И. К. История Русской Церкви. 1700-1917 гг. Оглавление А. Общее влияние развития Российского государства в XVIII-XX вв на Русскую Церковь Б. Источники и литература

Вид материалаЛитература

Содержание


§ 4. Святейший Синод: его организация и деятельность при Петре I
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   15

§ 4. Святейший Синод: его организация и деятельность при Петре I


а) Духовная коллегия, переименованная вскоре после своего возникновения в Святейший Синод, начала свою деятельность немедленно после своего торжественного открытия.
Согласно царскому манифесту от 25 января 1721 г., Святейший Синод состоял из одиннадцати членов, между тем как «Духовный регламент» предусматривал двенадцать. Петр I настаивал на строгом соблюдении принципа коллегиальности. «Самое имя президент,— говорится в «Духовном регламенте»,— не гордое есть, не ино бо что значит, только председателя». Таким образом, президент должен был быть primus inter pares — первым среди равных[102]. Первым и, как потом оказалось, единственным обладателем этого звания стал по распоряжению Петра бывший местоблюститель патриаршего престола Рязанский митрополит Стефан Яворский, с которым царь в последние годы часто расходился во мнениях. Возможно, Петр считал нецелесообразным игнорировать Яворского в видах преемственности в церковном управлении, надеясь в то же время, что влияние Стефана будет нейтрализовано в силу коллегиальности самого органа. Соперником Яворского в Синоде был Феофан Прокопович. Несмотря на протест своего президента, Синод постановил отменить поминовение православных патриархов во время богослужения. 22 мая 1721 г. появилась брошюра Феофана под заглавием «О возношении имени патриаршего», а уже в начале июня президент представил Сенату докладную записку: «Апология, или словестная оборона, о возношении в молитвах церковных святых православных патриархов»[103]. Конфликт закончился тем, что Сенат отклонил меморандум Стефана, сделав ему письменный выговор, «дабы он таких, яко зело вредных и возмутительных, вопросо-ответов отнюдь никому не сообщал и в объявление не употреблял»[104]. Еще обиднее было для митрополита то, что по приказу царя его подвергли в Сенате допросу по делу монаха Варлаама Левина. Варлаам был арестован тайной государственной полицией, так называемым Преображенским приказом, по обвинению в бунтовщических и угрожавших государственному порядку речах против государя и при допросе показал, что сносился со Стефаном Яворским. Митрополит отрицал перед Сенатом всякую связь с монахом, который был вынужден сознаться, что солгал. За «политические» и «богохульные» речи Варлаам был осужден и после расстрижения сожжен в Москве 22 августа 1722 г. Вскоре после того, 22 ноября, скончался и митрополит. Он был похоронен в рязанском кафедральном соборе 27 декабря 1722 г.[105]
Преемника ему царь не назначил. По указу царя Феофан Прокопович стал вторым, а Новгородский архиепископ Феодосий Яновский — первым вице-президентом Святейшего Синода. Петр узнал и сумел оценить Феодосия Яновского еще до своей встречи с Феофаном. Феодосий родился в 1674 или 1675 г. в шляхтской семье на Смоленщине. В конце столетия он принял постриг в московском Симоновом монастыре и после некоторых заминок в самом начале его монашеской карьеры заслужил расположение и покровительство со стороны архимандрита Троице-Сергиевской лавры Иова. Когда в 1699 г. Иов был поставлен митрополитом в Новгород, он взял с собою и своего подопечного, здесь в 1701 г. он произвел Феодосия в игумены, а в 1704 г. назначил его архимандритом Хутынского монастыря. Яновский не проявил себя как писатель, не был он заметен и как проповедник, зато выказал недюжинные способности как администратор. Петр I, который искал таланты и поддерживал их везде, где только ни находил, оценил Яновского и повелел назначить его духовным судьей Петербурга, Ямбурга, Нарвы, Копорья и Шлиссельбурга. Облеченный правами епархиального архиерея, Яновский проявил большую активность в строительстве храмов и надзоре за духовенством. Он принимал также живейшее участие в создании Александро-Невского монастыря, а в 1712 г. стал его архимандритом, получив особые привилегии. В нем появились надменность и заносчивость — даже по отношению к своему покровителю митрополиту Иову. Яновский не без успеха включился в церковно-политические интриги. 31 января 1716 г. он стал преемником скончавшегося в 1716 г. митрополита Иова[106].
