Жизнь замьчательныхъ людей вюграфическая бибд10тева ф. Павленкова

Вид материала

Документы

Содержание Биографическая библиотека Глава i иоганн гутенберг Биографическая библиотека Иоганн гутенберг Биографическая библиотека Иоганн гутенберг Биографическая библиотека Иоганн гутенберг Биографическая библиотека Иоганн гутенберг Биографическая библиотека Иоганн гутенберг Биографическая библиотека Иоганн гутенберг Биографическая библиотека Иоганн гутенберг Биографическая библиотека Иоганн гутенберг Биографическая библиотека ИОГАНН гутенберг ... Полное содержание

Подобный материал:

• Отечественной Войне «Герои живут рядом. Серебряников Виктор Петрович», 32.62kb.
• Жизнь Замечательных Людей. Рафаэль Лёвенфельд: Первая биография, 59.45kb.
• Института Эволюции Разума имени Шри Ауробиндо. Лермонтов начинает проводить многочисленные, 3446.19kb.
• «Развитие гражданской и творческой активности детей и молодёжи», 159.84kb.
• Книга из серии "Колокольчики Святой Руси", 1890.71kb.
• Альфред Фуллье, 3824.18kb.
• Основные темы и идеи прозы А. И. Куприна, 82.19kb.
• Комплект 3, 810.71kb.
• Из книги, 4550.53kb.
• Воспоминания Валерии Дмитриевны Пришвиной, 405.51kb.

чем на достоверных данных. Рассказывают целую легенду о том, будто бы Костер случайно напал на мысль книгопечатания. Гуляя в лесу близ Гарлема, он сорвал свежую ивовую ветку, содрал с нее кору и вырезал буквы своего имени — в виде игрушки для своего внука.

Ветка была влажная. Костер завернул ее в бумагу (пергамент) и положил в карман, а потом и забыл про нее. Только на другой день вынул он сверток, развернул и глазам не поверил: вырезанные буквы отпечатались на бумаге (пергаменте).

Костер в первую минуту не мог понять, отчего это так случилось, но потом сообразил, что палочка, на которой он вырезал буквы, была влажная и что, когда он положил ее в карман, она выпустила из себя сок, и вот выпуклые буквы, покрытые этим соком, отпечатались на бумаге (пергаменте), а когда ивовый сок подсох, то он потемнел, и буквы стали видны. Такова поэтическая легенда об изобретении книгопечатания.

Говорят, что Костер первый напечатал книгу «Зеркало спасения», а наборщики, разобрав шрифт и воспользо¹ вавшись временем, когда хозяин с семьею был в церкви, унесли шрифт в Майнц. Здесь будто бы воспользовался его тайной Иоганн Гутенберг, которого давно преследо­вала мысль получать возможно большее количество от­тисков с одной и той же рукописи. Но все это — голланд­ская переделка немецких рассказов о расхищении шриф­та при взятии Майнца.

Старая история повторилась и в наши дни: неодно­кратно делались попытки сорвать ореол гения с некото­рых великих людей, так, например, трагедии Шекспира серьезно приписывались Бэкону, а в самое последнее время один немецкий живописец пространно доказывал, что знаменитые картины Рембрандта,— этого царя свето­тени,— написаны не им, а каким-то другим художником, и что Рембрандт ловко присвоил себе чужие труды, а вместе с тем и славу.

Мы дошли до того момента, когда тиснение практи­ковалось в Европе в довольно обширных размерах, пре­имущественно для удовлетворения религиозно-нравствен­ных потребностей народа. Но все-таки это были начатки

25

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

печатания. Неудобства табличного способа очевидны-текст каждой страницы приходилось вырезать на доске

^{поэт0 если} Т" ^{состоята}' например, из 100 страниц:

то необходимо было на 100 таблицах вырезать соответс? вующии текст.

Тиснению надлежало сделать еще один шаг

Изобретение книгопечатания, так сказать, носилось в воздухе, было делом времени.



Страсбург

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

(бюргеры), то есть купцы и ремесленники. Между патри­циями и бюргерами беспрестанно бывали ссоры, которые переходили в схватки и побоища, нередко заканчивавши­еся всеобщим погромом—разрушением домов и грабе­жом имущества. В начале XV века злоупотребления пат­рициев вызвали общее против них озлобление цехов, которые наконец вытеснили местную аристократию из города и захватили власть в свои руки.

Иоганну Гутенбергу минуло 20 лет, когда в городе возникло столкновение между патрициями и горожана­ми. Причиной ссоры было то, кому первому иметь честь встретить проезжавшего через их город короля. Патри­ции опередили горожан. Горожане обиделись и, проводив короля, напали на патрициев. Произошла схватка. Горо­жане набросились на дома аристократии и стали их разорять и грабить имущество. Патриции не были под­готовлены к защите. Горожане победили их. Аристо­кратия принуждена была эмигрировать из своего родно­го города.

В числе изгнанников был и Иоганн Гутенберг. Семья поселилась в городе Страсбурге и долго не возвращалась оттуда, несмотря на то, что в 1430 году была объявлена амнистия всем бежавшим во время волнений на чужбину.

Но нет худа без добра. Изгнание в некотором отно­шении послужило Гутенбергу на пользу. Оно развило в нем самостоятельность. Гутенберг провел свою молодость в крайней бедности, представлявшейся еще ощутительнее после того достатка и даже роскоши, которыми прежде пользовались его родители. Патриции в то время сильно гнушались ремеслами и относились к подобным занятиям с презрением. Бедность побуждала Гутенберга обеспечить свое существование каким-нибудь ремеслом или каким-нибудь открытием. Он познакомился со страсбургскими ювелирами и вошел с ними в компанию; этим делом издавна занимались его предки, и он полагал найти себе хороший заработок в секрете нового способа шлифовки драгоценных камней. Эта компания трудилась над изго­товлением зеркал, которые тогда ценились очень высоко.

