Geum.ru

Стефани Майер Гостья

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   25   26   27   28   29   30   31   32   33
Глава 58

Конец


Натянутые до предела нервы сдали: я вскрикнула, но из горла вырвался только сдавленный писк.

– Прости. – Джаред приобнял меня, успокаивая. – Не хотел тебя напугать.

– Что ты здесь делаешь? – пробормотала я, переводя дух.

– Слежу за тобой. Я всю ночь за тобой слежу.

– Прекрати.

Он медлил, рука на моем плече не шевелилась. Я поднырнула под нее, но Джаред перехватил мое запястье, вцепившись мертвой хваткой, – так просто не стряхнешь.

– Ты к доку? – бесцеремонно спросил он. Было совершенно ясно, что речь шла не о дружеском визите.

– Куда же еще! – Я не говорила, а шипела, чтобы он не заметил в моем голосе панику. – После того что сегодня было… Дальше будет только хуже и хуже. Тут не Дже бу решать.

– Знаю. Я на твоей стороне.

Я разозлилась, почувствовав, что его слова еще способны причинить мне боль; глаза защипало. Я старалась думать об Иене, который был моим якорем, но это оказалось непросто: рука Джареда касалась моей руки, его запах щекотал ноздри, мысли путались. Все равно что пытаться различить в грохоте секции ударных нежный голос скрипки…

– Тогда дай мне пройти, Джаред. Уходи. Мне нужно побыть одной. – Слова прозвучали торопливо, резко и хлестко. Было сразу ясно, что я не лгу.

– Я должен пойти с тобой.

– Скоро ты получишь свою Мелани, – огрызнулась я. – Я прошу всего несколько минут, Джаред. Неужели так трудно?

И снова молчание.

– Анни, я пришел к тебе.

Из глаз брызнули слезы. Я была рада, что здесь темно.

– Это лишнее, – прошептала я. – Не надо. Конечно, Джареду не следовало здесь находиться. Я

доверилась доку. Док дал слово. Я никуда не улечу – не стану Дельфином или Цветком, чтобы вечно оплакивать потерянную любовь: к тому времени, как я снова открою глаза (если бы они имелись у моего нового носителя), все мои любимые уже умрут. Мое место здесь, на этой планете, откуда меня никто не заставит улететь. Я останусь в неглубокой могиле рядом с моими друзьями – человеческая могила для человека, которым я стала.

– Но Анни, я… Мне так много нужно тебе сказать.

– Джаред, я обойдусь без твоей благодарности.

– Чего ты хочешь? – хрипло, с придыханием, прошептал он. – Я сделаю все, что скажешь.

– Береги мою семью. Не дай их в обиду.

– Конечно, не дам, – отмахнулся он. – Я имею в виду тебя. Что я могу сделать для тебя?

– Джаред, я ничего не беру с собой.

– Даже воспоминания? Чего ты хочешь?

Я смахнула слезы, но за ними потекли другие. Нет, я не могу взять даже воспоминания.

– Что мне для тебя сделать, Анни? – настаивал он.

Я вдохнула поглубже и проговорила, стараясь, чтобы голос не дрожал:

– Солги мне, Джаред. Попроси меня остаться.

На этот раз он не мешкал. Он обнял меня и крепко прижал к груди. Губы коснулись моего лба, и я почувствовала его дыхание на волосах.

Мелани затаила дыхание и снова отстранилась, даря мне свободу последних минут. Может, она боялась его лжи, не хотела, чтобы эти воспоминания встали между ними, когда меня не станет?

– Анни, останься. Останься с нами. Со мной. Я не хочу тебя отпускать. Пожалуйста. Я не знаю, как жить без тебя. Не знаю. Я не могу… не могу… – Его голос дрогнул.

Он лгал вдохновенно. И наверное, он был совершенно во мне уверен, если решился сказать такое…

Я на миг расслабилась в его объятиях, но время торопило… Точнее, истекало.

