Яко дарова монарха премудраго Петра Перваго
| Вид материала | Документы |
СодержаниеПисьмо А.А.Курбатова А.В.Макарову от 20 февраля 1718 г. Челобитная А. А. Курбатова от 16 мая 1720 г. Повинная А. А. Курбатова [1720 г. ] |
- Петр Первый в творчестве А. С. Пушкина, 47.33kb.
- Конспект урока №15 «Икона». Яко дух, яко тлен, яко платье на нём. (Русская народная, 113.06kb.
- Контрольный тест по теме: «Правление Петра, 59.16kb.
- Реферат: Оценка реформ Петра Первого славянофилами и западниками, 417.72kb.
- М. В. Ломоносова М. В. Ломоносов жил и писал в эпоху классицизма. Классическая литература, 98.04kb.
- Курсова робота Життя та діяльність Петра Могили зміст, 263.19kb.
- Россия в XVIII в. После петра I череда правителей до Екатерины II. Роль гвардии в дворцовых, 132.09kb.
- Н. Н. Молчанова «Дипломатия Петра великого» Рецензия на книгу Н. Н. Молчанова «Диплом, 125.23kb.
- Предмет: История России, 22.02kb.
- Урок по теме «Преобразования Петра, 165.82kb.
Царь государь всемилостивейший.
Соловьевы три брата, Дмитрей, Федор и Осип, превеликия казне Вашей учинили вымышленной утраты кражею Ваших государевых пошлин, о чем и по нынешнему изследованию будет явно. А паче изобличатца вины их при пришествии Вашем, понеже я имею такия писмы, против которых они никакова оправдания принесть могут, но повинны будут пыткам, и сыщется интерес Ваш многой. И ныне в Ваше государево разсуждение доношю того ради: ежели о здешних Соловьевых учинен будет розыск крутой, а брат их Осип о том уведает, опасно, чтоб он, убояся, не остался вовсе жить во Амстердаме или где инде, и богатство свое тамошнее могут они скрыть, о котором слышно, что имеют многое. И в нынешнем, государь, году из Санкт-Питербурга отпустили на караблях купленного из Адмиралтейства поташю на 10 000 ефимков с лишком подлогом, имянем канторского своего писаря Гейтера и аглечанина Коленца, у которых ни малого своего нет имения, и живет тот писарь и ныне у них, Соловьевых, в доме. И за тот поташ договорилися они платить во Адмиралтейство заморскою солью по 10 алтын пуд, и той соли привезли ныне из-за моря многия тысячи пуд. И теми ж имянами откупили во Адмиралтействе во всей Финляндии торговать одним им солью и табаком, о чем я уведал со обер-фискалом. И подлинно о том донесет Вашему величеству по времяни он, обер-фискал. И ежели, государь, поволит Ваше величество того Осипа Соловьева каким способом выслать в Россию, то для содержания торгов Ваших камисии на ево Осипово место доношю по истинному моему усердию о двух,// которыя надеюся, что могут содержать без повреждения — московския купцы Иван Королков, Афанасей Павлов, люди умныя и торговцы знатныя, и летами не старыя, и иноземцы их имеют за правдивых купцов. А кому, государь, оную камисию содержать в Санкт-Питербурге и у Города, о том, ежели поволишь, приискав, буду доносить впредь. Благоволи, государь, мне в том поверить, работающему маестату Вашему вседушевно, ибо ныне стражду по оклеветанию, три года не имея жалованья, единыя ради правды, памятуя мою присягу и Вашю государеву бывшую ко мне превысокую милость, ея же и ныне не отчаяваюся, которыя ради правды оскудал едва не всеконечно, впал в великия долги. Молю Вас, всемилостивейшаго государя, не вели меня уморить з голоду, но всемилостивейше призри и повели мне на росплату нужных долгов и во прекормление дать из Кабинеты Вашей государевой денег и из гварнизона правианта, о чем я послал челобитную и писал к господину Макарову прешедшаго июня 18 числа, которыя денги и за правиант в Кабинету Вашю государеву заплатят Соловьевы и плутовства их укрыватель Волконской со премногим излишеством, всенадежно доношю Вашему величеству.
