Врачи-иностранцы на службе у русских царей XV-XIX вв

Вид материала

Документы

Подобный материал:

• Москва, 29.23kb.
• Москва новогодняя, 31.41kb.
• Контрольная работа по блоку №1 «Смутное время», 102.33kb.
• Тест для проведения вступительных испытаний по истории утверждаю, 119.26kb.
• Литература XIX в, 441.29kb.
• Мировая Художественная Культура, 120.52kb.
• Лексико-семантические и стилистические способы выражения агрессии в художественном, 275.12kb.
• В XVI-XVII вв грузинский народ прошел через серьезнейшие испытания, 4404.41kb.
• 1 Правовое положение русских сектантов в Российской Империи, 389.35kb.
• Воения,-Ново-россии в распоряжении исследователей имеются богатые источники как архивные,, 695.13kb.

Позже доктор Димсдаль писал Екатерине, что назначенная ему пенсия доставляется ему беспорядочно, что деньги, ему переданные, русское посольство в Лондоне издерживает на свои нужды. Екатерина с крайним неудовольствием писала русскому послу об этой неприятности и позже посол Мусин-Пушкин был переведен из Лондона в Стокгольм. Эти неприятности, впрочем, не помешали приехать Димсталю во второй раз в Россию и по просьбе Екатерины привить оспу ее внукам – великим князьям Александру и Константину.

В течение XVIII в., вплоть до Павла I, у каждого из российских им­ператоров и императриц было не более 10 лейб-медиков, при этом некото­рые из них служили последовательно не одному, не двум, а нескольким императорам.

Образцом преданного служения российским императорам стала судьба доктора Я.В. Виллие. Он был лейб-медиком императоров Павла I и Александра I, успев сделать в России головокружительную карьеру. Я. В. Виллие родился в 1768 г. в Шотландии и, прибыв в Россию, стал полковым лекарем, где поразил отцов-командиров своим хирургическим мастерством. Вскоре о полковом хирурге доложили управителям императорского двора, и он был назначен сначала придворным опера­тором (1798), затем— лейб-хирургом (1799). В 1814 г. ему было пожаловано звание лейб-медика и чин действительного тайного советника. Личные и профессиональные качества доктора-иностранца сделали Виллие главным военно-медицинским инспектором русской армии, а позже директором медицинского депар­тамента Военного министерства и президентом Медико-хирургической акаде­мии.

Между прочим, с занимаемой Виллие должностью придворного опера­тора связан рассказанный П. А. Вяземским литературный анекдот, основан­ный на некотором сходстве — при просторечном произношении — слов «оператор» и «император»: «Лекарь Вилье [...] был ошибкою завезен ямщи­ком на ночлег в избу, где уже находился император Павел, собиравшийся лечь в постель. В дорожном платье входит Вилье и видит перед собой государя. Можно себе представить удивление Павла Петровича и страх, овладевший Вилье. Но все это случилось в добрый час. Император спраши­вает его, каким образом он к нему попал. Тот извиняется и ссылается на ямщика, который сказал ему, что тут отведена ему квартира. Посылают за ямщиком. На вопрос императора ямщик отвечал, что Вилье сказал ему про себя, что он «анператор». «Врешь, дурак,— смеясь сказал ему Павел Петрович,— император я, а он оператор». «Извините, батюшка,— сказал ямщик, кланяясь царю в ноги,— я не знал, что вас двое»⁴⁸.

Как известно, на придворных врачах лежала ответственность не только за состояние здоровья императоров при их жизни, но и печальная участь отвечать за сохранность царского тела после смерти и в дни похорон. Траурная церемония прощания с государями длилась 40 дней. Все это время тело монарха было выставлено для всеобщего обозрения. Верно служа императору Павлу I при жизни, доктор Я. Виллие исполнил свой долг лейб-медика и в день его смерти. После страшной ночи дворцового переворота с 11 на 12 марта 1801 г. он с еще двумя приглашенными врачами И. Ф. Беком и И. С. Роджерсоном, приводил в порядок изуро­дованный труп императора. Его гримировали, подкрашивали, запудривали кровоподтеки и ссадины, закрывали галстуком шею, где были видны следы удушения, пытались скрыть под полями шляпы проломленный висок. При этом, согласно своей профессиональной этики, ни разу позже не обмолвясь о том, что они видели в спальне Павла.

С той страшной мартовской ночи Я.В. Виллие стал лейб-медиком сына убитого Павла – Александра I и в течение почти 25 лет исполнял обязанность его личного врача.

Все Романовы отличались большой любовью к путешествиям. В обязанности лейб-медиков входила забота о здоровье государей и во время их поездок по стране и во время военных походов. Страстным путешественником был Александр I. Во всех заграничных походах его сопровождал личный врач Я.Виллие. Он был рядом с императором и во время сражения на Аустерлице 20 ноября 1805 г. Доктор рисковал не меньше других. Когда под ним была ранена картечью лошадь, помня о личном долге перед императором, он, сменив лошадь, оставался на передовой рядом с царем.

