Geum.ru

Стефаненко Татьяна Гавриловна Этнопсихология: учебник

Вид материалаУчебник
10.3. Изучение ценностей как путь к познанию культуры
Schwartz, Bardi
Подобный материал:
1   ...   33   34   35   36   37   38   39   40   ...   63

10.3. Изучение ценностей как путь к познанию культуры


В разных разделах учебника мы уже встречались с изучением ценностей: как центрального содержания трансмиссии культуры; как базовой конструкции ментальности; как одного из основных элементов традиции, регулирующих социальное поведение человека. Существует мнение, что исследование ценностей в настоящее время является наиболее важным и актуальным направлением этнопсихологии[Лебедева, 2000]. В соответствии с этой позицией именно преобладающие в обществе ценности являются одним из ключевых, может быть, стержневым элементом любой культуры, а следовательно, основным регулятором социотипического поведения.

В понятии социальная ценность подчеркивается ее принадлежность социальной группе либо обществу в целом, а в понятии личностная ценность — ее принадлежность собственно личности. «Социальные ценности, выступающие как некоторые общественные идеалы, выработанные общественным сознанием, усваиваются индивидом в процессе социализации и образуют ценностные структуры личности, т. е. превращаются в личностные ценности»[Белинская, Тихомандрицкая, 2001]. [с. 203]Соответственно, и в этнопсихологии изучение ценностей проходит на двух уровнях анализа — индивидуальном и культурном.

Исследование ценностных предпочтений индивидов долгое время базировалось на теории М. Рокича, прославившегося прежде всего созданием методики, с помощью которой изучались в том числе и приоритеты национальных ценностей [по: Hofstede, 1980]. Однако на сегодняшний день наибольшие достижения в этнопсихологии ценностей связаны с Международным проектом, который с конца 80-х годов и до настоящего времени осуществляется под руководством израильского психолога Ш. Шварца[Schwartz, Bardi,2001; Smith, Schwartz,1997].

Исходя из eticподхода, Шварц сформулировал теорию универсального содержания, структуры и иерархии ценностей, понимаемых на индивидуальном уровне как цели, которые служат ориентирами для оценок и действий индивидов. Позиция ученого состоит в том, что фундаментальные человеческие ценности можно обнаружить во всех культурах, так как они соответствуют универсальным требованиям человеческого существования (биологическим потребностям, потребностям в социальном взаимодействии и требованиям выживания и функционирования в группе). Всего Шварц выделил 10 типов универсальных ценностей, соответствующих основным мотивационным целям: власть, достижение, гедонизм, стимуляция (полнота жизненных ощущений), самостоятельность (саморегуляция), универсализм, благожелательность, традиционность, конформизм, безопасность[Smith, Schwartz, 1997].

Основываясь на своей теории и заимствовав методические приемы Рокича, Шварц сконструировал опросную методику для выявления 561 ценностей, представляющих все эти типы. Чтобы избежать опасностей «навязанного» eticподхода[Berry,1999], в нее были включены ценности всех мировых религий, а также сделаны заимствования из методик, созданных не только на Западе, но и в Азии и Африке. Одновременно создавались и сопоставлялись три версии — на иврите, английском и финском языках.

К 2001 г. методика прошла апробацию в 56 странах Азии, Африки, Западной и Восточной Европы, Латинской Америки, Океании и Среднего Востока, всего было опрошено около 45 000 респондентов (школьных учителей и студентов)[Schwartz, Bardi,2001]. Результаты многочисленных исследований подтвердили наличие близкого к универсальности, по выражению самого Шварца, набоpa [с. 204]из 10 типов ценностей. Близкой к универсальности оказалась и структура отношений между ними: хотя индивиды из разных культур могут приписывать отдельным ценностям разное значение, все ценности организованы в мотивационные противопоставления, расположившиеся на двух биполярных осях.

