Аутопойезис социальных сетей в интернет-пространстве

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Официальные оппоненты Общая характеристика работы Степень научной разработанности Объект, предмет, цели и задачи исследования Теоретическая и методологическая база исследования Новизна диссертационного исследования Положения, выносимые на защиту Теоретическая и практическая значимость Апробация работы Основное содержание работы Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях

Подобный материал:

• С. С. Радько актуальность использования социальных сетей в интернет для развития коммуникативной, 53.72kb.
• Сравнительный анализ социально-сетевых проектов, 231.35kb.
• Программа модуля 4-6 часов цель обучения, 36.65kb.
• Московский Государственный Университет Геодезии и Картографии доклад, 88.18kb.
• Казалупова А. А. Мониторинг социальных сетей 2010, 267.65kb.
• Что такое Интернет, 44.71kb.
• Сеть Internet. Служба www, 240.73kb.
• «объединенные сети», 429.1kb.
• Маркетинг и интернет пространство, 36.84kb.
• Социальные и профессиональные сети и сообщества в интернет, 75.93kb.

На правах рукописи


Лавренчук Егор Александрович


АУТОПОЙЕЗИС СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЕЙ В

ИНТЕРНЕТ-ПРОСТРАНСТВЕ


Специальность: 09.00.11 - социальная философия


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

кандидата философских наук


Москва 2011

Работа выполнена на кафедре социальной философии ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет»


Научный руководитель: доктор философских наук, профессор

Ивахненко Евгений Николаевич


Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор

Гречко Петр Кондратьевич


доктор философских наук, профессор

Киященко Лариса Павловна


Ведущая организация: Институт философии РАН


Защита состоится «28» декабря 2011 г. в 15.00 на заседании Совета Д.212.198.05 по защите докторских и кандидатских диссертаций в Российском государственном гуманитарном университете по адресу:

125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., д.6, ауд.____


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет».


Автореферат разослан « » ноября 2011 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат философских наук И.С. Киселева

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ


Актуальность темы

Тема вынесенного на защиту исследования представляется весьма актуальной по ряду причин, обусловленных как положением дел в научно-философском сообществе, так и в сфере практического взаимодействия людей. Социальные сети интернет-пространства, которым посвящена настоящая диссертация, появились в середине 1990-х гг. и всего за 10 лет переросли свою служебную функцию: из способов хранения и передачи информации они обособились в отдельную систему массмедиа. Сегодня социальные сети изучаются бизнес-сообществом, о них снимаются фильмы, юристы, переписывая законы, включают социальные сети в правовое поле, политики активно пользуются ими для поднятия своего рейтинга. Трудно назвать сферы общественной жизни, в которые не проникли бы социальные сети. Однако в социальной философии масштаб исследования сетей до настоящего времени не соответствует масштабу самого социального феномена.

Предпринятое в диссертации обращение к теме аутопойезиса социальных сетей интернет-пространства призвано проанализировать внутренний механизм развития социальных сетей, а также выявить те риски, которые несёт в себе это развитие. За последние 20-30 лет анализ аутопойезиса систем использовался применительно к биологическим объектам (У. Матурана, Ф. Варела), коммуникативным процессам (Н. Луман) и отчасти финансовым механизмам биржевой торговли (К. Кнорр-Цетина), тогда как техносоциальные объекты интернет-пространства исследовались преимущественно в традиционном ключе поиска единого управляющего уровня.

В диссертации социальные сети интернет-пространства переопределяются как сложные автономные системы, генезис которых нельзя понять с точки зрения «от замысла» и привести их к единому измерению. Это – объект с воспроизводящейся незавершенностью, постоянным изменением прежних свойств и приобретением новых; он всегда не равен самому себе. На основании такого переопределения выдвигается гипотеза о социальных сетях интернет-пространства как одной из разновидностей аутопойетических систем. Поэтому исследовательские стратегии и практики диссертации переориентированы на тот пласт научной литературы, который включает в себя анализ аутопойезиса сложных коммуникативных, биологических и техносоциальных объектов. Кроме того, обращение к аутопойезису социальных сетей позволяет усматривать в их стремительном разворачивании свойства, схожие с самоорганизующимися и эволюционными процессами в живой природе.

Безостановочная пролиферация социальных сетей интернет-пространства вместе с расширением сферы их «внутреннего знания», безостановочно пополняемого погружающимися в них субъектами-пользователями, – все эти признаки позволяют рассматривать сети как «эпистемические объекты» (Х.-И. Райнбергер). Поэтому сети в диссертации рассматриваются как техносоциальные объекты, включающие в себя множество различных (в том числе психических и когнитивных) систем с непредзаданностью собственного развития. Такой угол зрения дает возможность четко отличить социальные сети интернет-пространства от инструментально-технологических устройств с заданным набором функций. Установленное различение позволяет, с одной стороны, уйти от упрощенного прогнозирования перспектив стремительного распространения электронных коммуникаций, с другой – конкретизировать некоторые побочные следствия, неусматриваемые с позиций традиционных методологических подходов.


Степень научной разработанности

Наиболее активно социальные сети интернет-пространства сегодня исследуются в рамках бизнес-сообщества с целью получения прибыли от эксплуатации их ресурсов, тогда как в философской исследовательской литературе им по-прежнему уделяется недостаточно внимания. Показателен сам по себе факт, что понятие «социальная сеть» впервые возникает в классической философии модернити.

О человеческих взаимодействиях, обладающих сетевой структурой, писал Г. Зиммель, также подобное видение общественного устройства можно встретить в работах Г. Спенсера. Впоследствии Я. Морено в ряде исследований по социометрии использовал понятие «социальная сеть» для обозначения групповых отношений. Сам термин употреблялся социологом манчестерской школы Дж. Барнсом в работе «Классы и собрания в норвежском островном приходе». В 1950-е гг. работы Дж. Барнса, А. Радклифа-Брауна, Э. Ботт привлекли внимание других исследователей к более сложным социальным феноменам, связанным с социальными сетями. Во второй половине XX в. существенно расширился системный анализ социальных сетей в работах таких исследователей, как С. Боргэтти, М. Эверетт, К. Фост, Л. Фримен, Б. Веллмэн, Д.Р. Вайт и др.

