Поэма ”Земля Слепых”
| Вид материала | Поэма |
- Российская государственная библиотека для слепых тифлобиблиографический отдел, 265.87kb.
- Министерство культуры и туризма Свердловской области Свердловская областная специальная, 775.08kb.
- Контрольная работа по теме «А. А. Ахматова. Стихотворения. Поэма «Реквием», 28.86kb.
- Земля І люди в повісті О. Кобилянської "Земля", 25.79kb.
- Реферат на тему «мистицизм в поэме с. Есенина «черный человек», 124.4kb.
- Российская государственная библиотека для слепых тифлобиблиографический отдел, 373.74kb.
- Список тем дипломных работ по предмету, 62.56kb.
- О. Г. Абрамова ( Петрозаводск ) мотив горения в поэме «облако в штанах»: русская, 210.59kb.
- Международный День слепых, 41.52kb.
- А. П. Чехов «Ионыч», «Маленькая трилогия» («О любви», «Крыжовник», «Человек в футляре»), 13.67kb.
Поэма
”Земля Слепых”
Я посвящаю с сердца вышедшие строки,
Тем, кто бесстрашно под ударами судьбы,
Плывет в опасном, жизненном потоке,
Непрекращаемой, за истину, борьбы!
Преподает жизнь поучительно уроки,
Их каждый должен с честью принимать,
Убрав закоренелые пороки,
Мы истину сумеем понимать,
Такой как есть, без чьих-то трактований,
И без подгона под обжитый нами мир,
Довольно версий, глупых предсказаний
Что скажет нам безграмотный кумир,
Двулико пред толпою выступая,
Учить беспрекословной доброте,
А за кулисами лишь выручку считая,
При внутренней духовной пустоте.
Но людям и не так страшна потеря,
Всех денег заработанных трудом,
Ужасней то, что искренне поверя,
Вы станете безропотным рабом.
Как отличить, свет правды ото лжи,
Ту каплю чуда, что избавит от напасти,
Нас поглощают безвозвратно миражи,
Богатства, рая, безграничной власти.
Что для одних есть истина веками,
Не критикуемая догма навсегда,
То для других – бессмыслица такая,
Которой в мыслях не бывало никогда.
Мы верим, когда можем ощутить,
Ту истину, что люди, говорят,
Но как же справедлива поступить,
Ошибку ведь, конечно, не простят,
Когда, к чему стремилися с душой,
Непостижимо и невидимо никак,
Быть может, нет смирения порой,
Иль путь завел сознание во мрак,
Пусть каждый, выбирая только сам,
По зову сердца к истине придет,
Не страшен уже сладостный обман,
Который обещания дает.
Бесцельно то живем, то существуем,
Проводим отведенный срок судьбой,
Плюем на всех, иль вечно протестуем,
Против того, что не понятно нам порой,
Что не дано увидеть логикой науки,
И домыслов, полезных для себя,
Безжалостно накладывая руки,
Те, кто по совести давно уже скорбя,
На истины, последние кусочки,
Разорванные стаею волков,
Бесследно обернули книгу в строчки,
Хранящиесь во лжи земных оков.
И каждый утверждает – ”Я единый,
Мой путь, вернее всех тебя ведет”,
Своею правотою одержимый,
К согласию никто так не придет.
Наш мир парадоксален по природе,
Стремясь объединиться меж собой,
Нас тянет к полной власти иль свободе,
Что снова обернется лишь войной.
Там где имеют люди свою цену,
И в рабстве беззаботно все живут,
Приходят поколения на смену,
Но здесь законы прежние их ждут,
Безжалостного общества машина,
Нас подгоняют под фальшивый идеал,
Что звется – эволюции вершина,
Захватывающая больший ареал,
Для жизни верно выращенных клонов,
С мировоззрением доверчивых детей,
Не нарушая обозначенных законов,
Не понимая запрещаемых идей.
Нас обучают, с детства забивая,
Тем головы, что нужно лишь верхам,
Легко при этом стадом управляя,
Дают власть только новым пастухам!
С мышлением таким поспорить сложно,
Рисуя лишь картины для слепых,
Конечно, проживать в пещере можно,
Поддавшися желанию других,
Которое сказали люди сверху,
Об этом только толпы говорят,
Не в силах я устроить им проверку,
Придется верить мне во все подряд.
Что скажут, то и истина веками,
Я о возвышенном не думал никогда,
Живя в богатстве и, соря порой деньгами,
Бездумно коротал свои года.
Летело на борту нас только трое,
Мы к цели, верно двигались вперед,
Казалось нам, обыденно простое,
То путешествие, что за душу берет.
Мы родом были с Франции прекрасной,
И увлекалися полетами всегда,
Да где угодно, я с командою бесстрашной,
Мог побывать, ведь нам погода не беда,
Хранит лишь уважение к природе,
Тот, кто почувствовал могущество ее,
А, не прислушавшись к бушующей погоде,
Ты пожалеешь за невежество свое.
Сгущались тучи, накрывая пеленою,
Бушующий, бездонный океан,
Дождь окружал непроходимою стеною,
Единый шанс к спасению был дан.
Как может, непокорной жизни случай,
В мгновение судьбу всю поменять,
Идя по краю над глубокой кручей,
Тебе уже ничто не выбирать.
В кромешной тьме, уж часто доносились,
Раскаты грома ужасающе сильней,
Сердца всех в миг ритмичнее забились
От ярких вспышек и пугающих теней.
Стихия лишь безжалостно бросала,
По сторонам, несчастный самолет,
В тот миг казалось, что судьба играла,
И выбирала, кто с нас доживет,
До радостных мгновений, что предстали,
Перед глазами обреченных умереть,
А сердце разрывалось от печали,
Я в жизни не сумел своей успеть,
Увидится с единственной любимой,
И нежно обогреть своих детей,
В душе лишь с болью, никогда неутолимой,
Закончу жизнь в плену своих страстей.
В подобные моменты пред тобою,
Проходит жизнь как старое кино,
Смерился ты с печальною судьбою,
Но станется, чему быть суждено.