Свой талант к изобретениям Гутенберг обнаружил не ранее 1435 года.

В это время его разыскивал некий Андрей Дрицен, явившийся к нему с просьбой познакомить его с неко-

28

ИОГАНН ГУТЕНБЕРГ

торыми из тех искусств, которыми занимался Гутенберг. Из архивных сведений узнаем, что в 1435 году Иоганн Гутенберг заключил с вышеупомянутым Дриценом кон­тракт, касавшийся тайного искусства, задуманного Гутен­бергом. Но что это было за тайное искусство—не­известно.

При фабрикации зеркал главное внимание компании было обращено на тисненые металлические рамы. Что компаньоны занимались вообще металлическими работа­ми, видно из тех закупок, которые они делали. В распо­ряжении компании находился какой-то станок.

Так как распродажа зеркал замедлилась ввиду того, что большая ярмарка в Ахене с 1438 года была перенесена на 1440 год, то товарищество Гутенберга воспользовалось этим временем, чтобы сосредоточиться на изучении спо­соба печатания рукописей.

Согласно указаниям одной кельнской хроники, первые опыты Гутенберга по изобретению книгопечатания отно­сятся к 1440 году—в городе Страсбурге.

Собственно задача Гутенберга состояла лишь в том, чтобы разрезать голландские доски на отдельные буквы... Из этой идеи возникло и само книгопечатание.

Гутенберг придумал вырезать на деревянных столби­ках литеры (изображение буквы) и соединять их в типо­графский набор. В этом его заслуга.

Несмотря на всю свою кажущуюся простоту, эта ге­ниальная идея повела к великим результатам. Анализ человеческой речи показывает, что наша речь состоит из слов, слова из слогов, слоги—из звуков. В письменности для каждого звука придуман особый знак, буква. Для книгопечатания великий изобретатель принял ту же самую систему, какая практиковалась и в письме, то есть для каждой отдельной буквы сделал соответствующую подвижную литеру. Благодаря этому из подвижных литер можно было получать бесчисленное множество переста­новок, то есть ставить их в каком угодно порядке и, смотря по требованию, получать какую угодно комбина­цию. Из деревянных букв можно было составлять слова, из слов—предложения и т.д.—набирать целые страни­цы, затем разбирать для составления новых страниц и т.п.

В Страсбурге Гутенберг жил в одном загородном монастыре, на реке Иле. Здесь была его рабочая комната.

29

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

Кругом тишина. Никто не мешал Гутенбергу предаваться своей заветной идее.

По словам Гете, гений созревает в тиши кабинета, а характер образуется в шуме света...

Гутенберг—один в своей комнате. У него уже наре­заны из дерева маленькие деревянные плитки, или стол­бики, столько, сколько было букв в азбуке; все плитки одинаковой величины. На каждой плитке он вырезал в обратном виде выпуклую, рельефную букву, начиная с буквы А, потом все столбики поставил рядом, один возле другого — так, чтобы буквы приходились наверху и шли бы в одну линию, а сбоку в каждом столбике провертел насквозь по дырочке. В эти дырочки продернул он нитку и ниткой плотно прижал одну плитку к другой: нитка не давала им распадаться.

Тогда Гутенберг, едва сдерживая волнение, покрывает все буквы краской, накладывает на них лист бумаги и осторожно прижимает его сверху; потом снимает бумагу и видит, к великой своей радости, что на бумаге отпе­чаталась вся азбука... Чудесное мгновение... совершилось новое изобретение на пользу человечества. Теперь Гутен­берг достиг того, о чем так долго мечтал: тайна печатания книг была у него в руках! уходят с тех пор в небытие голландские доски, резчики, переписчики книг... Теперь надо только нарезать подвижных букв—и печатай ими какую угодно книгу... Теперь можно легко исправить и ошибку, если она сделана при наборе: стоит только вынуть неверную букву и вместо нее поставить какую следует.

Книгопечатание изобретено, тайное искусство для размножения книг найдено! Надо приступить к осуществ­лению его, идею применить на практике. После успеха наступило маленькое разочарование.

Величайшие открытия и изобретения сделаны не «сильными мира сего», не богачами, не аристократами, а преимущественно бедняками, которые в поте лица своего снискивают себе пропитание. В то время, коща аристократия капитала сибаритствует в сем мире печали и слез, простые люди работают, трудятся. Но в конце концов гениальным труженикам приходится гнуть спину перед богатыми людьми. Для осуществления идеи на практике нужны материальные средства. То же самое

30

ИОГАНН ГУТЕНБЕРГ

было и с Гутенбергом. Напечатать азбуку легко. Но напечатать книгу много труднее. Деревянные буквы как для резьбы, так и для печатания были неудобны: они легко ломались, трескались, стирались от употребления да и выходили грубыми <и некрасивыми. Чтобы сделать их прочными и изящными, надо было изготавливать их из другого, более удобного материала. А из какого? Чтобы решить это, надо было пробовать резать их из того или другого материала, бросать неудавшиеся буквы, готовить новые и т.п.,— все это стоило больших денег. А у Гутенберга их не было. С целью добыть их он предлагал некоторым богатым людям войти с ним в товарищество. Многие слушали мечтателя, но не спешили вступать с ним в компанию. Вот если бы речь шла о зеркалах... тогда совсем другое дело. Не имея в Страсбурге кредита, видя недоверие друзей к своему тайному искусству, страдая от недостатка средств для осуществления заветной идеи, Гутенберг в 1445 году возвратился в родной город Майнц в надежде добыть от родственников необходимые деньги для задуманного предприятия. Здесь он поселился у Арнольда Гельтхуса, своего дальнего родственника.