Первое измерение: открытость изменениям/консерватизм — близко к нормативным аспектам индивидуализма/коллективизма, когда коллективизм рассматривается как традиционное, консервативное мировоззрение. Однако новые измерения лучше отражают специфику ценностей, составляющих сконструированную Шварцем структуру. Действительно, понятие консерватизм лучше определяет ценности конформизма, традиционности и безопасности, чем коллективизм, а ценности стимуляции и самостоятельности подразумевают скорее открытость изменениям, чем индивидуализм [Kagitçibasi, 1997].

Второе измерение: самоопреодоление (универсализм, благожелательность) — самовозвышение (власть, достижение, гедонизм). С точки зрения отношений между индивидом и группой это измерение также родственно коллективизму/индивидуализму.

Следующей задачей в проекте Шварца стало выявление иерархии ценностей[ Schwartz, Bardi,2001]. Индивиды из большинства культур продемонстрировали поразительную согласованность в определении относительной важности различных типов ценностей. Иными словами, была выявлена панкультурная иерархия ценностей. На первом месте оказались ценности благожелательности (честность, лояльность, ответственность, снисходительность), затем следовали ценности самостоятельности (свобода, независимость, любознательность) и универсализма (социальная справедливость, равенство). Безопасность и конформизм также воспринимались как достаточно важные. А вот наименьшую значимость респонденты приписали ценностям трех типов: власти, традиционности и стимуляции. По мнению Шварца, выявленная иерархия соответствует требованиям успешного функционирования большинства обществ: сохранению кооперативных отношений между членами первичных групп (прежде всего семьи), необходимости затрачивать время, физические и интеллектуальные усилия для продуктивного исполнения работы, удовлетворению потребностей и желаний индивида.

Впрочем, и иерархия ценностей оказалась лишь близкой к универсальной. Другая иерархическая структура ценностей была выявлена у респондентов из Африки (Ганы, Уганды, Нигерии) и островного государства Фиджи, расположенного в Тихом океане. Наиболее важными они считали ценности конформизма, а наименьшую значимость приписывали ценностям самостоятельности. Шварц[с. 205]объясняет это особенностями семейных структур в культурах респондентов — преобладанием больших семей, члены которых взаимозависимы и живут в непосредственной близости. Можно согласиться с тем, что успешное взаимодействие в этих условиях требует конформизма (повиновения нормам, которые пронизывают все сферы жизни, и сдерживания индивидуальных импульсов). Действительно, благожелательность в данном культурном контексте может оказаться менее эффективной, а следовательно, рассматриваться менее значимой1. Ценности самостоятельности (независимости и автономии) также не способствуют гармоничным отношениям в большой семье, так как побуждают индивида формировать собственные способы действий и мыслей. Результаты, полученные в Африке и на Фиджи, вынудили Шварца признать, что широко распространенная панкультурная нормативная иерархия ценностей связана с социально-структурными характеристиками большинства, но не всех обществ[Schwartz, Bardi,2001].

Кроме изучения ценностей на личностном уровне, проводятся и сравнительно-культурные исследования согласованных абстрактных идей о том, что считается хорошим, правильным и желательным в обществе или культурной группе:

«Когда люди выполняют свои роли в социальных институтах, они апеллируют к культурным ценностям, решая, какое поведение будет подобающим, и оправдывая свой выбор в глазах других»[Smith, Schwartz, 1997, p. 83].

Структура личностных ценностей не всегда отражает структуру ценностей на уровне культуры. Например, акценты одновременно на власти и подчинении вполне совместимы на уровне культуры: «Социальная система будет более согласованной, если люди рассматривают власть как желательную основу для организации человеческих отношений, а подчинение — как соответствующее поведение по отношению к тем, кто облечен властью»[Лебедева, 2000, с. 74]. Но отдельному индивиду нелегко в одно и то же время стремиться к власти и покорности.