Мы Бога вспоминаем очень редко,
Ведь только, когда нужно это нам,
Под корыстью живет марионетка,
Бессмысленно тянущаясь к деньгам!
Средь океанов, таин безграничных,
Изведанных земель и городов,
Есть остров, нам устоев не привычных,
Хранящийся за скалами оков.
Где тишина, пленящая собой,
Лишь прерывалась волнами прибоя,
Казалось, не нарушит здесь покой,
Ничто, как после длительного боя,
Но небеса, вдруг вспыхнув, озарили,
Весь остров ярким пламенем огня,
Мгновение хоть света подарили,
Во тьме, куда отбросило меня.
Власть снова вся у тьмы и тишины,
Не долго озаренный миг держался,
На поле боя красочной войны,
Всего один герой живым остался,
Лежа, не шевелясь от лютой боли,
В сознании я был, еще дыша,
С последних сил, усилием лишь воли,
Пополз к друзьям, на выручку спеша.
Но силы мое тело покидали,
Хоть в шаге находился от друзей,
Они уже от боли не страдали,
Покинув этот мир в свете огней.
Не мог поверить я своим глазам,
Что видели их мертвые тела,
И горечи котившимся слезам,
Чего же смерть меня не забрала?
Покинув здесь мучительно страдать,
В безмолвии, оставив одиноко,
Беспомощно в агонии рыдать,
Прокляв неописуемо жестоко,
Кругом лишь тьма и я не вижу света,
В моей душе лишь пустота и боль,
И первый луч прекрасного рассвета,
Пусть озарит несчастный облик мой.
На бесконечном горизонте появился,
Скользящий по лазурной глади луч,
Как в день дождливый, тихо приоткрылся,
Кусочек неба, неподвластный силе туч.
Открыв глаза от солнечного света,
Я слышал тихий голос вдалеке,
Позвав, но не дождавшися ответа,
Увидел вдруг, что в лодке на доске,
Лежал в каких-то красочных одеждах,
На солнцем озаренном берегу,
И мысленно томил себя в надеждах,
Что выбраться, наверно, не смогу.
Через мгновение все споры прекратились,
Шумел лишь зачарованный прибой,
Но вдруг, из неоткуда появились,
Два человека, преклонившись предо мной,
Их одеяния листков сплетенных,
По форме симметричны и сложны,
Но листьев цвет, совсем не однотонных,
Лишь хаотической бессмыслицей полны,
Один из них поближе подойдя,
Спросил все время, кланяясь пред мною,
“Посланник ли ты Хала и дитя,
Прислал он нам ответ вместе с тобою?”,
Молча и изумленно я взглянул,
На человека, что стоял передо мной,
От страха он лишь жалостно вздохнул,
И умолял: “ Не убивай меня, постой!”.
Хотя кружилась безустану голова,
Я встал и подошел к нему поближе,
“Что говорите вы за странные слова?
И постоянно умоляете, прости же”.
Тут незнакомец подошел ко мне второй,
И говорит: ” Великий вестник Тала,
Могучий бог к нам снизойдет вместе с тобой,
Провидица давно все предсказала,
Когда над миром Тала власть прейдет,
И успокоится шумящая вода,
Событие в тот миг произойдет,
Помирит, что народы навсегда!”
Уже диск солнца, приподнялся над скалою,
И трепет доносился дивных птиц,
Мы шли сквозь лес, унылою тропою,
Как вдруг, их поменялся облик лиц.
Предстала живописная картина,
Мы вышли с плена леса и кустов,
Пьянила ароматами равнина,
Поляны неизведанных цветов.
Безмолвно на колени все упали,
Подняв свои ладони до небес,
Я чувствовал, что люди ожидали,
Свершения божественных чудес.
Вдали, в конце поляны появился,
Идущий чей-то образ не спеша,
Тогда еще я этому дивился,
Кто может быть такой, что чуть дыша,
Все, говоря о ней, безмерно восхищались,
Той мудростью, что Талом ей дана,
Провидица, которой поклонялись,
Не торопливо приблежалася одна.
Она была совсем уж не похожа,
На ту, что представлялась в мыслях мне,
И нежная, прекраснейшая кожа,
Испепелила образ мой в огне.
Провидица красива, молода,
С глазами цвета неба по весне,
И статус ее виден без труда,
Стоял я перед нею, как во сне,
В тот миг еще мне было не понять,
Она так улыбалася прекрасно,
Все мысли уходили, и собрать,
Наверное, старался их напрасно.
Провидица скромнее всех была,
Ничем со стороны не выделялась,
Хотя она народ тот и вела,
Пред каждым без гордыни преклонялась.
Лишь красит человека средь других,
Тот мир внутри, что мы зовем душою,
А горы ярких тряпок, дорогих,
Вас приукрасят лицемерною молвою.
Провидица поближе подошла,
И маски с лиц, все люди робко сняли,
Секунда озарения пришла,
Я понял, наконец, за что прозвали,
Ее мудрейшей, видящей, народ,
Который этот мир еще не знает,
Слепых лишь продолжается здесь род,
Им истину по капле проливает,
Тот человек, что волею судьбы,
Родился без врожденного порока,
И даром стал на ихние мольбы,
Послали боги верного пророка.
С провидицей я шел наедине,
Вдоль древ стоящих порознь одиноко,
Туда, где довелося выжить мне,
Где жизнь теряла истинного прока.
Последний раз с друзьями попрощался,
Похоронив тела, как подобает,
За этот день я мужества набрался,
Узнав, порою горькими бывают,
Мгновения безжалостной судьбы,
Что взгляд на мир беспечный поменяют,
А если силой духа вы слабы,
Такие здесь рассудок лишь теряют.
Поведала историю веков,
Провидица про остров безмятежный,
Начав с великой битвы двух богов,
За океан всепоглощающий, безбрежный.
Средь вымыслов, правдивые сюжеты,
Запутаны сплетением веков,
Людьми непостигаемо воспеты,
Дошли не покоренных облаков.
