Программа деятельности Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков, состоящей при главнокомандующем вооруженными силами на Юге России

Вид материала

Программа

Содержание Краткая справка Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков, состоящая при главнокомандующем вооруженными силами на юге россии

Подобный материал:

• Вооруженными Силами Российской Федерации". Новая редакция гласит: "Управление Вооруженными, 639.4kb.
• Реферат Развитие России в 1990-е, 1287.96kb.
• Политико-правовые основы становления института гражданского контроля над Вооруженными, 100.14kb.
• Спасательные и неотложные аварийно-восстановительные работы в очагах поражения, 387.57kb.
• Рекомендации епархиальным отделам по взаимодействию с вооружёнными силами, 388.57kb.
• Задачи Вооруженных Сил, 162.19kb.
• Доклад парламентской комиссии по расследованию причин и обстоятельств, 2491.23kb.
• Особой Экономической Зоны. Год назад с этой же трибуны я читала доклад, 41.18kb.
• Независимая Международная Комиссия (иик) по исследованию событий на юге Кыргызстана, 548.23kb.
• Приказ директора образовательного учреждения о назначении комиссии по расследованию, 23.21kb.

КРАТКАЯ СПРАВКА

об арестах, производившихся большевиками в Ставрополе (Кавказском) с 1 января по 8 июля 1918 года

С 1 января по 8 июля 1918 года в Ставрополе-губернском (Кавказ) в период советского правительства были произве­дены многочисленные аресты. Число лишившихся свободы не поддается точному учету, так как полный произвол аре­стов без регистрации и фиксировавших документально рас­поряжений об аресте, без соблюдения хотя бы формальных гарантий правильности ареста, вызвал отсутствие необхо­димых сведений.

Арестовывать мог каждый красноармеец и рабочий име­нем советской власти, и арестованные сдавались в различ­ные пункты при советских учреждениях без документа: проследить и выяснить причину ареста, грозящее обвине­ние, место содержания и судьбу арестованных часто бывало невозможно. Кроме Ставропольской тюрьмы, количествен­но незначительного пункта, из тех мест, куда препровож­дались арестованные, нигде сведений об арестованных не было или были неверные и даже ложные. Данные Ставро­польской тюрьмы указывают на взаимоотношение различ­ного рода арестов — так, арестовано с 1 января по июль 1918 года продолжавшими еще функционировать судебными властями, с соблюдением формальных гарантий правиль­ности ареста — 54 человека, без соблюдения таковых, но с удостоверяющими факт ареста и личность арестованного данными за то же время — 269 человек, без всяких формальных условий — 71 и в качестве заложников — 63 чело­века.

Арестованные частью непосредственно за арестом уби­вались, частью содержались по различным местам заклю­чения, частью освобождались, причем все происходило по бесконтрольным распоряжениям лиц, бывших в данное время у власти, и без суда и следствия.


Дело №5 и No 10²⁸

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ

СВЕДЕНИЯ

о злодеяниях большевиков в отношении Церкви и ее служителей в Ставропольской епархии

I.

При расследовании злодеяний в области гонений на ре­лигию, Церковь и духовенство в Ставропольской епархии (Ставропольская губерния и Кубанская область) установ­лено, что уже в 1917 году, вслед за февральской революций, наблюдались случаи выступлений против Православной церкви и ее служителей, выражавшихся в удалении икон из некоторых казарм, в грубом обращении с лицами духовного звания, в намеренном проявлении неуважения к Церкви в виде появления в храме в шапке, закуривания папирос от зажженной перед образом свечи и т. п., однако тогда это были поступки отдельных лиц из наиболее недоброкачест­венных элементов общества, из среды преступников, мас­сами освобождавшихся из мест заключения, и из среды деморализованных солдат, но ни одного не было случая, чтобы такие поступки допускались или тем более соверша­лись представителями власти большевиков как нечто сис­тематическое, проводимое в жизнь с невероятной жестоко­стью и кощунством.