К членам Святейшего Синода принадлежали также четыре советника, число их в 1722 г. возросло до пяти после введения в состав Синода архимандрита Феофилакта Лопатинского, ректора Московской Академии и сторонника Стефана Яворского. В 1723 г. Лопатинский, сохранив свое место в Синоде, стал епископом Тверским[107]. В Синод наряду с советниками входили также асессоры, назначавшиеся из среды белого духовенства[108]. К привилегиям архиереев — членов Синода относилось право ношения митры с крестом, архимандриты имели право носить наперсный крест[109].[
]Царский указ от 28 января 1721 г. предусматривал для президента Синода содержание в размере 3000 руб., для вице-президентов — по 2500 руб. и для асессоров — по 600 руб. Кроме того, епископам разрешалось получать дополнительные доходы от своих епархий, а архимандритам — из своих монастырей. Выплата жалованья происходила нерегулярно, так как не были точно определены его источники, к тому же в 1723 г. царь приостановил выплату жалованья вплоть до погашения налоговых недоимок с земель, находившихся в ведении Синода. Лишь в 1724 г. Петр указом распорядился отчислять жалованье от доходов с этих земель. Размеры окладов, кстати говоря, поистине царские[110].
Сперва Синод был озабочен протокольными вопросами. Епископы — члены Синода могли иметь целую свиту из своих епархий. Архимандритам, согласно предписанию, позволялось держать при себе только келейника из монахов, повара, прислужника, кучера с тремя лошадьми, а летом — четырехвесельный ялик с пятью матросами и жить в собственном доме. При богослужениях духовенство — члены Синода пользовалось облачениями прежних патриархов. Патриарший трон, находившийся в Успенском соборе, был оттуда удален. По установленному Синодом распорядку на понедельники, среды и пятницы приходилось Присутствие с участием всех членов Синода, включая советников и асессоров. Однако кворум имелся не всегда. Этот распорядок сохранялся вплоть до конца синодального периода[111]. Синод имел при себе канцелярию и большое число административных органов[112].
б) Московский патриарх осуществлял управление Церковью в полном смысле слова, т. е. обладал законодательной, исполнительной и судебной властью. Манифестом от 25 января 1721 г. и «Духовным регламентом» все три власти передавались Святейшему Синоду. Первой задачей Синода было довести этот свой статус до сведения епархиальных архиереев. Когда последние вместо отчетов стали подавать ему только справки, Синод писал епископам: «Духовная коллегия имеет честь, славу, власть патриаршескую, или едва и не бóльшую, понеже Собор»[113].
Законодательная власть Синода описана в манифесте следующим образом: «Должна же есть коллегия сия и новыми впредь правилами дополнять «Регламент» свой, яковых правил востребуют разные разных дел случаи. Однако ж делать сие должна Коллегия духовная не без Нашего соизволения». Эти ограничения дополнены указом от 19 ноября 1721 г.: «А буде во отлучении Нашем такое (срочное.— Ред.) дело случится, а обождать до прибытия Нашего будет невозможно, то Синоду согласиться с Сенатом и подписать и потом публиковать»[114]. В этом установлении заключался зародыш той зависимости Святейшего Синода от Сената, к которой постепенно пришло дело на практике. В инструкции царя обер-прокурору последнему дается только право надзора: «Он должен накрепко смотреть, дабы Синод в своем звании праведно и нелицемерно поступал», и в противном случае «докладывать тотчас же» царю (пункт 2)[115].
Первым значительным документом синодального законодательства стало «Прибавление» к «Духовному регламенту» от апреля 1722 г., опубликованное Синодом без санкции императора. За это Синод получил выговор от царя, тираж был конфискован, а «Прибавление» отредактировано Петром и затем опубликовано вместе с «Духовным регламентом» 14 июля 1722 г.[116]
Из указов Святейшего Синода, приравненных к закону, мы можем упомянуть лишь о самых важных. Уже в 1721 г. Синод запретил пострижение монахинь без своего разрешения, издал предписание о крещении детей от смешанных браков только по православному обряду и правила по поновлению икон[117]. В результате совместной конференции Сената и Синода Святейшим Синодом 16 июля 1722 г. был издан указ, состоявший из следующих пунктов: 1) приходские священники обязывались вести списки прихожан и поименно отмечать приходящих к причастию, равно как и уклоняющихся от исповеди; 2) последние подлежали наказанию; 3) священники должны были контролировать присутствие прихожан в церкви по праздничным дням; 4) старообрядцам запрещалось совершение святых таинств и распространение своего учения; 5) распоряжения относительно крещения детей старообрядцев и их венчания по православному обряду[118].
