Money Laundering Control Act 1986 г внес изменения в закон

Вид материала

Закон

Содержание Money Laundering Control Act Anti-Drug Abuse Act Federal Deposit Insurance Corporation Improvement Act Annunzio-Wylie Anti-Money Laundering Act Money Laundering Suppression Act Money Laundering and Financial Crimes Strategy Act Uniting and Strengthening America by Providing Appropriate Tools Required to Intercept and Obstruct Terrorism Act The Currency and Foreign Transaction Reporting Act или Bank Secrecy Act Currency Transaction Report Report of International Transportation of Currency or Monetary Instruments Report of Foreign Bank and Financial Accounts Suspicious Activity Report Designation of Exempt Person Organized Crime Control Act

Подобный материал:

• Орловский Юрий Петрович доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки, 7723.34kb.
• edo ru/site/index php?act=lib&id=186 Густав Эдмунд фон Грюнебаум Классический, 2844.73kb.
• Правила игры 6 Что такое пкм? 10 Волшебный компот, 2407.26kb.
• Гидротехнических сооружений, 2650.5kb.
• Статья из «Энциклопедии глобализма». Мировые деньги (World money, Global money), 124.82kb.
• Внесены изменения в Федеральный закон, 21.73kb.
• Кодекс України про адміністративні правопорушення, 3821.59kb.
• Кодекс України про адміністративні правопорушення, 3757.64kb.
• Кодекс України про адміністративні правопорушення, 3334.9kb.
• Кодекс України про адміністративні правопорушення, 3761.01kb.

А.А. СПЕКТОР,

кандидат юридических наук, доцент кафедры предпринимательского права Московской государственной юридической академии, специалист в области гражданского и предпринимательского права


ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ ЛЕГАЛИЗАЦИИ (ОТМЫВАНИЮ) ДОХОДОВ, ПОЛУЧЕННЫХ ПРЕСТУПНЫМ ПУТЕМ


После принятия XVIII поправки к Конституции США в 1919 г. – так называемого сухого закона – в стране стало активно развиваться бутлегерство – незаконное производство, ввоз и продажа алкогольных напитков с целью их потребления. Легализовать доходы от запрещенной деятельности преступники придумали через сеть прачечных: дневная выручка от этого вполне законного предприятия смешивалась с «грязными» деньгами и декларировалась как легально полученный доход.

В прессе выражение «отмыть деньги» впервые появилось намного позже, спустя четыре десятилетия после отмены «сухого закона». Британская газета The Guardian использовала термин money laundering при освещении Уотергейтского скандала вокруг незаконного финансирования избирательной кампании президента Ричарда Никсона в 1972 г. Журналисты выяснили, что часть средств на проведение выборов поступила из анонимных источников, и, поскольку это было запрещено законом, соратникам будущего президента пришлось проводить их через один из мексиканских банков.

Закон об организованной преступности (Акт об организациях, находящихся под влиянием рэкетиров и коррумпированных чиновников, – Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act) 1970 г., помимо прочего, предоставил лицу, имуществу или бизнесу которого причинен ущерб в результате рэкетирской деятельности, право подачи гражданского иска с требованием о возмещении причиненного ущерба, причем в троекратном размере. К рэкетирской деятельности закон отнес и отмывание денежных средств.

Закон о контроле над отмыванием денежных средств ( Money Laundering Control Act) 1986 г. внес изменения в Закон о банковской тайне, расширив полномочия госорганов в этой области, в частности, посредством придания отмыванию денежных средств статуса федерального преступления, а также признания структурирования сделок, чтобы избежать предоставления отчетов по Закону о банковской тайне уголовным правонарушением.

Закон о борьбе со злоупотреблениями наркотиков ( Anti-Drug Abuse Act) 1988 г. усилил и дополнил меры противодействия отмыванию денежных средств путем повышения размера штрафов и других санкций и установления требования строгой идентификации и документированию операций по приобретению определенных денежно-кредитных инструментов за наличные средства.

