Geum.ru

Божович Л. И. Б76 Проблемы формирования личности: Под редакцией Д. И. Фельдштейна / Вступительная статья Д. И. Фельдштейна. 2-е изд

Вид материалаСтатья
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   30

Практика показывает, что нередко школьники, учив­шиеся в начальных классах школы посредственно, в сред­ней школе переходят в ряды слабых или даже плохих уче­ников. Игорь П. был именно таким учеником, т.е. не обла­дал как раз теми качествами, которые необходимы для успешного усвоения курса в средней школе. Перейдя в V класс, он сразу же столкнулся с такими трудностями, кото­рые самостоятельно не мог преодолеть. Вместе с тем, он к этому времени лишился поддержки бабушки, которая те­перь жила отдельно. В результате Игорь снизил успевае­мость и начал получать двойки. На это последовала резкая отрицательная реакция как со стороны матери, так и со стороны школы. Мать начала сурово наказывать мальчи­ка, школа стала упрекать и требовать. В ответ на это у мальчика возникло аффективно-отрицательное отноше­ние и к школе и к матери, и вскоре он совсем перестал учиться, хотя и продолжал ходить в школу.

О том, что у мальчика возникло глубокое аффективное переживание, связанное со всем, что относится к учению и школе, свидетельствует большое количество фактов. На­пример, он охотно говорит обо всем, что не имеет отноше­ние к школе, но как только речь заходит о школе, он сразу же умолкает и от него нельзя добиться ни одного слова;

при упоминании о плохих успехах у него начинают дро­жать губы и т.п. Оказавшись выбитым из обычной жизнен­ной колен, потеряв внутреннюю позицию школьника, мальчик стал искать новое содержание жизни, новые инте­ресы и нашел их в животных и в дружбе с ребятами со

79

двора. Это, в свою очередь, повело к формированию у него нового типа отношения к окружающему и к возникнове­нию новых особенностей личности. Это довольно обычная линия поведения у детей, потерявших общественную по­зицию школьника. Опыт школы и наши исследования по­казывают, что учение и школа составляют для... детей те необходимые объективные условия развития, в которых формируются качества личности,... складывается нравст­венный облик ребенка, определяется его общественное ли­цо. Если у кого-либо из наших детей не создалась внутре-няя социальная позиция школьника, если он не восприни­мает и не переживает учение как деятельность общественно-важную, а себя — как члена единого учебно-трудового коллектива, то уже этим самым ребенок стано­вится в «дефективные», выражаясь словами Макаренко, отношения к обществу. Он «выпадает» из нормальной жиз­ни и деятельности основной массы... детей, а следователь­но, и из тех условий, в которых должна формироваться личность... школьника. Вместе с тем... ребенок не может жить вне общества, вне коллектива; его жизнь должна быть заполнена какими-то содержательными отноше­ниями, интересами и переживаниями. Поэтому те дети, которые не вошли в школьную жизнь и учение или по ка­ким-либо причинам утратили внутреннюю позицию школьника, как правило, ищут и находят для себя иную внутреннюю позицию, иной коллектив, иное содержание жизни и деятельность.

Некоторые из них удовлетворяются этим новым содер­жанием жизни и той новой позицией, которую они заняли, другие, сознательно или неосознанно, более или менее аф­фективно переживают утрату прежней позиции и чувству­ют себя потерянными, выбитыми из колеи. Игорь П. ока­зался именно таким ребенком. Он не удовлетворился но­выми интересами, хотя и казался целиком ими поглощенным. Он вынужден был занять внутренне отри­цательную позицию по отношению к школе и учению, но чувствовал себя отвергнутым и несчастным.

Дополнительным, но очень важным симптомом потери внутренней позиции выступает отношение Игоря к буду­щему, а именно: он аффективно уходит от разговора о сво­ем будущем так же, как он уходит от разговора о школе. У него нет никаких стремлений и желаний, выходящих за

80

рамки сегодняшнего дня и сегодняшних интересов. Такое отношение к будущему совершенно не свойственно... де­тям этого возраста. В начале подросткового возраста дети, конечно, не могут еще строить сколько-нибудь реальных планов своей будущей жизни и деятельности, но они все так или иначе об этом мечтают. Потеряв внутреннюю позицию... школьника, Игорь потерял и чувство перспек­тивы, которое связано с наличием определенной, твердо принятой ребенком внутренней позиции.

