Исследованиям особенностей классического мидраша посвящено немало работ, основная часть которых [4

Вид материала

Содержание

Кто воздает злом за добро, от дома того не отойдет зло
Ключевые слова

Подобный материал:

УДК 821.411.16.09

П. Л. Шулык,

кандидат филологических наук, доцент

Каменец-Подольский национальный университет имени Ивана Огиенко

Мидраш как отражение специфики мировосприятия, этических и духовных норм еврейского народа

Исследованиям особенностей классического мидраша посвящено немало работ, основная часть которых [4; 6] обращается к этому явлению как феномену еврейской культуры. Но мидраш – это и жанр еврейской литературы, отражающий особенности мировосприятия, этические нормы народа, сохранившего себя, несмотря на потерю государственности, политической независимости и Храма, являющегося для него духовным ориентиром, и несмотря на длительную жизнь в изгнании среди часто враждебного ему большинства.

В то же время необходимо сразу же отметить, что, в первую очередь, мидраш – один из методов изучения ТаНаХа, в котором отразилась особенность еврейского мировоззрения, духовной и культурной жизни народа, сумевшего противопоставить чужим влияниям свой творческий потенциал, источником которого стало Священное Писание. Мидраш стремится привлечь, поддержать и стимулировать неослабевающий интерес евреев к тексту ТаНаХа. И это главная причина появления данного феномена.

Представляется необходимым обращение в рамках данной статьи к историческому фону, на котором и благодаря которому возникает в еврейской культуре такой феномен как мидращ.

Еще в конце периода Второго Храма (1 век до н. э. – 1 век н. э) в Иудейском царстве, все больше терявшем свою политическую независимость, происходило глубокое духовное брожение, что приводило к возникновению внутри еврейского народа различных направлений и сект, к восстаниям и войнам, закончившимся окончательной потерей независимости (осада римлянами Иерусалима, разрушение города и Храма, а в 135 г. н.э. – поражение восстания Бар-Кохбы, завершившее цепочку трагических событий).

Отказ от привычной жизни ведет к поиску замены ей. Так в еврейской среде возникает опасность попасть под влияние чужих культурных традиций (римских, греческих). Но выход из этой сложной ситуации был подсказан самой еврейской культурной традицией, опиравшейся на ТаНаХ и на Устную Тору. Еврейский народ до этого уже пережил разрушение Первого Храма, вавилонское изгнание, и спасла его от ассимиляции собственная религиозная и культурная традиция, закрепленная в Устной Торе. Именно ТаНаХ и Устная Тора становятся основой духовной жизни, ключом понимания реальной действительности, источником сохранения еврейского народа.

Отношение евреев к традиционным классическим текстам с давних времен отличалось толерантностью и открытостью, что нашло свое выражение во множественности толкований и смысловых акцентов. Это способствовало реализации творческого потенциала еврейского народа и уберегло его от разрушительного воздействия чуждых ему культурных влияний. У евреев был текст, который давал возможности для развития национальной культурной и духовной жизни.

Комментаторы выделяют несколько уровней понимания текста Священного Писания: во-первых, пшат, т.е. буквальный смысл, развернутое, простое понимание текста, основанное на знании языка и контекста; во-вторых, ремез, или намек, сущность которого становится понятной при сравнении какого-либо элемента данной фразы со сказанным в другом тексте; в-третьих, драш, или толкование, которое существует лишь в устном предании и целью которого является изучение текста вглубь; в-четвертых, сод, или тайна, – тоже устное предание, адресованное, однако, лишь наиболее сведущим в Торе комментаторам, поскольку касается мистики.

Мидраш является одним из методов изучения ТаНаХа, в основе которого лежит уровень понимания драш. Сам мидраш – не просто форма передачи Устной традиции, а такая форма, которая стремится передать более глубокий смысл. Лексическое значение слова оправдывает эту функцию. Слова мидраш и лидрош имеют один и тот же корень. Глагол лидрош, который в современном иврите означает требовать, во времена Талмуда имел значение – доискиваться, просить, сделать одолжение.