Волконской указов Ваших явился во многом преступлении и во мздоимствах многих, и в напрасном кровопролитии и разорении, и в составстве на меня и на других ябеднических писем, которыя от лица устюжских бывших фискалов и других к ево, Волконского, лицу писал писарь ево, а сам он, Волконской, чернил и приправливал, и во многих Соловьеву послаблениях, и чинитца судьям ослушен. По отсылке от него дел в Кабинету// и в гварнизон многия дела оставил у себя и отдавал в канцелярию помалу, а иные и по се время не отдает и по судейским пометам не подписываетца, и в канцелярию не ходит. А господа судьи принудить ево, знатно, не смеют. Прошю слезно Вашего государева милосердия о присылке в принуждении ево Вашего имянного к судьям указа, а паче к дьяку Воронову, понеже он (как видим), отложа всякий посторонней страх, работает Вашему величеству всеусердно, о чем явно будет по трудам ево.
Вашего величества нижайший раб Алексей Курбатов.
Октября дня 26 1716 Санкт-Питербург.
РГАДА, ф. 9, отд. 2, кн. 95, л. 711-712 (подлинник; автограф).
ПРИЛОЖЕНИЕ 34
Письмо А.А.Курбатова А.В.Макарову от 20 февраля 1718 г.
Государь мой Алексей Васильевичь.
Соловьевы за усмотрение мое за ними в похищении государственной многотысящной казны, как бы пред царским величеством кредит мой повредить чрез бывшаго маеора князя Волконского в надежде на светлейшаго князя как проискивали коварно, о том его величеству самому известно. А о чем я к царскому величеству писал, во всем явилась истинна. У Осипа Соловьева в Амстердаме сыскано неправеднаго их имения многотысящная сумма. А в воровстве их, Соловьевых, в торгах, в чем Дмитрей Соловьев за прикровением Волконского при розыске в губернии и в Санкт-Питербурге запирался и подписывался под лишением всего своего имения и потеряния живота из воли своей, в том, по поданным мною самому его царскому величеству их, Соловьевых, рук писмах, которые я получил от дому светлейшаго князя чрез служителя Семена Дьякова со обещанием за верность ево к царскому величеству немалого награждения, они, Соловьевы, с подчиненными в воровствах своих винились. И по тому обличению, приговорено по де[лам] всякие их, Соловьевых, пожитки взять на государя. А в других их воровствах секретаря их, Соловьевых, Резанова пытать, при том же роспрашивать и Дмитрея Соловьева, о чем объявили мне судьи, что тому розыску быть февраля 13 дня. И до того числа, февраля 12 дня, в ымянины мои, после обеда приезжали ко мне от дому светлейшаго князя канцеляристы Артемей да Данило Остафьевы, под видом якобы для поздравления. А февраля 13 дня открылось под вымышленным коварством, видно что промыслом их, Соловьевых, пресекая вышеозначенной розыск, хотя уведать секреты мои к его царскому величеству и обличения познать на Соловьевых// до розыску, присылал светлейший князь в дом мой от гвардии маеора князя Юсупова со многими салдаты на извощиках, как бывают необычные посылки по изменников, и обыскивал у меня в доме бутто Александра Сергеева да подьячего ево Якова Каминского и никого не сыскал, понеже я о них ниже слышал. И, запечатав дом мой со всякими писмами и поставя караул, взяли меня и сына моего, и служителей, и которыя при мне живут подьячия, розсадя по разным саням, привозили в Зимней дворец государев. А из дому государева отвезли в крепость. И допрашивал меня светлейший князь о том Сергееве, и для чего я Дьякова к себе принял, и обличал меня, бутто Сергеева секретаря в доме моем видели ево, светлейшаго князя, канцеляристы Артемей да Данило Остафьевы. На что я ему ответствовал, что в то число у меня были на обеде и после обеда многие посторонние люди, а Александра Сергеева и секретаря ево не бывало, и в том на всех слался. А против обличения канцеляристов ево говорил: "Когда они такого человека, для которого в дом мой присматривать приезжали, подлинно видели, то было им надлежало ево взять в то