Geum.ru

«Дыхании богов»

Вид материалаКнига

Содержание


51. Энциклопедия: дельфы
Храм в Дельфах был построен в 513 г. до Р. X. Над входом была знаменитая фраза: «Познай самого себя, и ты познаешь Вселенную и б
52. Сон о дельфинах
Подобный материал:
1   ...   20   21   22   23   24   25   26   27   ...   56

51. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: ДЕЛЬФЫ




Зевс пожелал узнать, где находится центр мира. Он отправил двух орлов в противоположные концы Земли, велев им лететь навстречу друг другу. Место, где они встретятся, и будет омфалос, «пуп земли».

Орлы встретились на западе Греции, у пещеры на горе Парнас, расположенной на высоте 570 метров над уровнем моря. Пещеру по приказу Геи охраняла гигантская змея. Аполлон убил чудовище и, чтобы искупить это преступление, восемь лет скитался вдали от родины. Когда срок истек, он вернулся и построил здесь свой храм. Святилище было названо «Делфос», что означает «центр». Позже это слово трансформировалось в название одного из животных, сопровождающих Аполлона: морское животное называли сначала Делфос, потом дельфинус и, наконец, дельфин.

Храм в Дельфах был построен в 513 г. до Р. X. Над входом была знаменитая фраза: «Познай самого себя, и ты познаешь Вселенную и богов».

Внутри великая прорицательница пифия предсказывала будущее тем, кто приходил к ней. Вскоре храм стал настолько популярен, что народ сюда стекался со всей Греции и даже из Египта и Малой Азии. Жители всех близлежащих городов работали на храм – сначала строили святилище, потом поддерживали священный огонь, принимали паломников, содержали жрецов, поставляли продукты для трапез, готовили очищающие ванны, пели и танцевали во славу Аполлона.

Каждого вновь прибывшего встречали так: после омовения паломник, в зависимости от своего достатка, приносил в жертву барана, козу или курицу, и группа жрецов гадала по внутренностям жертвенных животных. Если предсказание было благоприятным, то паломник ожидал своей очереди задать вопрос пифии.

Паломников становилось так много, что жрецы были вынуждены бросать жребий, чтобы выбрать счастливцев, которые попадут к пифии (за исключением тех случаев, когда к оракулу являлось какое нибудь важное лицо или когда жрецы получали значительное вознаграждение). Если доступ к пифии был открыт, паломник спускался в адитон – помещение, находившееся под храмом, и оказывался перед пупом земли: его символизировал огромный окаменевший муравейник. Именно здесь и задавали вопрос оракулу.

Великая прорицательница пифия жевала листья лавра и постоянно находилась в трансе. Она отвечала на вопросы, которые ей подавали в письменном виде, положив записку в кубок. Пифию никто не видел. Она отвечала невнятными пронзительными воплями, которые «переводили» прислуживавшие ей «пророки».

Среди известных «клиентов» пифии были Александр Македонский, которому пифия предсказала «Ты непобедим!», а также Крез, богатейший лидийский царь. Он хотел знать, стоит ли воевать с персами. Пифия ответила: «В тот день, когда ты начнешь войну, погибнет великое царство». Крез решил, что пифия предсказала победу ему, начал войну и был разбит. Приговоренный к смерти, он просил наказать пифию, которая ответила ему: «Крез, ты действовал безрассудно. Нужно было сперва спросить: какое царство погибнет? Ведь речь шла о твоем».

На протяжении десяти веков прорицания Дельфийского оракула считались самыми авторитетными. Несмотря на это, храм часто подвергался грабежам (многим не давали покоя «тайные сокровища»).

Храм был закрыт в TV в., когда император Феодосии запретил поклоняться Аполлону. Пифия предсказала это в последнем прорицании. Она сказала: «Прекрасный дворец разрушен, и Аполлон не имеет больше ни святилища, ни вещего лавра, ни говорящего источника».

Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том V

52. СОН О ДЕЛЬФИНАХ



Этой ночью мне снились дельфины. Они летали в космосе. На них были украшения. Драгоценные камни складывались в упряжь. Дельфины летали и влекли за собой не колесницы, а обломки колонн и камни разрушенного греческого храма. Они махали плавниками, как крыльями, а их улыбка была похожа на улыбку Джоконды Леонардо да Винчи. В моей голове звучала фраза, которую я прочитал в «Энциклопедии» Уэллса: «Познай себя, и ты познаешь небеса и богов». Я видел не меньше пятидесяти пятнистых черно белых дельфинов. Другие были серые или серебристые.

Дельфины попали в опасную зону, где их поджидали люди с железными прутьями, как в том выпуске новостей, который смотрела Юн Би. Один дельфин попытался защищаться. Он метался среди трупов товарищей, ныряя среди парящих вокруг капель крови. Иногда он выпрыгивал вверх, к овальному солнцу, и маленькие человечки метали в него железные прутья.