Верховная власть Синода также опиралась на манифест от 25 января, где сказано: «Духовное соборное правительство имеет всякия духовныя дела во Всероссийской Церкви управлять». Детали оговаривались во второй части «Духовного регламента». Святейшему Синоду предоставлялось право осуществлять управление непосредственно или через епархиальных архиереев. Он имел полномолчия открывать новые кафедры, выдвигать кандидатов на их замещение и подавать свои предложения на утверждение государя[119]. Епископы были подчинены Святейшему Синоду: «Да весть же всяк епископ, каковый он ни есть степени, простой ли епископ, или архиепископ, или митрополит, что он Духовному коллегиум яко верховной власти подчинен есть, указов онаго слушать, суду подлежать и определением его довольствоваться должен» («Дела епископов», пункт 13). Святейший Синод назначал настоятелей и настоятельниц монастырей, лишал священства и монашества, поставлял в архимандриты, протоиереи или игумены и производил награждения; он давал санкцию на строительство церквей и их починку, а также на основание монастырей; он назначал иеромонахов в армию и на флот[120]; он следит за управлением епархий, собирал отчеты с епископов и выносил решение в сомнительных случаях[121].
Святейший Синод имел право и был обязан блюсти чистоту веры и нравственность, искоренять суеверия, бороться с ересями и расколом, поверять мощи и жития святых, заботиться о правильности иконописания, составлять богослужебные тексты, устанавливать новые богослужения, а также исправлять и издавать богослужебные книги. Во исполнение последнего предписания Святейший Синод выпустил в первые годы своей деятельности ряд богослужебных книг, наставления против раскола и несколько катехизических изданий. Наконец, «Регламент» поручал Святейшему Синоду духовную цензуру, которая тем самым становилась постоянным учреждением[122].
Судебная власть Святейшего Синода также основывалась все на том же манифесте; детали ее освещены во 2-й и 3-й частях «Регламента». Наряду с Присутствием Святейшего Синода органами судопроизводства были Контора судных дел, Московская синодальная канцелярия и трибунал. Контора судных дел и Присутствие являлись в то же время и высшей апелляционной инстанцией. Члены Синода подлежали суду только Присутствия. Юрисдикция Синода распространялась и на мирян, если они привлекались к суду по духовным делам. Наказуемы были в первую очередь еретики и раскольники. Самыми суровыми наказаниями, согласно «Регламенту», было отлучение от Церкви и предание анафеме. За менее серьезные проступки полагались церковные епитимии. Право отлучения от Церкви «Духовный регламент» признавал и за епархиальными архиереями, рекомендуя им, впрочем, действовать «терпеливо и рассудительно во употреблении власти своей осязательной» (часть 3, пункт 16). Отлучению от Церкви могли подвергаться как отдельные лица, так и целые приходы, церкви которых в этом случае опечатывались, а совершение святых таинств и даже треб прекращалось. В «Регламенте» приводятся примеры преступлений, карающихся отлучением: постоянное непосещение богослужений и клевета. Анафематствование оставалось прерогативой Синода, ему подвергались: 1) хулящие имя Божие, Священное Писание или Церковь со злобою и насмешкой; 2) открыто и высокомерно пренебрегающие заповедями Господними и церковными властями; 3) длительное время уклоняющиеся от исповеди. В качестве церковного наказания за последнее мог взиматься также денежный штраф, в случае неуплаты которого могло последовать телесное наказание или даже каторжные работы, как то видно из указов Синода[123]. Объем юрисдикции Святейшего Синода в сравнении с судебной властью патриарха был ограничен тем, что такие преступления против нравственности, как разврат, изнасилование, кровосмешение, брак против воли родителей, относились теперь к компетенции гражданского суда[124]. Все брачное право и бракоразводные дела оставались в ведении духовного суда, пока по указу Петра от 12 апреля 1722 г. дела, касающиеся внебрачных детей и детей от незаконных браков, не были переданы светским судам[125]. Дела о наследствах отошли в сферу гражданского судопроизводства еще до основания Святейшего Синода. Но тяжбы по поводу завещаний «благородных персон», согласно «Регламенту», Юстиц-коллегия рассматривала совместно со Святейшим Синодом[126].