– Спасибо, – шепнула я и попыталась высвободиться. Его руки удержали меня.

– Я еще не закончил.

Наши лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. Он склонился ближе, и я – зная, что близится мой последний вдох на этой планете, – не удержалась и откликнулась. Горючее и пламя – мы вспыхнули.

И все таки что то изменилось. Я это чувствовала. Джа ред старался для меня. Лаская это тело, он шептал мое имя – и думал обо мне. Я чувствовала разницу. На краткий миг мы остались вдвоем, Странница и Джаред, два горящих сердца. Джаред лгал без слов, языком тела, лгал как никто в мои последние минуты, и за это я была ему благодарна. Я не могла забрать с собой память о его поцелуе, потому что никуда не улетала. Зато я могла поверить в ложь. Могла на миг поверить, что он будет по мне скучать… глупо, конечно, и все же боль расставания немного улеглась. Сердце замерло.

А вот время, тикающее, как таймер бомбы, неумолимое, – время останавливаться не желало.

Охваченная пламенем, я чувствовала, как секунды уползают, тянут меня в темноту коридора, прочь от пламени. Я заставила себя оторваться от губ Джареда. Мы стояли в темноте, ощущая на лицах теплое дыхание друг друга.

– Спасибо, – повторила я.

– Погоди…

– Нет. Я… я больше не вынесу. Не надо, ладно?

– Ладно, – прошептал он.

– Пожалуйста, оставь меня одну. Мне нужно кое что сделать.

– Если… если ты точно этого хочешь. – Он умолк, не зная, как поступить.

– Мне это необходимо.

– Тогда я побуду здесь, – прохрипел он.

– Док тебя позовет, когда все закончится. Его руки не разжимали объятий.

– А ведь Иен меня убьет, когда узнает… И, вероятно, будет прав. И Джейми. Он ни за что нам не простит.

– Мне сейчас не до них. Отпусти меня. Пожалуйста.

Медленно, неохотно Джаред убрал руки – я почти физически осязала его нежелание, и вместо холодной пустоты в груди заплескалось тепло.

– Я люблю тебя, Анни. Я вздохнула.

– Спасибо, Джаред. Ты знаешь, как сильно я тебя люблю. Всем сердцем.

Сердцем и душой.

В моем случае это были разные вещи. Я слишком долго разрывалась на две половины. Пришла пора воссоединить

Душу и тело, вернуть цельную личность. Третий лишний. Даже если этот третий – я.

Тикающие секунды приближали неотвратимую развязку. Джаред меня отпустил, и тело сковал холод. Я отдалялась от Джареда, и с каждым шагом сердце медленно превращалось в ледышку. Впрочем, у меня разыгралось воображение – на улице стояло лето. Для меня здесь всегда будет лето.

– Джаред, а как вы справляетесь, когда идет дождь? – прошептала я. – Где спят люди?

Он ответил не сразу, и по голосу я догадалась, что его душат слезы.

– Мы… – он сглотнул. – Мы все переселяемся в игровую. Спим на полу, вместе.

Я кивнула. Интересно, каково это, когда столько разных несовместимых характеров оказываются под одной крышей? Ужасно? Или весело? Что то вроде пижамной вечеринки.

– Почему ты спросила? – прошептал он.

– Просто захотелось… вообразить. Как это выглядит. – Жизнь и любовь продолжатся. Пусть и без меня, неважно – сама мысль наполнила меня радостью. – Прощай, Джаред. Мелани говорит, до скорого.

«Лгунья».

– Подожди… Анни…

Я помчалась по туннелю, боясь поддаться его очаровательной лжи, оставляя позади тишину. Страдания Джаре да не бередили мне раны, как боль Иена. Джареду недолго осталось мучиться – до радости ему рукой подать – всего несколько минут… Вот он, счастливый конец!