ж время самим или сказать мне, то бы я мог с людми своими, связав ево, отослать к светлейшему князю". И при том он, светлейший князь, пред всеми гневаяся на меня в словах своих, показал особливо свой гнев: для чего де ты Дьякова к себе принял, он де вор, покрал у меня многия писма, по тому де и ты стал такой же вор, что вора у себя держишь. И на те слова я ему ответствовал: "Которые он, Дьяков, принес ко мне писма в воровствах Соловьевых, те я объявил самому его царскому величеству, по которым они, Соловьевы, и обличились. А он, Дьяков, явился к следованию тех дел в канцелярии господина генерала князя Долгорукова, о том его// царскому величеству известно ж. И того нам в воровство причитать не надлежит". И потом взят был в крепость и Семен Дьяков, которого приказал светлейший князь полковнику Кошелеву держать ево, Дьякова, скована под крепким караулом его царского величества указом, и ныне держитца скован. А служители мои и гости, которые в то число в доме моем были, о вышеозначенном Сергееве и о секретаре ево роспрашиваны все порознь. И того, в каком образе меня обругали по их же розыску, ничего не явилось. А февраля 15 дня он же, светлейший князь, прислал дьяка Александра Докудовского, которой у дел при князь Петре Михайловиче Голицыне у следования за ним, светлейшим князем, а не от Сената, и велел всякия писма у меня пересмотреть. И оный дьяк все мои к царскому величеству секреты и на Соловьевых обличения пересматривал, но никакой моей к его царскому величеству неверности, которые никогда не бывало, и ныне не явилось. И по тому означилось явно, что вышеозначенныя канцеляристы Остафьевы приезжали ко мне с вымышленным коварством, положа причину о Сергееве, по которой бы все мои писменные секреты уведать и тем меня пред всеми людми обругать. А у Соловьевых и по явному обличению домы и пожитки, и писма у них не описаны и не запечатаны. И вышеозначенной розыск за тем остановился, понеже доноситель Дьяков, чрез которого обличены Соловьевы писмами, у полковника Кошелева держитца скован, волею княжею, в канцелярии. А домашние ево, Дьякова, мать и жена з детми и с людми держатца от дому светлейшаго князя на Васильевском острову в доме своем за арестом же. А во время розыску о Сергееве дьяк Докудовской, служителей хотя ввести в розыск,// допрашивал, вымышленно сказывая сам тем, которых допрашивал, бутто другия дому моего служители о том Сергееве и о секретаре ево в допросех своих, что такие люди в доме у меня того числа были, сказали, однако того на желание их не явилось. А светлейший князь в то ж время брал в крепость, якобы в том же Сергееве, и дьяка Воронова и изволил ему говорить: ты де вороной конь, я де тебя, такую масть, зделаю граненым и разрушу де вашу воровскую компанию. И за таким страхом дело мое остановилось, и розыскивать не смеют. А оный Дьяков имеет при себе к доношению его царскому величеству о государственных интересах и другие некоторые секреты. А на нынешнее ево озлобление смотря, хотя кто что и имеет, доносить не смеют.
А в котором образе я обруган, истинну тебе, государю, доношу. Не точию Александра Сергеева или Каминского в доме моем в сем году бывало, ниже о том слыхал. Но по-видимому, знатно учинено по желанию Соловьевых для смотрения писменных моих секретов. Прошу вас, моего государя, благоволи по верности своей к его величеству донесть о сем его царскому величеству и прошение мое писменное предложить, дабы я был охранен до пришествия его величества от светлейшаго князя, да не погибну в печали моей. А Семена Дьякова из оков и дом ево из аресту свободить и по делам нашим о всем розыскивать, не бояся вымышленного страха, как надлежит по имянному его царского величества указу.
Слуга ваш покорный Алексей Курбатов о вышеозначенном прошю слезно.
Февраля дня 20 1718.
РГАДА, ф. 9, отд. 2, кн. 36, л. 529-530 об. (подлинник; подпись-автограф).