Закон о совершенствовании Федеральной корпорации по страхованию банковских вкладов ( Federal Deposit Insurance Corporation Improvement Act), принятый в 1991 г., предоставил Управлению контролера денежного обращения Министерства финансов США и другим банковским регуляторам некоторую самостоятельность в раскрытии иностранным банковским регулирующим и надзорным органам информации, полученной в связи с осуществлением данным управлением контрольных функций. В то же время закон установил, что такое раскрытие должно быть обоснованным и конфиденциальным и не может наносить ущерб интересам США.

Закон о противодействии отмыванию денежных средств Аннунцио-Уайли ( Annunzio-Wylie Anti-Money Laundering Act) 1992 г. ужесточил наказание депозитариев за отмывание денежных средств. Он также дополнил Закон о банковской тайне, в том числе обязав банковские учреждения предоставлять отчеты о подозрительных сделках. Кроме того, данный закон признал преступлением предпринимательскую деятельность по незаконному переводу денежных средств и предписал банковским регуляторам рассматривать устав любого депозитария, обвиненного в отмывании денежных средств, как аннулированный.

Закон о противодействии отмыванию денежных средств ( Money Laundering Suppression Act), принятый в 1994 г., потребовал от регуляторов усовершенствовать процедуры проверки и подготовки ответственных за проверку лиц в целях повышения эффективности идентификации схем отмывания денежных средств в финансовых институтах.

Закон о стратегии в области противодействия отмыванию денежных средств и финансовых преступлений ( Money Laundering and Financial Crimes Strategy Act) 1998 г. обязал Министерство финансов США во взаимодействии с Министерством юстиции и другими ведомствами разработать и принять меры реализации национальной стратегии по противодействию легализации денежных средств. Первым программным документом, разработанным во исполнение данного закона, стала Национальная стратегия США в области противодействия легализации денежных средств на 2007 г., которая закрепила специальные меры, направленные на борьбу с этим явлением.

Закон «Патриот США» ( Uniting and Strengthening America by Providing Appropriate Tools Required to Intercept and Obstruct Terrorism Act) 2001 г. был принят в экстренном порядке после событий 11 сентября 2001 г. в целях предупреждения, выявления и преследования терроризма и отмывания денежных средств. Данный закон установил новые нормы и ответственность банковских организаций, других финансовых институтов и нефинансовых коммерческих организаций, в частности, обязал финансовые институты ужесточить стандарты due diligence при использовании приват-банкинга в отношениях с иностранными банками либо корреспондентских счетов, запретил использование корреспондентских счетов в операциях с иностранными холдинговыми банками (так называемыми пустышками), а также ужесточил гражданско-правовые и уголовно-правовые санкции за отмывание денежных средств.

По мнению С.А. Авакьяна, законность начинается не тогда, когда посредством решений компетентных органов обеспечивается восстановление их действия, а тогда, когда любые органы начинают с соблюдения Конституции и следования ей¹. Как утверждает Д.А. Ягофаров, законность – это «многоас­пектное социально-правовое явление, представляющее собой принцип, метод и режим реализации правовых норм, содержа­щихся в законах и основанных на них подзаконных актах, все­ми участниками общественных отношений, характеризующее наличие в государстве правового законодательства, прежде все­го конституционного, а также эффективную защиту действий Конституции и соответствующих ей законов»². Например, С.А. Комаров определяет законность как «режим, прин­цип, метод государственного руководства обществом, состоя­щий в издании и проведении в жизнь законов и иных норматив­но-правовых актов в интересах определенного класса, социаль­ных групп или народа в целом»³.

Такое определение, к сожалению, не только повторяет понятие законности советского периода, но и оставляет откры­тыми многие вопросы понятия законности. Итак, что же остается без ответа?

Во-первых, из такого определения не ясно, что представляет собой законность. В частности, не ясно и то, что закон­ность рассматривается как режим, принцип или метод государственного руководства обществом. Ведь понятия «режим», «принцип», «метод» не синонимы, да и применительно к государственному руководству все эти три понятия одновременно вряд ли применимы.