Следовательно, Игорь П. представляет собой мальчи­ка, потерявшего позицию... школьника. Обстоятельства, которые выбили его из этой позиции, заключаются в том, что он был поставлен перед необходимостью выполнять деятельность, к которой он не был психологически подго­товлен. Дополнительная трудность заключается здесь в том, что неумение справиться с теми требованиями, кото­рые были к нему предъявлены, и отношение к этому со стороны окружающих, вызвали у мальчика состояние аф­фекта, направленного, прежде всего, против учения, шко­лы и окружающих его взрослых людей, что значительно затруднило его дальнейшее воспитание. Вместе с тем, Игорь П., внутренне находясь вне школы уже в течение года, за этот период нашел для себя некоторое новое содер­жание жизни и деятельности, вступил в общение с детьми, также находящимися вне школы, и в этих условиях у него начали формироваться новые особенности его личности. У него возникла общественно-отрицательная направлен­ность личности, — он не хочет быть... «хорошим школьни­ком», он потерял широкие перспективы своей будущей жизни, у него возникли новые интересы, чуждые школе и учению, он приобрел целый ряд общественно-отрицатель­ных навыков и привычек.

Для того, чтобы направить развитие личности Игоря по нужному руслу, а вместе с тем, чтобы проверить правиль­ность проведенного анализа, мы, совместно с учителями, разработали ряд педагогических мероприятий, которые и должны были, по нашему предположению, вернуть маль­чику утраченную им позицию, изменитиь его отношение к школе, учению и окружающим и тем самым открыть для него перспективы дальнейшего нормального развития.

Воспитательная работа Игоря шла по следующим на­правлениям. Прежде всего мы поставили перед собой зада-

81

чу устранить имеющиеся у мальчика отрицательные аф­фективные переживания, связанные со школой и учением.

Для этого мы попросили мать Игоря временно не при­менять к нему никаких мер воздействия, направленных на улучшение его успеваемости. Это надо было сделать пото­му, что между нею и Игорем уже сложились такие отноше­ние, при которых любое требование матери, связанное с учеными делами сына, вызывало у него резко отрицатель­ную аффективную реакцию. На педагогическом совете бы­ло решено, что до тех пор, пока Игорь не ликвидирует пробелов в своих знаниях, не спрашивать его и, тем са­мым, не ставить ему плохих оценок, которые также слу­жили источником, поддерживавшим у Игоря отрицатель­ное аффективное отношение к школе.

С другой стороны, мы показали мальчику те радостные перспективы, которые раскроются перед ним в том случае, если он снова начнет посещать школу и хорошо учиться.

Уже в первых беседах с Игорем, в которых мы пытались довести до его сознания, то, что с ним случилось, раскрыли ему самому объективное положение, в котором он оказал­ся, и причины его внутреннего состояния и указали ему пути выхода из создавшегося положения; мальчик в изве­стной мере бы нами «завоеван». Он обещал ходить в школу и «попробовать» учиться.

После этого классный руководитель организовал с мальчиком дополнительные занятия по всем предметам, задача которых заключалась не только в том, чтобы запол­нить возникшие у него пробелы в знаниях, но и научить его систематически работать над учебным материалом.

Однако мы понимали, что всего этого еще недостаточ­но. К началу нашей работы Игорь не только оторвался от школы, но вошел уже в другую жизнь, — нашел новый «коллектив», новые интересы, не связанные со школой и учением. Надо было добиться того, чтобы мальчик ушел из этого «коллектива» и включился в подлинный коллектив класса, школы. Надо было также сформировать у него ин­тересы, связанные со школой и учением. Для этого мы ре­шили сделать его заведующим школьным живым уголком, предложив ему при этом перенести в школу своих живо­тных. Как заведующий живым уголком, Игорь получил задание составить план работы живого уголка, пополнить живой уголок новыми животными, подобрать соответству-

82

ющую научно-популярную литературу о животных и втя­нуть в работу уголка других учеников школы. Этими ме­роприятиями мы решили, собственно, три задачи: 1) дела­ли школу более привлекателной для ребенка, 2) создавали ему определенное положение в школе на основе его обще­ственной деятельности и его знаний в соответствующей области, так как положения хорошего ученика он не мог сразу себе завоевать, и 3) мы создавали базу для дальней­шего развития учебных интересов, начиная это с естество­знания. Таким образом, для изменения отношения Игоря к учению и школе мы попытались использовать все сильные стороны как объективных обстоятельств, так и личных ка­честв мальчика.