Существуют два основных типа мидраша: галахический и агадический¹. В дальнейшем речь будет идти об агадическом мидраше.

Обращаясь к особенностям агадического мидраша, необходимо вспомнить известное определение: агадой является все, что не является галахой [6, 10-12]. Важное отличие агадического мидраша от галахического состоит не только в жанровом многообразии (“в агаду могут входить сюжеты, связанные с персонажами Писания и проясняющие их поведение, исторические рассказы, предания о мудрецах, герменевтические штудии, философские притчи, анекдоты, байки, назидания и т.д.” [5, 87-88]) первого, но и в том, что в “агаде различные мидраши к одному и тому же тексту находятся в отношении дополнительности друг к другу: рядом могут располагаться толкования, совсем по-разному трактующие один и тот же текст” [5, 88]. Кроме того, мидраш строится на непременном диалектическом противоречии, сущность которого, по словам Елены Римон, состоит в том, что “с одной стороны, текст Торы дан Богом и содержит в себе всевозможные смыслы и все истины на все времена; с другой стороны, для людей эти смыслы и истины актуализуются в конкретных исторических и экзистенциальных ситуациях” [5, 88]. Сам текст ТаНаХа предоставляет возможность для различных толкований и пониманий. А если толкований может быть много, текст мидраша не только дает установки, которые мы должны осмыслить, но и предоставляет простор для собственных толкований.

Как возникает мидраш? – Методика мидраша – задать вопрос к Писанию и на его основе найти ответ. Что дает возможность для постановки вопроса? – Текст ТаНаХа имеет много загадочных аспектов, что создает предпосылку для постановки вопроса. Мидраш возникает тогда, когда есть недостаток или переизбыток информации. Это также стимулирует интерес к Священному тексту. Автор мидраша, осознавая смысловой пробел традиционного текста, работает с подробностями, которые опустил автор ТаНаХа. Мудрец интерпретирует текст Писания и находит ответы на вопросы, на которые Писание не отвечает. Можно сказать, что автор мидраша также работает над текстом. От стиха Писания рождается новый текст. Это дает возможность назвать метод мидраша созидательным.

В то же время мидраш пытается ответить на вопросы, вызванные эпохой, событиями. В этом случае мидраш можно сопоставить с мостом, который соединяет текст архаический с текстом актуальным. Он, с одной стороны, объясняет что-то в конкретной ситуации, с другой – обращается к вечным истинам. Как это сочетается с исторической достоверностью? Но значение мидраша ни в коей мере не определяется достоверностью, так как для духовной жизни созидание становится важнее ее. И аисторический подход оправдывается. Нужно все же отметить своеобразие и неоднозначность этого созидания, так как вопрос, поставленный в мидраше, предполагает наличие разнообразных ответов, ведь подход мидраша к Писанию основан на том, что он «собирает все мнения вместе».

Обратимся к одному из известных мидрашей, комментирующему не менее известную историю о Каине и Эвеле. Мидраш этот входит в книгу Берешит раба, составленную в середине V века н.э., которую считают экзегетическим мидрашем. Экзегетический мидраш – это комментарий, построенный в соответствии с порядком стихов библейского текста. Мидраш следует за стихами Писания, приводя соответствующий агадический материал на каждый стих или его фрагмент. Анонимный редактор книги собрал из различных источников обширный материал почти по каждому стиху из книги “Берешит” (Книга Бытия) и привел его в виде сплошного текста, не упорядочивая его согласно иным критериям. Так как страницы, посвященные Каину и Эвелю, также комментируют почти все стихи Торы, рассказывающие историю первого преступления, выберем один из центральных ее фрагментов.

Текст Писания:

“…И сказал Каин Эвелю, брату своему… И когда они были в поле, восстал Каин на Эвеля, брата своего, и убил его” (Берейшит²^„‟, 4:8-9).

Текст мидраша:

“…И сказал Каин Эвелю, брату своему… И когда они были в поле, восстал Каин на Эвеля, брата своего, и убил его.

