило единение двух похожих в своей открытости к общению культур и проникновение слов латинского происхождения в русскую речь. Но «только в условиях подвижности населения, «метизации» (У. Эко), в условиях глобализации культурных штампов, роста связанности мира и скоростей передачи информации мы можем говорить о процессе признания всеобщей цитатности и интертекстуальности культуры»⁸⁷.

В третьем параграфе «Представительницы Российского императорского дома в Италии» рассматривается жизнь российских императриц, их дочерей и ближайших родственниц, некоторые из которых часть жизни проводили в Италии. Исходя из системы государственного устройства Российской Империи целесообразно было начать анализ гендерного присутствия с представительниц Российского царского дома, тем более, что тон «моды на Италию» часто задавали представительницы царствующей фамилии, останавливавшиеся на Апеннинах порой на длительный период. Они не только селились в гостиницах и снимали виллы (императрицы Александра Федоровна, Мария Александровна, Мария Федоровна), но и приобретали недвижимость, оставляя Россию навсегда (дочь Николая I – великая княгиня Мария Николаевна, морганатическая супруга Александра II – Екатерина Долгорукая).

Частные архивы сохранили свидетельства отношения итальянцев к присутствию «поблизости» столь высокопоставленных особ. Например, обнаруженные письма жителя Сан-Ремо Альберта Амельо своему отцу Джузеппе – генуэзскому судье – передают чувство гордости, которое испытывали простые жители при виде соседства с императрицей Марией Александровной⁸⁸.

Первые русские европейцы-мужчины в своих зарубежных метаниях, стремлениях к идеалу и, наконец, в элементарных поисках своего «места под солнцем», не были обременены своими семейными проблемами, выезжали в одиночку. Тогда как «русская европейка» в начале своей эпопеи «европеизации-эмансипации» всегда выезжала как женщина семейная, ибо замужняя дворянка не могла путешествовать и реализовывать себя профессионально без разрешения мужа, а развод был практически недосягаем. Таким образом, первая русская путешественница, открывая Европу вместе с мужем, выступала в роли своеобразного стержня, цементирующего российское дворянское гнездо за рубежом. Путешествуя по Италии в рамках «Большого тура», определявшегося правилами английского аристократического туризма, русские дворянки не только повышали свой творческо-интеллектуальный уровень, но и усваивали правила общения европейского Света, как театра, в котором каждый участник был одновременно и артист, и зритель. Для участия в данном представлении требовалась выучка, особое искусство «обращаться к людям» – навыки, которыми большинство русских дворян ранее не обладал.

В четвертом параграфе «Образование и повседневная жизнь «русских колоний» на Апеннинском полуострове» более подробно рассматривается процесс оформления русских поселений в Италии. Отмечая роль русских аристократок в организации духовной и храмовой жизни, автор подчеркивает их значение в налаживании быта, формировании стиля жизни усадьбы-виллы, воспитании подрастающего поколения. В диссертации показано, что дворянки стремились не только дать детям хорошее образование, но и выступить в роли протеже собственных дочерей, стараясь удачно их выдать замуж, по возможности за итальянцев (что приводило к формированию итало-российских династий на Апеннинах). При этом она становилась духовным светочем дома, помогая мужу собирать библиотеку, коллекционировать произведения итальянского искусства и работы соотечественников, обучавшихся в Италии (поддерживая, таким образом, отечественную школу живописи на чужбине), организовывать салон, вести сложное хозяйство.

С середины XIX века представительницы как столичного так и провинциального дворянского сословия приобретали для себя роскошные виллы (Демидовы, Волконские, Бутурлины, Шуваловы, Воронцовы, Закревские, Барятинские, фон Мекки, Олсуфьевы), с размахом отдыхали, вели дела от собственного имени, лично присутствовали при заключении сделок, предпочитали российским банкам зарубежные (в том числе и итальянские) и, конечно же, стремились реализовать нажитой российский опыт по умелому ведению хозяйства (и передать своим детям) на своей итальянской вилле. Так в архивном фонде нижегородских помещиков Шереметевых хранится письмо А. де Равье Сморкревского к О.Д. Шереметевой, в котором с предложением о покупке ее римского имения. Другое письмо – из банка Шумахера в Риме – датированное 13 января 1843 года, адресовано В.П. Шереметеву. В нем сообщается о финансовых операциях банка с участием капитала «монсиньера Базиля де Шереметефа», размещенного в этом банке⁸⁹. Знакомясь с зарубежной жизнью деловых женщин-дворянок мы убеждаемся в том, что российская женщина всегда чувствовала себя в Европе уверенно, ибо отечественное законодательство, несмотря на российскую отсталость в плане цивилизации, уже к концу XVIII века наделило ее широким спектром имущественных прав (по сравнению с коренными европеянками). Принятые же формы европейского общения давали широкий простор для самовыражения, чем она и пользовалась, находясь в Италии. Дама, владеющая правилами хорошего тона, обретала истинную свободу в отношениях с людьми и, таким образом, выводила Россию «на мировые просторы». «Состав русских эмигрантов в Италии по сравнению с другими странами был довольно специфичным – среди них преобладали представители русской аристократической среды»⁹⁰, остававшиеся на постоянное жительство как по идейно–политическим мотивам, так и в связи с «нездоровьем» или «элитным» вкладыванием денег «в Италию», но количество российских путешественников всегда превышало число эмигрантов.