Действительно же, острова судьбу,
Сменил близ проплывающий корабль,
Завистники, начавшие стрельбу,
И звон соприкасающихся сабль,
Случилось это три века назад,
На судне, проходящем возле скал,
Хранившийся бесценный в трюме клад,
Слепой богач с женой своей спасал.
Кровавый бой точился на борту,
Не пощадили даже женщин и детей,
Про груз они проведали в порту,
Обыскивая трупы до костей.
Ни человека, чью находку все искали,
Ни груза, не нашлось на корабле,
С женою вместе судно покидали,
Они еще до взрывов при стрельбе.
Бесстрашно, взявши за руки друг друга,
Поцеловавшись, как в последний, раз,
Вдруг спрыгнули с кормы и без испуга,
Поплыли, не имея даже глаз.
Смолкали человеческие крики,
Все тайны уносящие с собой,
Уже смеркались солнечные блики,
Кругом стоял безжизненный покой.
Лишь вдалеке, близ острова пустого,
Чуть слышно доносились голоса,
Не выбравши тогда пути простого,
Два человека тихо плыли в небеса,
Надежда их последняя пропала,
Прощалися друг с другом навсегда,
“Я плыть не в состоянии, устала,
Нас не разделят мой любимый никогда”,
Утратив силы, опустив покорно руки,
Она за жизнь бороться перестала,
Испытывал тогда ее муж муки,
Любимая, вдруг под водой пропала.
Но их судьба другая ожидая,
Сюрпризы все готовит не одна,
Жена его, к поверхности всплывая,
Воскликнула: “Коснулася я дна!”.
И если б те слепцы прозреть сумели,
Оторопевши, лишь в безмолвии стоя,
Во все глаза на остров бы глядели,
Леса прекрасные и чудные поля.
Ступивши неуверенно на остров,
Прибежищем, что станет на века,
Хранения великий найден остов,
Реликвии восставшей из песка,
Что средь пустынь, ветрами смерти,
Обвеяна, проклятьем для живых,
Не пожелал бы я, поверьте,
Вам оказаться близко возле них.
На острове уже царила ночь,
Окутавши прохладой все в округе,
“Теперь никто не сможет нам помочь”,
Они тревожно думали в испуге.
И вспомнив то, с чего все началось,
Идеи, что меня вмиг покорила,
О чем мечтал, по жизни удалось,
Но цель чуть нас двоих не погубила”.
История их жизни удивит,
Любого, кто ее захочет слушать,
А мир вокруг себя тот не узрит,
Реликвий древних, кто покой нарушит.
Всю жизнь, бесцельно лишь мечтая,
В Париже был богатый человек,
Что вещи древние, по миру все скупая,
Которым не один кровавый век,
Искал, предмет глубокой старины,
Написанный арабским мудрецом,
Не раз ставал он поводом войны,
И каторжно мучительным концом.
Великий свиток мудрости хранил,
Послание священного пророка,
Для светлых, он бы истину открыл,
А темным бы поведал суть урока.
Какой бы расы, по легенде, ни был он,
Читающий великий свиток знаний,
Написано на языке родном,
Все будет там, но только предсказаний,
Невеже не услышать никогда,
Охваченному жаждой полной власти,
Проклятие безжалостно всегда,
Поведает коварной жизни страсти.
Однажды долей случая попала,
К искателю бесценной старины,
Та карта, что дорогу открывала,
Где спрятан свиток мудрости с войны.
Собравши экспедицию из стойких,
Бесстрашных, сильных волею людей,
Не зная, потерять придется скольких,
Признательных ему близких друзей.
Плывя на корабле, под парусами,
И, побывавши не в одном уже порту,
Мы шли под голубыми небесами,
Стоявши одиноко на борту.
Пленит своею нежной красотою,
Рассвет на горизонте вдалеке,
В миг озарения, подвластно все покою,
А сердце рвется в болезной тоске,
По дому и по Родине любимой,
Что кажется, так виделась давно,
Но цель являлась непоколебимой,
Должны найти мы свиток все равно.
Приплывши к землям не изведанным до нас,
По карте путь в пустыню заводил,
И на верблюдах, продовольствия припас,
Мы двигались быстрее, что есть сил,
Бесследно проходили дни за днями,
Наш караван, уныло двигаясь вперед,
Встречался лишь с бескрайними песками,
Не зная, куда карта нас ведет,
Но через две недели огорчений,
Та вера, что всем силы предала,
Нам помогла найти храм древних отречений,
От мира внешнего, где мудрость не была,
Ценнее слитка золота и славы,
Стремлением, что стало жизни всей,
Где позабылись навсегда мораль и нравы,
Уйдя под занавес в сознании людей.
Взломавши двери, варварски разрушив,
И вероломство проявив тогда большое,
Они запреты высшие нарушив,
Не знали, что живыми выйдет двое,
Те, что, зайдя в зал свитка, восхищались,
Его могуществом, чарующей красой,
Все остальные искушению поддались,
Вдруг рядом зал увидев золотой.
Иллюзия, поманит в царство грез,
Насмешкой, возвеличивая ввысь,
Себя ты в жертву алчности принес,
Мираж, хоть на мгновение продлись.
Не видя ничего перед собою,
Лишь золото слепило им глаза,
Все падая, с обрыва над скалою,
Разбилися, как горечи слеза,
Идя бездумно, золотом желая,
Набить карманы, предвкушая жизни пир,
А вместо этого бесцельно погибая,
Проклявши жадность, поглощающую мир.
Огромный зал, вдруг светом озарился,
От свитка, крепко сжатого в руках,
Его хранитель грозно появился,
Что вызвало в душе ужасный страх,
“Несчастные, дотронувшись до свитка,
Вы сами подарили жизнь себе,
Но род весь ваш постигнет жизни пытка,
Слепыми быть написано в судьбе,
Не прочитать, вам свиток до тех пор,
Пока в седьмом колени не родится,
Ребенок, восстановится, чей взор,
Которому ваш род и поклонится”.
Великий зал все ярче заливался,
Лучами света, что глаза уже светил,
И убегать никто не собирался,
Ведь миг, начертанный судьбою, наступил.