Во-вторых, законность как «режим, принцип, метод государственного руководства обще­ством» отдает большим этатизмом, нежели можно этого допустить. Такое утверждение почти ничем не от­личается от представлений законности, выработанных в совет­ское время, когда она представлялась как требование государ­ства к своим должностным лицам, гражданам по поводу строго­го исполнения законов. Ведь если законность представляет со­бой государственное руководство обществом (или метод, прин­цип государственного руководства), то это не что иное, как форма диктата обществу того, чего желает государство. Здесь, по нашему мнению, С.А. Комаров несколько возвеличи­вает роль государства в руководстве обществом⁴. Хотя, вполне возможно, дело обстоит именно так, однако, рассуждая и действуя подобным образом, можно прийти не к право­вому государству, а к тоталитарному.

Если государство будет руководить обществом, то оно может его повести туда, куда пожелает. Однако такое положение неприемлемо в условиях демократического правового государства, где общество высту­пает учредителем государственной власти, которая должна со­вершать лишь такие действия, которые соответствуют воле и интересам государствообразующего народа⁵. Если так подхо­дить к схеме взаимоотношений государства и общества, то за­конность является не режимом (методом, принципом) государ­ственного руководства обществом, а, напротив, фактором, сдерживающим дея­тельность государства и его органов от имени государствообра­зующего народа и в его интересах.

Как пишет В.Е. Гулиев, безупречность законов, их максимальное приближение к идее права, гуманного, нравственного, справедливого – способ преодоления отчуждения в праве, обще­стве, государстве. В истории идей право накладывалось на идею справедливости или даже «прорастало» из нее⁶.

В-третьих, законность не есть режим, принцип, метод государственного руководства обществом, состоящий в изда­нии законов и иных нормативных правовых актов, она, прежде всего, юридическая категория, которая означает явле­ние, не сводящееся к режиму, принципу и методу государст­венного руководства обществом. Закон­ность выступает явлением, лежащим между государствоорганизованным обществом и государством, а не просто инструмен­том в руках государства. К тому же, если законность состоит в издании законов и иных нормативных правовых актов, что же следует называть правотворчеством?

В-четвертых, вряд ли правильно связывать законность с интересами определенного класса, социальных групп. Таким путем мы можем выхолостить саму суть законности как факто­ра, выражающего волю и интересы всего государствообразующего народа, а не какой-либо его части (класса, социальных групп и т.д.).

Законность как юридическая (обществоведческая в целом) категория всегда и повсюду означает одно и то же. Она, так же как демократия, выступает статичным и оценочным явлением (или она есть, или ее нет). Не может быть не только клас­совой или сословной демократии как формы организации госу­дарственной власти, но и классовой или сословной законности. Здесь мы име­ем дело с определенной политикой, которая именно идеологи­ческими, политическими приемами пытается выдавать самое беззаконие за законность. В условиях, когда проти­востояние идеологии завершилось, когда мы говорим, что впи­сываемся в общечеловеческое правовое пространство, уважаем права человека так же, как и в других странах, не может быть сохранено и двойственное представление о законности: буржуазной и социалистической. Законность как понятие едино для всего человечества, и она не может выражать интересы ка­кого-то класса, каких-то социальных групп.

В условиях современного российского правового государства законность повсеместно возведена в ранг центрального принципа деятельности всех органов публичной власти, в том числе тех, что осуществляют государственное управление. Об этом прямо говорится в Конституции РФ 1993 г., согласно ч. 2 ст. 15 которой органы государственной власти и местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конститу­цию и законы.

Более того, как провозгласил Президент РФ Д.А. Медведев в своем Послании Федеральному Собранию РФ 5 ноября 2008 г., цитируя известного дореволюционного юриста Н.М. Коркунова⁷, «установление законности всегда чувствуется как стеснение произвола властвующих. И здесь выбор для нас очевиден»⁸. В своем Послании Федеральному Собранию РФ глава государства отметил, что до сих пор не найдена схема оптимального размещения по стране территориальных структур федеральных органов исполнительной власти: «Их вообще очень много, надо их сокращать. А также нужна схема их эффективного взаимодействия с региональными органами власти»⁹. В соответствии с ч. 2 ст. 77 Конституции РФ федеральные органы исполнительной власти и органы исполнительной власти субъектов Российской Федерации образуют единую систему. Однако эта норма Конституции в полной мере пока так и не реализована. При этом ч. 1 ст. 15 Конституции РФ установлено, что законы и иные правовые акты, принимаемые в России, не должны противоречить Конституции страны. Таким образом, законность в трактовке, установленной Конституцией РФ, демонстрирует наличие в ней двух сторон. Первая сторона представляет собой строгую иерархию и соподчиненность всей системы нормативных правовых актов. Эту сторону законности можно характеризовать как нормативную. Вторая сторона заключается в неуклонном исполнении Конституции РФ, законов и иных нормативных правовых актов органами государст­венной власти, органами местного самоуправления, должностными лицами, гражданами и их объединениями. Эту сторону законности следует характеризовать как исполнительскую¹⁰.