Окончательно анализ социальных сетей оформился как ключевая техника социальных исследований только в последней четверти ХХ в. Сам термин «сеть» стал широко использоваться в таких областях, как антропология, биология, экономика, география, информатика и социолингвистика. Показателем того, что сетевой подход получил признание в мире, является основание в 1978 году общества INSNA – International network for social network analysis. Несколько позже начинают регулярно выпускаться два журнала, посвященные сетевым исследованиям: Connections и Social Network.

В истории социологического анализа социальных сетей принято выделять несколько подходов. Первый построен на отрицании положения о том, что сети – это стандартные блоки общества. В этом случае изучаются наименее коммуниктивно ограниченные социальные системы: от нелокальных сообществ до связей, опосредованных коммуникацией в сети интернет. Второй подход концентрирует исследовательские практики на структуре связей между субъектами. В рамках третьего подхода преимущественно рассматривается влияние социальных сетей на нормы общественных взаимоотношений; он построен на критике позиции о стандартном влиянии социализации на все типы поведения субъекта. Данную позицию, представленную в работах Б. Веллмэна, Л. Фримена, С. Вассермана, Р. Хойслинга и др., диссертант рассматривает как сопутствующую его исследовательскому замыслу; здесь представлен прежде всего анализ социальных сетей как структур, включенных в организацию социума.

Анализ социальных сетей используется в исследованиях экономической направленности, о чем свидетельствуют работы К. Фритьофа, Ф. Хайека, А. Хиршмана и др.

Отдельного внимания заслуживает теория, которая изучает структурные свойства социальных сетей, – в математике её называют теорией графов. Обращая внимание на продуктивность данной теории, диссертант привлекает работу Г.В. Градосельской «Сетевые измерения в социологии». Теория графов открывает большой простор для математических и статистических исследований, однако нельзя сказать, что классическая теория графов точно воплощает идеи сетевого анализа. Тем не менее, ее логика соответствует существу сетевого подхода: простые взаимосвязи могут включаться в комплексные, и при построении сети можно переходить от одних типов ресурсов, от одних направлений – к другим.

Поворот в исследовании социальных сетей интернет-пространства, по мнению автора диссертации, связан с акцентуацией исследовательской программы на проблеме «интернет-комьюнити».

До определенного времени в социально-философских исследованиях социальных сетей как объектов, состоящих из конкретных групп субъектов (комьюнити), наиболее организованными считались те комьюнити, которые строились на ограниченных, замкнутых и крепких связях их участников. Исследователи традиционно пользовались социологией классической школы (Ф. Тённис, М. Вебер, Г. Зиммель, Э. Дюркгейм), где обозначена тенденция ослабления влияния комьюнити в быстро индустриализирующемся мире. Так, например, очевидно, что деревенские жители благодаря совершенным и крепким связям живут сплоченно, в то время как городские жители отдаляются друг от друга. В 1960-х гг. такие исследователи, как М. Стейн, Р. Бретон, С.Д. Кларк, Ш. Моер, М. Шерон стали последовательно отвергать эту точку зрения на природу комьюнити. В отличие от прежних представлений о деградации традиционных комьюнити, их новый метод работы был преимущественно эмпирическим. В ходе исследований эти авторы сосредоточились на анализе условий взаимодействия, а не изоляции, чем и заложили основу современного подхода к изучению новых типов комьюнити и социальных сетей.

Дебаты о природе комьюнити меняли свою направленность по мере того как исследователи меняли свои представления о том, из чего состоят комьюнити и где их возможно обнаружить. Некоторые авторы 1970-х гг. – Г. Филман, Т. Гитлин, Ф. Хан – пришли к следующему выводу: в то время как прямые групповые коммуникации оставались весьма жизнеспособными, широкое использование сетей дешевой и эффективной транспортировки информации позволяло поддерживать общение с большей степенью непринужденности и на более длительных расстояниях. Это наблюдение привело к обозначению нового типа «освобожденных» от территориального воздействия комьюнити. Оно позволило существенно отойти от прежних определений и социологических интерпретаций сообществ. В 1990-х гг. комьюнити уже рассматривались рядом исследователей (Б. Веллмэн, У. Галстон, Д. Макуэйл, Э. Усланер, П. Левин) как сети социальных отношений, а не как специфически локальные комьюнити.

По мнению автора диссертационной работы, продуктивное движение в направлении данного исследования обеспечивается сочетанием сетевых подходов, с одной стороны, и системного анализа, с другой. Обращение к исследованиям открытых систем даёт возможность привлечения понятийного аппарата математических и неклассических информационных теорий и теорий сложных систем – неравновесных, необратимых, диссипативных, эргодических и др. Подобная интерпретация позволяет обрести новые и весьма значимые для продвижения в выбранном направлении смыслы. Для анализа сетевых подходов в диссертации были использованы работы отечественных авторов: Н.А. Носова, С.И. Орехова, Д.В. Иванова, C.C. Хоружего, Н.Ю. Кликушиной, А.И. Черных, В.С. Бабенко, В.М. Розина. Среди исследований, положенных в основу системного понимания коммуникации, в работе использованы тексты Н. Лумана, У. Матураны, Ф. Варелы, Г. Бехманна и др.

К исследованию также были привлечены труды К. Кнорр-Цетиной, В. Вахштайна, Э. Пикеринга, Б. Латура, В.П. Леонтьева, В.Э. Фигурнова, М. Кастельса, Л. Мэмфорда, У. Галстона, которые стали основополагающими для анализа природы определённого класса техносоциальных объектов, схожих с социальными сетями.

Новая концептуализация техносоциальных объектов, предпринятая в рамках программы «исследований науки и технологии» (STS), позволила существенно расширить ряд «социально интерпретируемых» явлений и добавить к ним те, которые прежде традиционно выносились на периферию социологических дисциплин. Так, например, автор акторно-сетевой теории Б. Латур пишет об «онтологическом повороте» во взглядах на то, «из чего сделано» общество. В свою очередь К. Кнорр-Цетина активно популяризирует «постсоциальные исследования», в основу которых положена идея о том, что социология уже не должна строиться вокруг идей «социального производства», «социального конструирования» и поиска одних только социальных оснований в самом же социальном. Она настаивает на использовании понятия «объект-центричности» социальной среды, которое также используется в настоящей диссертации.