Каждая колония россиян при этом отличалась своими неповторимыми чертами: Ницца – смешанным влиянием итало-французской культуры, а также концентрацией российского капитала; Рим – лидированием творческо-художественного бомонда и активным участием дворянок России в поддержке отечественной художественной школы (Е.П. Гагарина, З.А. Волконская. Л.И Барятинская и др.); Флоренция – сосредоточением духовной жизни и приобретением частной собственности великосветской аристократией (Демидовы, Бутурлины, Закревские, Воронцовы и др.); Неаполь – научной направленностью, благодаря участию россиян в работе первой в мире морской зоостанции и одного из старейших в Европе университета. Немало представительниц «слабого пола» составили славу русской Ниццы, русского Рима, русской Флоренции, русского Неаполя. Они активно участвовали в дипломатической, социально-политической, культурной жизни страны. Участие это проявлялось в разнообразных формах: и в виде благотворительности, в храмовой жизни, в оказании помощи «на чужбине» российским художникам, в сохранении памятников культуры Италии (в частности, в виде коллекционирования). Дома наиболее обеспеченных аристократок, благодаря их гостеприимству становились центром притяжения соотечественников и космополитов-иностранцев. Российские передовые женщины, как преданные усвоительницы всего лучшего из салонной культуры Итальянского Возрождения, выступали в роли прекрасных организаторов салонов.

Впервые уделяется внимание анализу вклада российских женщин в развитие европейского курортного дела. На примере курортов Ниццы, Сан-Ремо, Мерано делается разбор жизни тяжелобольных туберкулезниц и докторов из России, ибо процесс перерастания блистательной эпохи российского «аристократического туризма» в курортно-лечебный период безнадежно больных «туберкулезников», а затем и грустную эмиграционную веху наиболее четко просматривается на примере данных курортов. Присущие русской культуре образы сильной, властной женщины и ее слабой, беспомощной современницы находили параллель и на Апеннинах, где ярко выраженные «эмансипэ» проживали неподалеку от тяжелобольных соотечественниц.

В начале XX века большинство дворянок, пытаясь укрыться от жизненных бурь, сохраняло старомодный, «добропорядочный» образ жизни российских обывателей, оставляя память о себе в небольших спокойных городках Италии в качестве благотворительниц и организаторов салонно-курортной жизни (Третьяковы-Боткины, Таллевичи, Мессинги, Л.И. Челюсткина, семья Поджио). Некоторым из них удавалось удивительным образом совмещать повседневную курортную деятельность с революционной «работой» (М. Андреева, Р. Плеханова). Многие возвращались накануне революции на Родину, но затем, вновь уезжали обратно, окончательно выбирая путь «русских итальянок» (Сведомские, Олсуфьевы, Голицыны, Волконские).

Российские обыватели, стараясь ассимилироваться с европейской знатью, стремились подражать им и в организации семейной жизни: отказывались от жизненного проекта многодетности, бывали на общегородских гуляниях по случаю церковных и светских праздников, музыкальных и танцевальных вечерах. При этом дворянки стремились поддерживать и традиционно-российский уклад жизни: совершали семейные прогулки по городу, посещали православные храмы, самое большое количество которых в Европе было построено на Лазурном берегу: четыре культовых места для православных. Данный факт объяснялся не только пристрастием императорской фамилии к Ницце, но и особой популярностью Лазурного берега у россиян. Именно здесь сформировалась самая большая колония русских в Европе (которая постоянно продолжала расти в отличии от других городов Италии): уже в 1913 году русская диаспора здесь превратилась в самое большое русскоязычное образование Западной Европы – она насчитывала 3300 человек⁹¹.