Обе выделенные стороны одного и того же явления неразрывно связаны между собой, поскольку исполнение законов, как правило, влечет за собой обусловленную компетенцией субъектов нормотворческую деятельность, а реализация конституционных положений составляет фундамент законотворческой деятельности представительных органов власти.

Из года в год в России увеличивается количество выявленных фактов отмывания денежных средств. Правоохранительные органы стали смелее «дополнять» легализацией обвинения в незаконном предпринимательстве, финансовых махинациях, налоговых преступлениях и должностных злоупотреблениях. Не в последнюю очередь тому способствует постоянное совершенствование контрольных и карательных мер противодействия обороту преступных капиталов, многие из которых аналогичны применяемым в странах Запада. Предположить, какие меры могут коснуться предпринимателей в будущем, можем, взглянув на проверенную многолетней практикой американскую модель.

Многие предприниматели не рассматривают отмывание преступных доходов как потенциальный риск или угрозу для бизнеса, поскольку убеждены, что легализация представляет собой незаконный вывод крупных капиталов за рубеж или, по крайней мере, связана с активным использованием обналичивания денег. Между тем пока в России нет прозрачности в бизнесе, почти каждый предприниматель, не уверенный в финансовой чистоплотности деловых партнеров, сам того не предполагая, рискует попасть в «теневое пространство» бизнеса.

Недостаток регулятивного воздействия государства в кредитно-денежной сфере создает благоприятные условия для злоупотреблений и использования финансовых институтов и инструментов для проведения незаконных операций, в том числе связанных с отмыванием преступных доходов. Деньги легализуются через валютные биржи, брокерские конторы, страховые компании, казино и торговые фирмы. Для проведения незаконных операций широко используются возможности приват-банкинга, оффшорного банкинга, зон свободной торговли, телеграфа. Выбор того или иного инструмента для легализации ограничен только «творческими способностями» конкретного лица.

Очевидно, что любые меры противодействия развитию теневого бизнеса направлены на защиту не только интересов государства. От того, насколько они эффективны, зависит авторитет и деловая репутация компаний, уверенность иностранных партнеров в их надежности и прозрачности, иными словами, качество делового сотрудничества. Это в полной мере относится и к российской финансовой и банковской системе.

В США раньше, чем в других странах, власти столкнулись с проблемой оборота теневого капитала и осознали необходимость разработки мер противодействия легализации. Таким образом, в настоящее время США обладают наиболее обширным опытом в этой сфере.

Активная борьба с отмыванием «грязных» денег там началась в 1970 г., а термин «отмывание» появился еще раньше, в конце 20-х годов XX в. Первой попыткой определить механизм регулирования наличности и конфисковать преступно нажитое имуществе стало принятие в 1970 г. Конгрессом США законов о банковской тайне и контроле над организованной преступностью.

Официальная трактовка термина «отмывание денег» впервые была дана в 1984 г. Президентской комиссией США по организованной преступности применительно к доходам от наркобизнеса. Она была сформулирована следующим образом: «Отмывание денег – процесс, посредством которого скрывается существование, незаконное происхождение или использование доходов, маскирующихся таким образом, чтобы они казались имеющими законное происхождение».

При разработке нормативной базы в сфере противодействия легализации преступных доходов американский законодатель сделал основной упор не на регламентации процессуальных механизмов уголовного преследования и жестких санкций за подобного рода деяния (которые, тем не менее, установлены отдельными нормами Свода законов США – U. S. Code), а на выработку и закрепление специальных мер предупреждения этого явления.