Объект, предмет, цели и задачи исследования

Объектом исследования являются социальные сети интернет-пространства. Предметом исследования выступает процесс аутопойезиса социальных сетей интернет-пространства.

Цель работы заключается в выявлении механизма и демонстрации аутопойезиса социальных сетей интернет-пространства.

Задачи настоящего исследования:

• Воссоздать историческую ретроспективу философских дискуссий об интеракции человека и техники, релевантных дальнейшей перспективе исследования;
  
• исследовать перспективы системного взаимодействия социальных и технологических процессов в их связи с развитием социальных сетей интернет-пространства;
  
• обосновать автономность и дифференцированность социальных сетей интернет-пространства;
  
• проанализировать социальные риски массового распространения сетей интернет-пространства, связанные с трансформацией идентичности субъекта-пользователя.
  

Теоретическая и методологическая база исследования

При написании работы был использован широкий круг источников, так как диссертация включает в себя несколько исследовательских направлений из различных научных областей: социальной философии (анализ социальных систем и системная теория коммуникации), теоретической социологии (объект-центричный подход и акторно-сетевая теория), биологии (аутопойезис эволюции живой природы). В основу положен целостный подход, в соответствии с которым осуществлено исследование интегративных внутренних свойств объекта в их различении с другими целостными объектами. Развитие целостного подхода дополняется системным подходом, в рамках которого исследовательские практики переориентируются на внешние связи и отношения, детерминирующие функционирование объекта исследования.

В диссертации также осуществляется комплексное применение элементов сетевого анализа сложных систем, используемых в экономике, социологии, политологии и синергетике. Автор опирается на широкий круг источников, используя материалы западноевропейских и отечественных исследований в социально-гуманитарных и естественных науках.


Новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

• выявлено, что современные сложные технологические сетевые объекты вступают в отношения с субъектами-пользователями на правах равноправного участника коммуникации, тем самым они опосредуют человеческие отношения, создавая интер-техно-субъектное коммуникативное поле социальных отношений;
  
• на основе анализа внутригрупповых коммуникаций в социальных сетях интернет-пространства выявлено, что в процессе аутопойезиса распределяются и перераспределяются смысловые установки субъекта-пользователя, лежащие в основе его идентичности;
  
• установлено, что необходимые условия для аутопойезиса социальных сетей интернет-пространства включают в себя возможность перестройки коммуникации в зависимости от интересов субъекта, которые, в свою очередь, разрастаются в столь же непрогнозируемо расширяющемся медиапространстве;
  
• определено, что основным условием запуска и поддержания аутопойезиса социальных сетей интернет-пространства является, с одной стороны, изменяющаяся потребность субъекта-пользователя в виртуальном общении, в «собственном» комьюнити, с другой – возрастающие возможности самой сети перестроить коммуникацию в соответствии с запросами и интересами участвующих в ней субъектов;
  
• обоснован вывод о том, что социальные сети интернет-пространства представляют собой автономные системы, ориентированные на собственный внутренний код. Сам код оформляется/переоформляется как следствие расширения технических возможностей сетей и одновременно как результат возрастающего потребления сетью виртуализированных интересов пользователей;
  
• доказано, что диагностика и минимизация социальных рисков, порожденных массовым включением населения в сетевые коммуникации интернет-пространства, может иметь упреждающий характер только при учете особенностей поведения аутопойетических сетевых техносоциальных объектов.
  

Положения, выносимые на защиту:

1. Социальные сети интернет-пространства представляют собой операционально замкнутые соединения социальных технологических и психических систем. Они обладают сложной структурой и обширными резервами для собственного аутопойетического воспроизводства. В отличие от остальных медиасистем, социальные сети организуются в результате запуска аутопойезиса, который позволяет определить их как принципиально не завершённые, не равные самим себе и не отвечающие какому-либо одному или нескольким фиксируемым их состояниям.

2. Изменение структуры социальных сетей интернет-пространства осуществляется за счет кооперативного и многоканального информационного воздействия на них как разработчиков, так и самих пользователей. Каждый из участников коммуникации с социальной сетью в отдельности не располагает исчерпывающим знанием о сети в целом, тогда как совокупное коммуникативное взаимодействие всех агентов, участвующих в аутопойезисе сетей, образует операционально замкнутое техносоциальное единство.

3. Процесс, который приводит к формированию собственных значений системы, использует неограниченное число рекурсий коммуникативных актов пользователей, вследствие чего любая коммуникация в сети примыкает к предшествующей, используя при этом результаты прошлого процесса. Таким образом, формируется автономный структурогенез социальных сетей, непредсказуемо расширяющий собственное пространство модуляции символов, а также способов оперирования и вовлечения в них субъектов-пользователей.

4. Субъекты, образующие комьюнити, поддерживают социальные сети таким образом, что на время пользования делегируют им собственные идентичности. В свою очередь, сеть распределяет, интегрирует, расширяет и меняет конфигурацию рамок пользовательских репрезентаций. Другими словами, система осуществляет неэквивалентный обмен. С одной стороны, она потребляет смоделированный субъктом-пользователем образ, с другой – возвращает ему модифицированный сетью образ. Тем самым сеть распределяет, интегрирует и задаёт рамки психологических рекурсий, она расходует смоделированный психикой код посредством перенесения все большего числа элементов частной жизни во всеобщее тотальное поле взаимодействий.


Теоретическая и практическая значимость

Результаты исследования могут служить основой для разработки системы экспертной оценки социальных рисков, порождаемых взаимодействием субъектов-пользователей с сетевыми техносоциальными объектами, а также для построения прогностических моделей взаимодействия такого типа. Основные положения диссертационного исследования могут быть использованы: 1) при чтении общих и специальных курсов по социальной философии и современным теориям коммуникации; 2) при составлении учебных пособий, рабочих программ и методических разработок по соответствующим разделам социальной философии, философии техники и коммуникативистики; 3) в качестве методологической базы в прикладных исследованиях сложных техносоциальных объектов, обладающих свойством аутопойезиса.