Точное число русских, в то время находившихся в Италии постоянно назвать трудно, ибо некоторые приезжали на некоторое время («маятниковая эмиграция»), находясь в постоянных путешествиях по Италии и Европе. Автор смог установить, что в начале XX века существенных изменений в численности россиян не происходило: по официальным данным на 1905 год в Италии проживало 2615 русских⁹². В конце же 1920-х годов во всей Италии насчитывалось приблизительно около 2 тысяч русских⁹³. Автор, исходя из собственных подсчетов установил, что количество населения Римской колонии оставалось стабильным – около 400 человек, тогда как в других местах эти цифры уменьшались (в связи с возвращением революционеров в Россию после амнистии 1913 года и непопулярности Италии среди послереволюционной эмиграции). Исходя из того, что часть наших соотечественниц идентифицировалась постепенно с коренным населением полуострова, можно сделать вывод об относительной стабильности русского присутствия – небольшого в цифровом отношении.

Дифференцируя официальные российские интересы и взгляды прогрессивного дворянства, автор вынес анализ выезда российской оппозиции во вторую главу, посвященную феминизации русского общества и эмансипации дворянок в контексте русско-итальянских отношений.

Вторая глава «Менталитет и повседневная жизнь россиянок в Италии, их роль в социально–политической и научно–культурной жизни страны» состоит из четырех параграфов. В первом параграфе «Переход в католицизм и участие дворянок в религиозной жизни Италии» было рассмотрено развитие драматического процесса перемены религиозной конфессии русскими аристократками и их участие в духовной жизни Италии. В «хрестоматийном» первом отряде прогрессивных эмигрантов, поведавшем Европе правду о России, состояли не только представители революционных организаций 40-х годов, но и так называемые «русские католики» (большинство среди которых составляли женщины – (65%!)⁹⁴. Таким образом, свободолюбивые поиски первых дворянских оппозиционерок России на рубеже XVIII-XIX столетий часто выливалось в перемену вероисповедания. Но некоторые, оказавшись в Италии, продолжали традиции благотворительности и «нищелюбия», свойственные их семьям еще в «православной жизни» (Барятинские, Волконские). Неудивительно, что кандидатуры А. Барятинской-Киджи и З. Волконской были представлены на «беатификацию» католической конфессией. Альтруизм же, характерный для большинства женских персоналий семейства Волконских (пусть и оформленный в рамки католической веры) приводит к мысли о существовании исторического явления под названием «подвижничество женщин рода Волконских». Завершая анализ эпохи «русского католицизма» в Италии автор счел нужным уделить внимание идейной трансформации поведения «русских католиков» в 1920-е годы, когда значительная часть «русских католиков» пытались идеализировать образ Б. Муссолини (З. Гиппиус, Ф. Моисеева, Л. Иванова и др.): фашизм для них стал формой борьбы национально-демократических сил против «большевизма». В переходные моменты истории русская интеллигенция проходила сложный путь идеологических поисков.

Во втором параграфе «Эмансипация россиянок и их участие в социально-политической жизни» показывается, как с середины XIX века наиболее эмансипированные дамы стали вливаться в ряды как феминисток, так и революционеров–демократов, ибо, с одной стороны, в российском законодательстве пореформенного периода проявилась тенденция к выравниванию правовой ассиметрии между полами, с другой же стороны, после 1861 г. дворянские семьи потеряли возможность достойно обеспечивать своих дочерей, и у незамужних женщин не осталось иного выхода, как самостоятельно добывать средства к существованию и искать независимый путь в жизни.

Поиски идейного, профессионально-творческого характера часто направляли ее на Апеннины. Рассматривается влияние прогрессивных примеров из прошлого Италии на идейную эмансипацию известных россиянок, проводится сравнительный анализ состояния образования и решения «женского вопроса», отмечается идентичность «ритмов» революционно–демократических колебаний. На протяжении 60-90-х годов XIX века росло не только население российских колоний, но и число студенток, занимавшихся в итальянских консерваториях, университетах, частных Академиях живописи. В архиве «Universita degli studi di Napoli Federico II» автору обнаружил свидетельства того, что молодые дворянки из различных городов Российской империи со второй половины XIX века стремились получать медицинское образование не только в Париже, Швейцарии и Северной Италии, но и в Неаполе – на родине старейшей в Европе медицинской школы⁹⁵. Большую роль в росте числа студенток из России сыграл авторитет дочери русского анархиста-эмигранта, одной из первых ученых-россиянок М.М. Бакуниной, многие годы читавшей курс химии в Неаполитанском университете.