Существуют сотни ценностей, по которым могут сравниваться культуры. Некоторые ценности релевантны только отдельным культурам, например, emicопросник китайских ценностей М. Бонда включает «конфуцианский трудовой динамизм» [по:Kagitçibasi,1997].[с. 206]Но исследователи универсалистского направления за межкультурными различиями стремятся найти сходство и выделить несколько базовых ценностных измерений, по которым культуры можно сравнивать. Они исходят из того, что в культурных ценностях отражаются проблемы, с которыми сталкивается любое общество, регулирующее деятельность своих членов.

Так, Хофстед считает, что таковыми являются: социальное неравенство; отношения между индивидом и группой; тендерные проблемы; отношение к неопределенности, в том числе контроль за агрессией и проявлением эмоций. Соответственно четыре выделенных им ценностных измерения культур отражают способы совладания с этими проблемами:
  • дистанция между индивидом и властью (принятие членами группы, обладающими властью в наименьшей степени, ее неравного распределения как законного или незаконного);
  • индивидуализм/коллективизм (степень интегрированности индивидов в группе)2;
  • маскулинность/фемининность (ценность достижений, героизма, напористости и материального успеха либо межличностной гармонии, скромности, заботы о слабых);
  • избегание неопределенности (степень толерантности по отношению к ситуациям неопределенности и двусмысленности) [Hofstede,1980]3.

В исследовании Хофстеда были обнаружены связи между географическим местоположением страны и паттернами ценностей. Например, из всех исследованных стран с самым высоким уровнем коллективизма и большой дистанцией между индивидом и властью оказались Венесуэла, Мексика, Филиппины, Югославия. Противоположный паттерн — индивидуализм и короткая дистанция между индивидом и властью — был обнаружен в Скандинавских странах, Германии, Австрии и Израиле. Англоязычные страны продемонстрировали еще больший индивидуализм и средний уровень дистанции. И наконец, высокий уровень индивидуализма в сочетании с большой дистанцией между вышестоящими и нижестоящими оказался свойствен романоязычным католическим государствам (Италии, Испании, Франции).

[с. 207]Хофстед не претендует на то, что предложенные им ценностные измерения культур совершенны, хотя они и продемонстрировали свою практическую пользу в разных областях — от тренинга эмигрантов до объяснения межкультурных различий в уровне коррумпированности общества. Он предложил другим исследователям выделить новые измерения, что и сделал Шварц. Как и Хофстед, он подчеркивает, что содержание измерений культурных ценностей отражает то, какими способами группы справляются с встающими перед ними проблемами.

В качестве основных проблем Шварц называет: отношения между индивидом и группой (в какой степени человек автономен или «встроен» в группу); обеспечение ответственного социального поведения (как можно мотивировать людей, чтобы они учитывали благоденствие других и взаимодействовали с ними); роль человеческих существ в социальном и природном мире (покоряются ли они, приспосабливаются или господствуют над миром). Культурные варианты адаптации к каждой из этих проблем выражаются, сохраняются и оправдываются в особом наборе взаимосвязанных ценностей (типах ценностей), которые располагаются вдоль трех биполярных осей: консерватизма/автономии, иерархии/эгалитаризма, владычества/гармонии.

Первая ось — консерватизм/автономия

В культурах, расположенных на полюсе консерватизма, личность рассматривается как находящая смысл своего существования в идентификации с группой и социальных отношениях. Примеры ценностей консерватизма: социальный порядок, уважение традиций, безопасность семьи, самодисциплина. В культурах, расположенных на полюсе автономии, личность рассматривается как независимая, придающая особый смысл собственной уникальности и стремящаяся выразить свои предпочтения, чувства, мотивы. Примеры ценностей интеллектуальной автономии — любознательность и креативность; эмоциональной автономии — удовольствие и разнообразие.

Вторая ось — иерархия/эгалитаризм

В культурах, расположенных на полюсе иерархии, система предписанных ролей обеспечивает социально ответственное поведение. В процессе социализации дети учатся подчиняться обязанностям и правилам. Ценностями являются социальная власть, авторитет, подчинение, богатство. В культурах, расположенных на полюсе эгалитаризма, индивиды рассматриваются как равные и разделяющие общие интересы личности. В детях воспитывается внутреннее согласие на кооперацию [с. 208]сдругими людьми и заботу об их благе. Примеры ценностей этого типа — равенство, социальная справедливость, ответственность, честность.