Мне хотелось, чтобы дельфины убили людей, но погибли они. Я кричал: «Защищайтесь! Защищайтесь же!» Раненый дельфин посмотрел на меня и произнес: «Таков смысл Истории». Остров с Дельфийским храмом превратился в прах, а люди с железными прутьями испускали победные крики.

Я проснулся вне себя от гнева. Мир снов перестал быть тихим убежищем. Я решил дать ему еще один шанс и снова заснул.

В следующем сне я увидел, как в небе парит ADN – пропеллер с тремя лопастями. Три разноцветные ленты, трепетавшие на ветру.

В голове, усиливаясь, зазвучала нежная музыка.

Ленты превратились в змей, у каждой на спине была начертана буква. У первой – A в красном круге, у второй – D в синем, у третьей – N в белом.

Три змеи поднялись на хвостах, образуя бесконечную спираль.

1. Красное – кровь Власти14.

2. Синее – умиротворяющее15 бесконечное небо.

3. Белое – отсутствие цвета, Нейтральность.

Я вспомнил, что говорили мне учителя. Есть только три возможных отношения к Другому.

С тобой.

Против тебя.

Без тебя.

Все взаимосвязано, я чувствую, что все взаимосвязано, существует ключ, который нужно найти, объяснение, таящеейся в том, что происходит здесь. Я чувствую, что он спрятан в этих трех буквах.

A, D, N.

Любовь, Презрение, Беспечность16.

Атлантида, Богоубийство, Природа17.

Змеи поднимаются, следуя за музыкой, и вдруг кидаются друг на друга, дерутся, сплетаются. Сначала несколько маленьких узелков, потом огромный клубок, из которого торчат разъяренные разноцветные головы, пытающиеся укусить друг друга.

Клубок увеличивается, раздувается, и, наконец, превращается в целую планету, летящую в космосе. Вблизи видно, что поверхность ее состоит из плотно прижатых друг к другу змеиных голов – красных, синих, белых.

В моей голове еще звучит музыка, когда в 8 утра начинают звонить колокола.

Второе пробуждение.

Не хочу идти в школу. Нужно взять себя в руки.

Я долго стою под душем, надеваю новую тогу, чищу зубы, бреюсь, обуваю сандалии.

На улице туманно и пустынно. Словно наступил сентябрь, начало учебного года. Ребенком я мечтал остаться дома, в уютной постели, зарывшись в одеяло. Воздух влажен. Я с трудом переставляю ноги.

Сначала завтрак в Мегароне.

Я сажусь один в углу и набрасываюсь на тартинки с апельсиновым джемом. Я не поднимаю глаз от чашки. Рядом садится Рауль. Я чихаю.

– Простыл? Наверное, вчера, когда возвращались из оранжевой зоны, после ее жары – и в холод. Тоги плохо защищают от лесной прохлады и быстро отсыревают.

Я молча ем. Друг наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Я знаю, как нам сегодня вечером обойти Медузу.

Я делаю вид, что ничего не слышал. Он продолжает:

– Сделаем шлемы, чтобы не смотреть на нее. Она не сможет нас заставить открыть глаза. Фредди проведет нас. Он муза, с ним ничего не случится, ведь он уже превратился в химеру.

– Я никуда не иду сегодня вечером, – говорю я.

– Что это с тобой?

– Я устал.

– Потому что вчера тебя превратили в статую?

– Не только. Думаю, мне нужен отдых.

Я встаю, забираю чашку и тартинки и ухожу от Рауля. Сейчас я больше не хочу с ним разговаривать.

Я сажусь рядом с Жоржем Мельесом. Странно, но, когда меня одолевают сомнения, мне кажется, что по настоящему реален только этот мастер иллюзий.

– Жорж, в чем секрет того карточного фокуса? С королями, дамами, валетами и тузами, которые собираются группами после того, как я десять или двенадцать раз снимал колоду?

Он понимает: прежде всего мне необходимо отвлечься.

– На самом деле нет никакого фокуса. Ты уверен, что выбираешь, а в действительности – нет.

Он достает колоду.

– Когда я собираю четыре кучки в одну, карты внутри разложены по порядку – король, дама, валет, туз, и снова король, дама, валет, туз уже другой масти. Понимаешь?

– Да.

– Итак, от короля до короля четыре карты, то же самое касается дам, валетов и тузов. Ясно? Когда ты снимаешь колоду, ты не нарушаешь этот порядок. Между двумя картами одного достоинства всегда остается тот же промежуток. И значит, раскладывая их снова в четыре кучки, ты можешь быть уверен, что каждый король ляжет вместе с королями, и так далее. Это всегда работает. Фокус в том, что фокуса нет. Ты можешь повторять его до бесконечности. Сколько бы раз ни снимали колоду, карты лягут как надо.

Я не уверен, что понял его, и Мельес достает карты. Он повторяет фокус, но на этот раз карты открыты. Я убеждаюсь, что, действительно, даже если снимать колоду двадцать раз, между двумя королями или двумя тузами всегда остается четыре карты. И когда я собираю их в одну колоду, они автоматически оказываются рядом.

– Да да, – говорит Жорж Мельес, – иногда лучше не знать секрет фокуса. Это всегда немного разочаровывает.

