Geum.ru

«Вхождение в круг»

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   11   12   13   14   15   16   17   18   19

Часть 13



Прошло несколько недель, и я постепенно привыкала к больнич­ной рутине. Моя работа, которая всегда приносила мне удовлетворе­ние, теперь казалась мне совершенно новой и незнакомой.

Однажды утром в дверях моего кабинета появилось добродушное, подвижное лицо. "Здравствуйте!" - сказало оно. "Вы тот самый доктор, к которому мне нужно обратиться?" Не дожидаясь ответа, в кабинет вошел невысокий мужчина средних лет в темно-синем костюме и пред­стал перед моим столом.

"Моя фамилия Дмитриев. Я физик из Академгородка. Вот мое на­правление на госпитализацию".

Как только он упомянул Академгородок, я поняла, что он был од­ним из интеллектуальной элиты. "Академгородок" - так называемый город науки - был построен в качестве эксперимента советским прави­тельством в начале шестидесятых. Они сконструировали комфорта­бельные коттеджи в одном из красивейших уголков Сибири и пригла­сили самые светлые умы со всего Советского Союза обосноваться там, в целях развития новой советской науки. Люди, приехавшие туда, ра­ботали в самых лучших условиях в стране. В их распоряжении было самое современное техническое оборудование. Даже те, кто не были непосредственно заняты научными изысканиями, а являлись обслужи­вающим персоналом, могли с легкостью покупать самую лучшую еду и спать в уютных кроватях.

Центр выполнил свои обещания, став источником величайших тео­рий и передовиком советской научной деятельности того времени. Люди, живущие там, были высоко образованными и жили в атмосфере демокра­тии и свободы мысли, что помогало им выражать свою индивидуаль­ность. В этих людях угадывалось неповторимое сочетание открытости и уверенности в себе.

И сейчас я могла безошибочно определить присутствие этих ка­честв в человеке, стоявшем передо мной. Он вытащил направление на госпитализацию, скомканный лист бумаги, который он небрежно бро­сил на мой стол. Затем, не дожидаясь каких-либо предложений с моей стороны, он уселся в кресло. У меня было ощущение, что он играет со мной в игру, в которой он искусно балансирует на грани безобидной шутки и дерзкого хамства.

Я взглянула на клочок бумаги, который он так беззаботно бросил передо мной. Это было направление, выписанное его участковым вра­чом, в котором говорилось, что у Дмитриева невротический синдром соматического генезиса, и что нам предписывалось положить его в на­шу больницу.

"Вы собираетесь лечить меня с помощью гипноза, доктор?" - сар­кастически поинтересовался он. Его глаза смеялись, но остальная часть лица выражала добрые намерения, показывая тем самым, что это была всего лишь безобидная шутка.

Я поняла, что разговариваю с человекам, который способен быст­ро менять маски своей личности, но я не испытывала знакомого болез­ненного ощущения, возникающего, когда начинаешь распознавать ши­зофрению.

"Мне очень не хочется разочаровывать вас, уважаемый Дмитриев, но я не буду лечить вас с помощью гипноза. На самом деле я вообще не буду лечить вас. Вас направляют в неврологическое отделение. А здесь вообще-то психиатрическое отделение. Так что вам следует забрать направление и пройти во второе здание налево. Там вы найдете вашего лечащего вра­ча".

"Не может быть! Не могу в это поверить. Это не честно! Я могу точ­но сказать, что вы тот доктор, который поможет мне. Ну, почему мы не живем в царское время, когда я мог бы нанять любого доктора, которого хочу, без всяких территориальных или каких там еще чертовых поряд­ков," - вскричал он в отчаянии. Затем понизив голос, он добавил: "Да, воз­можно, так лучше. Моя зарплата, зарплата выдающегося физика, не поз­волила бы мне нанять врача. Я едва могу прокормить себя. Желаю удачи, доктор. Скоро увидимся".