Вместе с другими врачами (Д.К.Тарасовым, К.Стофрегеном и др.) Я.В. Виллие сопровождал Александра и его последнюю поездку в Таганрог. Обладая хорошим здоровьем, Александр не много забот доставлял докторам. Даже начавшуюся после поездки в Крым лихорадку никто не воспринял всерьез. Только когда болезнь зашла уже далеко, император стал принимать лекарства, от которых прежде отказывался. Доктор Я.В. Виллие считал, что у царя крымская лихорадка, но много позже историки выяснили, что это было симптомы брюшного тифа. Неожиданная смерть императора вдали от столицы вызвала много слухов и легенд. Заговорили о «старце Федоре Кузмиче», в обличье которого скрывался бывший император Александр, всех обманув своим исчезновением. Все эти разговоры теряют вес, когда говорят документы. Весь ход болезни был тщательно запротоколирован. Помимо дневниковых записей приближенных императора, доктор Виллие вместе с хирургом Тарасовым вели поденные записи течения болезни. Более того, сохранился акт паталого-анатомического вскрытия за десятью подписями, среди которых была и подпись доктора Виллие.

Дожив до глубокой старости, доктор Я. Виллие был признанным авторитетом не только среди придворных врачей, но и во всей российской медицине. Когда в возрасте 86 лет лейб-медик скончался, благодарные россияне поставили врачу-иностранцу памятник.

В царствование Александра I и Николая I количество лейб-медиков увеличилось в 2,5-3 раза. При Николае I появились первые почетные лейб-медики, вначале их было немного - всего 9 человек. В отличие от других придворных чинов, которым с эпохи Николая I было отменено денежное жалование «как бы для того, чтобы мыслию о материаль­ной выгоде не омрачать блеска столь близкого к престолу звания»⁴⁹, лейб-медики продолжали получать весьма приличное содержание, не говоря уже о дорогих подарках и других знаках императорского благоволения.

Одним из тех, кто отвечал за здоровье императора Николая I был доктор М.М. Мандт, служивший императору до последнего дня его жизни. Старания доктора не осталась без внимания царя. Специально для М.М. Мандта Николай своим указом ввел должность «лейб-медик консультант».

Именно этот доктор предупреждал царя о возможной простуде при поездке на смотр полка в манеж. Царь пренебрег советами врача и уже к вечеру слег с воспалением легких. Именно Мандт вынужден был сказать императору всю правду о его состоянии, напомнив об их давней договоренности – если доктор заметит, что жизни царя грозит опасность, он непременно предупредит монарха. Все дни во время болезни Николая доктор Мандт находился у его постели, т.к. именно ему государь доверял больше других. Придворные доктора были бессильны, болезнь прогрессировала очень быстро, никакие предложенные средства не помогали.

В записках фрейлины Тютчевой есть интересное упоминание о последних часах Николая и его похоронах. Император на случай смерти оставил подробное указание, где среди прочего желал, чтобы его набальзамировали по «системе Галоло» - электрическим током, пущенным через небольшой надрез в артерии шеи. Император также просил, чтобы время прощания было сокращено, «дабы не множить скорбь». Недолгое, по воле покойного, время прощания с телом вызвало слухи в столице о том, что император был плохо набальзамирован и тело стало портиться. К этому добавились разговоры о том, что императора отравили, во всем винили доктора Мандта, которому давно при дворе не доверяли⁵⁰. Император же, напротив, до самого последнего дня относился с большим доверием к доктору Мандту. В своем завещании он «душевно благодарил» своих лейб-медиков Аренда, Маркуса, Мандта и Рейнгольта за их труды.

Между тем, положение доктора Мандта при дворе было небезопасным. Спасаясь от слухов о причастности к смерти императора, он вынужден был тайно бежать из России.

Больше всего лейб-медиков (50 человек) насчитывалось при императоре Александ­ре II. Скуповатый Александр III заметно сократил штат лейб-медиков, а из оставшихся больше половины были почетными лейб-медиками. (Числившимся на службе, но не служившими).

При дворе последних императоров большинство должностей лейб-медиков занимали талантливые российские врачи. Гордостью отечественной медицинской науки стала династия знаменитых придворных врачей Боткиных. Сергей Петрович Боткин долгое время был лейб-медиком Александра Ш, следил за здоровьем его детей и жены. Дело отца продолжил его сын, ставший тоже лейб-медиком. Известным лейб-хирургом был Н.А. Вельяминов, не меньшим авторитетом пользовался московский профессор Захарьин и др. Вместе с тем, в штате придворных медиков состояли по-прежнему и иностранцы, только в отличие от прежних, это были потомки давно обрусевших родов, сохранивших свое иноземство в именах и фамилиях - Генрих Рейн, Эльмар Фишер, Густав Гирш и др.)