Я смотрю на гору.

– Ты веришь, что каждый наш выбор – это все равно что снять колоду? То есть никак не влияет на конечный результат?

– Нужно знать, какова система, внутри которой мы находимся. Мне как то снилось, – отвечает Жорж Мельес, – что мы персонажи романа. Мы живем в плоском мире, в мире страниц, и просто не в силах представить себе третье измерение, объем. Если бы мы обладали способностью видеть объемные предметы, то увидели бы читателя, держащего книгу, в которой мы «расплющены».

Любопытное совпадение: Эдмонд Уэллс говорил мне что то в этом роде. Он считал, что мы «написаны» сценаристом, который выдумал нас, и приключения, которые происходят с нами, развлекают читателей.

– Слишком просто. Я думаю, что мы внутри системы, которая превосходит все, что мы в состоянии вообразить. Если мы думаем, что это роман, значит, это не так.

У Жоржа Мельеса нет пока никакого другого объяснения.

– Есть фокусы, которые даже мы, фокусники, не можем объяснить.

– Эдмонд Уэллс говорил, что Бог – это измерение, которое на уровень выше человека, как молекула на уровень выше атома. Может ли атом представить себе молекулу, в состав которой входит?

Жорж Мельес раскладывает карты и смотрит на них, словно ищет ответ. Достает червового валета и протягивает мне.

– Вот, я дарю тебе эту карту. Делай с ней, что хочешь. Так ты сможешь контролировать хотя бы это. Ни один фокус с червовыми валетами не получится, если ты не вернешь его в игру.

Я смотрю на карту, потом отказываюсь.

– Я пока буду соблюдать правила. Я еще не настолько разочаровался в жизни, чтобы портить карточный фокус.

И тут снова раздался крик. Я даже подскочил на месте. На мгновение в Мегароне все замерли, а потом бросились туда, откуда слышен вопль.

Оказывается, я привык к насилию. Удивляюсь сам себе, но не бегу. Толпа растет. Я подхожу последним.

– Кто на этот раз?

– Бог летучих мышей, Надар.

Боже мой, они работали всю ночь, готовя аппарат к полету. А теперь его убили.

Я ищу в толпе Сент Экзюпери. Он стоит рядом с мертвым другом, потрясенный случившимся.

Появляются кентавры, накрывают тело убитого.

Обратный отсчет: 77 – 1 = 76. У богов опять потери.

– Его народ почувствует себя осиротевшим, – говорит Эдит Пиаф вместо надгробной речи.

– Как знать? – отвечает Прудон.

Я думаю. Есть ли хоть один народ, который выжил в игре после потери своего бога? Нет, кажется, нет. Более того, мне приходит в голову мысль, которая подтверждает теорию Прудона: некоторые народы, у которых вообще не было бога, живут, и дела их идут совсем неплохо.

– Лучше совсем без Бога, чем с неумелым, – говорит анархист.

Я закрываю глаза и пытаюсь представить себе встречу со своим дельфиньим народом. «А, так это были вы?» Они бы смотрели на меня снизу вверх, как лилипуты на Гулливера. «Так это вам мы обязаны всем этим?» Я, конечно, начну оправдываться: «Извините, ребята, я старался, но мне не повезло». Бог, которому не везет, – какая жалкая роль! «Не сердитесь на меня, я сделал все, что мог, но другие ученики оказались сильнее». Никуда не годится. Может, попробовать так: «Вам не повезло, вам достался я». Нет, нужно избегать негатива: «Послушайте, может, я и дилетант, но вы, по крайней мере, еще живы. Ведь из 144 народов осталось только 76».

Вокруг суета, но я не могу отвлечься от своих мыслей. Я вижу маленьких женщин дельфинов, которые кричат мне: «А, так это вы были нашим богом? Если б мы знали, то выбрали бы другого!»

Это правда, они не выбрали бы меня. Я в этом уверен. Они бы выбрали кого нибудь вроде Рауля, бога победителя, который спокойно ждет, когда придет его время, наблюдает за соперниками, предугадывает трудности, и, в тот момент, когда этого меньше всего ожидают, он выводит свой народ вперед и разбивает противника в прах. Может быть, они выбрали бы Мельеса – бога, который строит медленно и прочно, не разбрасывается по пустякам и оттачивает свое искусство. Да, Жорж Мельес был бы идеальным богом для моего народа.

Тело фотографа унесли.

Внезапно с неба спускается Афина в своем крылатом экипаже.

– Похоже, все, что я говорила раньше, не охладило богоубийцу. Он все так же одержим страстью к разрушению, – произносит она громовым голосом.

Маленькая сова кружит над нами.

– Может быть, он бросает вызов лично мне? Может быть, полученный вами урок был недостаточно убедительным? Вы видели Сизифа и, вероятно, подумали: не похоже, чтобы он очень страдал? Тогда виновный понесет такое же наказание, которому подвергся ваш следующий преподаватель. Увидите сами, это достаточно изощренная пытка.