Когда он выходил, выражение его лица было вновь абсолютно се­рьезным без тени шутливой иронии, которая была всего несколько ми­нут назад. "С какими странными людьми приходится сталкиваться психиатрам," - подумала я тогда и забыла о нем до моего ночного де­журства на следующей неделе.

На отделении ночью всегда должен оставаться кто-то из врачей, чтобы наблюдать за пациентами, а также принимать тех, кого привозят после официальных часов приема. Дежурства распределяются среди персонала, и моя очередь дежурить подходила примерно раз в две неде­ли. Некоторые ночи оказывались безумно напряженными и шанса при­лечь не было никакого. Однако в ночных дежурствах была своя пре­лесть. Ночью предоставлялась возможность поработать не только со своими пациентами, но и с другими больными. Некоторые из них были интересными, и мне нравилось получать новый опыт. Это также помо­гало в финансовом плане, поскольку за ночные дежурства платилось вдвое больше, чем в дневные часы.

В эту ночь мой обход по палатам начался без особых происшест­вий: мне просто нужно было внести некоторые дополнения в лечение больных, ход болезни которых как-то изменился. Наконец, я дошла до входа в неврологическое отделение. Дмитриев стоял рядом с открытой дверью и смотрел на меня без всякого удивления, как будто он знал, что я буду проходить по коридору в этот момент.

"Как ваши дела, доктор?" - спросил он. Он выглядел спокойнее и был более вежлив, чем в прошлый раз.

"Хорошо, спасибо. А вам кажется уже гораздо лучше?"

"Да, мне намного лучше. У вас есть минутка поговорить?" - спро­сил он.

"Ну, если вам действительно что-то от меня нужно, я готова," - со­гласилась я.

В больнице существовало строгое правило, что ночью, во время дежурства, доктора обязаны разговаривать с любым пациентом, если он об этом просит. Мне было очень интересно, какой же вызов может мне бросить светлое сознание Дмитриева.

"Тогда давайте предположим, доктор, что я нуждаюсь в вашей помощи".

Я попросила дежурную медсестру открыть для меня врачебный ка­бинет. Она отложила свои дела и направилась по коридору к черной деревянной двери, на которой висела табличка "Доктор Федоров". Она отыскала в связке нужный ключ и открыла дверь.

Я вошла в кабинет первой. Для меня кабинеты других врачей все­гда выглядели солиднее и менее уютными, чем мой собственный. В данном случае, на меня еще, возможно, действовала репутация докто­ра Федорова. Он был известен тем, что почти ежедневно совершал за­гадочные чудеса, он проводил какие-то рискованные процедуры с па­циентами, от которых отказались другие врачи, считая этих пациентов безнадежными. Необыкновенные результаты его деятельности никог­да не обсуждались, поскольку из-за его скрытности, никто не мог тол­ком понять, как он их достигает.

"Входите, Дмитриев, садитесь".

Как и раньше, мои приглашения запоздали. Дмитриев уже вошел в комнату, удобно устроился в кресле и с нетерпение ждал, когда же я, наконец, сяду, чтобы поговорить. Я закончила свои размышления и взглянула на него с ожиданием.

"Боюсь, что причина, по которой я попросил вас со мной погово­рить, может вначале показаться вам несколько странной. Но я прошу вас выслушать меня с пониманием.

Я занимаюсь исследованиями в квантовой физике. Моя лаборато­рия изучает феномен реальности. Я бы даже сказал, что я благодаря своей профессии имею более непосредственное отношение к реальнос­ти, чем кто-либо. Я обладаю достаточной свободой действий. Боль­шинство из моих исследований реальности включают в себя экспери­менты в области физики, но мы также начали проводить опыты с чело­веческим восприятием и подсознанием. Я бы хотел рассказать вам больше о нашей работе и даже пригласить вас к нам в лабораторию".

Его неожиданное приглашение озадачило меня, но я продолжала внимательно слушать - профессиональная привычка, выработанная с годами.