Вплоть до 1450 года, то есть в продолжение пяти лет, о пребывании Гутенберга в Майнце ничего не известно.

В упомянутом году судьба послала ему весьма ценную помощь в лице одного богатого гражданина Ивана Фуста, или Фауста, как его называют. В 1450 году, 22 августа, Гутенберг заключил с ним договор, в силу которого Фауст ссудил ему 800 гульденов под 6 процентов. При этом было условлено, что если между договаривавшимися произойдет несогласие, то Гутенберг обязан возвратить Фаусту взятые в долг деньги. Было также условлено, что Фауст будет давать Гутенбергу по 300 гульденов ежегодно на наем квартиры, на расплату с рабочими, на пергамент, бумагу, краски и другие потребности. Отсюда видно, что договор имел чисто финансовый характер. Идея, орудия и труд принадлежали Гутенбергу, а капитал—Фаусту.

Таким образом, дело устроилось. Гутенберг стал теперь без помехи работать над усовершенствованием книго­печатания. Он открыл секрет отливки металлических букв, то есть придумал ту смесь металлов, из которой удобнее отливать буквы.

Прежде чем достигнуть каких-нибудь существенных

31

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

результатов, Гутенберг увидел, что ему не хватит занятых денег. Он снова прибегнул к займу. В декабре 1452 года Фауст опять ссудил Гутенберга 800 гульденами, заручив­шись на этот раз солидным обеспечением. Фаусту зало­жено было все: и станок, и материалы для печатания. При этом выгоды книгопечатания делились пополам.

Первою книгою, отпечатанною изобретенным тайным искусством, считается «Латинская грамматика» Элия До­ната. Несколько листов ее дошли до наших дней и хранятся в Национальной библиотеке в Париже.

12 августа 1451 года римский папа Николай V объявил отпущение грехов всем, кто пожертвует деньги на войну с турками. Продажу индульгенций в Германии взял на себя живший в Майнце Павлиний Цапп. Вначале дело шло туго. Благочестивые христиане не особенно раско­шеливались, предпочитая жить лучше во грехах, чем платить за них деньги.

Но вот в 1453 году Константинополь был взят турками. Это событие навело ужас на всю Европу. Папа стал проповедовать крестовый поход против нечестивых му­сульман. Продажа индульгенций во отпущение грехов нашла для себя благоприятную почву.

Для изготовления квитанции на будущее блаженство весьма кстати оказалось приспособить изобретение Гутен­берга. До нас дошло 23 экземпляра подобных индульген­ций. На заготовленных бланках оставлено было место, чтобы вписать имя получателя, и время...

Таким образом, видно, что величайшее изобретение на первых порах было применено, между прочим, к напе-чатанию величайшей человеческой глупости...

Изобретение книгопечатания—и папские индульген­ции: свет—и тьма! Здесь мы видим две исторические крайности—

«Грамматика» Доната и папские индульгенции для Гутенберга были не чем иным, как пробою печати, подготовкой к главнейшему предприятию его жизни— печатанию Библии. В массе публики редко кому известно о подготовительных работах Гутенберга, а что он изобрел книгопечатание и напечатал Библию, известно всякому. В 1450 году он приступил к своему капитальному труду, который навеки останется памятником типографского искусства.

32

ИОГАНН ГУТЕНБЕРГ

Печатание первой Библии продолжалось в течение пяти лет, тогда как в наше время в Англии был такой случай, что всю Библию набрали, отпечатали и перепле­ли в один день. Так робки оказались первые шаги книго­печатания!.. ,

Известно, что 24 августа 1455 года работа над знаме­нитой книгой была закончена. Это—двухтомный фоли­ант, в первом томе имеющий 324 листа, во втором— 317 листов, всего 641 лист в два столбца. Каждая страница содержит в себе 42 строки, отчего она и называется сорокадвухстрочной Библией, или Гутенберговой. Печат­ные заглавные буквы отсутствуют; для них оставлены пробелы, чтобы искусный каллиграф нарисовал их от руки. Нумерация страниц также отсутствует. Эта любо­пытная книга сохранилась только в 16 экземплярах: 7— на пергаменте и 9 — на бумаге. По странной игре случая, в Майнце не осталось ни одного экземпляра. Почти все они находятся в Англии и Франции. В настоящее время цена их возросла до баснословных размеров. Например, в декабре 1884 года в Лондоне происходила продажа знаменитой библиотеки Систа, ще в числе других ред­костей находилась первая Библия. Эта Библия была продана с аукциона за 3900 фунтов стерлингов, что на наши деньги составит около 39 тысяч рублей!..

Еще печатание первой Библии не было окончено, как к Гутенбергу и Фаусту присоединился новый товарищ — Петр Шеффер. В нем Гутенберг нашел для себя весьма деятельного и полезного сотрудника.

Шеффер родился в Гернсгейме и вначале посвятил себя юриспруденции; потом жил в Париже, где приобрел славу хорошего раскрашивателя и рисовальщика заглав­ных букв. Поступив в типографию Гутенберга, Шеффер как искусный рисовальщик улучшил шрифт, сделав его красивее, изящнее. Он усовершенствовал способ отливки букв: стал изготовлять пунсоны из более твердого металла (сталь), что дало ему возможность вгонять последние в медные матрицы. Ему же приписывают усовершенство­вание сплава для отливки литер, приготовлявшихся из свинца и сурьмы.

Фауст породнился с Шеффером, выдав за него замуж свою дочь Христину.