Захват власти большевиками в Ставрополе произошел лишь в январе 1918 года, и в первые месяцы после этого ставшие у власти представители большевизма, занятые де­лом укрепления своей власти, мало уделяли внимания Церкви; при том же эти первые представители большевистской власти были сравнительно умеренные люди (комиссар Пономарев), пытавшиеся удержать какой-нибудь порядок жизни. Однако, не находя поддержки в здоровых элементах общества, эти лица очень скоро перестали удовлетворять те группы, на которые они могли опираться — деморализо­ванную толпу черни, преступников и дезертиров, провоз­гласивших себя представителями народа; были свергнуты этой толпой и должны были искать спасения в бегстве; по­сле этого, приблизительно с апреля 1918 года, во главе вла­сти в Ставрополе появляются бывшие каторжники, матро­сы из карательных отрядов и т. п. лица, с переходом власти к которым проведение в жизнь "новых большевистских" начал стало принимать уродливые и приводящие в ужас формы.

В частности, по выражению одного священнослужите­ля, "духовенство местного округа, как и везде на "святой" когда-то Руси, стало переживать тяжкий период всевоз­можных над собой гонений и издевательств со стороны лю­дей, потерявших веру в Бога и совесть".

С весны 1918 года в городах и селениях епархии при производстве обысков особенно тщательно таковые произ­водятся у священнослужителей местных храмов, причем эти обыски повторяются по много раз у одних и тех же лиц, сопровождаются часто вымогательством денег, по большей части полным разграблением имущества, вплоть до снима­ния вещей, надетых на обыскиваемых, и всегда глумлением над священнослужителями и членами их семей и уничтожением церковных книг, печатей, штемпелей и бланков. Объясняются эти обыски обыкновенно розыском пулеметов или иного оружия или же производятся без всякого объяс­нения причин и без предъявления каких-либо распоряже­ний центральной власти. Являющиеся с обыском обычно требуют, чтобы их угощали, иногда приносят с собой спир­тные напитки и устраивают оргии, и все это делается с угрозой пустить в ход оружие при малейшем сопротивле­нии. Обыски эти производятся обычно проходящими большевистскими воинскими частями, иногда с участием неко­торых из местных жителей; отмечены случаи, когда вместе с красноармейцами являлись на обыски и требовали выдачи им женского платья большевистские сестры милосердия, по большей части, как показывают свидетели, женщины со­вершенно непристойного вида и поведения.

Производятся обыски в самих храмах, монастырях, при­чем и тут одновременно проявляются и цели грабитель­ские, и стремление возможно больше подорвать в народе чувство веры и почитания Церкви путем самого циничного осквернения храмов и священных предметов богослуже­ния. В городах Ставрополе и Екатеринодаре и во многих селах Ставропольской губернии и Кубанской области в пе­риод двукратного захвата этих местностей большевиками в первой половине и затем в октябре 1919 года разграблена бoльшая часть церквей, монастыри, архиерейские дома, ризницы и духовные семинарии и расхищено всевозможное имущество большой ценности, начиная с запасов продо­вольствия и дров, мебели, книг, платьев, экипажей, лоша­дей и скота и кончая церковными облачениями, переши­вавшимися на платье, на женские юбки и даже на попоны на лошадей, и драгоценными предметами церковной утва­ри. В целом ряде случаев после ухода красноармейцев возвращавшийся причт и прихожане находили разбросанными по всему храму священные облачения, иконы и церковные книги из архива; свечные ящики и кружки для сборов ока­зывались сломанными, масло пролито, лампады разбиты, свечи истоптаны, кресты, евангелия и другие мелкие пред­меты изломаны, исковерканы и свалены в груды по всему храму. Иконы в нижнем ярусе иконостасов выбиты, оче­видно, ногами.

Царские врата были растворены настежь, а в одном слу­чае изрублены (станица Прочноокопская, Лабинского ок­руга), завесы с них сорваны, в алтарях с престолов и жерт­венников сняты священные одежды, изломаны ковчег, вен­цы, рассыпаны святые дары, изрезаны плащаницы, даже антиминсы, похищены дароносицы, наперсные кресты и многие другие ценные предметы.

Во многих случаях изрезанные плащаницы, облачения и тому подобные предметы навешивались на лошадей в виде украшений. В частности, при разгромлении красноар­мейцами в октябре 1918 года церкви на хуторе Новокавказ­ском, Кубанской области, ими были взяты из алтаря воз­дух, покров, плащаница, покровцы и другие предметы и частью изрезаны, частью в целом виде навешаны на лоша­дей; в это время началось наступление на этот хутор отря­дов Добровольческой армии, и бежавшие красноармейцы растеряли некоторые из вышеупомянутых предметов, при­чем те из них, которые остались целыми, возвращены в церковь для освещения, найденные же изрезанными пла­щаница и покровцы представлены в комиссию и приобще­ны к производству ее как вещественные доказательства.