Весь мир перед глазами их исчез,
Во тьме заполненной безликой пустотой,
Ни пестрых красок, ни чарующих чудес,
Что радовали сердце красотой.
На ощупь два слепца искали двери,
И поименно звали умерших людей,
Их ужас ждал немыслимой потери,
Не зная ничего про смерть друзей,
Поддерживая голосом, друг друга,
Со свитком с храма вышли не спеша,
Сердца их трепетали от испуга,
Прислушиваясь к шуму чуть, дыша.
Вдруг пали стены каменного храма,
Напоминания о свитке схоронив,
Среди песков исчезла панорама,
Свободу посвященным подарив.
Кто сути не поймет древних запретов,
Тот истины под ними не найдет,
Лишь после многочисленных просветов,
Нам в голову случайно мысль придет,
Не все устои в мире догматичны,
Где чувствуем хозяином себя,
Живя богато, к людям безразличны,
Ни разу бескорыстно не любя.
Все по расчету в нашей жизни происходит,
Рождаемся и гибнем за гроши,
Кого-то это тешит иль выводит,
А кто-то скажет: ”Боже, не смеши”.
Но искренне, любившие друг друга,
Два человека, что ослепли навсегда,
Искали храм, ни ради игр досуга,
Ни ради золота отправились туда.
Преодолев, немало испытаний,
Они нашли свой верный караван,
Но путь не прекращаемых страданий,
В душе оставит след кровавых ран.
Вот стало что основою правдивой,
Легенды про создание людей,
Считал ее я сказкою красивой,
Которой удивляли здесь гостей.
Провидица, смотревши на меня,
Ждала, что я отвечу ей сейчас,
Последний наступал остаток дня,
Лучами, освящая робко нас,
И, понимая, нужно мне признаться,
Что не посланник я возвышенных богов,
Немного начинал вдруг сомневаться,
Как не нажить бы обезумевших врагов.
К скале, стоящей грозно над обрывом,
Мы подошли в лучах светящейся Луны,
И ветер, обдувающий порывом,
Наполнен ароматом был волны.
Зайдя в пещеру, что была обжита,
Еще давно до наступивших дней,
Великая, где тайна была скрыта,
Среди не разгоревшихся огней.
Я спрашивал провидицу о строе,
Какой уклад в народе том царил,
Не оставляя не на миг ее в покое,
Узнал, кто этот остров сотворил.
Что чувствуем, к чему коснуться можем,
То, безусловно, истинно всегда,
Но, если мы невольно предположим,
О чем напоминают иногда,
Древнейшие легенды и рассказы,
О людях, что всесильных, говорят,
Не просто то мифические фразы,
Которые фантазии хранят.
Ведь сил своих не знает человек,
Смирившися покорно, как и все,
Немыслимый уже по счету век,
Не видит мир во всей его красе,
И создает себе религии такие,
Которые все могут объяснить,
Для всех людей, понятливо простые,
Чтоб каждый в сердце мог их сохранить.
Не ясен смысл жизни быстротечной,
Уходим в суету мы с головой,
Не видим, мысли истинной и вечной,
Которая спасает нас порой,
От лжи, казалось правильных порядков,
Традиций, что бессмыслицей полны,
Довольствуясь лишь каплями остатков.
И знаниями жалкой глубины.
Слепые люди, верили всем сердцем,
Что боги есть тепла и холодов,
На острове нет места иноверцам,
Поэтому роскошнейших даров,
Богам преподносили очень много,
Порою, голодая месяца,
Традиции указывали строго,
Покорно отдавай все до конца.
Великий бог тепла здесь звался Тал,
Он создавать мог, иль жестоко убивать,
И каждому одну жизнь даровал,
Чтоб имя его стали почитать,
На острове, что в мире был единым,
Пристанищем живого навсегда,
Обмытый океаном не сравнимым,
В округе заполняла все вода.
Они считали, в каждом человеке,
Частица есть бессмертного тепла,
Объединится с Талом, что навеки,
В мгновение, которого ждала.
Но было божество еще иное,
Владеющие холодом земным,
Для всех обозначая зло сплошное,
Ведь правило лишь миром не живым.
Произнося чуть слышно имя Хал,
Провидица поведала о том,
С чего в народе начался развал,
Проблема в разногласии одном.
Мы, зачастую выясняя, кто сильнее,
Из наших лидеров, заоблачных богов,
Не понимаем как болезненно быстрее,
Становимся озлобленным врагом.
На острове веками яро спорят,
В сражении, какой бог победил,
Сознание друг друга люди морят,
Сердца их гнев безмерный покорил,
Одни кричат: ”Живешь теплом ты Тала,
Так смеешь, усомнятся еще в нем”,
Другие скажут: ”Ночь приходит Хала,
Склоняешься пред ним, то, что днем.
Провидица давно уже спала,
Потряс меня, волнующий рассказ,
Но завтра речь тяжелая ждала,
Я должен помирить людей без глаз,
Не мог сказать всю правду, непременно,
Меня б врагом назвали и глупцом,
Прямолинейно говоря и откровенно,
Для веры стала б истина концом.
Абсурд - правитель мысли и поступка,
Пытаясь правду мира, познавать,
Порой считаем – лишены рассудка,
Те люди, что могли бы показать,
Луч истины, без косвенных ответов,
Которыми по горло сыт уже,
Без долгих, утомительных советов,
Как жить и на котором этаже,
Мне находиться, в обществе безликом,
Где отличают по одежде лишь людей,
Но иногда, душа прорвется с криком,
В наш мир не выразительных теней,
Смеша великой истиной, бездумных,
Людей, которым в жизни все равно,
Пытаясь говорить с толпою шумных,
Жаль дремлет их сознание давно,
Ведь безгранична человеческая глупость,
Нас научили, никому не доверять,
И, развивая злобу, серостную скупость,
Людской рискуем, даже облик потерять,
С лучами солнца, восходящего в тиши,
Все оживая, пробуждается от сна,
И в джунглях, непронзаемой глуши,
И океане, неизведанного дна.