Вложив свой капитал в усовершенствование тайного

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

искусства, Фауст с нетерпением ожидал от него барышей, то есть половину дохода, как значилось по договору. Однако действительность не оправдала ожиданий. Дело было новое, невиданное до тех пор. Книгопечатание требовалось пропагандировать. Мало кто знал, что поя­вились новые книги, отпечатанные новым способом.

К тому же и самая техника тиснения не выработалась еще окончательно. Гутенбергу со своими сотрудниками приходилось самому отыскивать новые приемы.

Идти по проторенной дорожке гораздо легче, чем прокладывать новые пути. Надо было подождать неко­торое время, чтобы новое изобретение принесло барыши. Но Фауст, придерживаясь пословицы, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, боялся за свой капитал. Вероятно, денежные счеты были причиною ссоры между первыми типографами в Майнце. Для Гутенберга настали черные дни.

Наш дедушка Крылов в одной из своих басен недаром сказал:

А где до прибыли коснется, Не только там гусям, и людям достается.

Товарищество рухнуло. Дело дошло до того, что Фауст подал в суд иск на Гутенберга. Он требовал возвращения капитала в размере 1800 гульденов золотом и кроме того 10 процентов, да еще сложных, за все время пользования капиталом, то есть всего 2026 гульденов золотом.

Тяжело пришлось Гутенбергу, тем более что процесс затеян был перед самым выходом книги в свет. Суд ввиду несостоятельности ответчика обязал Гутенберга возвра­тить весь материал и инструменты Фаусту, а самую типографию оставил за ним.

Устранив Гутенберга, Фауст и Шеффер продолжали печатание книг. Первая книга, напечатанная ими, была псалтырь. Спустя два года по напсчатании этой книги они выпустили в свет сочинение епископа Дюранда «Rationale».

Фаусту удалось бы, может быть, лишить Гутенберга в глазах потомства заслуженного им бессмертия и присво­ить себе славу изобретения книгопечатания, если бы молодой Шеффер не сделал следующей надписи на одной книге, напечатанной в Майнце в 1505 году и посвященной императору Максимилиану: «В 1450 году в

34

ИОГАНН ГУТЕНБЕРГ

Майнце изобретено талантливым Гутенбергом удивитель­ное типографское искусство, которое впоследствии было улучшено и распространено в потомстве трудами Фауста и Шеффера».

Между тем Гутенберг не унывал. Сколько надо было иметь любви к делу, чтобы перенести все невзгоды, выпавшие на его долю! Какой надо было иметь твердый характер!

Другой на его месте после таких неприятностей, после судебной волокиты бросил бы свое тайное искусство, ничего не добившись. Но Гутенберг поступал как раз наоборот: чем больше у него было препятствий, тем настойчивее он работал, чтобы достигнуть цели.

Так тяжкий млат, Дробя стекло, кует булат.

Свет не без добрых людей. Да к тому же типографское дело уже обещало очевидные выгоды и не казалось пустою мечтою; вследствие этого новый денежный ком­паньон нашелся скоро. Это был Конрад Гумери, по одним сведениям — медик, по другим — юрист. Гутенберг снова принялся за работу. Он изготовил совершенно новые литеры и, напечатав ими две маленькие брошюрки, в 1460 году выпустил новый гигантский труд, состоящий из 373 страниц in folio, каждая в два столбца. Это—сочи­нение Иоанна де Януа под названием «Catholicon», латин­ская грамматика с этимологическим словарем.

Боясь преследования кредиторов, Гутенберг не мог назваться собственником своей новой типографии, не мог выставлять своего имени на печатаемых книгах... Судьба зло подшутила над Гутенбергом: тот, кто изобрел книго­печатание, должен был отречься от своей деятельности, от печатания книг. Гутенберг видел, как другие присвои­ли плоды его многолетних трудов. А он принужден отказаться от своего детища: «страха ради иудейска», боялся выставить свое имя на печатаемых книгах...

В первое время искусство книгопечатания хранилось в величайшей тайне. Фауст заставил своих рабочих клясться на Евангелии, что они не разболтают о новом производст­ве книг. Мало того, он запирал рабочих в мастерских, уст­роенных в темных подвалах. Он продавал печатные книги в Париже и вскоре разбогател. Замечательно, что появле-

2* 35

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

ние во Франции первой печатной Библии повело за собою преследование и процессы о волшебстве. Монахи не хоте­ли верить, чтобы можно было без участия сатаны из одной рукописи извлечь столько экземпляров. Фауст, привезший Библию в Париж, был заключен в тюрьму. Монахи, может быть, и сожгли бы его, если бы он, к своему счастию, не умер в тюрьме в 1465 году. После его смерти типография перешла в руки Шеффера, который погиб при взятии Майнца штурмом неприятельскими войсками под предво­дительством Адольфа Нассаусского.

Наборщики, или, как их тогда называли, «дети Гутен­берга», захватив в собою шрифт, разбежались во все стороны и везде распространяли свое искусство.

Типография Гутенберга была пощажена.

По заключении мира, 18 января 1465 года, курфюрст Адольф Нассаусский принял на вечную службу к себе Гутенберга «как своего любезного и верного слугу, ока­завшего ему многие услуги».

Гутенберг назначен был пожизненным камергером курфюрста. В этой должности он получал ежегодно придворную одежду дворянина, 20 четвериков муки и две бочки вина. От очередного дежурства при дворце он был освобожден. Счастье улыбнулось Гутенбергу, хотя и на закате дней. С этой минуты великий изобретатель не страдал от материального недостатка и мог спокойно продолжать свое любимое дело. Он был счастлив, что увидел наконец полный успех книгопечатания. Но жизнь человеческая коротка. В конце января 1468 года Гутенбер­га не стало. Великий труженик почил от дел своих. Он похоронен в Майнце, на кладбище доминиканского мо­настыря. К стыду современников, могила его неизвестна...