Феминизм, инициируемый первоначально в рамках западной культуры как одно из направлений борьбы за универсальную свободу личности (свободу женщины от «мужского шовинизма»), постепенно превратился в явление более глобального порядка. Супруга бывшего посла в Италии В.И. Гильденбрант, стремясь реализовать идеи итальянского Возрождения в России, стала одним из инициаторов создания Женского медицинского института (1897), издателем книг для малоимущих и организатором библиотек. Нестабильная политическая ситуация на Апеннинах, процесс Рисорджименто привлек многих как к участию к борьбе за свободу итальянского народа в рядах гарибальдийцев (В. Винченко, А. Толиверова-Якоби, Е. Блаватская), так и к профессиональной революционно-демократической работе в рядах ИСП и других итальянских партий (А. Кулешова, А. Балабанова), что также рассматривается в данном параграфе. Деятельность жен известных участников социал-демократического движения систематизированы по двум направлениям: первые занимались, в основном, только семейными вопросами (Н. Герцен, Н. Тучкова-Огарева, А. Бакунина), вторые являлись преданными помощницами в работе (Р. Плеханова, М. Андреева, С. Кропоткина, Ю. Шухт-Грамши).

В третьем параграфе «Выдающиеся представительницы отечес-твенной науки и культуры на Апеннинах» творческий женский бомонд России дифференцируется от обычных рефлектирующих обывателей. В диссертации проанализировано влияние «итальянской харизмы» на карьерный рост одаренных и амбициозных феминисток творческого направления. На Апеннинах получали образование и известность многие творческие дамы. Результатом трансформации системы женского образования от частных уроков у иностранных преподавателей к обучению в лучших европейских университетах стал не только количественный рост высокообразованных женщин, но и повышение собственно качества уровня образования, в результате чему были выращены одаренные преподавательские кадры среди россиянок (С.В. Ковалевская, М.М. Бакунина, А.А. Сантагано-Горчакова) и созданы первые профессионалы в женской среде (часть из которых, работая на Западе, формировала «маятниковую» эмиграцию – А. Павлова, Т. Карсавина и др.). Благодаря этим женщинам Россия в конце XIX века перестала «быть одной лишь усвоительницей западного просвещения и сама выступает борцом науки и искусства»⁹⁶.

Обновленные женщины России стали одними из «скороспелых плодов» итальянской культуры, теми «Галатеями», которые внесли весомый вклад как в культуру «Серебряного века» и создание новых направлений в искусстве (в частности – в живописи), так и в подготовку высокопрофессиональных кадров Советского государства. Они стали не только олицетворением понятия «стимулированной диффузии» итальянской культуры в российскую, но и символом ответного воздействия российской культуры, вносившей творчеством своих «одаренных дочерей» вклад в развитие культуры Италии (Т. Павлова, Л. Иванова, С. Крушельницкая, И. Русская).

В биографиях творческих женщин также тонко прослеживается зависимость одаренных людей от роли «случая», трагическая беззащитность перед жизненными обстоятельствами. Некоторые талантливые «эмансипэ», несмотря на полученное прекрасное образование, так и не смогли воплотить в своей жизни задуманное, реализовать все свои творческие планы (Е. Кадмина, Т. Аничкова, Е. Дьяконова. М. Башкирцева, Л. Буланже, О. Спесивцева и др.).

В работе показаны наиболее знаменитые коллекционерки, ибо «западное просвещение» проявлялось и в интеграции искусства Италии в пространство повседневности. Даже в домах мелкопоместных дворян постепенно стирались границы между сферой повседневности и областью художественного творчества. «Русские европейки» стремились строить и обыденную жизнь по принципам художественного творчества. Бытовое пространство стал восприниматься не только как приватное «место под солнцем», но и как небольшой оазис искусства, требующий постоянного преображения. Эстетизация бытовых условий выливалась в вполне конкретную страсть – коллекционирование произведений итальянского искусства. Значительная часть современных музейных фондов России была сформирована благодаря этому дворянскому «увлечению», причем количество женских имен в списках коллекционеров мало уступает числу имен мужских. Автор составил список известных российских коллекционерок.