Какой-то блеск мерцающих лучей,
Вдруг разбудил меня, собою поманя,
Казалось будто тысячи свечей,
Одновременно загорелись от огня,
Была та драгоценная пещера,
Столетие в ней жили ни одно,
Появится наивная здесь вера,
Единое в мир истины окно.
Пещера же алмазами блестела,
Усыпанная, словно небосвод,
И первою провидица узрела,
Ее красу, порадовав народ.
Не отличить, булыжник от алмаза,
Слепому его ценность не понять,
И как бы не была банальна фраза,
Людей тех можно смело называть,
Владельцами огромных состояний,
Закованных природой навсегда,
Бесформенных алмазных изваяний,
Что станут дорогими лишь тогда,
Когда цивилизация ворвется,
На остров тех беспомощных слепых,
С которыми, охотно разберется,
Схвативши, как диковинок живых,
И на показы, выставляя в зоопарке,
Для прессы и больничных докторов,
Продавшихся давно лечебной марке,
Назначат, если полностью здоров.
У нас нет права, судьбы выбирать,
Кого средь стен, высоких заточить,
Быть может, тех, кто стали понимать,
Иль тех, кто могут мудрости учить,
Свобода всем дана, без исключений,
Заложена у каждого она,
И правильность людских, различных мнений,
Не может быть насмешке придана.
Имеют право жить и развиваться,
Все мнения осмысленных людей,
Со временем, в единое сливаться,
Заполнив мир палитрою идей.
Живут же люди, корысти не зная,
И зависти, у денежных рабов,
А жадности вообще не понимая,
Как можно не, отдать все для богов?
Существовали в том народе идеалы,
Все связанные с формой в основном,
В мышлении глубокие провалы,
Зациклены, в пространстве на одном.
И как бы не старались мы умело,
Вселенную научно упростить,
Стандарты все земные, то и дело,
Не могут ничего нам объяснить.
В природу мироздания вникая,
Несовершенства человек свои поймет,
Пред страхами беспомощно смолкая,
Свет истины и зная, не найдет.
Не существует в нашем мире идеалов,
Ведь не способны мы все стороны узрить,
И после, многочисленных скандалов,
Уйдя с пути, рискуем погубить,
Себя, ориентиром не высоким,
Что сдавшимся, навяжут без труда,
Ты верь во все и будешь недалеким,
Такими заполняют города.
Пускай, понять, пока еще не можем,
Ту правду, тайно скрытую от нас,
Хотя бы безобидно предположим,
Что мы живем в иллюзии сейчас.
Намного проще, игнорировать феномен,
Чем сущность попытаться объяснить,
Задав вопрос науке, что не скромен,
Каноны его можно изменить?
Вам не услышать, однозначного ответа,
Зачем стремятся нас, отгородить?
Когда-то была плоскою планета,
Не многие посмели возразить,
Благодаря великим людям, мы умнеем,
Их мысли обгоняют время ход,
Но жаль, внимая слушать, не умеем,
Погрязши в грязь, дозволенных свобод.
Закон есть предыдущий, частный случай,
Того, что будет в будущем открыт,
И как бы ни являлась правда жгучей,
Изменит она наш привычный быт,
Круша, все идеалы и стандарты,
Сменив основу мира навсегда,
Дома поразсыпаются на карты,
Их жителей, забравши в никуда.
Идея, полюбившаясь веками,
Быть может, в пустоту нас заведет,
Чей частью же являемся мы с вами?
Однажды человечество поймет.
Лучами солнца озарялась постепенно,
Поляна, дивно пахнущих цветов,
Людьми, что почиталась, несомненно,
Как место снисхождения богов,
Прелестный запах был им не понятен,
Цветы в одном лишь месте ведь росли,
И всем без исключения приятен,
Так храм для обращения нашли,
К богам, что безответною порою,
В дождливый день прогневаясь на них,
Не радовали прежнею красою,
Забывши о созданиях своих.
Собравшись на поляне, все молчали,
Лишь кланяясь провидице и мне,
Я чувствовал всем сердцем тень печали,
От мыслей, разорвавшихся во сне,
На две примерно равных половины,
Ложь истина боролись меж собой,
В счете, стало все единым,
Когда я стал пред жаждущей толпой,
“Я послан был великими богами,
Навеки сущность мира объяснить,
Пусть каждый поразмыслит над словами,
Которые вам буду говорить,
Не преклоняяся, ни Халу и ни Талу,
Мой долг вас наконец-то помирить,
И то, что прививается здесь смалу,
Я должен непременно изменить.
Не существует порознь день и ночь,
И холода не будет без тепла,
Сомнения гоните смело прочь,
Что истина, всю ненависть сожгла,
Забудьте о сражениях с богами,
Все это было выдумано тут,
Не веруйте в легенды скоро сами,
Поймете, что они умело лгут,
Едино в нашем мире, не делимо,
Живет и развивается все в высь,
Пусть каждому, то станет постижимо,
Подумай и безудержно проснись,
Прощение просите друг у друга,
И прошлое исчезнет навсегда,
Вы выйдите из замкнутого круга,
О лжи не вспоминая никогда,
Не стойте на коленях, предо мною,
Ни божество же я спустившиесь с небес,
На острове равны все меж собою,
Бесцельны ожидания чудес”.
Давно не доносились голоса,
С поляны, опустевшей одиноко,
Пусть светлая начнется полоса,
В судьбе людей, наказанных жестоко,
Я думал, что сказать им было можно,
Пытаясь хоть бы верой, примерить,
Корректно говоря и осторожно,
Устои, что бы сразу не сломить.
Быть может, кто-то здесь же осознает,
И с этим еще лучше будет жить,
А кто-то, слов чужих не принимает,
Доверие тех стоит заслужить.
Я был уже в мерцающей пещере,
И продолжал вести начатый разговор,
О мире окружающем и вере,
Стараясь огибать не нужный спор,
Как вдруг, из глубины раздались звуки,
Мелодии, знакомой мне давно,
Все кланяясь, протягивали руки,
А я бежал и было все равно,
Что будет на пути мне попадаться,
Последний шанс, измученно звенел,
Надежда начинала возвращаться,
Ведь телефон мой, запинаючись ревел.
