Geum.ru

Николай Алексеевич Некрасов

Вид материалаДокументы

Содержание


51. В деревне
52. Признания труженика
Октябрь 1854, 1874
Подобный материал:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   ...   54

51. В ДЕРЕВНЕ



1


Право, не клуб ли вороньего рода

Около нашего нынче прихода?

Вот и сегодня… ну, просто беда!

Глупое карканье, дикие стоны…

Кажется с целого света вороны

По вечерам прилетают сюда.

Вот и еще, и еще эскадроны…

Рядышком сели на купол, на крест,

На колокольне, на ближней избушке,-

Вон у плетня покачнувшийся шест:

Две уместились на самой верхушке,

Крыльями машут… Всё то же опять,

Что и вчера… посидят, и в дорогу!

Полно лениться! ворон наблюдать!

Черные тучи ушли, слава богу,

Ветер смирился: пройдусь до полей.

С самого утра унылый, дождливый,

Выдался нынче денек несчастливый:

Даром в болоте промок до костей,

Вздумал работать, да труд не дается,

Глядь, уж и вечер – вороны летят…

Две старушонки сошлись у колодца,

Дай-ка послушаю, что говорят…


2


"Здравствуй родная".- "Как можется, кумушка?

Всё еще плачешь, никак?

Ходит знать по сердцу горькая думушка,

Словно хозяин-большак?"

– "Как же не плакать? Пропала я, грешная!

Душенька ноет, болит…

Умер, Касьяновна, умер, сердешная,

Умер и в землю зарыт!


Ведь наскочил же на экую гадину!

Сын ли мой не был удал?

Сорок медведей поддел на рогатину -

На сорок первом сплошал!

Росту большого, рука что железная,

Плечи – косая сажень;

Умер, Касьяновна, умер, болезная,-

Вот уж тринадцатый день!


Шкуру с медведя-то содрали, продали;

Деньги – семнадцать рублей -

За душу бедного Савушки подали,

Царство небесное ей!

Добрая барыня Марья Романовна

На панихиду дала…

Умер, голубушка, умер, Касьяновна,-

Чуть я домой добрела.


Ветер шатает избенку убогую,

Весь развалился овин…

Словно шальная пошла я дорогою:

Не попадется ли сын?

Взял бы топорик – беда поправимая,-

Мать бы утешил свою…

Умер, Касьяновна, умер, родимая,-

Надо ль? топор продаю.


Кто приголубит старуху безродную?

Вся обнищала вконец!

В осень ненастную, в зиму холодную

Кто запасет мне дровец?

Кто, как доносится теплая шубушка,

Зайчиков новых набьет?

Умер, Касьяновна, умер, голубушка,-

Даром ружье пропадет!


Веришь родная: с тоской да с заботами

Так опостылел мне свет!

Лягу в каморку, покроюсь тенетами,

Словно как саваном… Нет!

Смерть не приходит… Брожу нелюдимая,

Попусту жалоблю всех…

Умер, Касьяновна, умер, родимая,-

Эх! кабы только не грех…


Ну, да и так… дай бог зиму промаяться,-

Свежей травы мне не мять!

Скоро избенка совсем расшатается,

Некому поле вспахать.

В город сбирается Марья Романовна,

По миру сил нет ходить…

Умер, голубушка, умер, Касьяновна,

И не велел долго жить!"


3


Плачет старуха. А мне что за дело?

Что и жалеть, коли нечем помочь?..

Слабо мое изнуренное тело,

Время ко сну. Недолга моя ночь:

Завтра раненько пойду на охоту,

До свету надо крепче уснуть…

Вот и вороны готовы к отлету,

Кончился раут… Ну, трогайся в путь!

Вот поднялись и закаркали разом.

– Слушай, равняйся! – Вся стая летит:

Кажется будто меж небом и глазом

Черная сетка висит.


(Весна 1854)

52. ПРИЗНАНИЯ ТРУЖЕНИКА



По моей громадной толщине

Люди ложно судят обо мне.

Помню, раз четыре господина

Говорили:"Вот идет скотина!

Видно, нет заботы никакой -

С каждым годом прет его горой!"

Я совсем не так благополучен,

Как румян и шаровидно тучен;

Дочитав рассказ мой до конца,

Содрогнутся многие сердца!

Для поддержки бренной плоти нужен

Мне обед достаточный и ужин,

И чтоб к ним себя приготовлять,

Должен я – гулять, гулять, гулять!

Чуть проснусь, не выпив чашки чаю,

"Одевай!" – командую Минаю

(Адски луп и копотлив Минай,

Да зато повязывать мне шею

Допускать его я не робею:

Предан мне безмерно негодяй…)

Как пройду я первые ступени,

Подогнутся слабые колени;

Стукотня ужасная в висках,

Пот на лбу и слезы на глазах.

Словно кто свистит и дует в ухо,

И, как волны в бурю, ходит брюхо!

Отошедши несколько шагов,

Я совсем разбит и нездоров;

Сел бы в грязь, так жутко и так тяжко,

Да грозит чудовище Кондрашка

И твердит, как Вечному Жиду,

Всё: "Иди, иди, иди!.." Иду..


Кажется, я очень авантажен:

Хорошо одет и напомажен,

Трость в руке и шляпа набекрень…

А терплю насмешки целый день!

Из кареты высунется дама

И в лицо мне засмеется прямо,

Крикнет школьник с хохотом :"Ура!

Посмотрите: катится гора!.."

А дурак лакей, за мной шагая,

Уваженье к барину теряя,

Так и прыснет!.. Праздный балагур

Срисовать в альбом карикатур

Норовит, рекомендуя дамам

Любоваться "сим гиппопотамом"!

Кучера по-своему острят:

"Этому, – мерзавцы говорят,-

Если б в брюхо и попало дышло,

Так насквозь, оно бы, чай, не вышло?.."

Так, извне, насмешками язвим,

Изнутри изжогою палим,

Я бреду… Пальто, бурнусы, шляпки,

Смех мужчин и дам нарядных тряпки,

Экипажи, вывески, – друзья,

Ничего не замечаю я!..

Наконец.. Счастливая минута!..

Скоро пять – неведомо откуда

Силы вдруг возьмутся… Как зефир,

Я лечу домой, или в трактир,

Или в клуб… Теперь я жив и молод,

Я легок: я ощущаю голод!..

Ах, поверьте, счастие не в том,

Чтоб блистать чинами и умом,

Наше счастье бродит меж холмами

В бурой шкуре, с дюжими рогами!..

Впрочем, мне распространяться лень…

Дней моих хранительная сень,

Здравствуй, клуб!.. Почти еще ребенок,

В первый раз, и сухощав и тонок,

По твоим ступеням я всходил:

Ты меня взлелеял и вскормил!

Честь тебе, твоим здоровым блюдам! ..

Если кто тебя помянет худом,

Не сердись, не уличай во лжи:

На меня безмолвно укажи!

Уголок спокойный и отрадный!

Сколько раз, в час бури беспощадной,

Думал я, дремля у камелька:

"Жизнь моя приятна и легка.

Кто-нибудь теперь от стужи стонет,

Кто-нибудь в сердитом море тонет,

Кто-нибудь дрожит… а надо мной

Ветерок не пролетит сквозной…

Скольких ты пригрел и успокоил

И в объеме, как меня, утроил!

Для какого множества людей

Заменил семейство и друзей!…"

…………………….


Октябрь 1854, 1874