Ставропольское отделение российской ассоциации лингвистов-когнитологов г. Н. Манаенко информационно-дискурсивный подход к анализу осложненного предложения ставрополь 2006
| Вид материала | Документы |
- Северо-Кавказский государственный технический университет Ставропольское отделение, 60.46kb.
- Управление по делам молодежи администрации г. Ставрополя 355038,г. Ставрополь, проспект, 65.39kb.
- Министерство образования и науки РФ институт языкознания российской академии наук администрация, 215.54kb.
- Министерство образования и науки Российской Федерации гоу впо «Северо-Кавказский государственный, 62.84kb.
- Научный подход к анализу урока, 220.54kb.
- Утвержден, 84.55kb.
- М. А. Полетаева дискурсивный анализ научных текстов как метод современной культурологии, 668.62kb.
- Программа семинара «Проблемы когнитивной лингвистики» по программе повышения квалификации, 112.32kb.
- Приветствие оргкомитета, 162.9kb.
- Технический Университет «Военмех», 14.58kb.
Выводы
1. Осложненные предложения во всем своем многообразии применяются в текстах различных институциональных дискурсов, в том числе и публицистического. Высказывания, организуемые на базе осложненного предложения, позволяют преодолевать линейный характер речи и отображать малейшие движения и изменения в направлении мыслей. Так, в отношении одного из типов осложняющих синтаксических конструкций – так называемых обособленных членов предложения – А.М. Пешковский писал: «Это легкое вооружение мысли в отличие от тяжелого вооружения отдельных придаточных предложений» (422, с. 249). Именно в соотношениях с мыслью раскрывается назначение синтаксических конструкций, задается их функциональный потенциал, специфика проявления которого определяется в условиях того или иного дискурса. Однако богатейшая традиция изучения осложненного предложения в основном опирается на исследование морфологической природы различных видов осложнения и характера формальных синтаксических связей в предложениях с разными осложняющими конструктами. Выдвижение в качестве конститутивного признака осложнения критериев «полупредикативности», «типа синтаксических отношений», «интонационной специфики», «характера осложнения» (семантическое – структурно-семантическое – структурное) и других не привело к созданию стройной и непротиворечивой теории осложнения. Можно констатировать, что проблематика исследования осложненного предложения «застыла» в традиционной лингвистической парадигме, поскольку даже те редкие, но, безусловно, необходимые для развития синтаксических представлений попытки вписать данную проблематику в контекст современных семантических и прагматических теорий в лучшем случае приводили к механическому приложению их концептуальных разработок к области изучения осложненного предложения. Наиболее показательна в этом аспекте имеющая, несомненно, пионерский характер концепция А.Ф. Прияткиной. С другой стороны, в проблемном поле семантико-прагматических исследований не нашлось места для тщательного раскрытия специфики осложненных предложений – и это отнюдь не случайно, поскольку, на наш взгляд, незавершенность изучения и осмысления феномена осложнения предложения в прежних исследовательских координатах, будучи экстраполированной в новые, не только значительно увеличивает количество неразрешенных вопросов, но и, порождая теоретические противоречия, подвергает определенному сомнению релевантность исходных посылок и основных, опорных понятий стремительно развивающихся теорий.
2 Как отмечается в современной эпистемологии, в случае противоречия между новой интересной теорией и совокупностью твердо установленных фактов лучший способ действий заключается не в устранении теории, а в использовании ее для обнаружения скрытых принципов, ответственных за это противоречие (535, с. 212). Такое решение предполагает не только применение к области «твердо установленных фактов» плодотворных и перспективных общенаучных идей (в нашем случае – идеи переходности языковых явлений и соотношения системы и среды), но и поиск нетрадиционных подходов к известным фактам с позиций новых теорий, что, конечно, влечет за собой необходимую коррекцию как самих опорных понятий, так и осмысления их соотношений. Не менее существенным становится выдвижение в качестве исходных теоретических посылок иных концептов, последовательное развитие которых, благодаря новизне подхода, позволяет на основе соотнесения с прежним теоретическим видением объекта исследования вскрывать принципы, порождающие противоречия. Информационно-дискурсивный подход к анализу осложненного предложения не только содержит в своем названии ключевые концепты, задающие ракурс теоретического осмысления, но и вектор анализа эмпирического материала: «познание не движется от наблюдения к теории, а всегда включает в себя оба элемента. Опыт возникает вместе с теоретическими допущениями, а не до них, и опыт без теории столь же не мыслим, как и (предполагаемая) теория без опыта» (535, с 310).