Южный туннель показался мне длиной в несколько ярдов, не больше. Впереди горел яркий свет: док меня ждал. Расправив плечи, я зашла в комнату, которая всегда меня пугала. Док уже все приготовил. В дальнем темном углу стояли две сдвинутые койки, на которых сопел Кайл, одной рукой сжимая в объятиях безжизненное тело Джоди. Другая его рука по прежнему баюкала контейнер Санни. Ей бы это понравилось. Жаль, нет способа ей рассказать.

– Привет, – прошептала я.

Док оторвался от своего занятия: он как раз раскладывал на столе инструменты. По его щекам катились слезы.

Я вдруг почувствовала себя храброй. Сердце забилось ровнее, дыхание стало глубже и спокойнее – самое трудное осталось позади. Мне приходилось это делать раньше, много раз: я просто закрывала глаза и засыпала. Да, раньше я знала, что открою новые глаза, и все же… Это было знакомо. Бояться нечего.

Я подошла к койке, твердой рукой потянулась за «От боли», положила крошечный квадратик на язык, подождала, пока он растворится. Ничего не изменилось. Боли не было. По крайней мере, физической боли.

– Док, скажи мне одну вещь. Как тебя зовут? Прежде чем наступит конец, я хотела получить ответы

на все мучившие меня вопросы.

Док вытер глаза тыльной стороной ладони.

– Евстафий. Это имя передается в семье по наследству. Мои родители были так ко мне жестоки, что…

Я рассмеялась и вздохнула.

– Джаред ждет у входа в большую пещеру. Я пообещала ему, что ты его позовешь, когда все закончится. Только дождись… дождись, пока я перестану двигаться – тогда будет поздно что то менять.

– Я не хочу этого делать, Анни.

– Я знаю. Спасибо, док. Но ты поклялся.

– Пожалуйста…

– Нет. У нас был уговор. Я свою часть выполнила. Ведь так?

– Да.

– Тогда выполни и ты свою. Положите меня рядом с Уолтом и Уэсом.

Док попытался сдержать рыдание, и его худое лицо скривилось.

– Тебе будет больно?

– Нет, док, – солгала я. – Я ничего не почувствую.

Я подождала, когда настанет эйфория, когда все вокруг засияет, как в прошлый раз. Странно… Я не чувствовала разницы. Может, дело было вовсе не в лекарстве, а в любви?

Я снова вздохнула и ничком легла на кушетку.

– Начинай, – сказала я доктору.

Пузырек открылся. Док вылил содержимое на ткань.

– Ты самое благородное и чистое создание в мире. Вселенная без тебя станет мрачнее, – прошептал он.

Это была его речь над моей могилой, эпитафия на моем надгробии.

Хорошо, что я это услышала.

«Спасибо тебе, Анни, сестренка! Я никогда тебя не забуду».

«Будь счастлива, Мел. Радуйся жизни. Цени ее. Ради себя, и ради меня».

«Буду», – пообещала она.

«Прощай», – в унисон подумали мы.

Док осторожно прижал ткань к моему лицу. Я сделала глубокий вдох, стараясь не замечать неприятный едкий запах. Вдохнула еще раз, и надо мной загорелись три знакомые звезды. Они не звали меня – они меня отпускали, отпускали в черную Вселенную, по которой я много раз странствовала. Я погрузилась в черноту, которая вдруг стала светлеть, изменяться. Вместо черной дыры передо мной закружился синий свет – теплая, живая, сверкающая синева… Я поплыла вперед, не испытывая страха.


Глава 59

Воспоминание


Начало будет похоже на конец. Меня предупреждали.

Но в этот раз конец оказался неожиданным, удивительным. За все девять жизней со мной не случалось ничего подобного. Это было неожиданнее, чем прыжок в шахту лифта. Я то думала, что больше не будет ни мыслей, ни воспоминаний. Что произошло?


Закатное солнце – все окрашено в розовые тона, они напоминают мне о моей подруге… Как бы ее звали тут? Наверное, что нибудь, связанное с… бархатцами! Бархатцы и еще бархатцы. Она была прекрасным Цветком. Здесь цветы такие безжизненные, такие скучные. Правда, пахнут приятно. Запахи – это самое замечательное на этой планете.