В четвертом параграфе «Эпатаж и авантюризм в поведении русских аристократок» положительные образы первых «эмансипе» дифференцируются от инфернальных социально-психологических типов, но без досужего резонерства, ибо всякое усилие отделить морально-идейные личности от одиозных фигур, прошедших по исторической сцене в ореоле скандального флера, заставляет задумываться о грани добра и зла и т.д. Среди «русских итальянок» встречается достаточно примеров противоречивых и сумбурных поступков в различные периоды их жизни. Эти действия позволяют относить их персоналии не только к параграфам об идейных и творческих личностях, но и причислять к особам экстравагантным. Поэтому в данном параграфе помимо Ю. Самойловой, А.Ф. Закревской, Е.П. Блаватской и других, могли вполне оказаться имена таких прогрессивных дам как З.А. Волконская и А.М. Кулешова. Их жизненный путь был усеян не только чередой возвышенных, идейно-смелых вызовов консервативному обществу, но и вереницей сумбурных поступков в личной жизни, что выглядело неадекватно на фоне устоявшихся правил международных отношений. Исходя из того, что деятельность той или иной исторически-значимой персоны оценивается в итоге ее жизненного пути, автор дифференцировал вышеобозначенных дам по результатам «деяний», стараясь понять «материю поведения людей в условиях той действительности, в которой они жили»⁹⁷, а не судить с точки зрения современности. Так, противоречивый образ революционной баронессы М.И. Будберг-Закревской был отнесен автором к особам экстравагантным.

Социокультурный тип авантюриста был, в свою очередь, дифференцирован от личностей эпатажных склада, ибо на путь авантюры становились, как правило, амбициозные, но несостоявшиеся в обществе персоналии, тогда как эпатированием европейской публики занимались дамы великосветского общества или, по крайней мере, обеспеченные и состоявшиеся. Автор счел правомерным добавить к трем критериям авантюризма исследователя И.Ю. Тимофеевой («Авантюрист – это выходец из третьего сословия ... поддельный граф или принц, которому не суждено стать всемогущим фаворитом,... это тот, кто так или иначе был связан с Россией»⁹⁸) 4-й пункт: «Авантюрист – это тот, кто в России был представителем Европы, аналогично тому, что в Европе он позиционировал свои «несбывшиеся российские надежды».

Высокопоставленные русские аристократки, попадавшие за границу, часто становились известны своим национальным «гонором» (от французского и итальянского «onore»). В XIX веке долгожданное ожидание свободы самовыражения стало приобретать и форму вызова европейской общественности, тем более, что одним из признаков пореформенного периода стало появление новых дворян из числа разбогатевших буржуа. Представительницы данной группы, выезжая за рубеж, часто выбирали вызывающий стиль поведения (Н.А. Сапожникова-Бенуа). Проявлением эпатажа стали и действия футуристов и нигилистов (А. Суслова, Л. Саломе, З. Гиппиус). Автор рассматривал дамский эпатаж с позиций игры, которая, «в отличие от девиантного поведения, ломающего норму, позволяет не разрушать, а созидать, так как игра создает порядок за пределами пространства повседневной жизни»⁹⁹. Сторонницы данного стиля поведения оказались «официально» востребованными в Советской России в переломную эпоху НЭПа (А. Коллонтай, М. Будберг-Закревская).

Девиация же поведения дам выражалась, в частности, в росте женской дворянской преступности, самым яркой иллюстрацией которой в Италии стал загадочно-авантюрный облик так называемой «княжны Таракановой». Несмотря на то, что на тему похождений таинственной российско-итальянской интриганки создано немало научных и литературно-публицистических произведений автор сформулировал выводы, опираясь на письма Екатерины II¹⁰⁰ и высказывания представителя итало-российского дворянства, графа М.Д. Бутурлина: «Наши семейные женщины верили, что похищенная графом Орловым женщина, действительно была незаконнорожденная дочь Е.П.»¹⁰¹.

Изменения в социальном поведении дам происходили в России как в эпоху Великих реформ, так и контрреформ 1860-90-х годов XIX столетия. В начале XX века иллюстрацией девиантного поведения российской дворянки в Италии стала авантюрно-криминальная деятельность М.В. Тарновской.