Третья ось — владычество/гармония

В культурах, расположенных на полюсе владычества, люди активно стремятся управлять природным и социальным миром, изменять его в личных или групповых интересах. Это тип ценностей (амбиции, успех, компетентность) основан на активном самоутверждении. Культуры на полюсе гармонии принимают мир таким, каков он есть, стремясь скорее сохранить его, чем изменить. Этот тип ценностей (единение с природой, мир прекрасного, защита окружающей среды) основан на установлении гармонии с окружающим миром [Smith, Schwartz, 1997].


Шварц выделил шесть культурных ареалов (западноевропейский, англоязычный, восточноевропейский, исламский, восточноазиатский, латиноамериканский и японский) и попытался объяснить различия ценностных профилей исходя из взаимодействия исторических, экономических, политических, религиозных факторов их формирования. Так, в начале 90-х годов было выявлено, что консерватизм и иерархия более выражены в восточноевропейском ареале, а эгалитаризм, владычество и автономия — в западноевропейском [по: Лебедева, 2000].

Концепция культурных ценностей Шварца, как и вся его теория, имеет неоспоримую научную ценность. Вместе с тем ей присущи свойственные любой сравнительно-культурной eticконцепции ограничения из-за насаждения универсализма любой ценой. Так, нет серьезных подтверждений того, что выделенные Шварцем типы ценностей имеют одинаковое значение в различных культурах. Кроме того, с позиций своих культур исследователи из разных стран обнаруживают обширные лакуны в наборе из 56 (57) ценностей опросника. Например, у психолога из протестантской Финляндии, где труд является основной ценностью общества и человека, вызывает удивление скудный состав ценностей, относящихся к труду[Helkama,1999].

Явным упрощением представляются основополагающие для Шварца идеи о том, что из универсальности человеческих потребностей (на индивидуальном уровне) и единых проблем, встающих перед всеми обществами (на культурном уровне), вытекает универсальность содержания ценностей. К. Хелкама совершенно прав, подчеркивая, что в разных культурах институциональные способы[с. 209]удовлетворения данных потребностей и разрешения данных проблем достаточно вариативны [Ibid].

Но, преувеличивая межкультурную универсальность «мира ценностей», Шварц в то же время отмечает, что на ценности прямое воздействие оказывает любое изменение экологического и социально-политического контекста. По его словам, ценности занимают «стратегическое месторасположение», позволяющее исследовать индивидуальные и культурные изменения, происходящие в ответ на изменения исторические и социальные[Smith, Schwartz, 1997].

В последние годы в пореформенной России происходит радикальная ломка ценностной иерархии, которая затронула прежде всего молодежь. «Молодые отвергают ценности коллективизма: уважение традиций, умеренность, равенство»[Лебедева, 2000, с. 81]. У подростков и юношей возрастает мотивация достижений. Так, в исследовании О. А. Тихомандрицкой подростки оказались нацеленными на достижение личного успеха посредством проявления компетентности и профессионализма[Белинская, Тихомандрицкая, 2001].

Те же тенденции проявились при исследовании ценностных представлений московских (русских по национальности) студентов, проведенном в 2001 г. под нашим руководством студенткой факультета психологии МГУ М. М. Машкиной. Более того, при сравнении полученных ею данных с «панкультурными студенческими нормами»[Schwartz, Bardi,2001] нами было обнаружено, что московские студенты превосходят по данному показателю нормы и своим стремлением к достижениям очень похожи на студентов американских — граждан страны, провозгласившей культ успеха. Иными словами, ценностные представления в структуре русской ментальности находятся в стадии глубинных трансформаций, во всяком случае новые поколения российских граждан в меньшей степени надеются на удачу или чудо, чем их отцы и деды.