Апробация работы

Основные тезисы диссертации изложены в выступлениях автора и обсуждены на одной международной конференции («Актуальные вопросы образования и воспитания: опыт образовательной системы в Великобритании» - Лондон, 2010), трех межвузовских конференциях («Грани культуры: актуальные проблемы истории и современности» - Москва, 2008, 2009, 2011), а также на двух научных межвузовских семинарах («Феномен человека в его эволюции и динамике» - Москва, 2010; «Коммуникационные технологии: мейнстрим и инновации» - Москва, 2011). Положения диссертации обсуждены и рекомендованы к защите на заседании кафедры социальной философии РГГУ.


Структура работы

Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения и библиографического списка.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, характеризуется степень разработанности проблемы, формулируются цели и задачи исследования, определяются его теоретико-методологические основы, конкретизируется используемый терминологический аппарат.

Первая глава «Интернет-коммуникация как техносоциальная реальность» состоит из трёх параграфов.

В первом параграфе первой главы «Отношение «человек–вещь»: от отчуждения к целерациональным, коммуникативным и объект-центричным установкам» представлена ретроспектива изучения техники как социального феномена.

По мнению автора диссертации, интернет не может быть полноценно представлен посредством описания одних только современных его структур и функций. Для раскрытия темы диссертационного исследования важна историческая реконструкция процесса становления сети интернет-пространства: от первых попыток кооперации разработчиков и пользователей до современного ее состояния. Но чтобы ближе подойти к сути проблемы, необходимо обратиться к истории исследования «вещи» как фетишизированной и отчужденной от человека сущности. Реализуя эту задачу, автор размещает на страницах диссертации краткий экскурс исследования проблемы «отчуждения»: от Гегеля и Маркса до неомарксистов второй половины XX в. – К. Поланьи, Д. Лукача и Э. Ильенкова.

Соответственно, возникает потребность использовать те термины и понятия, которые точнее отражают современную специфику изучения сложных объектов, подобных социальным сетям интернет-пространства. С этой целью первоначально рассматривается то, как исследователи в 60-80-х гг. ХХ в. – З. Бауман, К. Фритьоф, М. Кастельс – реагировали на изменение характера труда и усложнение (осетевление) включенных в труд информационных устройств в постиндустриальном обществе. Далее рассматривается та же проблема в другой плоскости, а именно – в ретроспективе осмысления техники и связанной с ней целерациональности в парадигме «модерн-постмодерн»: М. Вебер – Г. Маркузе – Ю. Хабермас. Автор обращает внимание на то, что Ю. Хабермас, несмотря на критику модернистского подхода своих предшественников, предлагает «научиться господствовать» над незапланированными последствиями технического прогресса. В этом проявляется интенция рассматривать все технические устройства как объекты целерационального манипулирования, продиктованного решениями и правилами, выработанными в условиях роста «неискаженной коммуникации».

Обозначенный пробел теории коммуникативного действия – рассмотрение техники исключительно как объекта манипулирования – заставляет обратиться к методологическим установкам современных «постсоциальных» исследований. Поворот, намеченный Парижской (Б. Латур, К. Кнорр-Цетина) и Ланкастерской (Дж. Ло) школами, а также сторонниками объект-центричной социологии в России (В. Вахштайн), предполагает отказ от установки определять отношения «человек-техника» из одних только социальных оснований. Следуя заданному методологическому направлению, автор включает в исследовательское поле диссертации такие понятия и термины, как «объект-центричная социальность», «эпистемический объект», «интеробъективность», «техно-социальная коэволюция», «спонтанный структурогенез» и др. Предпринятое понятийно-терминологическое обновление разрабатываемой проблематики чрезвычайно важно, с точки зрения диссертанта: во-первых, оно необходимо для преодоления устойчивого мыслительного схематизма, весьма распространенного в освещении отношения «человек-вещь»; во-вторых, эти понятия способствуют перемещению исследовательского фокуса на изменившееся положение самого объекта («вещи») как стремительно усложняющегося техно-информационного устройства, потребляющего человеческий потенциал.

Во втором параграфе первой главы «Информационное общество и электронные медиа коммуникации» при рассмотрении влияния массового распространения технологических объектов на социум реализуется преимущественно системный подход, согласно которому исследуются внешние связи и отношения рассматриваемого объекта (сети интернет).

Отмечается, что произошедший скачок развития электронных систем повлек за собой также экспоненциальный рост возможностей коммуникативных актов. В итоге, благодаря технологически обусловленным сцеплениям участников коммуникативных процессов была сформирована сама система интернет.

Зарубежные и отечественные исследователи становления новых информационных технологий – Дж. Никлас, М. Кастельс, Г. Бехманн, Н. Луман, Д.В. Иванов, А.И. Акопов, А.В. Соколов, В.В. Ворошилов и др. – усматривают их эволюцию в направлении увеличения степеней свободы и в конечном итоге обретения независимости от какого-либо иерархического «верха». Применительно к развитию техносоциальных структур (интернет-комьюнити) возможность перестройки иерархии коммуникации ставится в зависимость от разрастающейся возможности удовлетворить виртуальные потребности и интересы пользователя. Эти интересы разрастаются в столь же непрогнозируемо расширяющемся медиапространстве. Возможности оперирования информацией в такой системе практически ничем не ограничены, кроме как возможностями распоряжения собственной свободой самих пользователей. В этом же ряду можно указать на такие признаки, как новые условия накопления и оценки информации; возможность разводить процессы сообщения и восприятия; стирание практически всех пространственных, статусных и имущественных ограничений внутри коммуникации и т.д.

Попытки разобраться во вновь складывающихся отношениях человека с высокотехнологичной и усложняющейся (эволюционирующей) вещью на основе методологии, выстроенной на модели «отчуждения», ведут, по мнению диссертанта, к искажению самой сути объектуальности. Дело в том, что «вещь» в этой паре отношений уже не является инструментом, технологическим манипулятором или товаром – всем тем, что в марксистски сориентированной философии рассматривалось как сковывающая человеческий потенциал отчужденная сущность. Этот тезис доказывается с помощью анализа методов современной производственной деятельности, обусловленной технологическими устройствами.