В Заключении подведены итоги, сформулированы общие выводы. В ходе исследования было выявлено 4 этапа «познания» Италии россиянками: вторая половина XVIII века – 1814 г.; 1814 г. – 60-е годы XIX века; 60-е годы XIX века – 1917 г.; 1917 г. – конец 30-х годов XX века. Данная систематизация обусловлена как изменениями правового положения дворянской женщины России, так и политической ситуацией в самой Италии (наполеоновские войны, революции 1830-40-х годов, процесс Рисорджименто). На протяжении этих временных отрезков возрастало количество выездов отечественного дворянства за рубеж: на лечение, на обучение, в поисках демократических свобод и новых знакомств-впечатлений самого разного плана. При этом менялся как социальный состав выезжавших (от великосветских аристократок и крупнопоместных дворянок к мелкопоместным, а также интеллигенткам-разночинкам), так и цели (от рефлектирующего элитного отдыха с «оттенками» коллекционирования к революционно-образовательным поискам, постепенно переходившим в эмиграционную веху). Анализ поведения и положения женских персоналий позволил воссоздать целостную картину европеизации, феминизации¹⁰² российского общества и активной эмансипации¹⁰³ россиянок за границей, так как именно с XVIII века, когда связи с Италией стали постоянными и целенаправленными, благодаря быстро нарождавшейся интеллигенции, феминизм из социально-политического движения за равноправие женщин перерос в явление общекультурного масштаба с развернутой философской концепцией, базирующейся на гендерном основании.

В XX веке часть дворянок продолжала путь революционно-демократических поисков, остальные же вели рефлектирующе-мещанский образ жизни (порой трансформировавшийся в стиль жизни респектабельных буржуа). Как при новых обстоятельствах складывались судьбы россиянок еще изучено недостаточно. Их потомки встречают современное поколение эмигрантов эпохи глобализации как коренные жители Италии. Многолетний опыт нахождения в межкультурном итало-российском пространстве позволил автору взглянуть на проблемы миграции, «изнутри», стремясь дифференцированно оценивать разницу в менталитете и поступках итальянцев и россиян.

В Приложение включен список женщин-коллекционеров, фотографии портретов и захоронений, фотокопии документов и писем из личного архива Л.И. Барятинской, график «Динамика численности российской эмиграции в Италии в XIX – первой трети XX вв.».


Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях автора:


Статьи, опубликованные в журналах, рекомендованных ВАК РФ

1. Олейникова В.П. Итальянский след семейства Барятинских // Научные ведомости БЕЛГУ. Серия: история, политология, экономика, информатика. Вып. 15. – Белгород: изд-во БЕЛГУ, 2010. – № 13(84) – С. 146-151. – 0,3 п.л.

2. Олейникова В.П. Роль российских эмигранток в формировании микроклимата итало-французских курортов в XIX – первой половине XX столетия // Научные проблемы гуманитарных исследований. Вып. 3. – Пятигорск: изд-во журнала НПГИ, 2011. – С. 67-75. – 0,5 п.л.


Прочие публикации:

3. Олейникова В.П. Представительницы русской революционной эмиграции в Италии // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. – М.: «Литера», 2011. – № 3(26). – С. 68-72. – 0, 3 п.л.

4. Олейникова В.П. Русские в Италии // Индустрия туризма. Становление, современное состояние и перспективы развития: сборник работ участников международной научно-практической конференции. – М.: изд-во «Тезарус», 2006. – С. 47-49. – 0,13 п.л.

5. Олейникова В.П. Общественная и литературно-религиозная деятельность княгинь Волконских в XIX-XX вв. // Правда истории. Сборник научных статей. Вып. VII / под ред. Г.А. Салтык. – Курск: изд-во КГУ, 2008. – С. 144-151. – 0,54 п.л.

6. Олейникова В.П. Католицизм княгини Зинаиды Волконской как проявление стремления к женской эмансипации // Вестник истории и философии КГУ. – Курск: изд-во КГУ, 2008. – № 2(4) – С. 100-110. – 0,8 п.л.

7. Олейникова В.П. Мистика и контрасты Неаполя // Туризм и отдых. – М., 2008. – №№ 12, 16 // ir.ru/articles/view.aspx?id=20498. – 136 кб.

8. Олейникова В.П. Благословение для любопытствующих // Туризм и отдых. – М., 2008. – № 6 // ссылка скрыта. – 180 кб.

9. Олейникова В.П. Вся Италия на вашей кухне // International Leisure World. – М., 2008. – № 5 // ссылка скрыта – 47 кб.


Сдано в набор 23.05.2011 г. Подписано в печать 23.05.2011 г.

Формат 60х84¹/₁₆. Бумага «Снегурочка». Гарнитура Times New Roman Cyr.

Усл.печ.л. 1,0. Тираж 100 экз. Заказ № 1127.


Лицензия на издательскую деятельность

ИД № 062248 от 12.11. 2001 г.

Издательство Курского государственного университета

305000, г. Курск, ул. Радищева, 33.


Отпечатано: ПБОЮЛ Киселева О.В.

ОГРН 304463202600213