Результаты нашей работы сказались довольно быстро (мы работали с Игорем около трех месяцев): мальчик на­чал систематически посещать школу (хотя за этот период, особенно в начале, и были отдельные срывы); он начал добросовестно готовить уроки, причем уже через две неде­ли от помощи классного руководителя он отказался, зая­вив, что теперь он «и сам может»; он увлекался организа­цией живого уголка и на этой почве уже подружился с несколькими учащимися из своего класса. Очень интерес­ны здесь некоторые психологические детали.

По внешним обстоятельствам (школа не смогла выде­лить места для живого уголка) живой уголок фактически не был организован. Игорь только «разработал» план его устройства и план работы, которую должен был вести ак­тив кружка. Мы предполагали, что задержка в организа­ции живого уголка может привести к срыву ряда наших педагогических мероприятий. Однако этого не произошло. На борот, войдя в школьную учебную жизнь, Игорь посте­пенно стал охладевать к своим животным. Примерно через два месяца после нашей работы мать Игоря пришла в шко­лу и попросила, чтобы школа скорее взяла животных, так как Игорь не хочет ими заниматься. «Не понимаю, — гово­рила она, — что сделалось с мальчиком. То души в них не чаял, а теперь совсем охладел».

Важным симптомом правильности нашего анализа яв­ляется также охлаждение Игоря к своим прежним друзьям и возникшая у него ясно выраженная привязанность к классному руководителю. Иорь стал даже чрезмерно оживлен и шаловлив в школе, но когда ему сказалаи, что

83

за плохое поведение он будет переведен в другой класс, Игорь расплакался и после этого стал вести себя подчерк­нуто сдержанно.

К сожалению, окончательного успеха в работе с Игорем мы не смогли добиться, так как, по целому ряду обстоя­тельств вынуждены были прекратитть работу в школе, где он учился. Более того, оборванная на полпути работа с Игорем довольно скоро привела к рецидиву его отношения к школе и учению.

Мы привели это описание путей изучения Игоря и спо­собов работы с ним, желая показать характер первого типа исследований, проводимых нашей лабораторией в школе.

В результате изучения того или иного школьника не только удается четко поставить педагогическую задачу и найти конкретные методы ее решения, но и возникает воз­можность раскрыть психологическое содержание того, что в педагогике обычно называется «индивидуальным подхо­дом». На основе такого изучения школьников нам удалось уже составить примерный план типового изучения уча­щихся, указав принцип, из которого должно исходить это изучение, и основные его методы. Это, несомненно, может помочь педагогам перейти к систематическому изучению каждого ученика и составлять такие характеристики, ко­торые послужат реальной опорой в дальнейшей воспита­тельной работе с детьми.

Указанные нами исследования имеют не только прак­тическое, но, как мы думаем, и важное теоретическое зна­чение для детской психологии. Такого рода изучение школьников есть путь психологического исследования их личности, законов ее активного формирования. Правда, сейчас мы делаем еще лишь первые шаги в этом направле­нии и поэтому многое остается еще невыясненным, но уже и сейчас исследования личности ребенка в целом, проводи­мые нами на детях различных возрастов и различных ин­дивидуальных особенностей, дают возможность собрать тот конкретный психологических материал, который, бу­дучи сопоставлен и обобщен, подводит нас к более глубо­кому пониманию как особенностей личности ребенка, так и особенностей ее формирования. Сопоставляя отдельные случаи, мы можем найти некоторые основные типы отно­шения школьников к действительности; можем понять различные пути их возникновения, установить, при каком

84

соотношении личностных качеств и внешних обстоя­тельств жизни и деятельности ребенка возникает отноше­ние того или иного типа; можем установить, при каких условиях активного воздействия на ребенка возможно формирование новых качеств его личности, и, наконец, можем найти общие типические черты личности детей школьного возраста.