Вообще говоря, великие события и великие историче­ские деятели редко оцениваются современниками.

Чтобы хорошо рассмотреть колоссальную фигуру, надо стать от нее на почтительном расстоянии. Точно так же великие открытия и изобретения никогда не дают сразу всех своих плодов. Гуляя в лесу, вы заметили, что на земле валяется простой желудь. Пройдет целое столе­тие, пока из него вырастет и разовьется могучий дуб. Современники Гутенберга не могли предвидеть, что изо­бретение книгопечатания составит собою эру, с которой начнется новая история.

36

ИОГАНН ГУТЕНБЕРГ

Благодарные потомки поставили Гутенбергу памят­ник, и не один, а несколько: в городах Майнце, Страс­бурге и Франкфурте-на-Майне. Уже четыре раза, четыре столетия—в 1540, 1640, 1740 и 1840 годах—празднова­лась память Гутенберга. •

Памятник во Франкфурте-на-Майне поставлен Гутен­бергу в четырехсотлетний его юбилей, именно в 1840 году. Гутенберг со своими сотрудниками, Фаустом и Шеффе-ром, изображен во весь рост, в левой руке у него— отлитая для печатания литера. В медальонах,—в подно­жии памятника,— портреты знаменитых лучших типогра­фов до нашего века включительно и гербы четырех городов, где прежде всего процвело книгопечатание:

Страсбурга, Майнца, Франкфурта и Венеции. Четыре аллегорические фигуры женщин изображают богословие, естествознание, искусство и промышленность.

По углам монумента бьет вода—изо ртов четырех животных, между которыми бык знаменует Европу, слон—Азию, лев—Африку и лама—Америку.

Последствия изобретения книгопечатания неисчисли­мы. Рукописные книги сменились печатными. Цены на книги тотчас же понизились на четыре пятых против прежней их рыночной стоимости. Первые типографщи­ки, трудившиеся около печатных станков, были пионе­рами цивилизации — все они сослужили великую службу образованности и приобрели право на вечную призна­тельность за услуги, оказанные ими просвещению чело­вечества. Дешевые книги, отпечатанные, как тогда выра­жались, manu stannea (оловянною рукою), породили массу читателей. С изобретением книгопечатания автор мог распространять свои идеи и говорить с образованным классом совершенно свободно, не стесняясь временем и местом. Печатная книга спасает автора от забвения, потому что она печатается в нескольких сотнях и тысячах экземпляров, тогда как рукопись, как бы она ни была ценна по своим внутренним качествам, легко может затеряться. Конечно, в сравнении с вечностью, все— ничто, но рукопись скорее может погрузиться в Лету, чем книга. Духовенство в первое же время поняло, что кни­гопечатание благоприятно для распространения вероуче­ния, а французский король Людовик ХП в своем указе 1513 года поспешил заявить, что это скорее Божеское, чем

37

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

человеческое изобретение. Теперь всякий мог завести типографию. Никто не обязывал содержателя ее печатать одни только духовные книги. Благодаря типографскому станку стали быстро распространяться классические со­чинения древних греков и римлян.

В век изобретения книгопечатания европейская наука не двигалась вперед, она как бы окаменела, застыла; в ней царили схоластики, сделавшиеся впоследствии неистощи­мым предметом для сатиры. Над схоластиками смеялся еще Петрарка; он считал средневековую науку ниже здравого смысла простых гребцов и земледельцев. Схо­ластики уступили свое место так называемым гуманистам, которые пересадили на европейскую почву идеи антич­ного мира.

Возрождение классицизма вело к Реформации, но следует помнить, что успехи самого возрождения класси­цизма обусловливались изобретением книгопечатания. Это изобретение по всей справедливости отделяет старый мир от нового. Книгопечатание открывало для человечест­ва неизведанные горизонты. Казалось, не было границ полету освобождавшегося человеческого духа.

То было истинное возрождение человечества к новой жизни.

До изобретения книгопечатания приобретение знаний возможно было с профессорских кафедр; духовенство поучало нравственности с церковных кафедр. Сведения переходили из уст в уста, а не с глазу на глаз. Книго­печатание породило читающий класс. Устные беседы заменились чтением. Метод приобретения знания чтени­ем имеет большое преимущество перед устными беседа­ми. Хотя печать нема, однако она часто дышит могущест­венным красноречием, заставляющим сердце трепетать или вызывающим румянец стыда.

Есть еще одно важное условие, дающее чтению боль­шой перевес над устными беседами, над слушанием.

Какая громадная разница в том, сами ли мы соверша­ем какое-нибудь дело, или кто-нибудь делает его для нас! В первом случае интерес несравненно больше, исследо­вание точнее, знакомство с предметом полнее. Слушать есть пассивное состояние ума, читать—активное. И по­следнее несравненно благороднее и благотворнее по своим результатам.

38

ИОГАНН ГУТЕНБЕРГ

ГЛАВА II

РАСПРОСТРАНЕНИЕ КНИГОПЕЧАТАНИЯ

В ЕВРОПЕ

*

Успехи книгопечатания.— Быстрое распространение книгопечатания в Европе.—Хронология появления книгопечатания в разных государст­вах.— Богатства европейской культуры того времени.— Газета.— Воз­никновение книгопечатания в славянских землях.—Овятопалк Феоль, доктор Скорина и дьякон Иван Федоров

Рост книгопечатания в первые же годы после его изобретения был удивительный, и оно распространилось по всей Европе с чрезвычайною быстротою.

