«Дыхании богов»
| Вид материала | Книга |
- Баландин Р. К. Сто Великих Богов, 4995.25kb.
- 1. Образы богов: Зевса, Аполлона, Геры, Афины, Афродиты, Ареса в «Илиаде» (положение,, 1086.97kb.
- Рудольф Константинович Баландин 100 великих богов 100 великих c777 all ebooks com «100, 4831.44kb.
- Захария Ситчин Войны богов и людей Часть, 1253.29kb.
- Захария ситчин войны богов и людей, 4180.1kb.
- Э. Ф. Дэникен Золото богов. Инопланетяне среди нас ббк 83. 34 ' Д94, 1667.61kb.
- Николай кун легенды и мифы древней греции часть первая. Боги и герои происхождение, 5484.63kb.
- Величина, непосредственно формирующая видимый мир из четырех первоэлементов. Число, 410.19kb.
- Бернстайн П. Б51 Против богов: Укрощение риска / Пер с англ, 6002.97kb.
- Бернстайн П. Б51 Против богов: Укрощение риска / Пер с англ, 6001.34kb.
105. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: ЗЕВС
Его имя означает «светлое небо».
Третий сын Реи и Кроноса, Зевс родился на горе Ликей в Аркадии. Его отец пожирал своих детей, боясь, что они свергнут его с трона, и мать Зевса прибегла к хитрости, чтобы спасти ребенка. Она подменила его камнем, завернутым в пеленки.
Рея спрятала сына на Крите. Маленького Зевса воспитывали нимфы, питался он молоком козы Амалфеи, разделяя его с козлоногим богом Паном.
Возмужав, он низверг Кроноса и заставил его исторгнуть из своих уст братьев и сестер, а также камень, который некогда спас ему жизнь. Этот камень затем был установлен в Дельфах в память об этом событии. Затем Зевс с братьями и сестрами собрал армию олимпийцев и победил титанов, во главе которых десять лет стоял Атлант. Этот период совпадает с десятью годами непрерывных землетрясений в Греции.
Зевс победил и стал править миром. Когда мать запретила ему жениться, он впал в великий гнев и угрожал изнасиловать ее.
Рея полагала, что спасется, превратившись в змею. Но… Зевс также превратился в змею и изнасиловал свою мать.
Так началась череда похождений Зевса, ставшего великим соблазнителем и насильником. Интересно, что каждому его «мифологическому подвигу» соответствовал захват греками одной из соседних территорий.
Первой его жертвой стала та самая Метида, которая изготовила напиток, заставивший Кроноса изблевать своих детей. Соблазнив Метиду, Зевс испугался, что она также родит ему сына отцеубийцу, и проглотил ее. После этого у него страшно заболела голова. Чтобы облегчить его страдания, Прометей пробил ему череп, и на свет появилась Афина в полном вооружении и шлеме.
Воспользовавшись способностью принимать разные обличил, Зевс соблазнил Европу, представ перед ней в образе быка. На Данаю он пролился золотым дождем, Леде явился в образе лебедя, а своей сестре Гере – в образе кукушки. Зевс прикинулся Аполлоном, чтобы соблазнить Каллисто, и принял облик Амфитриона, чтобы спать с его женой, известной своей верностью мужу. Список любовниц Зевса выглядит весьма внушительно. Однако он интересовался не только женщинами. Он «влюбился с первого взгляда» в юного Ганимеда, сына царя Троса. Ганимед считался самым красивым юношей на Земле. Чтобы похитить его, Зевс обернулся орлом.
Зевс потерпел только две любовных неудачи – с матерью Ахилла и Астерией, одной из плеяд.
Астерия не отвечала ему взаимностью, и Зевс превратил ее в перепелку. Тогда она бросилась в море – так возник остров Делос.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том V
106. ХОЗЯИН
И вот передо мной Царь Олимпа.
Больше всего меня удивляет то, что он точно такой, каким я его себе представлял.
Просто поразительно, насколько это смешно – получить то, к чему меньше всего стремился. Кажется, Оскар Уайльд сказал: «В жизни есть только две настоящие трагедии. Одна – когда не получаешь того, чего хочешь, а вторая – когда получаешь. Страшнее вторая, так как, когда получаешь то, чего хочешь, чаще всего испытываешь разочарование».
Он в упор смотрит на меня.