Под юрисдикцию Святейшего Синода подпадали также некоторые вопросы гражданского права. В 1701 г. восстановленному Монастырскому приказу были переданы права суда по гражданским делам в отношении всех лиц, принадлежавших к аппарату церковного управления и церковным учреждениям. Но в том же году было постановлено, что рассмотрение жалоб против духовенства подлежит ведению Духовного приказа местоблюстителя и только иски к светским лицам, состоявшим на службе в церковных учреждениях, а также дела церковных и монастырских крестьян остаются в компетенции Монастырского приказа. Иски названных лиц и духовенства против служащих гражданских учреждений находились в ведении этих учреждений. После основания Святейшего Синода последний передал гражданские иски к духовенству на территориях, подведомственных Синоду, Духовному приказу, а на территориях епархий — епархиальным архиереям, тогда как дела против мирян, находивщихся на службе у Церкви, и против монастырских крестьян продолжали рассматриваться Монастырским приказом[127]. Преступления духовенства подлежали суду Синода, за исключением тяжких государственных преступлений, а также разбоев и убийств[128].
в) Петр I приказал, чтобы Сенат и Синод обладали «равным достоинством»[129]. Несмотря на это, Сенат продолжал свою применявшуюся уже по отношению к местоблюстителю патриаршего престола практику вмешательства в духовные дела. В первом же отчете царю Синод испрашивал инструкций на предмет общения его с Сенатом и коллегиями, указывая на то, что патриарх ниоткуда никаких указов не получал. «Духовная коллегия имеет честь, славу и власть патриаршескую, или едва и не бóльшую, понеже Собор». Петр решил, что для общения с Сенатом следует употреблять уведомления за подписями всех членов Синода, а для общения с коллегиями — обычно употреблявшуюся Сенатом форму за подписью одного из секретарей. Считая себя равноправным с Сенатом, Святейший Синод протестовал против «приказов» со стороны Сената и претендовал на предоставление своим секретарям тех же служебных рангов, какие имели сенатские секретари[130]. Уже «Духовный регламент» рекомендовал Святейшему Синоду в отдельных вопросах согласовывать свои решения с Сенатом. Указ Сенату от 6 сентября 1721 г. предписывал совместные заседания обеих инстанций на паритетных началах. В 1721–1724 гг. действительно имели место такие заседания, на которых обсуждались не только вопросы, находившиеся на границе компетенций обоих ведомств (например, попечение о внебрачных детях и инвалидах, финансирование школ, оклад обер-прокурора), но и вопросы чисто церковного характера — сметы расходов на содержание приходского духовенства, раскол, иконописание и т. п. Иногда Святейший Синод прибегал к такого рода заседаниям с облегчением, так как они освобождали его от части ответственности, когда речь шла, например, о сомнительных новшествах вроде требования к священникам доносить о признаниях в преступлении, сделанных на исповеди. В целом же Святейший Синод старался защищать свои права от посягательств Сената[131].
г) 11 мая 1722 г. Петр издал указ, веля «в Синод выбрать из офицеров добраго человека, кто б имел смелость и мог управление синодскаго дела знать, и быть ему обер-прокурором, и дать ему инструкцию, применяясь к инструкции генерал-прокурора (Сената.— И. С.)»[132]. Составленная Сенатом инструкция слово в слово повторяет инструкцию генерал-прокурору. В ней сказано: «Обер-прокурор повинен сидеть в Синоде и смотреть накрепко, дабы Синод свою должность хранил и во всех делах, которыя к синодскому рассмотрению и решению подлежат, истинно, ревностно и порядочно, без потеряния времени, по регламентам и указам отправлял, разве какая законная причина ко отправлению ему помешает, что все записывать повинен в свой журнал; также накрепко смотреть, чтоб в Синоде не на столе только дела вершились, но самим действом по указам исполнялись... Также должен накрепко смотреть, дабы Синод в своем звании праведно и нелицемерно поступал. А ежели что увидит противное сему, тогда в тот же час повинен предлагать Синоду явно с полным изъяснением, в чем они или некоторые из них не так делают, как надлежит, дабы исправили. А ежели не послушают, то должен в тот час протестовать, и оное дело остановить, и немедленно донесть Нам (царю.— И. С.), если весьма нужное; а о прочих — в бытность Нашу в Синоде, или помесячно, или понедельно, как указ иметь будет»[133]. В инструкции обер-прокурор именуется «оком» государевым и «стряпчим о делах государственных». Ему передается управление канцелярией Священного Синода со всеми ее служащими. Это полномочие, имевшее столь обширные последствия для истории синодального управления, включало обер-прокурора непосредственно в делопроизводство Синода. Наблюдатель становился участником работы, да к тому же занимающим ключевую позицию в секретариате. Тем самым Петр создал главную предпосылку для будущего возвышения обер-прокуроров и окончательного подчинения синодального управления их воле в XIX в.