Дрожащими руками вынимая,
С алмазов, заточенный телефон,
Ответил я, еще не понимая,
Закончился наивной жизни сон.
Раздался голос брата мне родного,
‘Ну, где вас носит, сколько можно ждать?
Мы празднуем и места нет пустого,
У нас в Париже, собралася знать”.
Я, перебив его, рассказывал все сразу,
О катастрофе и о гибели друзей,
Не говорил он так со мной, ни разу,
“Спокойно брат, ты жди и не робей!”.
Звонок на этом слове оборвался,
Но я координаты передал,
В душе как будто, детский бунт начался,
Который безрассудно ликовал,
И к людям подойдя, воскликнул смело,
Посланники к нам завтра прилетят,
Провидица сказать было хотела,
Но думала, что боги не простят,
Ее вопросов, с сущностью тревожной,
Посланники лишь мир нам принесут?
Она являлась очень осторожной,
Прибытия ведь люди верно ждут.
В тот миг не замечая никого,
Я рад был неимоверно, всей душой,
Хотелось мне быстрее одного,
Попасть безпромедлительно домой.
Казалось эта ночь продлиться вечно,
Терпение, по капле испаряя,
Не сдерживая чувств своих, конечно,
Я говорил, с людьми, порой не зная,
Что их волнует, и что чувствуют они,
При смене всех традиций и порядков,
Попробуй правду мира поясни,
Собрав с последних, выживших остатков.
Мировоззрение, расширится людское,
Когда к тому готов ты будешь сам,
Меняя все привычное, мирское,
Тянись, не отступая к небесам!
На берегу, рассвет в тиши встречая,
Я думал, как безболестно помочь,
Направлено, людской ум поучая,
Но мысли приходили в эту ночь,
Не только, о возвышенном и светлом,
Алмазы манят каждого собой,
Ведь деньги покрывают душу пеплом,
Которая становится пустой,
Сгорая в жажде корыстных стремлений,
Не важно все становиться вокруг,
И после аморальных рассуждений,
Предаст вас даже самый верный друг.
Вдали виднелся, одинокий самолет,
Что, севши на воду, спокойно приближался,
Спасательно начавшийся полет,
Успешно, наконец-то завершался.
А люди удивленно восхищались,
Тем чудом, доносившемся до них,
Не зря богам смиренно поклонялись,
Забыв о вечных трудностях своих.
Я попросил, меня оставить одного,
Для встречи непосильно долгожданной,
Но совершалось, это только для того,
Что б не возникло мысли нежеланной.
Приветствуя спустившегося брата,
На острове, затерянном в веках,
Заметил я блеск дула автомата,
Сжимался, что у каждого в руках.
Из самолета постепенно выбираясь,
Ко мне три человека подошли,
В кабине еще двое оставались,
Крича: ”Ну, наконец-то мы нашли!”.
На берегу, уже мы с братом говорили,
О том, что приключилося со мной,
О людях, что меня здесь приютили,
И камнях обездвиженых красой,
Но беспокоило меня тогда иное,
Зачем им будет нужен арсенал?
В ответ сказали: ” Это так, пустое
Зверей, что б и туземцев отогнал”.
И на песке, раскладывая тенты,
Наш разговор в другое русло перешел,
Я чувствовал конец сюжетной ленты,
Но повода сказать то не нашел,
Брат начал, подводить конкретно мысли
Что люди те, помеха лишь для нас,
Они проблемой на пути нависли,
Которую решать, нужно сейчас.
Тот остров не относится ни к странам,
Ни к властности, чей-либо из людей,
“Достанутся алмазы обезьянам!”
Сказал мой брат, вскипая от страстей.
Я слушал и не мог тому поверить,
Чудовище стояло предо мной,
Которому когда-то, мог доверить,
Все тайны, что тревожили порой,
Смотря ему в глаза, мне показалось,
То был уже не мой веселый брат,
И цели изменить не удавалось,
Ведь мысли измерял уже карат.
Как может, исковеркать человека,
Идея, без границ разбогатеть,
Роскошнейше прожить остаток века,
И в рабстве денег тихо умереть.
Мораль меняет прежние законы,
Зависимо от прихоти судьбы,
Тому, кто отбивал вчера поклоны,
Сегодня дарят, боязно мольбы.
Ехидно, улыбаяся вы льстите,
Бродяге, что казался вам никем,
Попробуйте, фортуну попросите,
Быть может, не забыла на совсем.
Наш спор, приобретал характер схватки,
На уровне банальных людям фраз,
О честности и дружеском порядке,
Который нарушали мы не раз,
Но склоки давних лет, то лишь вершина,
От айсберга, топившего сейчас,
Предстала б, если эта же картина,
Что мрачно обернулася для нас,
Хотя бы один час тому назад,
Когда встречал я брата всей душой,
Когда ему безудержно был рад,
Не верил даже б мысли я такой.
Бежа во тьме и горестно вздыхая,
О выборе, стоявшем на пути,
Я знал, что, благородно поступая,
Рискую необдуманно уйти,
Из жизни, наигравшейся со мной,
Рассудок лишь задумчиво молчал,
Исход ведь существует же иной?
Но он добра никак не означал.
Зачем? Что мною движет? Почему?
Вся власть, богатство у меня в руках,
А сердце, тянет к взгляду одному,
Который зачарует и во снах,
Все мысли почему-то лишь о ней,
Да врать уже бессмысленно себе,
Хоть свет вдали мерцающих огней,
Пророчит беспокойно о судьбе.
Провидица быть может, не поймет,
Стремлений тех и целей бесполезных,
Но совесть мою душу угнетет,
С изгнанием народов безмятежных.
Я хуже брата, помыслы свои,
Он не скрывает, сказкой прикрываясь,
Во лжи погрузли ведь давно уста мои,
Теперь всем наконец-то же признаюсь.