ПРИЛОЖЕНИЕ 35
Челобитная А. А. Курбатова от 16 мая 1720 г.
Державнейший царь государь милостивейший.
Вашего величества исполняя повеление и мою присягу, работал я во врученных мне делех дватцатилетное время со всяким ревностным и верным усердием и, в дело о Соловьевых вступя, доказал многия их неправды и казны
Вашея похищения, за что движимое и недвижимое их имение взято на Ваше величество. Однако ж чрез их, Соловьевых, промысл стражду я по оклеветанию седмой год, не имея ни малого Вашего государева жалованья, от чего впал в великия долги и содержуся в великой скудости, едва имея дневное пропитание, и то занимая и избывая последнее.
Всемилостивейший государь.
Прошю Вашего величества, да повелит самодержавие Ваше до собственного Вашего государева о мне разсмотрения дать мне ради нужного домовного препитания и ради росплаты самых нужных долгов моих денег и хлеба, сколко определит Ваше государево всемилостивейшее соизволение.
Вашего величества нижайший раб Алексей Курбатов.
Маия дня 16 1720.
РГАДА, ф. 9, отд. 2, кн. 58, л. 113 (подлинник; подпись-автограф).
ПРИЛОЖЕНИЕ 36
Повинная А. А. Курбатова [1720 г. ]
Объявление царскому величеству о делах, касающихся Алексея Курбатова.
Во время шестолетного правления в Московской Ратуше по челобытным и по выпискам з достоверным свидетелством о трудех ево, приговором ратушских управителей, выдано ему, Курбатову, денег шесть тысячь рублев с росписками ради домовного прокормления и росплаты долгов. А о учинении жалованья просил он в прошлом 1706 году в Киеве светлейшего князя и получил словесное ево позволение. А и товарыщю ево, Курбатова, инспектору Леонтьеву по писмам и по словесным приказом ево ж, светлейшаго князя, давано по семисот рублев в год, а управлял он одну толко архангелогороцкую ярмонку. А ижерских разных канцелярей судьям давано по пятисот рублев, а иным и болши. И то жалованье выдано ему не из окладных денег, но ис таких прибылных, каковых до ево правления никогда же не было. А без жалованья пробыть ему было невозможно, понеже не токмо от городовых, подрядных и других дел, но и от челобитчиковых во взятках хранил себя опасно и весма не брал, и по многим прилежным розыскам не сыскано, и иного прокормления и деревень не имел. А усердным своим радением в шесть лет в Ратуше учинил он, Курбатов, приборов пред прежним бургамистрским правлением близ полутора милиона, в том числе питейного одного прибора в Москве одной, кроме городов, шестьсот тысячь рублев с лишком. И на те являющияся приборы в прошлом 1706 году в Киеве его царское величество изволил положить на Ратушу сверх прежняго оклада двести пятьдесят тысячь рублев. Ево ж, Курбатова, особливого усердия с крепосных дел и з гербовой бумаги по 1711 год в зборе с пятьсот тысячь рублев, и те зборы текут и доныне. Он же, Курбатов, в те ж правления своего шесть лет ратушским служителем, чрез которых помощь такия многосотных тысячь рублев учинены приборы, давал своим расмотрением жалованье, и роздано в шесть лет тысячь с восмь. А по древним государевым указом не токмо за великия приборы, но и за малыя бурмистром давано судейским расмотрением жалованье ковшами серебряными и денгами, и материами. И вышеозначенныя даныя ему и розданыя служителем денги господа судьи ставят ему в вину, что учинено то без имянного его государева указа и без министерского приговора, в чем он, Курбатов, полагается во всемилостивейшее разсмотрение его величества. ксей
Послан был ради управления Архангелогородския губернии на место господина князя Голицына, которому учинено было жалованья// по семисот рублев в год. И то жалованье взял он во время правления своего губернии на 1710 год, и тот оклад в пунктах в Ближнюю канцелярию подан и не отставлен. И по тому примеру и он, Курбатов, взял по челобитной и по выписке на три года по 1714 год по семисот же рублев с роспискою. И в Сенат в ведомостях о том писано, и на нем из Сената не доправлено.