В 1980-1990 гг. в интернете образовались многочисленные коммуникационные площадки – так называемые «форумы» или предшествующие им «конференции», а впоследствии и социальные сети. Все они способствовали раскручиванию маховика автоматизации, а также расширению поля техносоциальной коммуникации, постепенно приобретавшей новые качества и свойства. К таковым относится обретенное свойство аутопойезиса (от греч. αυτος – сам, ποιησις – создаю, произвожу, творю), буквально означающее само-строительство, само-производство или воссоздание себя через себя самого. Применительно к сетям интернет-пространства запуск аутопойезиса означает безостановочное переструктурирование собственных уровней сложности.

Социальные последствия разрастания аутопойезиса интернет-коммуникации во многом неопределенны. Учитывая аутопойетическую природу самого объекта, мы скорее обнаруживаем возможность высказываться об отдельных его свойствах, давать те или иные характеристики, чем что-либо прогнозировать. Налицо техно-коммуникативное воплощение виртуального в объекте.

Данная констатация предполагает более обстоятельное рассмотрение таких понятий, как виртуальность и виртуальная реальность. С этой целью привлекаются исследования С.С. Хоружего, В.А. Подороги, В.М. Розина, Н.Ю. Кликушиной, С.И. Орехова, В.С. Бабенко и М. Хайм. М.Хайм, например, пишет не о «виртуальной реальности», а о «киберпространстве». В общепринятом смысле понятие «виртуальной реальности» настолько полисемантично, что зачастую оно связывается с измененными состояниями сознания – такими, как сон, вымысел, наркотический транс и т.д.

Посредством виртуальной реальности антропологизируется информация, ей придается некая типологическая определенность для того, чтобы субъект мог привычным образом оперировать информационными данными как вещами, но на гиперфункциональном уровне, сравнимом с магией. Виртуальная реальность, таким образом, может породить другую виртуальную реальность, став для неё «константной». В этом случае виртуальные объекты, порождённые виртуальной реальностью, будут онтологически равноправны с порождающей их «константой», но их существование будет всегда обусловлено процессом их воспроизведения.

Так, например, видеоигры положили начало той гибридной структуры, которая расширила степень участия субъекта до уровня пользователя (М. Маклюэн, Э. Тоффлер, Д. Рашкофф). Когнитивное восприятие психических систем реальностей второго, третьего и прочих виртуальных уровней «считывается» и идентифицируется как реальность непосредственной данности «здесь-и-сейчас», несмотря на то, что система идентифицирует эти уровни. Таким образом, категория «виртуальность» вводится через оппозицию субстанциальности и потенциальности. Сама виртуальная реальность обеспечивает процесс глобальной коммуникации, организуя симбиотическое взаимодействие субъектов и технологических систем. Все новые и новые субъекты, включаясь в структуру компьютерных сетей, не только расширяют границы этих образований, но и являются своеобразным «дождём» психической энергии, активно внедряемой в систему технологическую.

Помещая с помощью компьютерных средств коммуникации свои нервные системы в виртуальное пространство, пользователи приводят в действие динамический процесс, в ходе которого все объекты знания переводятся в информационные системы. Таким образом, осуществляется перевод внешних и внутренних когнитивных способностей человека в детализированные и специализированные компьютерные формы. Преодолев отчуждение, объекты знания воспринимаются субъектом уже как расширения его собственной сущности.

В итоге виртуальным становится почти все – деньги, отношения, культурные ценности. Все, кроме предметов, обеспечивающих защищенность человека. Почти все ресурсы приобретают виртуальное выражение на экранах компьютеров. Таким образом, возникает «новая пространственная форма, характерная для социальных практик, которые доминируют в сетевом обществе и формируют его пространство потоков» (М. Кастельс). В силу операциональной замкнутости интернета, а также стремления этой системы воспроизводить собственную границу проявляются эмерджентные свойства сети, поскольку системные операции остаются всегда внутри неё. В свою очередь, технологические объекты, как и пользователи, не являются частью интернета, они лишь часть его окружающей среды. Отсюда можно заключить, что взаимодействия технологических устройств (внешние и внутренние), а также общественные взаимодействия являются для интернета внешней средой.

Территориальное понятие границы, или границы подключения, не существенно в определении границы интернета. Интернет – это совокупность коммуникаций, организованная за счёт передачи данных, а потому пространственные границы отражают лишь внутреннее структурирование системы, её внутреннюю дифференциацию, направленную на оптимизацию сложности её самой и окружающей среды.

Для осмысления объектов такого рода в диссертации привлекаются методологические установки, разработанные чилийскими нейробиологами У. Матураной и Ф. Варелой, а также почерпнутые из теории коммуникативных систем Н. Лумана. Так, изучая устройство нервной системы многоклеточных организмов, У. Матурана и Ф. Варела ввели два ключевых понятия, которые характеризуют автономные единства: «операциональная замкнутость» и «структурная детерминированность». Именно на эти понятия обратил внимание немецкий социолог Н. Луман. Согласно теории систем Н. Лумана, подобным образом организуются структуры системы, которые построены за счет её же операций. Другими словами, импорт коммуникативных структур невозможен в сеть, так как система обладает собственной операционально замкнутой структурой. Применительно к сетям можно сказать, что интернет использует собственные описания для определения состояния операций, которые, в свою очередь, являются основой для последующих операций. В интернете, как в коммуникативной системе, за каждой коммуникацией следует неидентичная коммуникация, но она соответствует общему коммуникативному коду интернета и всегда предопределена ранее происходившими коммуникациями. Сам процесс протекания коммуникации обладает первостепенной значимостью для системы, так как именно он является основой её различений с внешней средой. Таким образом, операциональность информации в интернете полностью доминирует над её каузальностью.