Священнику Георгию Акимову в Ставрополе одна из прихожанок доставила антиминс (из Николаевского храма села Надежда, в 9 верстах от Ставрополя) и объяснила, что красноармейцы, которые были расквартированы в том до­ме, где она жила, передали ей этот антиминс, требуя, чтобы она непременно из него сшила им кисет для табака; по совету священника она передала антиминс ему, а им сшила кисет из подходящей материи.

При разгроме Иоанно-Марьинского женского монасты­ря (близ города Ставрополя) большевики открыли святые ворота, в которые обычно ходят только крестным ходом, и, несмотря на то, что проезд в эти ворота крайне неудобен, так как к ним ведет каменная лестница на три ступени, они проводили через эти ворота все свои подводы с награблен­ным имуществом, исключительно с целью надругательства над святыней.

Были слухи, что красноармейцы въезжали в церкви на лошадях, в шапках и с папиросами во рту, с руганью (ста­ница Новокорсунская, Кубанской области), врывались в храмы, взламывая замки наружных дверей (станица Кирпильская, Батуринская) и внутренних хранилищ для похи­щения денег и других ценностей.

Наконец, отмечен ряд насилий над священнослужите­лями, когда угрозами мучений их заставляли совершать богослужения, требы и таинства с нарушением установлен­ных правил, как, например, венчать без истребования соответствующих документов, свидетельствующих о безбрачии желающих венчаться, или венчать недостигших брачного возраста без испрошения разрешения архиерея и т. п. По свидетельству священника Троицкого собора в Ставрополе, под 22 октября 1918 г. во время звонка к вечерне в собор ворвались человек 70 красноармейцев, ведя перед собой невесту в фате и жениха, и с бранью и криком "венчай сейчас, а то убьем" заставили обвенчать. Иеромонаха из архиерейского дома в Ставрополе насильно увезли в штаб какой-то красноармейской части для служения молебна, повсюду священнослужителей требуют часто без всякой надобности "в народные управы", грозя жестокою распра­вой за неповиновение, обращаются к священникам и даже пишут им официальные бумаги "товарищу такому-то (фа­милия)", отобрали во всех причтах церковную землю, слу­жившую подспорьем в жизни духовенства, в большинстве случаев ничем этого лишения не возместив, а в некоторых местах назначив ничтожное по нынешнему времени жало­ванье (100 рублей).

В иных селениях (село Нагуть) местный исполнительный комитет Совета солдатских, крестьянских и рабочих депутатов присвоил себе право совершать разводы браков и принуждал причт признавать эти разводы и разведенных таким образом лиц венчать с другими. Запрещали звонить в церквах, запрещали хоронить "контрреволюционеров", издевались над проходившими по улицам церковными по­хоронными процессиями.

Наконец, представителями той же большевистской вла­сти, провозгласившей свободу совести, совершены много­численные и часто бесчеловечные по своей жестокости на­силия над целым рядом лиц духовного звания, начиная с ареста их на дому, при проходе по улицам, при случайном проезде через селения, захваченные большевиками, и даже в церквах при совершении богослужения (Иоанно-Марьин­ский монастырь и др.). При этом отмечен случай такого насилия над священнослужителями не только православ­ной, но и инословной Церквей; так, в городе Ставрополе 22 июня, в день католического праздника "Тела Господня", во время богослужения в местном римско-католиче­ском костеле был арестован настоятель его ксендз Крапивницкий, которого застали в то время, когда он исповедовал прихожан, едва согласились дать ему возможность окон­чить исповедь и причастить исповедовавшихся, причем красноармейцы в это время стояли возле него с оружием, в шапках и с папиросами во рту, а затем, не дав ему окончить богослужения, в облачении повели к коменданту, где едва его не убили, хотя ни в чем он не обвинялся, и спасти его удалось только польскому консулу, которого известили прихожане.

Аресты священнослужителей православных церквей производились почти везде, где появлялись и задержива­лись хотя бы на несколько дней красноармейские части. Аресты эти никогда не оканчивались так благополучно, как в вышеописанном случае с ксендзом римско-католического костела. За православных священников некому было засту­питься, и их аресты в лучшем случае кончались заключе­нием в тюрьму, а в худшем — смертью, причем и в том, и в другом случае священнослужители подвергались беспри­мерным оскорблениям и издевательству. Обычно предъяв­лялись обвинения в "контрреволюционности", в привер­женности "к кадетам" и "буржуям", в произнесении про­поведей, осуждающих советскую власть, в служении на­путственных молебнов проходившим частям Добровольче­ской армии, в погребении "кадетов" и т. п., и этого было достаточно для того, чтобы предать служителей Церкви смерти с жестокими мучениями.