О деятельности первого обер-прокурора полковника И. В. Болтина (1721–1725) неизвестно ничего, кроме его прошений о назначении жалованья, которые Синод тщетно пытался переадресовать в Сенат, а также сметы Синода на финансирование канцелярии, о работе которой при Болтине нет никаких сведений[134].
д) В 1702 г. вышел указ Петра I, в котором христианам неправославных вероисповеданий разрешалось строить храмы и свободно исполнять свои религиозные обряды. В то время в русскую государственную службу вступало множество иностранцев, занявших руководящие посты как в столице, так и в провинции. Среди православного населения возникали лютеранские и католические общины. В системе петровской администрации никакого иного духовного ведомства, кроме Святейшего Синода, не было, по этой причине попечение о названных общинах пришлось автоматически взять на себя новообразованному Святейшему Синоду в качестве своей новой задачи. Особого указа на этот счет со стороны царя не поступало, а в «Духовном регламенте» говорилось только об управлении православной Церковью. Синод нашел, однако, правовую основу в царском манифесте от 25 января 1721 г.: «И повелеваем всем верным подданным нашим, всякаго чина, духовным и мирским, имети сие (Синод.— И. С.) за важное и сильное правительство, и у него крайния дел духовных управы, решения и вершения просить». Петр не придавал большого значения различиям вероисповеданий и смотрел на Церковь с точки зрения ее пользы для нравственного воспитания народа в интересах государства, а потому полагал, что эти слова, согласно которым все его подданные должны рассматривать Святейший Синод в качестве высшей духовной инстанции, следует понимать в их прямом смысле. Такого же мнения придерживались, очевидно, и представители неправославных конфессий, судя по тому, что они обращались со своими петициями в Святейший Синод. Впрочем, Синод ограничивался административными и судебными действиями, не прибегая к мерам законодательным, предвосхищая в этом отношении законодательную деятельность самого государства впоследствии, которая гораздо менее касалась иных исповеданий, чем православной Церкви.
Святейший Синод не образовал для этих целей никакого особого органа, принимая решения на пленарных собраниях или в Конторе судных дел, если вообще не передавал дела на усмотрение гражданских властей[135]. Дела эти касались лютеран, католиков, армяно-григориан, а из нехристиан — иудеев. Сначала Синод сделал попытку собрать данные о количестве инославных церквей и численности духовенства[136]. Лютеранским общинам было дано право самоуправления и выбора священнослужителей, а из их числа — церковного начальства, которое Святейший Синод только утверждал. Этому духовному начальству (препозитам) предписывалось в городах и волостях печься о пасторах лютеранской веры и улучшать все необходимое, согласно распоряжениям Святейшего Синода и Конторы судных дел. Препозиты должны были клятвенно подтвердить свою верность царю и лояльность по отношению к империи, следить за приведением к присяге пасторов и представлять соответствующие документы за своей подписью в Святейший Синод. Право же утверждения пасторов в их должности и их увольнения Синод оставил за собой[137]. Синод удалил капуцинов, отправлявших богослужения в Петербурге без его разрешения, и назначил в католические приходы Петербурга, Кронштадта, Риги и Ревеля священников-францисканцев. Впрочем, благодаря ходатайству французского посланника капуцины смогли вскоре вернуться[138]. Святейший Синод санкционировал открытие новых храмов, распорядился закрыть открытые без его разрешения и позволил основывать школы для неправославных исповеданий[139]. Одного лютеранского пастора, обвенчавшего по небрежению уже замужнюю женщину, Синод предал суду соответствующего епархиального архиерея[140]. Иудеям Смоленской губернии он запретил торговать по воскресным и праздничным дням и проживать там, где имелось русское население; он велел сжечь их книги и разрушить иудейскую школу, которая была выстроена вблизи православной церкви[141].
Как в других областях государственного управления, Петр I и в церковных делах довольствовался прежде всего учреждением нового высшего органа — Святейшего Синода в надежде, что обстоятельства будут постепенно развиваться в духе его инструкций, в данном случае — «Духовного регламента». Во время царствования Петра Святейший Синод оставался на начальной ступени своего развития. При преемниках Петра произошли изменения, обусловленные интересами государственной власти.