О чем они поспорили? Они сказали: “Давай поделим весь мир”. Один взял себе землю, другой – то, что движется. Первый говорит: “Земля, на которой ты стоишь, – моя!” А другой говорит: “А то, что на тебе надето, – мое!”. Тот говорит: “Раздевайся!», а этот говорит: “Лети!” И тогда “восстал Каин на Эвеля, брата своего”.

Раби Йегошуа от имени раби Леви сказал: “Оба они взяли себе и движимое и недвижимое, а поссорились из-за того, что каждый из них говорил: “Храм будет построен на моей земле!” Ибо сказано Цион будет вспахан, как поле. (Миха 3:12). Из-за этого спора и восстал Каин на Эвеля, брата своего.

Раби Йегуда сказал: “Они поссорились из-за первой женщины, созданной еще до Хавы”. Сказал раби Айву: “Но она была обращена в прах еще до Хавы – из-за чего же они поссорились?” Сказал раби Хуна: “Из слов Торы видно, что и у Каина и у Эвеля были сестры-близнецы, причем у Каина – одна, а у Эвеля – две. Из-за этой второй сестры они и поссорились. Один говорит: “Она будет моей, потому что я старший”, а другой говорит: “Она будет моей, потому что родилась вместе со мной”. Из-за этого спора и Восстал Каин на Эвеля, брата своего” [4, 314].

Текст мидраша начинается с отрывка текста Торы, где существует недостаток информации: “И сказал Каин Эвелю, брату своему…” Что сказал – неизвестно. Если бы было известно, возможно, не надо было бы ставить вопрос – почему убил? Но для автора очень важно поставить этот вопрос – вопрос о природе преступления, природе насилия, раз и навсегда закрывая путь догматическому подходу и создавая почву для плюрализма. Мидраш это использует, и перед нами три толкования. Первой среди причин он называет спор за собственность, что во все времена было главной причиной войн и кровопролития; второй – духовный аспект, касающийся идеологии, веры, во имя которой также обнажались клинки; третьей – женщину. Как видим, классический мидраш использует то, что текст Писания предоставляет возможность для различных толкований и пониманий. И сам вопрос, поставленный в мидраше (“О чем они поспорили?”), предполагает наличие разнообразных ответов. Ответы эти помогают соединить текст архаический с текстом актуальным, так как проблема, поставленная в данном тексте, касается не только этого первого и единственного случая, когда брат убивает брата. Проблема значительно шире: каков истинный мотив, какова самая глубокая причина, приводящая людей к спору и братоубийственной войне?

Но главная ценность мидраша состоит в том, что он, с одной стороны, дает возможность понять практическую сторону еврейской религии, которая стремится приблизиться к Творцу и которая, несмотря на всю важность исполнения заповедей, регулирующих взаимоотношения между человеком и Богом, не является догматичной, а с другой, это не столько теологическая полемика, сколько текст, связанный с жизнью человека. Следующий мидраш как нельзя лучше подтверждает сказанное:

“После разрушения Второго Храма стало в народе Израиля много отшельников-прушим, и они не ели мяса и не пили вина. Сказал им раби Йегошуа: “Почему вы отказываетесь от мяса и вина?” Они ответили: “Как будем есть мясо, подобное тому, что возносилось на жертвеннике? Как будем пить вино, подобное тому, что приносилось для возлияния на жертвенник?” Сказал раби Йегошуа: “Если так, не ешьте хлеб, в память о хлебных приношениях в Храме. Не ешьте фрукты, подобные тем, что приносили в Храм в Шавуот. Не пейте воду – в память о той, что черпали в Суккот из источника Шилоах!” Слушали отшельники и не отвечали. Тогда сказал раби Йегошуа: “Не оплакивать Храм мы не можем: наши глаза видели его в великолепии, наши глаза видели его в огне. Но и жить, отказавшись от всего, что может напомнить Храм, невозможно”. Как еще прежде говорил раби Йегошуа: “Только такие постановления следует издавать, которые выполнимы для большинства” (Шохер тов на Теилим 137:5) [4].