Еще при жизни Гутенберга открылись типографии в Бамберге, Кельне и Гарлеме. В 1464 году книгопечатание перешло в Италию и уже отсюда в 1470 году проникло во Францию. Трое немецких наборщиков, ученики Шеф-фера и Фауста, а именно:- Конрад Швейнгейм, Ульрих Ган и Арнольд Паннорц,—решились попытать счастья в Италии. Им пришлось вынести тяжелые затруднения, прежде чем они нашли место для типографии. На них смотрели недоверчиво. Первая итальянская типография открылась в монастыре Суббиако, близ Рима, а первою книгою, вышедшей в 1466 году, следовательно, еще при жизни Гутенберга, было сочинение Лактанция; этого первого труда итальянской типографии теперь не сущест­вует. В 1468 году типография переносится в Рим. В Италии новое искусство стало распространяться с заме­чательной быстротою. Оно могло скорее найти себе здесь прочную почву, потому что Италия того времени по своему умственному развитию стояла впереди других государств Европы. И действительно, итальянцам Европа обязана тем, что книгопечатание не заглохло, а развилось по всей Европе. В Италии духовенство и папы отнеслись к нему с энтузиазмом. Отсюда печатные книги проникали во все западноевропейские государства. С 1470 до 1500 го­да там было напечатано до 5400 сочинений; из них в первое десятилетие—1500 сочинений, значит, с годами дело подвигалось с возрастающей быстротою.

Вот хронология завоевания печатной книгой Европы.

В 1440 году Гутенберг делает первые попытки книгопечатания; в 1455-м напечатана подвижными литерами первая книга. В 1464-м книго-

39

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

печатание появилось в Италии; в 1470-м—во Франции; в 1473 году— в Нюрнберге и Голландии; в 1474 году—Испании; в 1477 году— Англии; 14Й году—Лейпциге; 1482. году—Дании; 1483 году—Швеции;

1478 году—Чехии; 1484 году—Португалии; 1491 году—Кракове;

1494пщу—Черногории; 1492 году—Вене; 1525 году—Вильне; 1564го-ду—Москве; 1574 гощу— Львове; 1581 году—Опроге; 1640 голу—в Северной Америке.

Все книги, вышедшие до 1500 года, у библиографов называются инкунабулами. С 1490 года книги стали печа­таться так называемым готическим шрифтом. Чем кра­сивее была отпечатана книга, тем она ценилась дороже. По красоте своих изданий в то время отличался венеци­анец Альд Мануций. Владельцы типографий были в то время и книгопродавцами. Обыкновенное издание печа­талось в трехстах экземплярах. Фолианты (издания в лист) заменились потом изданиями 4° (в четвертую долю листа), а в 1501 году введены были дуодецимы (12-я доля листа). В очень скором времени возникли разные правила не только относительно цен, но и содержания книг. Так, парижский университет установил тариф на продажу книг и держал цензуру их со стороны церкви и прави­тельства. С самого начала уже было видно, что книгопе­чатание неминуемо окажет влияние на умственное дви­жение того времени. Духовная цензура, учрежденная сначала в Кельне, Майнце и других городах, через неко­торое время по распоряжению римского папы введена была везде, но не могла остановить потока знаний, распространяемых книгопечатанием.

Почта, учрежденная в Германии Максимилианом и во Франции Людовиком XI, облегчая переписку, способство­вала также и пересылке книг из одного города в другой.

Некоторые писатели пытались определить умственное состояние в различных странах Европы в конце XV сто­летия по числу изданных книг. Хотя подобная оценка не может быть вполне справедливою, так как печатание книг обусловливается не только научным развитием, но и состоянием промышленности и торговли, тем не менее эта оценка не лишена интереса. Она приводит к любо­пытным и неожиданным результатам, имеющим особен­ное значение по их отношению к той важной эпохе.

Оказывается, что по всей Европе от 1470 до 1500 года напечатано было более 10 тысяч книг и памфлетов.

Значительная часть их приходится на долю Италии —

40

ИОГАНН ГУТЕНБЕРГ

обстоятельство, обнаруживающее, что Италия по своему просвещению стояла впереди других стран.

Из этого большого числа изданий было напечатано:

В Венеции 2835 кн. I	В Базеле 320 i	кн.
« Милане 625 «* «	к Страсбурге 526
« Болонье 298 « «	« Аугсбурге 256
« Риме 925 « «	к Лувене 116
« Париже 751 « «	к Майнце 134
« Кельне 530 « «	к Лондоне 130
« Нюрнберге 382 « «	к Оксфорде 7
« Лейпциге 351 «

Итак, во главе всех европейских городов стояла Вене­ция. Англия была далеко позади. В Париже число изданий в шесть раз превосходило их количество в Лондоне. Наука и образование были тем ниже, чем дальше находилась страна от Италии. До 1550 года, следовательно, за целое столетие в Шотландии было напечатано только семь книг.

С 1500 года книгопечатание идет вперед быстрыми шагами, особенно в количественном отношении. С 1500 по 1536 год в Европе вышло около 17 с половиной млн. экземпляров.

Так как рукописи ценились выше печатных книг, то впоследствии явились подделки: стали выдавать печат­ные книги за писаные.

Во время турецкой войны в Венеции в 1563 году в первый раз появились газеты. Само слово «газета» итальянского происхождения: так называлась мелкая мо­нета (стоимостью две копейки), за которую она и прода­валась. Газеты были рукописные. Gazette de France роди­лась в 1631 году. Первые английские газеты появились во время уничтожения испанской армады (1588 год). Экземп­ляры этих газет хранятся в Британском музее. Газеты окон­чательно утвердились в Англии и стали появляться под названием «Меркуриев», «Вестников» и т. п.