"Есть кое-что очень важное, что я хотел бы сказать вам. Моя дол­гая работа по исследованию реальности полностью изменила мой взгляд на мир. С момента начала работы большинство моих убежде­ний относительно природы реальности постепенно переросли в сомне­ния, которые открыли мне новые потрясающие перспективы в моей ра­боте. Большинство людей в моей жизни ожидают от меня, что я буду действовать в рамках их "нормального" существования, и это меня ни­сколько не волнует. Это один из законов, которому я как человек дол­жен подчиняться. Но в данной ситуации с вами я позволю себе расши­рить рамки отношений врача и пациента и сказать прямо, для чего я настоял на нашем разговоре".

Он смотрел на меня абсолютно серьезно, мне понравилось его ны­нешнее настроение больше, чем его прошлый маскарад. Было похоже, что он ждет моей реакции, поэтому я сказала: "Пожалуйста, продол­жайте" .

"Во-первых, я не верю, что мой приход на ваше отделение был слу­чайностью. Я практически никогда не совершаю ошибок, подобных той, что привела меня к вашей двери. Я научился слушать свою интуицию, и она подсказала мне, что есть какая-то цель в том, чтобы вы со мной встретились".

Я удивилась и подумала, правильно ли я поняла его слова. "Чтобы я встретилась с вами?" - переспросила я.

"Точно. Я вполне счастлив там, где я нахожусь, занимаясь тем, что я делаю. Мне ничего не нужно. Но я чувствую, что вы сейчас находи­тесь в очень сложной для вас ситуации и, возможно, уже подошли к по­ниманию чего-то для вас важного. Ваша энергия какая- то особенная. Я почувствовал это сразу, когда мы встретились. Я подумал, возмож­но, я смогу вам помочь. В нашей лаборатории мы изобрели новый спо­соб открытия каналов, по которым можно войти в измененное состоя­ние сознания, с помощью целой системы физических приборов, таких как круглые зеркала. Вы, ведь, недавно испытывали необычные состо­яния, которым вы не смогли найти объяснения, так?"

Я была потрясена. Я едва смогла произнести слова: "Да, испыты­вала".

"Вот видите? Я полагаю, что вы хотели бы продолжить в этом на­правлении и научиться понимать то, что с вами происходило.. Я прав?"

"Да, я бы хотела," - его неподдельная искренность заставляла ме­ня верить ему, и я не чувствовала опасности, соглашаясь с ним.

"Вот моя визитная карточка. Звоните мне в любое удобное время. Я с радостью покажу вам свою лабораторию".

Он протянул мне самую необычную карточку, которую я когда-ли­бо видела. Его имя было подчеркнуто, а под ним надпись: "Начальник физической лаборатории". Хотя я была почти уверена в том, что никог­да не воспользуюсь ею, тем не менее я взяла протянутую мне карточку и встала, намереваясь уйти. Но в моей голове возник последний вопрос.

"Послушайте, Дмитриев, какова причина вашей госпитализации? Какого рода проблемы привели вас сюда?"

"А вы, доктор, не догадываетесь?" - произнес он - передо мной вновь стоял хитрец и обманщик. Мы расстались, не сказав больше друг другу ни слова, и я покинула неврологическое отделение, думая, что не плохо было бы полечиться там пару недель самой, чтобы привести в порядок мой выведенный из равновесия разум.

Позже, когда я закончила обход, я вернулась в свой кабинет. На отделении было тихо, поскольку все его обитатели спали. Вместо того, чтобы выбросить визитку Федорова, что я раньше планировала сде­лать, я аккуратно положила ее в свою картотеку. Затем я постелила се­бе на диване и легла спать, в надежде, что до утра больше не будет ни­каких экстренных случаев. Засыпая, я подумала о том, что, я не выбро­сила визитку Дмитриева только из-за подсознательного уважения, ко­торое я всегда испытывала перед физиками с тех пор, как в старших классах мои слабые попытки понять теорию относительности не увен­чались успехом. Я все-таки не собираюсь принимать его приглашение.