Таким образом, перед нами обнаруживаются основы духовных ценностей еврейского народа. В то же время “рассуждения на темы этики и философии раскрывают разные стороны Божественности” [4, 20]. Тематика мидрашей подтверждает это. Среди основных тем мидрашей находим следующие: “Бог. Вселенная. Человек”, “Тора и заповеди”, “Человек среди людей”, “Человек и его путь в жизни”, “Народ и Земля Израиля”.

Если мидраши первой темы (“Бог. Вселенная. Человек”) помогают найти элементы основополагающего мировоззрения, разработанного мудрецами (“Мудрецы наши, благословенной памяти, говорили: “если ты хочешь узнать Того, Кто сказал - и появился мир, изучай агаду” [4, 20]), а во второй (“Тора и заповеди”) говорится о заповедях, которые регулируют отношения между Б-гом и человеком, то в центре остальных (“Человек среди людей”, “Человек и его путь в жизни”, “Народ и Земля Израиля”) – заповеди, регулирующие взаимоотношения между людьми и специфика еврейского восприятия жизни.

Мидраши подчеркивают, что для еврейского мировосприятия заповеди, регулирующие взаимоотношения между людьми, являются не менее важными:

“Сказано: Кто воздает злом за добро, от дома того не отойдет зло (Мишлей 17:13). Раби Йоханан сказал: “Если твой сосед предлагает тебе чечевицу, предложи ему мясо. Почему? Потому что он первым предложил тебе добро”. Раби Шимон бен Аба сказал: “Этот стих значит гораздо больше: даже если человек платит злом за зло, не отойдет зло от его дома”. Раби Александр сказал: “Этот стих относится и к тому человеку, который не выполняет закон: Если увидишь осла врага твоего лежащим под ношею своею, то не оставляй его: развьючь его вместе с ним (Шмот 23:5)” (Берешит раба 38:3) [4, 146];

“Несколько человек пришли к Моше и сказали: “Мы согрешили, потому что говорили дурное о Всевышнем и о тебе”. И Моше сразу же помолился о них… Это показывает также силу раскаяния: как только они сказали: “Мы согрешили”, он тотчас примирился с ними. Если человек просит прощения у соседа, которого он обидел, а сосед отказывается простить его, не совершает ли грех он сам? Ибо сказал пророк Шмуэль: Да буду я далек от греха перед Господом, чтобы перестать молиться о вас (Шмуэль 1, 12:23). Когда это было? Когда пришли к Шмуэлю люди и сказали: “Мы согрешили”(Танхума, Хукат 63б) [4, 145].

Отголоски этих мыслей находим в книге Аврагама Шталя “Человек с человеком”: “Галаха гласит, что не Бог прощает человека, согрешившего перед своим ближним: Йом Кипур искупает только преступления, совершенные по отношению к Г-споду. Но прощение за проступки по отношению к соседям, знакомым и другим людям можно получить только после того, как они сами простят провинившегося” (по книге Рамбама “Мишне Тора”, Законы о Тшуве 2:9) и в словах раби Ханины бен Доса: “Всякий, кто приятен людям, приятен и Б-гу; кто неприятен людям, неприятен и Б-гу” (трактат Авот 3:10) [7, 15].

Мидраши рассказывают о различных сторонах человеческой жизни. Например, к теме “Человек и его путь в жизни” относятся мидраши, отражающие представления о браке. Вот один из них:

“Одна знатная римлянка спросила раби Йосе бен Халафту: “За сколько дней Всевышний создал мир?” Ответил он: “За шесть”. Спросила она: “А чем Он занимается с тех пор?” Ответил он: “Всевышний сидит и составляет пары: дочь такого-то – такому-то”. Сказала матрона: “И это все? Я тоже так могу! Сколько у меня слуг и служанок – за час я переженю их без труда”. Сказал раби Йосе бен Халафта: “Что тебе легко, то Всевышнему трудно, как рассечение Красного моря”. Что сделала римлянка, когда ушел раби Йосе бен Халафта? Взяла тысячу слуг и тысячу служанок, выстроила их в ряды и провозгласила: “Такой-то возьмет такую-то!” Так она их переженила (на месте?) за одну ночь. Наутро слуги явились перед ней: у кого голова разбита, у кого глаз выбит, у кого рука вывихнута, у кого нога сломана. Спросила матрона: “Что с вами случилось?”. Один сказал: “Я с этой жить не хочу”, другая сказала: “Я с этим жить не хочу”… Сразу послала матрона за раби Йосе бен Халафтой. Сказала она ему: “Раби, истинна ваша Тора, прекрасна и Прославлена, и все, что сказал ты, - правильно сказал!” (Песикта де-рав Кахана, Берешит раба, Ваикра раба) [4].