В настоящее время в Германии, в городе Ахене, име­ется музей газет всего мира, в котором собрано до 40 ты­сяч различных образцов. Этим же музеем издается газета под названием «Das Zeitungs-Museum».

Относительно возникновения книгопечатания в сла­вянских землях следует заметить, что чем ближе какая-нибудь славянская страна лежит к Западной Европе, тем раньше появляется у нее и книгопечатание.

41

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

Книгопечатание двигалось в восточную половину Евро­пы постепенно: в Московском государстве оно возникло спустя целое столетие после его изобретения, тогда как в Чехии типографский станок работал уже в 1478 году — так важна была для просвещения близость Чехии к Западной Европе и так невыгодна была удаленность от нее России.

Первая славянская типография основана была в горо­де Кракове, где в 1491 году славянской азбукой, то есть кириллицей, впервые был напечатан Октоих (Осьмоглас-ник) с послесловием, из которого видно, что первым славянским типографщиком был Святополк Феоль, ме­щанин города Кракова. Кроме упомянутого «Октоиха», он издал «Часослов», Триодь постную и триодь цветную. Все это — книги религиозного содержания, предназначен­ные для православных людей.

Два неполных экземпляра Осьмогласника — этого доро­гого памятника старины, которому нынче (то есть в 1891 году, когда пишутся эти строки) минуло 400 лет,— хранятся в Петербургской и Московской публичных биб­лиотеках, полный же экземпляр находится в так называ­емой редигеровской библиотеке в Бреславле (Силезия).

Экземпляр Октоиха, хранящийся в публичной библи­отеке в Петербурге, я видел. На обороте первого листа находится резное на дереве изображение распятия. Это в то же время и самая древняя славянская гравюра. По правую сторону от креста стоят четыре жены, из которых у одной. Богоматери, вокруг головы венец; а по левую — две мужские фигуры с венцами вокруг голов. Мужские фигуры нарисованы в чисто еврейском вкусе: волосы на их головах черные, курчавые.

Феоль набирает текст, не отделяя слов друг от друга шпациями (прокладками), а ставит слова вплотную, близ­ко друг к другу, что делает чтение текста довольно затруднительным. Впрочем, так писались старинные ру­кописи, и первый славянский типограф только подражал им. Переносных знаков не имеется. Шрифт букв «Осьмо­гласника» весьма близок к тогдашней рукописи.

Признаюсь, я с любопытством смотрел на первые опы­ты славянского книгопечатания. От этой книги веяло поч­тенной исторической древностью. Легко сказать: 400 лет!

За это время многие царства были разрушены и многие возникли вновь, а книга все еще продолжает

42

ИОГАНН ГУТЕНБЕРГ

существовать как красноречивый свидетель времен давно

минувших...

Вторым пунктом, где, после Кракова, появилось сла­вянское книгопечатание, считается Черногория. В 1494 го­ду иеромонах Макарий на средства «боголюбивого гос­подина Юрия Черноевича» напечатал в городе Цетинье «Октоих» и «Псалтырь с восследованием».

Главною рассадницею книгопечатания на юге славян­ского мира была Венеция, которая, как мы видели выше, по развитию типографского искусства стояла впереди всех других городов Европы. Итальянцы, переняв книго­печатание от немцев, передали его в свою очередь сла­вянам и научили их этому новому искусству.

В начале XVI столетия книгопечатание появилось в Литве, именно в Белоруссии, в городе Вильне.

Доктор Франциск Скорина, уроженец Полоцка, жил в чешском городе Праге, а потом в Вильне. С 1517 по 1519 год Скорина издал 16 книг Ветхого Завета под названием Библия Русски. Скорина перевел Библию с чешского оригинала, изданного в 1506 году, с сохранени­ем во многих случаях чешских выражений. Библия пе­чаталась в городе Праге. Первая книга Скорины, праж­ская псалтырь, напечатана в 1517 году.

В 1527 году свою издательскую деятельность он пере­нес в город Вильну, где издал Апостол.

Биография Скорины мало исследована. Ни год рожде­ния, ни год смерти его не известны. Все, что мы можем знать о нем, это то немногое, что он пишет сам о себе в послесловиях к своим изданиям.

Что он был русский, это видно из того, что он сам называет себя русским: «Аз... нароженный в русском языку». Образование он получил в Краковском универ­ситете. Сохранился портрет Скорины, на котором он изображен медиком своего времени, на что указывают окружающие его атрибуты. Скорина сидит за столом и работает над переводом Библии.

В типографском отношении издания Скорины далеко превосходят не только предшествовавшие им церковно­славянские издания, но даже современные ему венециан­ские издания. В противоположность изданиям Феоля Скорина отделяет одно слово от другого шпациями, и у него слова не сливаются в беспрерывные строки. В из-

43

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

даниях Скорины впервые введена нумерация по листам (без обозначения оборотной стороны) кирилловскими цифрами. Впервые же у Скорины являются гравюры в тексте. Издательская деятельность Скорины оставила за­метный след в истории славяно-русского книгопечатания. Своим переводом Библии на белорусское наречие он первый положил начало сближению Священного писания с языком народным. Идея о необходимости перевода церковных книг на общепонятный народный язык обык­новенно приписывается протестантизму; но в этом отно­шении Скорина опередил и самого Лютера.

Книгопечатание на Руси возникло по инициативе правительства.