Десятиметровый великан с белой курчавой бородой, в которую вплетены лилии, сидит на золотом троне. Белоснежные волосы львиной гривой спадают ему на плечи. Высокий, слегка выпуклый лоб охватывает золотая лента с маленькими синими бриллиантами. Под густыми бровями красные, пылающие, как угли, глаза. Его кожа необыкновенно бела. Руки огромны, мускулисты, с выступающими венами.
В правой руке он держит скипетр, из которого время от времени сыплются искры, словно по нему пробегает электрический ток. В левой руке у него шар, на котором сидит орел. Золотая тога сложными складками спадает с его плеч на колени. Голени и щиколотки оплетены золотыми ремнями сандалий, также украшенными синими бриллиантами.
Я едва дохожу ему до голени.
Он продолжает мрачно разглядывать меня, как человек, обнаруживший хомяка, который явился требовать зерен. Он произносит:
– ВОН.
Его голос звучит торжественно. Он внушает мне уважение и страх. Я не шевелюсь.
– ПРОВАЛИВАЙ!
ОН посмотрел на меня. ОН говорил со мной.
Он делает движение рукой, и ткань его тоги шумит, как ветер.
Я в ступоре не потому, что испуган или восхищен, а потому, что сознаю – передо мной тот, кто стоит на вершине иерархии душ.
И этот абсолютный монарх обращается лично ко мне. Его голос смягчается.
– Ты не понял, малыш? Я велел тебе уходить. Тебе нечего делать здесь. Ступай играть с товарищами.
Я понимаю его слова. И разрываюсь между радостью оттого, что ОН обращается ко мне, и мучительной попыткой понять смысл того, что он говорит.
Я нарушаю его покой. У него, конечно, полно более важных дел. В голове вертится вопрос, который я задаю себе всю жизнь: «Что я, собственно, здесь делаю?» Одновременно в голову лезут фразы, которые я слышал во время моих приключений: «Может быть, ты тот, кого ждут», и еще «Любовь – как шпага, юмор – как щит». Интересно, с Зевсом это сработает?
Не для того я с таким трудом добрался сюда, чтобы все бросить. Я ничто, и мне нечего терять.
Мои ноги подкашиваются, но пятки отказываются поворачивать.
Во взгляде Зевса читается неприкрытое раздражение.
– ВОН! Ты не понял? Я хочу остаться один.
Я не двигаюсь с места. Я так устал, что не смог бы этого сделать, даже если бы захотел.
Афродита сказала, что желает мне разгадать загадку, чтобы я мог увидеть Зевса. Гера, его собственная жена, сказала, что уже давно не получала от него вестей. Судя по всему, он не хочет, чтобы его беспокоили.
Как поступил бы мой учитель Эдмонд Уэллс? Не знаю. Зато я точно знаю, чего бы он делать не стал. Он не стал бы махать рукой на прощание со словами: «Не беспокойтесь, я сам закрою дверь».
Зевс смотрит на меня. Он огромен. Он подавляет все вокруг. Он наклоняется надо мной, как я когда то наклонялся над муравьем, который собирался залезть на мой палец. Как муравей, я испуган размерами этого пальца, этого бога. Он мог бы раздавить меня одним щелчком. Я пытаюсь заговорить, но не могу.
Он хмурится. Его голос раскатами грохочет над моей головой:
– Я НЕ ХОЧУ НИКОГО ВИДЕТЬ. Слегка смягчившись, он продолжает:
– Пфф… Старшие боги, боги ученики… Все они так заняты собой. Они ведут себя как смертные, хуже – как мальчишки! Как только их начинают называть богами, они становятся невыносимыми. Эго, эго. Эго становится тем больше, чем ближе они ко мне. Проваливай, малыш. Ты хотел меня увидеть, ты меня увидел. Давай двигай отсюда.
Пора что нибудь ответить или действительно повернуться и уйти.
Зевс смотрит на меня.
– В общем то, и я в свое время захотел снова увидеть своего отца, Кроноса. Хозяин времени… Когда то он казался мне великаном. Теперь ты видел его, он всего лишь обычный человек. Просто поразительно, что мы себе выдумываем о других.
Он умолкает, наклоняется ко мне.
– Скажи, тебя прислала Гера, правда? Она постоянно подозревает меня бог знает в чем. А после той истории с Ганимедом она стала совершенно невозможной. Конечно, ее женская гордость страдает. Она не выносит, что я обманываю ее с теми, кто моложе ее. Но когда она увидела меня с юношей, ее женская природа была оскорблена.
Он поглаживает бороду.