В третьем параграфе первой главы «Становление и развитие социальных сетей интернет-пространства» на конкретном материале истории развития компьютерных сетей обосновывается тезис: пользователи сети одновременно являются основными ее разработчиками. В язык описания становления социальных сетей включается терминологический и понятийный аппарат «постсоциальных исследований» (Б. Латур, К. Кнорр-Цетина), логики различений (Дж. Спенсер-Браун), теории коммуникативных систем (Н. Луман), а также некоторые положения синергетики (В.И. Аршинов). Здесь же конкретизируется и интерпретируется в социально-философском ключе разрастание тезауруса интернета: «World Wide Web» (WWW), «Конференц-связь», «Группы новостей» (USENET), «Чаты» (Internet Real Chat – беседа через интернет), «Гипертекст», «Веб-страница», «Аккаунт» (account), «Профиль» (profile), «Веб-блоги» (weblogs), «Вики-справочники» (wiki) и др.

Социальные сети представляют собой коммуникативные образования, включающие сложный синтез всей персональной информации субъектов. Структурогенезом социальных сетей следует считать построение комьюнити (community), как обусловленных некоторыми изначально заданными интересами, так и ориентированных исключительно на непосредственные взаимоотношения. Первые виртуальные комьюнити возникли на базе BBS-программ, написанных для локальных сетей университетских кампусов США. Впоследствии в связи с массовым переходом мировой коммуникации в интернет они, наравне с технологическим усовершенствованием, приобрели весьма обширный спектр распространения, в частности, породив такое явление, как социальные сети интернет-пространства.

Традиционные формы мимитического переживания реального в пространстве социальных сетей интернет-пространства претерпевают существенную деформацию. Субъект использует социальную сеть вовсе не для того, чтобы повторить в очередной раз повседневный опыт представления или инсценирования смыслов. Виртуальный модус сетей позволяет пользователям обрести такой тип свободы коммуникативного действия, которого не было ни в одном из прежних исторических типов коммуникации. Ветвление и произвольное конструирование сетей порождает нечто вроде неповторимого «сетевого контекста», позволяющего всякому участнику, принявшему общие правила «игры», перейти границы прежде устойчивых и незыблемых социальных связей и отношений. Из чего следует, что социальная сеть – это не только программный сервис или площадка для групповых коммуникаций, она представляет собой единство пользователей, конструктов знания и программного обеспечения.

Субъект сам задаёт настройки функциональности интегрированных в социальную сеть приложений. Это могут быть так называемые конференции, стенд-элоун блоги, комьюнити, электронные библиотеки, новостные ресурсы или в произвольном соотношении смешанные структуры, полный список которых стремится к бесконечности. При этом деятельность в этих системах зачастую выходит за рамки заданных алгоритмов их использования. Последний из названных признаков как раз и подводит нас к более предметному осмыслению аутопойезиса структур интернет-коммуникаций.

Межкультурная мобильность, продуцируемая интернет-пространством, немыслима без трансляции, которая важна для понимания общего смысла и для обозначения содержательных языковых различий. Помимо того, уместно, вслед за Г. Бехманном, поставить вопрос: возникает ли вместе с интернетом специфическая культура, существенно отличающаяся от других культурных форм? Сам Бехманн, как и большинство исследователей, ответ на этот вопрос оставляет открытым, полагая, что еще слишком рано давать какие-либо оценки процессам, которые начались так стремительно и недавно. Однако позиция, раскрываемая в нашем исследовании, позволяет предпринять попытку положительного ответа на него.

В качестве примера наглядного порождения интернет-культуры можно привести флешмоб (flashmob). Эту летучую форму социальности («единство по случаю») следует рассматривать как идеальную площадку для социального творчества. Примечательно в событии «flashmob-илизации» то, что оно выводится из-под влияния господствующих структур социальности. «Мобберы» совершают оговоренные посредством интернет-коммуникации действия абсурдного содержания. Это вторжение социальной самодеятельности игнорирует всякую преувеличенную серьезность и исключительную важность «больших» социальных тем – политики, требуемого социального поведения, почитания власти и т.д. Если что-то флешмоб дискредитирует, так это некритически унаследованные социально-ролевые функции, предписывающие делать одно и не делать другое. В этом отношении флешмоб обладает амбивалентной природой – как возможностью ухода от политических доминирующих манипуляций, так и вовлечением в любые другие способы манипулирования, к примеру, возмущенными массами футбольных болельщиков. Тем не менее, в связи с исследуемыми в диссертации вопросами важно усмотреть в этом явлении самозарождение (пусть пока еще не явно и на короткое время) совершенно невозможных в «до-интернетовской» коммуникации форм и способов кооперации людей.

Таким образом, социальные сети интернет-пространства, включающие в себя и одновременно трансформирующие – технические устройства, технологические решения, компьютерные программы, интересы и потребности пользователей, их социальные связи, эмоциональные миры людей, комьюнити…, могут быть выражены в терминах самореферентных операционно замкнутых коммуникативных систем.

Вторая глава «Аутопойезис в системе интеробъективных отношений социальных сетей» состоит из трёх параграфов.

В первом параграфе второй главы «Трансформация субъекта в структуре социальных сетей» описывается взаимодействие субъекта и социальной сети в терминах коммуникативной теории систем.

Коммуникация в социальных сетях влечет за собой специфическую координацию поведения пользователей, провоцирует возникновение новых смысловых контекстов межличностного общения внутри сети, а также выработку новых стандартов и правил поведения. Вся система общественных ценностей и убеждений порождает у членов социальной сети чувство принадлежности к своеобразному сообществу.

Интерес субъекта к социальным сетям неразрывно связан с его фундаментальной проблемой – недостаточности/незавершенности объекта – в данном случае таким объектом выступает сама сетевая коммуникация. На своих экранах пользователи находят лишь временное и всегда частичное решение своих проблем. Для субъекта отсутствие достаточности соответствует определенной структуре желаний, постоянно поддерживаемому интересу, никогда не находящему полного удовлетворения.

Несмотря на то, что пользователь не может перешагнуть за экран и целиком погрузиться в эту жизненную форму, «за экран» переходит его собственное видение себя самого.

Отношение пользователей к сетям может быть обусловлено различными интересами: коммуникативным, профессиональным, развлекательным и т.д., однако в целом его можно определить как информационно-потребительский, построенный на идентичности субъекта. Разнообразное социальное обеспечение в этом случае выступает как аккумулятор различного типа связей в единый многоуровневый сервис.