Печатным книгам на Руси, как и везде, предшество­вали писаные. Переписывание служило единственным способом размножения книг. Есть указание, что перепис­чики на Руси существовали в самые древнейшие времена. По словам летописца Нестора, они были уже при князе Ярославе Мудром, в начале XI века. Ярослав любил читать, собирал вокруг себя искусных писцов, которые переводили и переписывали книги с греческого языка на русский. Сын Ярослава, великий князь Всеволод Яросла-вич, наполнял клети, то есть горницы своего дома, свя­щенными книгами. В древнее время на Руси монастыри служили школою для народа, они были единственным рассадником грамотности. В уединенной тишине мона­стырских келий, часто в глуши лесов, изучались и спи­сывались славянские переводы святых отцов церкви.

По словам Нестора, в Печорском монастыре был чер­нец Илларион, который умел хорошо переписывать кни­ги. Этим делом он нередко занимался и по ночам в келье блаженного Феодосия.

Основатель и первый игумен знаменитого Троице-Сергиевого монастыря преподобный Сергий со своими подвижниками тоже занимался перепискою книг. За неимением бумаги святитель Сергий писал книги даже на бересте. Вообще береста в Древней Руси была самым распространенным материалом для писания книг. В пуб­личной библиотеке в Петербурге хранится берестяная книга, шитая лыком!.. Кроме того, в библиотеке можно видеть что-то вроде расписки из Сибири XVII века на бересте. Межевые планы почти всегда чертились на

44

ИОГАНН гутенберг

бересте. В юридических актах XV столетия нередко встре­чаются выражения: «да и на луб выписались... да и велись по лубу», то есть на бересте.

С. Максимов в своем сочинении «Год на севере» обстоятельно описал одну берестяную книгу, которую он видел у какого-то крестьянина Архангельской губернии.

Современник преподобного Сергия, митрополит Мос­ковский и всея Руси святитель Алексей перевел и пере­писал собственноручно весь Новый Завет. Рукопись эта доныне хранится в Москве, в Чудовом монастыре, гце покоятся мощи этого святителя. Св. Стефан, просветитель Пермской земли, еще в юности занимался в городе Ро­стове переписыванием священных книг. Впоследствии он составил для зырян—этих лесных обитателей—особую азбуку и перевел на зырянский язык некоторые бого­служебные книги. Митрополит Макарий, составивший Четьи-Минеи, написал эти церковные книги в Великом Новгороде, когда там был архиепископом, причем писал и собирал их двенадцать лет при помощи многих писцов, на уплату которым он не щадил ни серебра, ни золота. Почти все свое имущество он потратил на пере­писку книг.

Нил Сорский, читая разные книги, списывал из них места, более ему нравившиеся, находя в этом величайшее удовольствие, как сам признавался в письме к князю— иноку Вассиану: «Печаль приемлет мя и обдержит, аще

не пишу!»

Перепискою книг занимались и иноки, и лица белого духовенства, и миряне, иногда даже и князья. Занимаясь этим делом, по словам людей того времени, человек достигал трех целей сразу: питался от своих трудов, праздного беса изгонял и с Богом беседовал.

В монастырях книги переписывались не только для монастыря, но и для вольных людей — на продажу. Даже на крайнем севере России, на Белом море, в Соловецком монастыре, монахи издавна между прочим занимались и перепискою книг — для продажи, несмотря на то, что им приходилось вести непрестанную борьбу с суровой север­ной природой. Велика просветительная заслуга наших монастырей, как, например, Троице-Сергиевой лавры, Соловецкого монастыря. Валаамского и т. п. Святые подвижники уходили в глушь северных лесов, расчищали

45

БИОГРАФИЧЕСКАЯ БИБЛИОТЕКА

их, основывали монастыри и поощряли иноков к пере­писыванию книг. Мало-помалу при монастырях состав­лялись большие библиотеки рукописных книг.

Книгохранилищем, с благословения настоятеля мона­стыря, заведовали особые старцы, называвшиеся книго-хранителями. В Троице-Сергиевой лавре издавна со­храняется, например, свыше 800 рукописных книг, из которых самые древние относятся к XII столетию и 400 рукописей—к XVI столетию.

Пожертвование той или другой книги в какую-либо церковь считалось важным вкладом. Монастыри нередко снабжали церкви своими книгами. Выстроилась новая церковь,—где взять для нее книг? Церковные священно­служители обращались с просьбою к монастырю, и мо­настырь не отказывал. Со своей стороны, и церкви не отказывали, когда дети приходили в церковь научиться читать по псалтыри. Книги были дороги и редки,—где же можно было научиться по ним читать и писать? Конечно, в монастыре или церкви. С другой стороны, строжайше было запрещено выдавать книги на дом, потому что церковь сама не богата книгами, книги каждую минуту необходимы для церкви, и наконец, чтобы книги не «зачитывали». Когда книгу жертвовали в церковь, то на книге имели обыкновение надписывать имя жертвователя, а также и то, по какому поводу она пожертвована. Так, например, царь Михаил Федорович пожертвовал в Соловецкий монастырь книгу и при этом собственноручно сделал следующую надпись: «Дарю сию книгу Устав в дом Пресвятой Троицы Анзерской пусты­ни. Царь и Государь и великий князь Михаил Федорович Всея России». Очень часто подписывались, что книга пожертвована «за отпущение грехов своих». Жертвова­тель иногда надписывал на книге, чтобы ее никто не смел взять из церкви: «Кто эту книгу возьмет из церкви, того Бог накажет в этом веке и в будущей жизни». Жертвовали книги в монастыри и «на помин души». Считалось тяжким грехом небрежное отношение к книге, особенно если она находилась в церкви. В приписке к одному Евангелию значится: «...а который поп или дьякон чтет, а не застегает всех застежек, буди проклят».

Переписывание книг происходило медленно и требовало усидчивого труда. Приступая к переписыванию, писец возносил молитвенное обра-