Тоя ж губернии приказным служителям за труды их во усмотрении приплождения зборов и строения караблей выдано на один год жалованье и в приказ помалу давано, и о тех дачах в Сенат писано. А таковое жалованье было [во] всех губерниях. И те розданныя денги, приговором штап- и обор-афицеров, велено мимо тех, кому дано, доправить на нем, Курбатове, в чем он полагается во всемилостивейшия его царского величества щедроты.
В три года бытности ево в губернии взял по самой нужде для домовного своего иждивения правианта и питей государевых с росписками и в книгах з записками по истинной цене рублев на восмьсот, и хотел милости просить у его величества, дабы тем был пожалован, но время такова за розыском Волконского не получил. Питей же и других припасов в три года ж роздал своим разсмотрением губернским служителем и при строении караблей афицером и разных дел мастерам и присылаемым из Сената, и при спусках и отпусках на море кораблей распоено по истинной цене на несколко сот рублев. А правление ево в губернии не безплодное, понеже вновь построены астерии и многия фартяныя избы, от чего явилася прибыль немалых тысячь, и в старых кабаках и таможнях приборы учинены многия.
В прошлом 1711 году он, Курбатов, отпуская сына своего, по имянному указу, за море от порта Архангелского взял ему на тамошнее иждивение из таможенного збора двести червонных да сто ефимков, ценою четыреста девяносто рублев, с роспискою, и о том объявлено и в Сенат. А заплатить оное за недостатком не мог, а ныне и наипаче нечем. И в той вине своей полагается во всемилостивейшия щедроты царского величества. А таковым посылаемым для учения его государево жалованье давано и дается многим.
Волконской написал к Юрью Нелединскому ложно, которое ево писмо объявлено светлейшим князем царскому величеству по другим на Курбатова статьям тако:
"Да городовое строение на Двине стало пятьсот дватцать три тысячи пятьсот шестьдесят рублев". И тем паче// всех дел уязвил ево, Курбатова, понеже видно, что его величество возомнил, якобы таковая превеликая сумма издержана при нем, Курбатове. И тем воздвиг его государев гнев, за что и переменен безвременно. А при нем, Курбатове, на то городовое строение издержано всего толко в три года разве тысячь двенатцать, и збирано с расмотрением нужд крестьянских пред прежними до ево правления зборы со уменшением, о чем явно в канцелярии следования дел сих. И в том строении ево, Курбатова, показано усердие и многия непотребныя расходы пресечены. А на то городовое строение и с начала в зборе было денег со сто з семдесят тысячь, а не таковая великая сумма, и те денги в росходе не на одно то городовое строение, но и на другия многия были росходы. Сие предлагается его величеству ради ведения, дабы его государева не было в том на него, Курбатова, мнения. В писме ж ево, Волконского, к брату ево князь Григорью написана неслыханая ложь, чего ни сам не сыскал, ни по нем не сыскано, однако ж в то время поврежден он, Курбатов, теми писмами, понеже в указе его величества к нему, Волконскому, написано тако: "По сим твоим писмам Курбатова переменить велели".
От подряда хлебного у Никона Волкова взял пятьсот рублев, да присланной к Городу от Корсакова от такова ж подряда принес к нему (к нему) тысячю рублев. И он, Курбатов, по должности рабской, хотя уведать в таких дорогих подрядах, что им приходит прибыли, те денги принял и хотел о том донесть царскому величеству, но за розыском Волконского и за небытностию в Санкт-Питербурге время не получил. И в прошлом 1715 году в канцелярии ведения князя Долгорукова о Корсаковых денгах объявил собою, о чем и Корсаков при розыске не сказал. А во уверение того, что те денги приняты им подлогом писал он в прошлом 1713 году о пресечении дорогих в Санкт-Питербурх подрядов к царскому величеству, и что о том намерен он его величеству донесть. И то писмо содержитца в Кабинете, о котором в канцелярию следования дел ис Кабинета описано. И в том полагается в разсуждение и щедроты его величества.