Необходимость разработки нового теоретического подхода (в данной работе – информационно-дискурсивного) не просто интуиция отдельного исследователя или исследовательской группы, в соответствии с которой использование иных исходных позиций в интерпретации исследуемых явлений и развитии теории предполагает эвристическую ценность, но потребность, обусловленная как общими тенденциями и приоритетами современной научной среды, так и запросами конкретной науки. Общие установки функциональности, антропоморфизма, экспланаторности, экспансионизма, характеризующие особенности современной науки, неизбежно формируют тот контекст знаний, а также систему методов и исследовательских приемов, которые ориентируют и мотивируют ученого в его деятельности. Выход в «пограничные области» не только требует тщательной методологической рефлексии, но и определения новых предпосылок и оснований разработки знания, приобретающего интегративный характер и тем самым позволяющего задавать единую проблематику для смежных отраслей знания (например, теории языка и теории журналистики) и приводить ее разрешение к общему знаменателю.
3. В качестве «порождающей среды» для развития и становления новых идей в различных областях гуманитарного знания и в то же время результатом интеграции целого ряда наук со второй половины ХХ века предстала когнитология. Важнейшими понятиями, разработанными в ее рамках, но имеющими значение для всего спектра гуманитарных дисциплин, стали понятия ментальной репрезентации и структуры представления знания в психике человека. Теоретические посылки первого этапа развития когнитологии позволили рассматривать естественный язык в качестве одной из кодовых систем, коррелирующей с различными ментальными репрезентациями и входящей в качестве составляющей в структуры знаний и представлений человека о мире. Тем самым постулировался как общенаучный принцип в исследованиях «человеческий фактор» и творческий характер языковой деятельности. Понятие ментальной репрезентации значительно изменило традиционные воззрения на соотношение языка и мышления, а дальнейшая разработка теоретических моделей структур представления знаний повлекла за собой разрушение «компьютерной метафоры» и выдвижение на первый план в качестве детерминирующих положений установок на изначальную активность субъекта, обусловленную его знаниями, волей и интенциями, и определяющее воздействие культуры на формирование индивидуального опыта человека, а также на складывающиеся типы речевого взаимодействия людей.
Содержание «дискурсивного переворота» в когнитологических исследованиях соответствует идеям и концепциям теории речевой деятельности, развиваемой в России. Обоснование и разработка моделей порождения и понимания речи как речемыслительной деятельности людей в значительной мере проясняют сущность языка в единстве его системы и употребления, а также специфику человеческой коммуникации в ее отношениях со всеми видами деятельности общественного человека. Интегрирующим началом когнитивных теорий и теории речевой деятельности выступают положения о разных типах мышления и стратегиях, холистической и аналитической, структурирования знаний и представлений человека о мире, о наличии индивидуального «языка мысли» и параллельности ментальных процессов, обусловленных функциональной асимметрией мозга. Рассмотрение естественного языка в контексте единой речемыслительной деятельности человека как «продукта» определенной культуры, принадлежащего некоемому социуму, создает предпосылки для качественно иного научного анализа и описания как особенностей системы естественного языка, так и закономерностей дискурсивного поведения человека.
4. Современные исследования в различных областях гуманитарного знания, в частности, коммуникативистике и языковедении, в значительной степени апеллируют к теоретическому наследию М.М. Бахтина, актуализированному в силу смены приоритетов и основополагающих принципов научных изысканий. Так, претерпевший в России коренные изменения публицистический дискурс, «исчезновение» или размывание границ традиционных информационных и аналитических жанров журналистики побуждают осмыслить с иных позиций не только концепцию речевых жанров М.М. Бахтина, но и его воззрения на сущность языка в целом. Само обоснование в качестве объекта «жанроведения» социальных взаимодействий с помощью высказываний на естественном языке, согласно М.М. Бахтину, постулирует язык как непрерывный процесс становления, «осуществляемый социальным речевым взаимодействием говорящих». При этом языковые творчество и деятельность неразрывно связаны и определяются культурой и идеологией социума, а структура отдельного высказывания предстает не только как следствие индивидуально-психологической деятельности, но и обусловленной законами жизнедеятельности общества.