Детальную проработку этих превентивных мер американские власти последовательно осуществляют на протяжении нескольких десятилетий начиная с 1970 г., и к настоящему моменту можно назвать, по крайней мере, десять нормативных правовых актов, направленных на противодействие легализации преступных доходов.

Закон о банковской тайне ( The Currency and Foreign Transaction Reporting Act или Bank Secrecy Act) был принят в 1970 г. с целью предупреждения использования финансовых учреждений в качестве посредников при отмывании денежных средств. Реализация этой задачи осуществляется, в частности, посредством установления своего рода контрольно-следственного механизма в форме истребования от данных организаций документального сообщения о проводимых сделках. Все финансовые учреждения, включая депозитарные институты (банки, кредитные союзы и другие сберегательные учреждения), брокерские и дилерские конторы, страховые компании, организации, занимающиеся предоставлением таких услуг, как денежные переводы, обмен валюты, операции с драгоценными металлами и камнями, ювелирными изделиями, казино, должны предоставлять по установленной форме в уполномоченный госорган пять типов отчетов:

1) отчет о валютной операции – CTR ( Currency Transaction Report). Предоставляется FinCEN (Financial Crimes Enforcement Network) при каждом открытии депозита, снятии денежных средств с депозита, обмене валюты или другом платеже или переводе посредством, через или в финансовый институт в размере более 10 тыс. долл. США. Многократные валютные операции при этом рассматриваются как одна операция, если финансовое учреждение обладает информацией о том, что они осуществляются одним и тем же лицом (от имени одного и того же лица) либо если общая сумма полученных или выплаченных финансовым институтом денежных средств превышает 10 тыс. долл. США. Отчет должен содержать, в частности, номер банковского счета, адрес места жительства, фамилию, имя, отчество, а также номер карточки социального страхования (Social Security Number) лица, осуществляющего валютную операцию;

2) отчет о международной перевозке валюты или финансовых документов – CMIR ( Report of International Transportation of Currency or Monetary Instruments). Каждое лицо (включая банк), которое перевозит, отправляет по почте (на судне), получает либо инициирует перевозку, отправление по почте (на судне) или получение валюты, дорожных чеков и других финансовых документов на общую сумму более 10 тыс. долл. США, обязано предоставить FinCEN данный отчет;

3) отчет об иностранных банковских и финансовых счетах – FBAR ( Report of Foreign Bank and Financial Accounts). Каждое лицо (включая банк), являющееся резидентом США, владеющее, обладающее правом подписи или в иной форме уполномоченное распоряжаться одним или более банковским, депозитарным или другим финансовым счетом в зарубежном государстве, обязано предоставить Министерству финансов данный отчет, если общая сумма такого счета/счетов в любой период календарного года превышает 5 тыс. долл. США;

4) отчет о подозрительной деятельности – SAR ( Suspicious Activity Report). Банки обязаны предоставить Министерству финансов и Управлению контролера денежного обращения – Администратору национальных банков Министерства финансов, отчет о любой подозрительной деятельности с точки зрения возможного нарушения законодательства или подзаконных актов в данной области;

5) извещение о лице, на которое требования о предоставлении CTR не распространяются, – DEP ( Designation of Exempt Person). Банки обязаны сообщать FinCEN о лицах, которые не подпадают под действие Закона о банковской тайне в части предоставления CTR; использовать форму DEP для предоставления (один раз в два года) новых списков видов предпринимательской деятельности и заказчиков ведомостей заработной платы, сведения о которых не предоставляются для CTR.

За неисполнение требований Закона о банковской тайне применяются штрафные санкции, а также лишение свободы. Кроме того, штрафные санкции предусматриваются в случае, когда банк или иная организация сообщили клиенту о том, что в уполномоченные органы подготовлен и передан отчет о подозрительной деятельности данного клиента. По общему правилу банки обязаны не раскрывать своим клиентам подобную информацию, так как она не подпадает под действие Закона о свободе информации США.

Закон о контроле над организованной преступностью ( Organized Crime Control Act) 1970 г. расширил полномочия федеральных банковских учреждений, закрепив их право взаимодействовать с иностранными банковскими регуляторами в связи с расследованиями, проверками и исполнением тех или иных решений в отношении возможных нарушений при проведении банковских или валютных операций.