Сзади приближаются шаги. Опять Прядильщица облаков? Мне не нужна куртка. Тут тепло – наконец то! – и я хочу проветриться. Я не буду на нее смотреть. Может, она подумает, что я не слышу, и вернется домой. Она так меня оберегает, а ведь я уже взрослая. Она не может вечно со мною нянькаться.

– Простите? – говорит незнакомый голос.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, и не узнаю лица. Она симпатичная.


Лицо из воспоминания заставляет меня вздрогнуть. Это было мое лицо! Но я не помню, чтобы со мной это происходило…


– Привет, – говорю я.

– Привет. Меня зовут Мелани. – Незнакомка улыбается. – Я недавно переехала и, кажется, потерялась.

– О! А куда тебе надо? Я тебя подвезу. Наша машина…

– Нет, это недалеко. Я собиралась пройтись пешком, а теперь не могу найти Беккер стрит.

Новая соседка – как здорово! Люблю новых друзей.

– Это совсем рядом, – говорю я. – Через два дома отсюда, но можно пройти наискосок. Вон там переулок.

– Может, покажешь? Прости, я не знаю, как тебя зовут…

– Конечно! ЯЛепесток в лунном свете, но дома меня зовут Лепа. А ты откуда, Мелани?

Она смеется:

– Ты про Сан Диего или про Поющий мир?

– И про тот, и про другой. – Я тоже смеюсь. Мне нравится ее улыбка. – На нашей улице живут две Летучие мыши. В желтом доме с соснами во дворе.

– Как нибудь зайду, познакомлюсь, – мурлычет она, и вдруг ее голос напрягается. Она вглядывается в темный переулок, как будто кого то ждет.

Там и правда кто то есть. Двое: мужчина и мальчик. Мальчик теребит длинные темные волосы, он как будто нервничает. Может, он тоже потерялся? Его красивые глаза восторженно распахнуты. Мужчина стоит не двигаясь.


Джейми. Джаред. Мое сердце забилось быстрее, только как то странно, неправильно. Непривычно тихо… оно скорее трепетало, чем колотилось.


– Лепа, это мои друзья, – говорит Мелани.

– А а! Привет! – Я протягиваю руку мужчине, он стоит ближе. Мужчина берет мою ладонь и сжимает ее слишком крепко.

Он зачем то тянет меня к себе. Я не понимаю. Что это? Мне это совсем не нравится. Сердце бьется быстрее, мне страшно. Я никогда еще так сильно не боялась. Я не понимаю.

Его рука взлетает к моему лицу, я охаю, вдыхаю туман, который идет из его руки. Серебряное облачко со вкусом клубники.

– Что?.. – хочу спросить я, и все плывет передглазами. Больше я ничего не вижу.


На этом все.

– Анни? Анни, ты меня слышишь? – спросил знакомый голос.

Это было не мое имя… или мое? Мои уши на него не отреагировали, но что то откликнулось внутри. Разве я не Лепесток в лунном свете? Не Лепа? Но почему? Почему то имя Лепа казалось чужим. Сердце забилось быстрее – отголосок страха из воспоминания. Образ женщины с рыжими с проседью волосами и добрыми зелеными глазами проплыл перед глазами. Это моя мать? Но… она же не моя мать, верно?

Тихий голос эхом разнесся вокруг:

– Анни. Вернись. Мы тебя не отпустим.

Голос был одновременно и знакомым, и нет. Он звучал как… Куда делась Лепесток в лунном свете? Я не могла ее отыскать – тысячи пустых воспоминаний; дом, где полно фотографий, но никто не живет.

– Дай ей «Бодрость», – сказал другой, незнакомый, голос. Что то легонько коснулось моего лица, словно туман. Я узнала запах. Пахло грейпфрутом.