В традиционном еврейском мировоззрении существует представление о счастливом и гармоничном браке, для которого были созданы и предназначены первые люди. Мидраш говорит о том, что для установления гармонии в семье “недостаточно человеческих усилий, необходимо Божественное усилие, сопоставимое с сотворением мира”.

Мидраши, выполнив в свое время функцию сохранения духовной и культурной жизни еврейского народа, в дальнейшие эпохи стали частью его культурного наследия, отражающей основополагающие элементы его мировоззрения, основы духовных ценностей. Кроме этого, агадические мидраши, как и библейские тексты, стали сокровищницей литературных образов сюжетов, источником интертекстуальности. Достаточно обратиться к мидрашу о Вавилонской башне:

“В Вавилонской башне было 7 ступеней западной стороны. Строители поднимали кирпичи с одной стороны и спускали с другой. Если человек, несший кирпич, падал вниз – не обращали на это внимания. Но если падал кирпич, садились и плакали, говоря: “Горе нам, когда же мы поднимем другой кирпич наверх?” (“Пиркей де раби Элиэзер” 24) [3].

Мидраш разъясняет, что причина распада общества – не гнев Всевышнего, а утрата людьми ощущения ценности и святости человеческой жизни. В качестве примера бесчеловечности строителей Вавилонской башни приводится рассказ о том, что с некоторого момента люди перестали обращать внимание на то, что рабочие падали с большой высоты и разбивались, но зато переживали и даже плакали, когда кто-либо ронял кирпич. Этот пример можно считать классическим кратким описанием любой цивилизации, основанной на поклонении идолам или на пренебрежении к духовным ценностям, как в древности, так и в наше время. Мидраш рассказывает также о том, что, по крайней мере, часть строителей Вавилонской башни намеревалась достичь небес для того, чтобы вести войну со Всевышним. Однако наказание пришло не столько за попытку поднять руку на Творца, которая сама по себе абсурдна, сколько за бесчеловечное отношение к ближнему. Не только в древние времена и не только в каком-то одном поколении вставали люди, чтобы построить “башню, уходящую вершиной в небеса”, и мы сами свидетели того, как технический прогресс приводит к тем отношениям, о которых говорит мидраш: “Если кто-нибудь падал и разбивался, на это не обращали внимания, но если падал кирпич - садились и плакали: “Ой, горе нам! Когда еще принесут другой кирпич вместо этого!”.

Используя выводы древних мудрецов (мидраш) и средневековых комментаторов, известный еврейский философ нового времени Мартин Бубер рассматривает библейскую историю в контексте темы “Избрание и избранность. Миссия Израиля в библейских текстах” [1]. Основная цель Мартина Бубера – подвести читателя к мысли, что все строители Вавилонской башни обрекли себя на наказания за преступление перед Богом и оказались недостойными Божественного предназначения. Рассуждения еврейского философа основываются на еврейской традиции, история о Вавилонской башне, подчиненная определенной цели, рассматривается у него в узком контексте Притча “Городской герб” [2] Ф. Кафки помогает раскрыть универсальность смысла еврейского текста. Писателю удалось в современном произведении раскрыть то, что было заложено в древнем мидраше: убежденность в том, что главная человеческая беда – это непризнание верховенства и близости Бога и превращения себя в центр мироздания переходит у него в гениальное предвидение трагического исхода преобразовательной идеи и краха насильственного вмешательства человека в течение мировой жизни.