Для особых случаев приглашались врачи из Европы. Когда император Александр III серьезно простудился во время охоты в Беловеже и у него случилась сильнейшая лихорадка, усилия придворных врачей результатов не давали. Спешно из Берлина был приглашен доктор Эрнст Лейден, профессор Кенигсбергского, Стратсбургского и Берлинского университетов, Один из лучших европейских специалистов по болезням почек. У царя был нефрит, но он долгое время не сознавался в своей болезни. Врачи забили тревогу, когда все признаки болезни были на лицо. У царя стали отекать ноги. А во время очередной простуды, когда ему была прописана ванна, у него пошла горлом кровь, сделался обморок. Ему прописали ванну в 28 градусов, а он открыл кран с холодной водой и довел до 20 градусов⁵¹.

По воспоминаниям С. Ю. Витте, министра Александра III, позже встречавшемся с Лейденом в Берлине, «император в медицину не верил и был одним из самых непослушных пациентов, с которыми ему приходилось иметь дело⁵². Витте пишет, что «…вообще в царской семье есть какой-то странный – не то обычай, не то чувство – не признаваться в своей болезни и по возможности не лечиться… эта привычка у императора Александра III была особенно развита»⁵³.

Его сын Николай II за годы своего царствования вновь значительно расширил штат лейб-медиков, в основном за счет почетных лейб-медиков, составлявших две трети от общего числа. Число придворных докторов объяснялось постоянными болезнями императрицы, а потом еще добавившейся непоправимой бедой – рождением больного наследника, страдавшего гемофилией.

Особым авторитетом и пользовался у царской четы придворный акушер - доктор Дмитрий Отт, помогавший царице при рождении четырех дочерей и сына. Это был талантливый и энергичный врач-новатор. Его стараниями в Санкт-Петербурге была построена лучшая клиника для рожениц, где палаты были оборудованы с учетом последних достижений медицины. По личному распоряжению доктора на всей мебели в палатах были закруглены углы, а все будущие мамы должны были в обязательном порядке слушать классическую музыку, для чего в каждой палате были установлены специальные устройства. Нередко придворный доктор лично вел прием пациенток клиники и участвовал в особо сложных операциях. Он оставил большое научное наследие – статьи, посвященные акушерской практике в России, работы по разным разделам медицины.

Царь Николай, живо интересовавшийся успехами медицины, нередко прислушивался к советам европейских знаменитостей. Частые мигрени императрицы пробовали лечить по рекомендациям доктора Жана Мартена Шарко, профессора Парижского университета, возглавлявшего кафедру невропатологии. Неизвестно, приходилось ли супруге царя пользоваться «душем Шарко», но советы французского доктора принесли значительное облегчение. Впрочем, не все врачи-иностранцы имели безупречную репутацию. Так, в 1889 г. в Петербург из Европы был приглашен специально для императрицы Александры Федоровны, страдавшей болезнью нервов, доктор Льюис, которого современники открыто называли его шарлатаном⁵⁴.

Много разговоров вызвало в придворных кругах и в прессе появление при царском дворе доктора Филиппа. Увлечение императрицы спиритизмом, а также страстное желание Александры Федоровны подарить Николаю сына-наследника – вот главные причины интереса царской четы к французу из Лиона, чье настоящее имя было Низьер Вашоль. Известный своими спиритическими сеансами и предсказаниями этот врачеватель так и не получивший медицинского диплома во Франции, был приглашен в Россию и тепло принят царскими родственниками. Несколькими спиритическими сеансами и показами магических упражнений доктор Филипп произвел огромное впечатление на императрицу. Ее доверие к спириту было столько велико, что некоторые сеансы «исцеления» проводились прямо в царской спальне. Стараниями Александры Федоровны, вопреки всем законам, через высшие чины военного министерства француз Филипп получил российский диплом доктора медицины Петербургской военно-медицинской Академии! Обнадежив императрицу в действенности предложенного им лечения, доктор Филипп активно практиковал лечебные сеансы магии, после которых склонная к мистицизму и экзальтации императрица чувствовала себя выздоровевшей и помолодевшей. Доктор-маг обещал не только полное исцеление от мигрени и «от нервов», но и обещал скорое решение деликатной проблемы - рождение сына. Очень скоро по дворцу поползли слухи том, что императрица ждет наследника. Все иллюзии развеял лейб-акушер Дмитрий Отт. Радость ожидания сменилась горечью разочарования – супруга царя оказалась беременна… мечтой. Раскрывшаяся правда поставила точку в придворной жизни доктора Филиппа. Он со скандалом был изгнан из дворца и из России. Прошло совсем немного времени и его место при дворе занял доморощенный целитель – Григорий Распутин.

Последним придворным доктором последнего российского императора был упомянутый уже Е.С. Боткин, оказавшийся верным царю и после его отречения. Это он, русский доктор, оставив семью и детей, верный профессиональному долгу, последовал за Николаем Романовым в ссылку и, спустившись вместе с царской семьей в темный подвал екатеринбургского дома, в июле 1918 г. был расстрелян вместе с ними.

Вся история жизни русских царей тесно связана с именами их личных врачей, большинство которых были иностранцы, разделивших свою судьбу с судьбой российских самодержцев и ставших не последними персонажами российской истории.