Пускай возненавидят, но живут,
Предупредить я их обязан до рассвета,
Посланника наверно люди ждут,
И высшего великого ответа.
Жизнь болезно висит на волоске,
А мне невыносимо только то,
Что взор ее изменится в тоске,
Я видел ту надежду как никто,
Тот смех и добродушные слова,
Желание познать нелепый мир,
От фраз ее кружилась голова,
Ведь был обожествленный я кумир.
Я должен преклонятся перед ней!
Мечтам ее, свободу подарить,
И что бы ни случилось, этих дней
Мне точно не дано уже забыть.
Теряет мир все краски и цвета,
Но я лишь, об одном судьбу молю,
Отвергну даже райские врата,
За шепот нежный: ”Я тебя люблю”.
Пещера, мне знакомая, виднелась,
За кронами деревьев вдалеке,
Быстрее одного тогда хотелось,
Добраться, к засыпавшим на песке,
Посланник! Он вернулся снова к нам!
Все люди ликовали, поклоняясь,
Но я не воздавал хвалы богам,
А правду им поведал не боясь,
“Мир окружает лишь иллюзия веков,
Замкнувши круг неведомых путей,
Я должен вам бесчисленно долгов,
И здесь не допущу ничьих смертей,
Живем мы люди вместе на планете,
Средь суш, не покоряемых морей,
Народы многоликие на свете,
Растут и развиваются быстрей,
Весь остров лишь крупица в океане,
Клочок, что затерялся в тишине,
И как бы не пытались жить в обмане,
Послушайте, хотя бы обо мне”.
Пытаясь объяснить им все правдиво,
Как я здесь оказался. Почему?
История была не так красива,
То мне не показалось одному.
В толпе лишь доносился шепот фраз,
Никто поверить даже не желал,
Но голос вдруг знакомый меня спас,
Который, так услышать ожидал.
Провидица стояла в стороне,
Тот облик не забуду никогда,
Горела, неприкаянно в огне
Душа от безграничного стыда,
Я молча заглянул в ее глаза,
Пытаясь в них прощение, найти,
Одна не удержавшаясь слеза,
Мне сил дала для нового пути.
Провидица сказала: ”Этот миг,
Предсказан был давно до наших дней,
До встречи я узрела его лик,
Прошу, не становитесь люди злей,
Поможет нам всю истину открыть,
Лишь свиток, сохранившейся на век,
Все споры попытайтесь прекратить,
Зайдет в пещеру каждый человек”.
Во тьме, на ощупь слепо пробираясь,
Мы двигались бесстрашно в пустоту,
Об камни неуклюжа спотыкаясь,
Не ведая, топтали красоту.
Надежда нас уводит за собой,
За грань стереотипов и реалий,
Где мир приобретает вид иной,
Без боли и запутанных баталий,
Где меркнут и сгорают, без следа,
Потоки из желаний и идей,
Где совесть появляется тогда,
Когда не остается у людей,
Ни воли, ни свободы, ни добра,
Лишь тело и страдания его,
Покинуть эту жизнь давно пора,
Но жадность, не оставит своего.
Рассвет, все озаряется вокруг,
Ничто не рушит райского покоя,
От сна чуть пробуждается, но вдруг,
Сменилось положение устоя.
Два выстрела пронзили тишину,
Что эхом оборвали сон пещеры,
“Похоже, объявил мне брат войну,
Теперь дошли они до крайней меры”.
У входа затихали голоса,
“В испуге убежало племя прочь,
Они ушли, наверное, в леса,
А парню захотелось им помочь,
Он сделал выбор свой, наперекор,
И нам теперь уже не по пути,
Я слышать не желаю этот вздор,
Как с острова обязаны уйти!
Вперед же за могуществом своим!
Нас стая дикарей не остановит,
Алмазы не достанутся другим,
Проклятие меня не беспокоит”.
В пещере доносились голоса,
До свитка оставалося немного,
Вдруг света появилась полоса,
Закончилась священная дорога.
С провидицей мы к свету подошли,
Все ярче он светился лучезарно,
Века здесь за мгновение прошли,
Но время ведь бывает и коварно,
Секундой, заменяются года,
Что прожиты, в бездумной суете,
Уходит быстротечная вода,
Лишь имя, оставляя на плите,
И только миг, непознанная страсть,
Все меркнет пред блаженной красотой,
Готов и на колени я упасть,
Сказав не удержавшися: ”Постой!”.
Не смело свиток мудрости, отдал,
В дрожащие от страха, ее руки,
Я правды никогда не признавал,
Но сердце разрывала боль разлуки.
Провидица, почувствовав, узнала,
Всю горечь слез и реки из крови,
Она лишь растерявшися рыдала,
Поведав надпись: ”Истина есть вы!”.
Не стоит где-то мудрости искать,
Ведь, правда без иллюзий - это мы!
Всегда прекрасно, средь небес летать,
Пока не доберешься до стены,
Познай себя, здесь маски не нужны,
Что прячут твою истинную суть,
Здесь качества и ценности важны,
Которые позволят не заснуть,
Не лицезреть, себя убогим на картине,
Написанной художником давно,
Где непонятным остается и поныне,
Куда ведет открытое окно?
Лишь нити, оборвавшие мы сами,
Объединяли нас, самих с собой,
Коль мыслить не, желает раб веками,
То выбор остается небольшой.
Свет вспышки, свиток замер и исчез,
Собою, озаривши тень пещеры,
Настало время красочных чудес,
По капле собирается дух веры.
Никто не понимал, что происходит,
Все лишь смотрели вдаль, на дивный свет,
Прозревши, каждый к истине приходит,
Пусть даже, через много сотен лет!
А враг, дары получит по заслугам,
Его уже и деньги не спасут,
Тому, кто был недавно лучшим другом,
Две розы никогда не принесут.