– Что она себе думала? Что я ограничусь смертными женщинами? Так вот, я открыто признаю – я царь богов и я «би». Между нами говоря, я, как любой художник, считаю нормальным стремление к новым ощущениям.
Он разражается оглушительным хохотом, довольный собственным остроумием.
– Ну вот, мы и поговорили. Ты беседовал с царем богов. Можешь гордиться этим перед одноклассниками. Ты видел великого Зевса в его дворце. Теперь оставь меня в покое.
Я слишком долго ждал и слишком много вынес, чтобы послушно уйти.
– Ты не хочешь уходить? Тогда я тебя испепелю. Он замахивается молнией и готовится обрушить ее на меня.
Я закрываю глаза и жду. Ничего не происходит.
– Или тебя послала Афродита? Ох уж эта Афродита! С кем только она не спала! Гефест, Гермес, Посейдон, Арес, Дионис… Ах… Пожалуй, ее не поимел… только я. У нее прямо навязчивая идея. Она хочет переспать со мной, со своим приемным отцом. Ну и стерва! Я подозреваю, что она родила Гермафродита от Гефеста только для того, чтобы польстить моей бисексуальности. А теперь она посылает мне учеников. И ведь не каких попало, а маленького хитреца, который сумел разгадать загадку моего Сфинкса.
Он поудобнее устраивается на троне. Я повторяю про себя: «Я ничто, мне нечего терять».
И слышу громовой голос:
– Ты думаешь, что тебе нечего терять, если ты ничто?
Он читает мои мысли!
– Разумеется, «маленькое ничто», я читаю твои мысли. Я Зевс.
Не показывать, что это произвело на меня впечатление.
– Ты считаешь, что я говорю слишком нормально для Великого Бога? Подумай тогда о хомяках. Например, о хомяках твоего Теотима. Что видят эти хомяки? Они считают, что ребенок, который ухаживает за ними, это Верховный Бог. Однако, если бы хомяки могли с ним разговаривать, я не вижу причин, чтобы мальчик отвечал им напыщенными речами. Он будет говорить с ними как ребенок – по своему, «нормально». Я нормален, а вот ты…
Что я еще сделал?
– Я бы сказал, чего ты не сделал. Хорошо, предположим, ты явился сюда… Но что ты сделал со своими талантами?
Я вспоминаю, что Эдмонд Уэллс повторял мне слова Иисуса: «Когда настанет Страшный Суд, тебя спросят только об одном – что ты сделал со своими талантами?»
Я сглатываю.
– С того, у кого много талантов, много спросится. У тебя много талантов. Знаешь ли ты об этом, Мишель Пэнсон?
Мне кажется, что его взгляд шарит в моем мозгу. Только не думать. Ни о чем не думать.
Как не думать ни о чем? Жить только настоящим моментом. Единственной информацией в моей голове должны быть слова, вылетающие из его огромного рта. Я пустой сосуд, его слова наполняют меня.
– Ты сумел прийти сюда. Хорошо. Ты умеешь находить решения. Но ты использовал только одну десятую своих возможностей.
Я стараюсь дышать спокойно.
– Большой талант накладывает большую ответственность. Если бы у тебя не было таланта, ты бы мог быть как все. И никто бы тебя не упрекнул. Но ты… Ты догадываешься о множестве истин, о которых нигде не написано. Просто у тебя интуиция, понимаешь? Именно благодаря ей ты добрался сюда. Хорошо. Но этого мало.
Мое сердце колотится в груди.
– Ты не просто кто то, Мишель Пэнсон. Ты владеешь тайной, о которой даже не подозреваешь. Знаешь, что значит твое имя?
Нет.
– Оно древнееврейского происхождения. Ми Ха Эль. Ми – что. Ха – как. Эль – Бог. «Что как бог?» Вот вопрос, который ты носишь в себе. Вот почему ты здесь. Чтобы узнать, что это. Я не решаюсь понять.
– Ты наделен многими талантами, потому что… Ну, на то были причины. Может быть, потому что «некоторые» уже давно думают, что ты «тот, кого ждут». Некоторые. Не я. Меня ты разочаровал. Я считаю, что ты очень плохо пользуешься собой.
Что я сделал плохого?
– Плохого? Ничего. Но ты много времени провел в безделье. Учитывая заложенный в тебе потенциал, ты сделал слишком мало. Почему ты не спас твой народ? Почему не любил Мату Хари сильнее? Почему не избавился от чар Афродиты? Почему не сказал своим друзьям о сомнениях насчет богоубийцы?