Это говорит о том, что мидраш (речь идет, как уже указывалось, об агадическом мидраше) вовсе не был замкнутым, изолированным от окружающего мира культурным феноменом. Это специфическое явление еврейской литературы представляет интерес и своим контекстом, обращенным к человеку³, и своим жанровым разнообразием, которое требует отдельного исследования.

Примечания

¹Галахический мидраш занимается выведением из текста Писания Галахи, то есть закона, религиозной обязанности. Первыми были составлены сборники галахических мидрашей.

²Названия книг Библии даються в еврейской традиции

³Интересна, хотя и очень сомнительна, одна из версий происхождения слова агада. Некоторые исследователи считают, что слово это – производное от арамейской основы н-г-д (“тянуть”, “притягивать”), так как этот литературный жанр “притягивает”, “влечет” душу человека. Видимо, основой этой версии стало то, что аггадический мидраш действительно обращен “прежде всего к сердцу человека” [6, 11].

Литература

Бубер М. Избрание и избранность. Миссия Израиля в библейских текстах / Мартин Бубер // Новая еврейская школа. Педагогический альманах. – 1998. – № 2. – С. 14–16.
Кафка Ф. Городской герб [Электронный ресурс] / Франц Кафка. – Режим доступа: .ru/rasskasy/read/gorod_gerb.
ссылка скрыта Н. Новые исследования книги Берешит в свете классических комментариев. Недельный раздел Ноах. "И создадим себе имя" [Электронный ресурс] / Нехама Лейбович – Режим доступа: ссылка скрыта.
Литература агады: Библиотека еврейской классики / составление и редактирование И.Бегун, Х. Корзакова. – М. : ДААТ/ Знание. – 1999. – 384 с.
Римон Елена. Мидраш о мидраше: «Разлученные» Ш.Й .Агнона / Елена Римон // Новая Еврейская школа. – 1998. – № 2. pb.ru/nesh/rimon2.htm.
Шинан Авигдор. Мир агадической литературы / Авигдор Шинан. – М. : Мосты культуры – И. : Гешарим, 2003. – 208 с.
Шталь Аврагам. Человек с человеком: Пер. с иврита / А. Шталь. - Иерусалим: Амана, 1993. – 272 с.

Аннотация

В статье рассматриваются особенности мидраша как феномена еврейской культуры и как литературного жанра. Обращение к конкретным текстам и предпосылкам возникновения мидрашей позволяет увидеть в них отражение особенностей мировосприятия, этических норм еврейской народа и стремление наполнить повседневную жизнь человека духовным смыслом. Анализ мидрашей как источника интертекстуальности раскрывает универсальность этого специфического для еврейской культуры литературного явления, в основе которого лежит библейский текст, являющийся основой духовной жизни всего человечества.

Ключевые слова: мидраш, жанр, феномен, агада, интертекстуальность.

Анотація

У статті розглядаються особливості мідраша як феномена єврейської культури і як літературного жанру. Звертання до конкретних текстів і передумов виникнення мідрашів дозволяє побачити в них відображення особливостей світосприйняття, етичних норм єврейського народу і прагнення надати повсякденному життю людини духовний смисл. Аналіз мідрашів як джерела інтертекстуальності розкриває універсальність цього специфічного для єврейської культури літературного явища, в основі, якого лежить біблійний текст, що складає основу духовного життя всього людства.

Ключові слова: мідраш, жанр, феномен, агада, інтертекстуальність.

Summary

Midrash as a phenomenon of Jewish culture and as genre of literature is considered in the article. Addressing to the concrete texts and prerequisites for Midrashes appearance let us find in them the reflection of world-view peculiarities, the Jews ethical standards and the aspiration to fill people’s everyday life with spiritual sense.

Analysis of Midrashes as a source of intertextuality opens the universality of the specific for the Jewish culture literature phenomenon based on the biblical text that is considered to be the foundation of human spiritual life.

Key words: midrash, genre, phenomenon, agada, intertextuality.

Blog

Исследованиям особенностей классического мидраша посвящено немало работ, основная часть которых [4

Содержание