Тьма поглотила, всех искателей наживы,
Глаза их обезумив, ослепив,
Теперь испуги адские не лживы,
Но жадность, голод свой не утолив,
Заставила бежать, набив карманы,
И с болью, замирающий обрыв,
Уже не пощадит, нанесши раны,
Развеет прах, пронесшийся порыв
Но на краю, один еще остался,
Метавшись, перед смертью устоял,
В агонии с пещеры выбирался,
Алмазы он на жизнь бы променял,
Я видел облик брата пред собой,
Ползущий то к обрыву, то назад,
Отряд их стал, наверное, слепой,
Надеюсь, моей помощи он рад.
Оставив удивленный взор людей,
Я вышел из пещеры, торопясь,
“Брат стой! Ты потерял своих друзей,
И слепо к ним шагаешь не боясь,
Пойдем, не упирайся же теперь,
Помогут люди выбраться домой,
Не нужно здесь борьбы, ты мне поверь,
Увидим скоро вместе край родной”.
Брат встал, и шаг за шагом не спеша,
Ко мне уже, спокойно подходил,
Как сердце вдруг забилось, чуть дыша,
Провидицу я рядом с ним узрил.
“Предатель! Окружаете меня!
Ну, пару душ с собою заберу,
И встретим муки адского огня,
Не прячьтеся в крысиную нору!”
Звук выстрела, сменился цвет камней,
Багровою окраской окропясь,
А я упал на землю перед ней,
В последний раз, но, искренне молясь.
Что жизнь? – слепая вспышка пустоты,
Во мраке обреченная на крах,
Не нужно ли добавить простоты,
Надежды, оставляя лишь в мечтах.
За гранью, запорошенной словами,
Нелепых предложений и идей,
Весь выбор совершится только нами,
Без страха обездоленных смертей.
“Жалею об одном я бесконечно,
Твой облик не увижу никогда,
Прекрасное, ужасно быстротечно,
Уходит в неизбежность навсегда.
Не стоит обижаться на судьбу!
Она нам подарила эту встречу,
Нарушилось запретное табу,
Я жил не зря и жизни не перечу,
Не плачьте, за беспечного глупца,
Слез грусти обо мне не потерплю,
Хочу сказать до смертного конца,
Провидица, я так тебя люблю!”
Последний вздох, утихнут голоса,
Нас время за собою унесет,
В манящие свободой небеса,
Где снова начинается полет.
Что память человека сохранит,
А что развеет пепел на ветру,
Но каждый идеалом дорожит,
Никто уже не скажет: ”Я сотру,
Его из мыслей верящих людей”,
Под грудой лжи героя схоронив,
И даже после тысячи плетей,
Он смолкнет лишь, свободу подарив.
Пожертвовать собою ради них,
Давая сердцу силы для борьбы,
Не слушая фальшивых слов, гнилых,
Восстаньте же пугливые рабы!
Не прячьтеся от истины, боясь,
За смех и покоренный злобой взгляд,
Под ними ведь заковано хранясь,
Спит ангел, что проснуться бы и рад,
Но падать духу проще, чем взлетать,
Во тьме все наши слабости лежат,
Для тех, кто не способен понимать,
Поставлен справедливо будет мат.
Средь перекрестков, по дорогам безграничным,
Мы ищем непрерывно в жизни путь,
И что казалось нам вчера привычным,
Сегодня потеряет свою суть.
Уходим шаг за шагом в бесконечность,
Оставив пыль дороги позади,
И призрачно манящая всех вечность,
Прошу собою честно награди.
Что выбор наш? Узды судьбы в руках,
Иль самолюбие, в иллюзиях своих,
Валяемся пред кем-то мы в ногах,
Иль рабством угнетаем дух других,
Быть может, мы игрушка для судьбы?
Забава, увлекающая вещь,
Бессмысленно, стремление борьбы,
И нужно укрощать людскую спесь.
Пусть сказки, что придуманы людьми,
Поверит лишь наивный детский ум,
Себя своим рассудком не срами,
Который заполняет только шум.
Парадоксальна неизменной простотой,
Идея, что с веками все сильней,
Наш мир мы заполняем пустотой,
И мысли обращаем только к ней,
Но пустота есть не отсутствие вещей,
Материя, лишенная души,
Без воли и возвышенных идей,
Назвать то человеком не спеши.
Тень бездны, отражается в глазах,
Прохожих, обозленных на себя,
И в высохших со временем слезах,
О горестной утрате, что скорбя,
Души своей, во мраке суеты,
Где сложно и потерю различить,
Где важно положение, посты,
И разум не возможно излечить.
Кому-то нужны доводы во всем,
Другим же безразличен мир вокруг,
Ведь как мы Бога и не назовем,
Творение его великих рук,
Имеет право верить, отвергать,
Бездумно понимать и сомневаться,
Порою, воля может помогать,
Но чаще, с пути истины сбиваться.
Коль воля даже Богу неподвластна,
То мы свободны в выборе своем,
Идея, что казалась нам - прекрасна,
Ужаснейшей окажется потом,
Тонка грань меж добром и злом великим,
В сознании затерянном людей,
Живущих лишь желанием безликим,
Затягивая душу в мир теней.
Нам нужен повод, истинный для веры,
Которой будем преданы всегда,
Появятся каноны, в жизни меры,
Что корыстью запачкают года.
Но беды наши в том и состоят,
Мы верить не желаем без чудес,
И мудрые, пусть, что не говорят,
Все молча отвернутся от небес.
Желаешь истин – устремляйся с ними ввысь,
Трясины покидая на века,
Иль с миром окончательно смирись,
В низах твое сознание пока.
Так слепо и живем мы беззаботно,
Доверчиво кивая головой,
В любую чушь поверят все охотно,
А кто не подчинится - тот изгой,
Поймут его уже иные расы,
Сквозь долгие столетия пройдя,
Где общество – не стадо и не массы,
А личности, к вершинам, что дойдя,
Не станут называть себя богами,
А лишь наверх укажут молча путь,
Не будут лицемерными лгунами,
От гнева, что страшатся вниз спрыснуть.
Сомнение нас к истине приводит!
Все двери, открывая за собой,
Кто ищет - тот всегда ответ, находит,
Пусть даже, несравнимою ценой!