Я глубоко вдохнула, и сознание внезапно прояснилось. Я лежала лицом вниз… и это тоже казалось неправильным.

Меня стало как то слишком мало. Я словно усохла. Руки казались теплее, чем остальное тело, и вскоре я поняла почему: их держали большие ладони, каждая размером с две моих.

Пахло странно – затхлостью, плесенью… Запах казался знакомым, хотя я точно знала, что никогда в жизни его не чувствовала.

Я ничего не видела, кроме темно красного цвета – внутренняя сторона век. Мне захотелось открыть глаза, и я попыталась отыскать нужные мышцы.

– Странница? Мы все тебя ждем, милая. Открой глаза. – Я совершенно точно знала этот голос, это теплое дыхание над ухом. Непонятное, щекочущее чувство охватило все мое тело. Незнакомое ощущение. У меня задрожали пальцы, дыхание перехватило. Захотелось увидеть лицо говорившего.

Сознание заполнил яркий цвет, цвет, который позвал меня из небытия – сияющая, мерцающая синева. Вся Вселенная стала ярко синей…

Наконец то я вспомнила, как меня зовут. Да, меня звали Странница. Анни. Теперь я вспомнила.

Прикосновение: тепло на губах, на веках. А, мои веки, вот они где! Я поморгала вновь обретенными глазами.

– Она просыпается! – возбужденно вскрикнул кто то. Джейми. Джейми был здесь. Сердце опять тихонько

затрепетало.

Некоторое время глаза привыкали. Ослепивший меня синий цвет был тоже какой то неправильный – не синий даже, а голубой, выцветший. Я хотела яркую синеву.

Чья то рука дотронулась до моего лица.

– Странница?

Я повернулась на звук. Голова и шея двигались непривычно – ощущение знакомое и незнакомое одновременно.

Я поискала взглядом и нашла ту синеву, которую искала: сапфиры, снег и смоль.

– Иен? Иен, где я? – Голос, донесшийся из моего горла, напугал меня. Слишком высокий, дрожащий. Знакомый голос, но не мой.

– Кто я?

– Ты – это ты, – сказал мне Иен. – Здесь твое место.

Я вытащила руку из гигантской ладони, хотела ощупать свое лицо, но увидела, как ко мне тянется чья то рука, и застыла.

Чужая рука тоже застыла, повиснув надо мной.

Я попыталась снова двинуть рукой, защититься, и чужая рука надо мной пришла в движение. Я задрожала, рука задрожала.

А ах!

Я сжала и разжала пальцы, внимательно следя за ладонью.

Неужели эта крохотная ручка принадлежит мне? Передо мной была ладошка ребенка, если не считать длинных, ухоженных бело розовых ногтей. Гладкая кожа со странным серебристым отливом и совершенно неуместной россыпью золотистых веснушек.

Странное сочетание серебра и золота вызвало в памяти картинку. Перед моим мысленным взором предстало отраженное в зеркале лицо. Я на миг почувствовала себя сбитой с толку – я не привыкла к цивилизации, и в то же время странным образом я не представляла свою жизнь вне ее. Симпатичный туалетный столик, заставленный всевозможными безделушками и хрупкими вещицами. Изобилие изящных флаконов с запахами, которые я любила… Я любила? Или она? Орхидея в горшке. Набор серебряных гребней.

Большое круглое зеркало в кованой раме с орнаментом из роз. Лицо в зеркале – округлое, а не овальное. Миниатюрное личико. Кожа серебрится, словно лунный свет, россыпь золотистых веснушек на переносице. Большие серые глаза в обрамлении пушистых золотых ресниц – серебро Души едва заметно на светлом фоне. Бледно розовый рот, пухлый, как у малыша. Маленькие ровные белые зубы. Ямочка на подбородке. Золотые вьющиеся волосы окружили лицо ярким ореолом и каскадом ниспадают вниз, за край зеркала.

Мое лицо или ее лицо?

Это лицо идеально подходило Ночному Цветку. Словно точный перевод с языка Цветов на человеческий.