Он знает обо мне все.
– Почему ты не пришел сюда раньше?
Этот вопрос стоит всех остальных. Почему я не поднялся на вершину Олимпа раньше?
– Ты мое порождение. Ты и «мой сын», Мишель. Ты знаешь это?
Я и вообразить не мог такого огромного отца. Зевс откидывается на спинку трона.
– Ты разгадал загадку. Это был вопрос о смирении. Чтобы думать ни о чем, нужно ни на что не рассчитывать. Большинство людей не могут разгадать загадку, потому что, когда они слышат «лучше, чем Бог», у них дух захватывает от восторга. Когда слышат «страшнее, чем дьявол», они воображают нечто ужасное.
Он разглядывает свои руки.
– Ты уже думал ни о чем? Проблема тут заключается в следующем – как определить отсутствие чего нибудь? Если сказать: это не стакан, ты вынужден думать о стакане, чтобы определить его отсутствие.
Он улыбается.
– Именно так атеисты определяют свое положение по отношению к Богу, тем самым признавая его существование. Именно так анархисты определяют себя по отношению к монархии или капитализму и попадают в ловушку. О, эта сила несуществующего… Ты нашел ответ, потому что ты агностик. Ты признал свое неведение и не увяз в этой куче хлама – в убеждениях, мнениях, вере и суевериях. Уверенность – это смерть души. Это фраза твоего друга: «Мудрый ищет истину. Дурак уже нашел».
Он слегка подается вперед.
– Ничто, пустота, тишина. Это действительно сильно. На «Земле 1» был один смертный автор, я забыл, как его звали. Он послал книгу издателям с припиской: «Я написал книгу, но главное в ней то, что осталось ненаписанным».
Я повторяю эти слова про себя, чтобы лучше понять.
– Он хотел сказать, что нужно читать между строк. Истинное сокровище таилось в пробелах между буквами.
Выражение его лица меняется.
– Этого писателя не издавали. Однако он все понимал. И это было слишком для его современников. Итак, скажи, Мишель, ты уже думал о том, чего нет?
Нет.
– Посмотрим. О чем ты думаешь, когда ни о чем не думаешь?
Я думаю: «О том, что стараюсь ни о чем не думать».
– Трудно, правда? Но когда наконец получается, ощущаешь необыкновенную свежесть мыслей. Словно открыли окно в душной комнате. Все мысли, загромождающие мозг, словно одежда, которая валяется посреди комнаты и мешает свободно передвигаться. Она мешает, даже когда ее приберешь. Посмотри вокруг – ни мебели, ни скульптур. Только трон и я. Больше ничего. Я, как и ты, раб постоянного водоворота образов, желаний, чувств.
Он встает, подходит к окну, задернутому пурпурным занавесом и закрытому ставнями. Рассматривает ткань, замечает пыль и стирает ее тыльной стороной руки.
– Ты хочешь знать? Хочешь идти вперед? Тогда у меня для тебя есть испытание, прежде чем я продолжу открывать тебе секреты.
Зевс начинает уменьшаться. Вот в нем уже пять, а не десять метров. Три, два с половиной. Теперь он выше меня не больше чем на две головы. Он уже не так внушительно выглядит. Он похож на других Старших богов. Он зовет меня за собой к лестнице, по которой я поднялся сюда.
Мы спускаемся в синий квадратный зал. В противоположной стене две двери. Зевс берется за ручку правой.
– Ты внимательно слушал то, что я говорил? Вспомни каждое мое слово.
Зевс сказал, что я напомнил ему о том, что он сам хотел вновь встретиться со своим отцом. Он сказал, что в моем имени содержится ключ. Ми Ха Эль. «Что как Бог»? Он сказал, что я использовал не все свои таланты.
Зевс открывает дверь и объявляет:
– Подняться над собой можно, только встречая сопротивление.
Он поворачивает ручку.
– Ты готов сражаться, чтобы узнать? Он все еще не отпускает дверную ручку.
– По мере того как растешь, растут и трудности. Ты готов встретить твоего самого страшного противника?
Он распахивает дверь и приглашает меня внутрь.
Я вижу в центре комнаты клетку. Внутри противник, увидев которого я останавливаюсь как вкопанный.
Я делаю шаг назад.
Великан Зевс шепчет у меня за спиной:
– Ты этого не ждал, правда?