Благодаря виртуализации непосредственного общения социальными сетями прежде критически важное «пространство встречи» утратило коммуникативную ценность. Вовлеченному в социальную сеть субъекту, чтобы получить нужное для него «новое качество» общения, необходимо продолжать конструирование сети. Такое созидание есть, по сути, «соработничество» с объектом (системой). Именно объект (социальная сеть) в данном случае форматирует и задает рамочные условия нового коммуникативного созидания. Объекты такого класса принципиально непросчитываемы и не прочитываются до конца, они безостановочно продолжают разворачивать свою сущность.

Социальные сети, помимо смыслов, производят также и отношения. Для этого, в частности, используются показатели актуальности контента того или иного пользователя. С его помощью социальные сети выстраивают внутреннюю стратификацию. Субъект выносит свои смыслы в сеть, на что сеть отвечает ему. Сетевая самореализация предполагает разнообразные формы поддержки и одобрения смыслов, выносимых субъектом. Таким образом, его деятельность становится его же продолжением. Сообразно некой нити за пользователем тянется история его комментариев, постов, твитов, изображений и других коммуникативных актов. Субъект в отношении к непосредственной реальности самоотождествляется как пользователь социальной сети интернет-пространства, для которого порог видимого мира постоянно отодвигается.

Предметная ориентация пользователя в сообществах, из которых состоит социальная сеть, может служить некоего рода его личностной характеристикой. Список таких интересов способен охарактеризовать направленность коммуникаций пользователя, в то время как список контактируемых с ним других участников социальной сети может быть задан как этими интересами, так и наоборот – быть привнесен в социальную сеть из групп непосредственного общения. Такая деятельность напоминает дублирование субъектом собственной личности в сети. При этом он подобно ребенку, видящему свой образ в зеркале (по Лакану, «стадия зеркала») и по нему строящему представление о самом себе, выносит из себя эти представления (смыслы) в сеть, или, наоборот, производит деструкцию своего психосоциального образа. Субъект, вместо того чтобы пользоваться имеющимся коммуникативным алгоритмом уже существующих структур, получает возможность создавать свой собственный. Таким образом, каждый участник коммуникации встроен в такую последовательность предложенных действий, которая вынуждает его создавать личную сеть.

С одной стороны, процесс построения индивидуальных комьюнити субъектом определяется его интересами и предпочтениями. С другой, – выбор тех или иных уже существующих комьюнити для коммуникации, а также создание связей с другими субъектами, будет осуществляться в том числе и по изводу его идентичности. Идентичностью пользователя определяется ещё и тот круг интересов, через которые он связан с другими участниками социальных сетей. Иначе говоря, социальная сеть представляет собой неограниченный набор идентичностей, связанных между собой коммуникативными актами. Субъект же в этой структуре выступает в роли «носителя» идентичности, тогда как его основной функцией становится поддержание процесса коммуникации за счет вплетения новых смыслов в уже сформированную сеть.

Социальные сети интернет-пространства породили ситуацию, когда субъекты, заключившие с ними союз, приобретают ощущение принадлежности «к чему-то большему, чем все остальное». Но эта принадлежность обретается как раз ценой утрат и новых обретений идентичности самого пользователя. В свою очередь, сеть распределяет, интегрирует и задаёт рамки смыслообмена, состоящего из коммуникации пользователей. Таким образом, под воздействием социальных сетей идентичность превращается в ресурс. Из этого следует, что субъект лишается гарантий собственности на идентичность. В итоге, когда та часть смыслов, которая выносится в поле интернет-коммуникации, израсходует моделированный психикой образ, личность обретает способность техносоциального продолжения себя в том же поле. При таком положении вещей следует констатировать факт включения в аутопойезис сетей (осетевления) идентичности субъекта-пользователя. Таким образом, в социальных сетях, где выстраиваются цепочки репрезентирующих действий, все более сложных и непредсказуемых, процесс обретает свойство непрогнозируемо ветвящейся системы трендов-желаний, концы которых исчезают в бесконечности.

Во втором параграфе второй главы «Интернет-комьюнити как результат спонтанного структурогенеза социальных сетей» подвергается анализу переход массовых коммуникаций из групп непосредственного общения в комьюнити социальных сетей. Здесь же показано, каким образом построение виртуальных комьюнити способствует структурогенезу социальных сетей.

Сегодня коммуникативные взаимодействия, обусловливающие возникновение сообществ, сместились в пространство домов и офисов. Использование компьютерных сетей заменило коммуникацию в общественных местах, располагающихся в местах общественного пребывания. Теперь пользователи могут без труда обнаружить множество разнообразных сообществ, используя свои аккаунты в социальных сетях. Профиль в сети, буквально «прошитый» смыслами, вынесенными из идентичности, отсылает к разнообразному спектру виртуальных сообществ.

Примечательно, что о сообществах, которые сохранили бы преимущества технического прогресса и индивидуальную свободу «при одновременном восстановлении полноты жизни», писал еще в 1887 г. в работе «Общность и общество» Ф. Тённис, один из первых исследователей вопроса комьюнити. В схожем ключе эту проблему рассматривал и К. Поланьи. «Коммунитариcты» (Ч. Тейлор и М. Сандел), напротив, считали, что человек уже при рождении имеет множество конкретных обязанностей перед сообществами, например, когда он становится гражданином своей страны, а персонификация сообществ либертарианским индивидуализмом ведет к их исчезновению. По мнению Б. Веллмэна, традиционные сообщества никуда не исчезли и даже не находятся на грани исчезновения, они перешли в пространство социальных сетей интернет-пространства. По данным У. Галстона, участие в комьюнити сегодня является вторым по популярности видом интерактивной деятельности (после электронной почты) среди пользователей сети.

Подобно тому, как клетка мозга не способна организовать работу целой системы организма, один субъект не может обеспечивать свою деятельность без участия других членов своих комьюнити. Через распространяемые в комьюнити смыслы передаются привычки, способы мышления и даже физический вес их участников. Риск, обусловленный массовым перераспределением смыслов внутри социальных сетей, не всегда может быть адекватно оценен субъектом, так как он не наносит ему непосредственного физического ущерба. Чаще всего самими пользователями социальной сети дается простое каузальное объяснение их участия в ней – как чего-то созданного для удовлетворения личных потребностей. Однако через оптики анализа аутопойезиса сетей просматриваются специфические мутации, которые претерпевают идентичности субъектов, комьюнити и, вполне вероятно, целые культурные пласты социума в целом.