– Где она? – произнес тонкий голосок. – Где Лепа? Ее отсутствие меня пугало. Я никогда не видела более

беззащитного существа, чем это луноликое дитя с копной волос, словно сотканных из солнечного света.

– Она здесь, – успокоил меня док. – Спит сладким сном, готовая к путешествию. Мы подумали, ты нам посоветуешь, куда ее лучше отправить.

Я посмотрела в сторону, откуда доносился голос. Воспоминания из прежней жизни возвращались волнами: я вспомнила, как док стоял в лучах солнца с включенным криоконтейнером в руках.

– Док! – охнула я тонким, хрупким голосом. – Док, ты же обещал! Ты поклялся, Евстафий! Почему? Почему ты не сдержал обещание?

Отчаяние и боль казались невыносимыми. Это тело никогда прежде не испытывало подобных мучений. Оно не привыкло.

– Даже честный человек иногда не выдерживает тяжести испытаний, Анни.

– Тяжесть испытаний, – усмехнулся еще один до ужаса знакомый голос. – Я так понимаю, нож у горла засчи тывается за «тяжесть испытаний», да, Джаред?

– Ты же знаешь, я бы никогда…

– Ничего не знаю… Выглядел ты убедительно.

– Нож? – Меня затрясло.

– Ш ш ш, все хорошо, – прошептал Иен. Его дыхание сдуло несколько золотых прядок мне на лицо, и я стряхнула их привычным жестом. – Ты и вправду думала, что можешь вот так просто взять и бросить нас? Анни! – Он вздохнул, но вздох получился радостным.

Иен был счастлив. С моих плеч словно сняли часть тяжелой ноши.

– Я говорила, что не хочу быть паразитом.

– Пропустите, – приказал мой старый голос. Я увидела свое лицо: сильное, с загорелой кожей, прямыми черными щеточками бровей на миндалевидном овале, каре зеленые глаза, высокие, резко очерченные скулы… Увидела чужими глазами, а не в виде отражения, как раньше.

– Анни, послушай. Я точно знаю, чего ты не хотела. Но мы – люди, мы эгоисты и мы вовсе не обязательно поступаем правильно. И мы никуда тебя не отпустим. Смирись.

То, как она говорила, интонация и тембр, а не сам голос – вернули воспоминание о наших с ней молчаливых беседах, о голосе в моей голове, о моей сестренке.

– Мелани? Мел, как ты?

Она улыбнулась и обняла меня – ее сильное, щедрое тело…

– Лучше не бывает. Разве не этого мы добивались? И у тебя все тоже будет хорошо. Мы выбрали тебе тело с умом, а не какое нибудь первое попавшееся с улицы.

– Дайте я, дайте я расскажу! – влез Джейми, протискиваясь мимо сестры. Вокруг койки собралась толпа. Койка скрипнула и зашаталась.

Я сжала руку Джейми. Ах, у меня такие слабые пальцы! Почувствовал ли Джейми?

– Джейми!

– Привет, Анни! Правда, круто? Ты теперь меньше меня!

Он торжествующе улыбнулся.

– Зато я старше. Мне почти… – Тут я замолчала и не стала заканчивать предложение. – У меня день рождения через две недели!

Возможно, я запуталась, но дурой я не была. Опыт Ме лани не пропал бесследно – я кое чему у нее научилась. Иен не уступал Джареду в благородстве, и мне не хотелось пережить разочарование, которое выпало на долю Мелани из за возраста…

Поэтому я солгала, накинув себе лишний годик.

– Мне исполнится восемнадцать.

Краешком глаза я заметила, как удивленно застыли Иен и Мелани. Этому телу было около семнадцати, но выглядело оно значительно моложе.

Я поняла, что остаюсь. Моя маленькая хитрость, упреждающий маневр говорил о том, что я заявляю права на своего мужчину. Я собиралась остаться с Иеном и со своей семьей. К горлу подступил странный комок.