Конечно, и «техническая» сторона этих исследований и способ анализа получаемых материалов страдают у нас многими недостатками. При описании и психологическом анализе случаев мы вынуждены пользоваться понятиями, не имеющими еще строго фиксированного научного содер­жания; раскрывая причины того или иного поступка или переживания ребенка, мы также прибегаем к условной, а иногда даже и просто 'житейской терминологии (причем, последнее пока неизбежно, так как в психологии отсутст­вуют выработанные научные понятия, адэкватные тем сложным явлениям, которые мы пытаемся изучить) и пр. Однако мы думаем, что хотя этот тип исследований и стра­дает еще многими недостатками и не является единствен­ным для изучения личности школьников, он все же должен занимать в системе этих исследований ведущее место.

Исследования личности отдельных школьников имеют для психологии еще и то значение, что они ставят новые психологические проблемы: например, проблему того, как, при каких конкретных условиях происходит у ребен­ка формирование внутренней позиции, новых интересов и мотивов деятельности; при каких условиях ошибочного воспитания может возникнуть «смысловой барьер» и како­вы пути его преодоления, и пр. Некоторые из этих проблем (например, проблема «смыслового барьера») вообще могли возникнуть только в процессе указанного типа изучения личности; другие проблемы, хотя и давно были предметом психологического исследования, ставились и решались в совсем другом плане. Возникнув же в контексте изучения личности ребенка, они приобретают иное содержание и требуют иного способа их решения. Кроме того, почти все проблемы, связанные с психологией личности, не могут быть решены в условиях только лабораторного экспери­мента. До сих пор еще никому не удалось в лабораторных условиях вызвать, например, появление новых интересов или мотивов. В условиях же указанного нами исследова-

85

ния личности можно неоднократно наблюдать, как в раз­личных конкретных обстоятельствах жизни и деятельно­сти ребенка возникают и новые интересы и новые мотивы.

Последнее подводит нас к раскрытию содержания вто­рого типа исследований, проводимых лабораторией в шко­ле. Эти исследования ставят своей задачей углубленное изучение отдельных вопросов, возникаюших в процессе изучения личности ребенка в целом.

Остановимся для иллюстрации типа этих исследова­ний на двух проблемах, разрабатывающихся сейчас в на­шей лаборатории.

Первая проблема — это все та же проблема «смыслово­го барьера», другая — проблема возникновения у ребенка нового типа отношения к своей интеллектуальной деятель­ности.

О психологической сущности того, что выступает в явлении «смыслового барьера», мы уже говорили раньше:

это явление заключается в том, что для ребенка, при изве­стных условиях, требования взрослого теряют личностный смысл, хотя он и понимает их значение и даже объектив­ную необходимость выполнения этих требований.

Дальнейшее изучение этого явления заключалось в том, что мы специально подбирали различные случаи об­разования и преодоления «смыслового барьера» и тщатель­но их анализировали. Уже первые собранные нами факты показали, что в одних случаях «смысловой барьер» может возникать по отношению к определенному требованию, кем бы это требование ни выдвигалось; в других — к опре­деленному человеку, независимо от того, какие требования он предъявляет. Очевидно, здесь могут быть и другие слу­чаи, и все они, несомненно, имеют разную психологиче­скую характеристику. Мы начали изучать подробнее слу­чаи возникновения «смыслового барьера» по отношению к другому человеку.

Анализируя условия образования «смыслового барье­ра» этого типа и способы его преодоления, мы пришли к следующему предположению: деятельность ребенка, каж­дый его поступок всегда имеет свои мотивы. Если взрослый не понимает истинных мотивов, имевших здесь место, и реагирует лишь на результат деятельности или на самый поступок, или, что еще хуже, если он приписывает ребен­ку не соответствующие действительности мотивы, то меж­ду ребенком и взрослым, как правило, возникает «смысло­вой барьер». Адэкватный путь преодоления этого «барье-

86

pa» заключается, следовательно, в том, чтобы понять ис­тинные мотивы ребенка, стать на его позицию с тем, чтобы вместе с ним найти и новые цели и новые мотивы его дея­тельности.

Для проверки этого предположения мы обратились к изучению опыта тех учителей, у которых существует пол­ный контакт с их учениками.

Оказалось, что эти учителя действуют, сознательно - или стихийно, учитывая именно указанные выше условия.