Социальные сети обладают свойствами и функциями, на которые их участники не могут не только повлиять, но и даже воспринять их. Они остаются невидимыми для пользователя и неразличимыми для эксперта, вооруженного инструментальными интерпретациями отношения «человек-вещь». Эти свойства приоткрываются только со стороны методологического подхода, включающего в себя решение проблемы аутопойезиса техносоциального объекта. Скрытые свойства оказывают более сильное влияние на установки и модели поведения субъекта, чем традиционные социальные факторы вроде групповой принадлежности.

В то же время, когда субъекты выстраивают каналы коммуникации, по которым передаются смыслы, они тем самым продолжают выстраивать/перестраивать структуру социальной сети. Схема подобных коммуникаций в сетях состоит из множества узлов, связанных между собой пучками комьюнити. Взаимосвязь между комьюнити проходит по линиям коммуникации пользователей, что в итоге рождает аморфный конгломерат, состоящий из бесконечного числа ризоматически (нелинейно, без центрирующего принципа) разрастающихся коммуникаций. Зачастую комьюнити калькируют непосредственные сообщества, иначе говоря, создают их виртуальный прототип, более удобный и «легкий». Такого рода «надстройка» над реальностью позволяет создавать виртуальные «магистрали коммуникаций», подобные разветвлённым хайвэям, в которых коммуникативные потоки пересекают друг друга.

В третьем параграфе второй главы «Аутопойетическое воспроизводство социальных сетей интернет-пространства» предпринимается попытка проанализировать, каким образом социальные сети выстраивают собственную границу и взаимодействуют с внешним миром.

У. Матурана и Ф. Варела в 1970-х гг. выдвинули теорию, согласно которой механизм, превращающий системы в автономные единства, проявляется через аутопойезис. На самом деле, автономность – одна из наиболее бросающихся в глаза отличительных особенностей живых существ. Схожую точку зрения отстаивал К. Фритьоф, утверждавший, что именно аутопойезис представляет собой «четкий и действенный критерий различия между живыми и неживыми системами».

Формирование социальных сетей интернет-пространства схоже по названному признаку с живыми системами. И хотя сети не представляют собой живые структуры, подобные клеткам, тем не менее, они – результат саморазворачивающихся процессов, функция которых состоит в формировании автономности образующихся систем, их независимости от внешних воздействий и закрытости (Р. Хойслинг).

Автономность социальных сетей от внешней среды предполагает ориентацию исключительно на свой собственный внутренний код, являющийся одновременно и следствием бесконечно конструируемой сети коммуникаций, и средством, обеспечивающим это конструирование. Используя терминологию Н. Лумана, автор утверждает, что социальные сети «отгораживаются» от внешней среды посредством собственных рекурсий, допуская лишь те возбуждения, которые могут перерабатываться их собственным языком. Языком социальных сетей в этом случае являются дифференциации, порождённые субъектами при распознании исходных компьютерных кодов, преобразованных в коммуникации, выраженные не в виде человеческого языка, а структурных детерминаций систем социальных сетей.

В социальных сетях интернет-пространства совместный интерес пользователей замыкается на коммуникацию так, что она сама по себе становится основной латентно существующей целью. По мнению автора диссертации, таким образом социальные сети создают дифференциации, порождающие коммуникации. Однако это не значит, что в сети фабрикуются медиумы, подобно тому, как это происходит в телевещании, когда индивидуально-массовый приём вещания делает излишним усилия коммуникативного убеждения. В сети, в отличие от теле- или радио- эфиров, не существует заранее выстроенной последовательности трансляции информационных потоков, их заменяет понятие «доступ». Гипертекст превращает линейный медиальный поток в сеть, состоящую из различных информационных посланий, в которой пользователи при помощи предложенных соединений могут составить собственный маршрут коммуникации. Таким образом, аутопойезис социальных сетей выражается в том, что сети сами устанавливают и изменяют свои элементы посредством реляционных процессов. Он представляет собой не повторение уже существующей ранее организации, а постоянное воссоздание новых элементов, связанных с уже существующими. В социальных сетях за каждой производящейся коммуникацией следует неидентичная другая коммуникация, которая всё же соответствует общему коммуникативному коду системы, его смыслу и всегда предопределена ранее осуществлявшимися коммуникациями. Таким образом, социальные сети являются самореферентными и аутопойетическими системами, способными, подобно живым и интеллектуальным системам, не только описывать, но и действительно воспроизводить самих себя.

В Заключении подводятся итоги проведенной работы, делаются необходимые обобщения по всей теме диссертационного исследования.


Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК

1. 
   Лавренчук Е.А. Аутопойезис социальных сетей интернет-коммуникаций // Вестник РГГУ. – 2009. – № 12. – С. 48-57. (0,5) а. л.
   
2. Лавренчук Е.А. Социальные сети как эпистемические объекты // Вестник РГГУ. – 2010. – № 13. – С. 63-71. (0,5) а. л.
   

Публикации в других научных изданиях

3. Лавренчук Е.А. Переход групповой коммуникации в социальные сети интернет-пространства // Грани культуры: актуальные проблемы истории и современности. – М.: Институт бизнеса и политики, 2009. – С. 33-39. (0,3) а. л.
   
4. Лавренчук Е.А. Коммуникативные системы интернет-пространства в оптиках постсоциальных исследований // Грани культуры: актуальные проблемы истории и современности. – М.: Институт бизнеса и политики, 2010. – С. 65-71. (0,4) а. л.
   
5. Лавренчук Е.А. Социальные сети как образовательные системы // Актуальные проблемы образования и воспитания: профессиональное мастерство и индивидуальный стиль современного специалиста. – М.: Арманов-центр, 2010. – С. 213-216. (0,2) а. л.
   
6. Лавренчук Е.А. Бритва Твиттера: прощание с индивидами. – Электронные данные. – Правая.ru - Вестник черной модернизации. 10.11.2011. URL: ссылка скрыта (дата обращения: 17.11.2011). (0,2) а. л.