В прошлом 1709 году крестник ево, Курбатова, взял у Города с ведома инспектора Леонтьева крепостного збора денег пятьсот пятьдесят рублев, и велено ему заплатить на Москве в Крепостной приказ. А по справке те денги в том году не заплачены, да и заплатить в том году невозможно, понеже многия купцы от Города к Москве приезжают в генваре и феврале другаго года. А о взятье тех денег он, Курбатов, не ведал по 1713 год, однако ж те денги повинен он платить, понеже тот его крестник жил у него в доме. И в том, ежели не заплачены, просит царскаго величества всемилостивейшаго на нужды ево призрения, понеже в нынешней ево скудости заплатить нечем.//
Кевролцы били челом, чтоб освидетелствовать дворов их перепись Ивана Перекрестова, которого посылал господин князь Голицын, что де он, Перекрестов, переписывал неправо и во многия деревни сам не ездил и написал многия излишныя дворы, о чем он, Перекрестов, сказал, что во многих деревнях сам не был, а писал заочно. И по тому челобитью переписывано вновь, и явилась та Перекрестова перепись неправая, написано у него сверх старых переписных 186 [1678] года книг многия дворы излишныя. А и по той новой переписи сверх тех старых книг явилося в лишке сто пятьдесят один двор. И Курбатов, сожалея о них, чтоб от тягости не розбежались, определил им платить по той новой переписи. Да и всего государства з дворов располагаются в Сенате всякия подати по старым 186 года книгам. А они платят сверх тех книг со излишних со ста с пятидесят одного двора.
И по вершении того дела принесли они, кевролцы, к нему, Курбатову, в почесть без всякого ево требования денег триста рублев, которыя он, приняв, записал указ отослать в канцелярию на содержание школ и шпиталя, но за нуждами своими и за отъездом на Вологду по приезде Волконского о том не успел. Да по ево ж, Курбатова, каменданту приказу куплено в Кевроле мяса рублев на восмьдесят, за что он хотел заплатить свои денги, но те кевролцы денег у него не приняли и вменили ему то в почесть, и челобитья от них о том не было и доныне нет. И те денги и за мясо, и за масло, приговором господ штап- и обор-афицеров, велено на нем, Курбатове, доправить, не поверя той записке, в чем полагается в волю всемилостивейшаго государя, понеже его государевым расмотрением такия почестныя подносы по 1714 год возвращать не велено. и оправда-
Клею, тайно привозного, вынято у Города и продано ис канцелярии на тысячю на сорок на один рубль. А по продаже приехал к Городу и бил челом Иван Сверчков, что тот клей ево и чтоб для ево государева здравия денги за тот клей выдать ему ради ево бедности, и что отец и дядя ево Сверчковы плате[л]щики были в казну многих тысячь рублев, а он весма оскудал. И он, Курбатов, снисходя ево бедности, а паче ради его государева здравия без всяких себе взятков, которых и по жестокому розыску не явилось, велел ему выдать ис тех денег ис фискалского половиною три доли, а четвертая взята в казну. Однако ж в том он, Курбатов, не приносит оправдания, понеже учинено то противно указам, и в той своей вине просит всемилостивейшаго оставления. ния
В три года бытности ево, Курбатова, в губернии написано бутто на него по городам почестных подносов харчевыми всякими припасы и питьями из мирских зборов, а не из казенных тысячи на четыре рублев, которые подносы во всем государстве издревле были. И просил он Волконского, чтоб приказал ему показать подлинныя книги для справки, понеже обыкновенно// бурмистром многое в ценах приписывать излишнего. И в том Волконский справитца не дал. А он, Курбатов, не токмо на столко таких харчевых припасов, но и половины не признавает, понеже во многих городех денгами не принял болши тысячи рублев. А которыя и приниманы в почесть, и таких отдано в канцелярию на содержание школ и шпиталя и на другия росходы три тысячи шестьсот рублев, о чем и по делам явно. А такия почестныя подносы его государевым расмотрением уничтожены, и челобитья о том на него, Курбатова, ни от кого не бывало.