Так, в станице Барсуковской весной 1918 года священ­ник Григорий Златорунский, 40 лет, был убит красноар­мейцами за то, что служил молебен по просьбе казаков об избавлении от красноармейцев.

В станице Попутной протоиерей Павел Васильевич Иванов, 60 лет, прослуживший в этой станице 36 лет, был заколот красноармейцами за то, что в проповедях указы­вал, что они ведут Россию к гибели.

В станице Вознесенской священник Троицкой церкви Алексей Ивлев, 60 с лишним лет, был убит на площади за то, что сам происходил из казаков и когда-то служил в гвардии.

Священник станицы Владимирской Александр Подоль­ский, 50 с лишним лет, окончивший университет по юриди­ческому факультету, был зверски убит за то, что служил молебен перед выступлениями своих прихожан-казаков против красноармейцев. Перед тем, как его убили, его дол­го водили по станице, глумились и били его, и потом вывели за село, изрубили его и бросили на свалочных местах, за­претив кому бы то ни было его хоронить. Один пожилой прихожанин, желая оградить тело покойного от растерза­ния его собаками, ночью прошел туда и стал его закапы­вать, но был замечен пьяными красноармейцами, был тут же изрублен и брошен там же.

В станице Удобной священник Федор Березовский, бо­лее 50 лет, убит красноармейцами также с запрещением погребать его тело за то, что он отзывался неодобрительно о большевиках.

Священник станицы Усть-Лабинской Михаил Лисицын, около 50 лет, убит, причем перед убийством ему накинули на шею петлю и водили по станице, глумились и били его, так что под конец он уже сам, падая на колени, молил поскорее с ним покончить. Жене его пришлось заплатить 600 рублей, чтобы ей разрешили его похоронить.

Священник станицы Должанской Иоанн Краснов, 40 лет, убит за служение молебна перед выступлением при­хожан против большевиков.

Священник станицы Новощербиновской Алексей Малютинский, 50 лет, убит за осуждение красноармейцев в том, что они ведут Россию к гибели, и служил молебен перед выступлением казаков-прихожан.

Священник станицы Георго-Афонской Александр Флегинский, 50 лет с лишним, после того как был избит, с бесконечным глумлением выведен за станицу и убит. Тело его было найдено много времени спустя.

Священник станицы Незамаевской Иван Пригорский, 40 лет, направления крайне левого, в великую субботу вы­веден из храма на церковную площадь, где с руганью набросились на него красноармейцы, избили его, изуродовали лицо, окровавленного и полуживого вытащили за станицу и там убили, запретив хоронить.

В селе Бешнагырь красноармейцы явились в дом священника Дмитрия Семенова, потребовали еды и после уго­щения обещали, что священник будет цел, и ушли, но затем прислали за ним, после чего на утро его тело было найдено брошенным за селом.

Таких и более ужасных по подробностям случаев запро­токолировано очень много, но изложить их в краткой запи­ске не представляется возможности.

В настоящее время, благодаря расстройству способов со­общения с отдаленными местностями обследуемой епар­хии, благодаря страшной терроризованности населения и опасений с его стороны нового прихода большевиков, нет возможности собрать сведений о всех случаях насилия и убийствах священнослужителей, но уже теперь в распоря­жении комиссии имеется материал об убийствах в пределах этой сравнительно небольшой территории 32 священников, 4 дьяконов, 3 псаломщиков и 1 ктитора, и есть полное осно­вание утверждать, что общее число погибших значительно больше.

Все вышеописанные тяжкие гонения на Церковь и ее служителей, так противоречащие провозглашенному офи­циально большевистской властью принципу свободы веро­исповеданий и так возмущающие душу не только верую­щих, но вообще людей, уважающих чужие мнения и веро­вания, побудили екатеринодарскую Церковь составить об­ращение к христианским церквам всего мира, указывая на огромную опасность для христианства со стороны больше­визма, обольщающего темные массы обещанием земного рая, с одной стороны, а с другой — по справедливым словам этого обращения - являющегося лютым врагом Спасителя и всего христианства. Копия этого обращения при сем прилагается.


Обращение