Понимание диалогизма как принципа работы сознания и речевой коммуникации, с одной стороны, выдвигает на первый план проблему соотношения предложения и высказывания, тем самым требуя тщательного изучения «внутреннего» аспекта речемыслительной деятельности в контексте процесса общения и понимания этой деятельности как социального взаимодействия, опосредованного «композиционно-жанровыми формами»; а, с другой, – подхода к языку не просто как системе, обладающей разнообразным арсеналом средств для отображения как знаний и представлений о мире говорящего индивида, так и его эмоционально-оценивающей позиции, но и системе, включающей субъекта в интерсубъектное пространство культурной традиции и эволюции социума. Лингвистические идеи М.М. Бахтина, детерминированные социально-деятельностным подходом и антропоцентрическим принципом в трактовке языка, предстают в качестве своеобразных ориентиров, направляющих движение исследовательской мысли к «общим» пространствам, точкам пересечения различных гуманитарных знаний, разработке для них релевантных понятий и постановке общезначимой проблематики, разрешение которой в рамках одной дисциплины становится существенным для другой, что в конечном итоге создает интегральную базу для развития каждой из них и создания комплексного знания.
5. Одной из точек «пересечения» трех наук – лингвистики, психолингвистики и когнитологии – является абстрактный объект, подводимый в этих науках, соответственно, под понятия семантический уровень, внутренняя речь, ментальный лексикон и представляющий важнейший исходный пункт в теоретических исследованиях. С данными понятиями неразрывно связано разрешение таких проблем, как соотношение языка и мышления, значения и смысла, ментальных репрезентаций и типов структур знаний, индивидуального и социального знания, понимание и описание механизмов мышления и процессов порождения / восприятия речи, принципов вербальной коммуникации. Семантический уровень включает в себя область кодифицированных и социально закрепленных значений языковых выражений, соотносительных со смыслами индивидуальных концептуальных схем, которые также суть формы общественного опыта, усваиваемые субъектом в процессах социального взаимодействия, но формы не кодифицированные. Наряду с индивидуально-личностными смыслами, эти смыслы в тех или иных конфигурациях формируют определенный концепт в индивидуальном образе мира. Значения суть результаты идеальных действий по организации доступа к концептуальной схеме индивида и упорядочивания опыта как различных структур знаний и представлений о мире, поскольку они могут соотносить между собой не только различные репрезентации, но и разные концепты в когнитивных пространствах как отдельного субъекта, так и общающихся людей, обеспечивая координацию их концептуальных схем.
Внутренняя речь предстает как когнитивное пространство, в котором осуществляется процесс перевода «языка мысли» на естественный язык и происходит дискретизация целостных гештальтов с помощью любых ментальных репрезентаций. При этом «внутреннее слово» как единица внутренней речи предстает как квазизнак (знак для себя), поскольку актуализирует ассоциативно-вербальные сети пропозициональных структур и трансформирует образные и гештальтные структуры знаний и представлений о мире.
Ментальный лексикон понимается как набор связей (ассоциаций) между «внутренними словами» (перцептами) и кодами семантических признаков (значениями), а также как когнитивная структура языковых знаний, выполняющая сложные функции по обеспечению этих связей. Таким образом, ментальный лексикон может заключать в себе когнитивные области конвенциальных значений (семантики) и внутренней речи (стыка интеллекта и языка) как соотносительные между собою, но разные по природе гносеологических образов системы представлений, входящие в концептуальные структуры и способные актуализировать их в процессах порождения и понимания речи. Координация понятий семантического уровня, внутренней речи и ментального лексикона позволяет интегрировать достижения разных наук и придает им значительно большую объяснительную силу, чем автономное применение.