Например, учительница начальной школы г. Клина А.Н. Быкова, имеющая 36-летний опыт педагогической работы, рассказывает следующее:

«Я всегда стараюсь не упрекать детей и не читать им нотации. Я прежде всего стараюсь их понять. Потом я разъясняю им, почему (в силу каких причин) совершают они тот или иной нежелательный поступок, и показываю им, что надо делать для того, чтобы в другой раз этот по­ступок не повторился». По нашей просьбе она проиллюст­рировала это положение конкретным примером. Ученик I класса пришел, не приготовив уроков. А.Н. Быкова остав­ляет ребенка после занятий и проводит с ним беседу: «По­чему ты не успел приготовить урока?.. Давай вспомним, что ты делал вчера, придя из школы. Ты сразу пошел иг­рать, заигрался с ребятами в прятки, вернулся домой позд­но, устал и уже не мог готовить уроки. Как же надо делать, чтобы этого больше не повторялось? Придя домой, ты по­ешь и выйди погулять, но не начинай никакой игры, пото­му что играть в прятки очень интересно и можно забыть про уроки. Ты только немного побегай, а потом вернись домой, сделай уроки и тогда снова иди во двор и играй в те игры, которые тебе нравятся».

Таким образом, А.Н. Быкова доводит до сознания ре­бенка причины его собственного поступка, ставит перед ним определенную задачу (систематически готовить уро­ки) и показывает ему конкретные способы решения этой задачи. Конечно, только беседами воспитательная работа этой учительницы не ограничивается. Она следит за тем, чтобы дети, не выполнившие урока, тут же при ней их готовили, она намечает для каждого индивидуальный ре­жим и прослеживает за его выполнением, и т. д.

Но нам важно было понять, на основе анализа ее непос­редственного «словесного» общения с детьми, в какой фор­ме лучшие учителя предъявляют требования к ребенку и

87

как они избегают между собой и детьми возникновения «смыслового барьера».

Если бы эта учительница ограничилась в данном слу­чае тем, что поставила за неприготовленный урок двойку, да еще стала бы упрекать ребенка в том, что он лентяй, что он не хочет учиться и прочее, то, в конце концов, между нею и ребенком легко мог бы возникнуть описанный нами «смысловой барьер». Педагогический же подход данной учительницы не только явился средством установления контакта с учеником, но и открывал ей возможности даль­нейшего положительного воздействия на ребенка.

Кроме анализа опыта лучших учителей, мы использо­вали в этом исследовании и эксперимент. Мы выделили учащихся, у которых «смысловой барьер» уже образовал­ся, и ставили опыты по его преодолению. Опираясь на из­ложенную выше гипотезу об условиях образования «смыс­лового барьера» между ребенком и взрослым, мы намечали и проводили различные приемы его, обхода или ликвида­ции. Это позволило нам глубже проникнуть в психологи­ческую сущность изучаемого явления и психологические закономерности его возникновения.

Дальнейшее изучение «смыслового барьера» должно идти не только по пути последовательного углубления в психологическую сущность этого явления, уточнения и описания условий его возникновения и преодоления, но и по пути раскрытия тех нервно-динамических процессов, которые лежат в его основе и без понимания которых не­возможно ни полное научное познание данного явления, ни практическое овладение им.

Другая проблема, на которой мы хотели проиллюстри­ровать второй тип исследований, заключается в следую­щем.

Среди учащихся I и II классов можно легко выделить две группы детей, отличающихся друг от друга разным от­ношением к самой учебной деятельности. Одни из них, как правило, легко заинтересовываются процессом этой дея­тельности и с большой долей интеллектуальной активно­сти выполняют различные учебные задачи: решают ариф­метические примеры, определяют звуки в слове, просле­живают, как в зависимости от изменения одной буквы меняется значение всего слова и пр. Им нравится напря­женная интеллектуальная деятельность, они с увлечением составляют рассказы по картинкам, любят отгадывать за­гадки и т. д. Другие дети, наоборот, не обнаруживают это-

88

го интереса, постоянно находятся в состоянии интеллекту­альной пассивности, хотя и относятся к учебной деятель­ности с большой серьезностью и ответственностью. Их не увлекает решение задач, загадок, они равнодушно отно­сятся к тому, что слова можно разложить на звуки, что каждый звук имеет свое обозначение и т. д.

Это своеобразное явление «интеллектуальной пассив­ности» мы сделали предметом специального изучения. Предварительная гипотеза, с которой мы подходили к ре­шению этой проблемы, сводится к следующему.