Geum.ru

Терминологическая правка В

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
Глава 8


Binswanger L. In: Existence: A New Dimension in Psychology and Psychiatry, ed. Rollo May, Ernest Angel, and Henri Ellenberger (New York: Basic Books, 1958), p. 197.


Обратите внимание, насколько близки эти описания, выглядящие почти как дословное предсказание, с такими концепциями, которые можно встретить в современном психоанализе середины 70-х, как концепция "нарциссической личности", в особенности у Хайнца Кохута и Отто Кернберга. (R.М., 1983).


Эта фраза – "гносеологическое одиночество" – используется Дэвидом Баканом для описания переживания Западным человеком изоляции от своего мира. Он рассматривает эту изоляцию как результат скептицизма, который мы унаследовали от английских эмпириков, таких как Локк, Беркли и Юм. Он полагает, что их заблуждение состояло главным образом в том, что они представляли "философа в высшей степени одиноким, а не членом и участником интеллектуального сообщества". ("Clinical Psychology and Logic", American Psychologist, December 1956, p. 656). Интересно, что Бакан (Bakan) в лучших психологических традициях объясняет это заблуждение как социальное явление, как отделение от сообщества. Но не есть ли это скорее проявление, нежели причина? Если быть более точным, не является ли изоляция от сообщества просто одним из симптомов большего проявления полной базисной изоляции?


In Existence, p. 142.


Хайдеггер, таким образом, использует определения временно пребывать и обитать, а не иметь место, когда он говорит о человеке, занимающем определенное место. Он использует понятие мир в смысле греческого kosmos, то есть "вселенная", в которой мы действуем и реагируем. Он обвиняет Декарта в том, что последнему была столь важна res extensa, что Декарт подвергал анализу все объекты и явления в мире и забывал при этом о самом важном – о существовании самого мира, то есть наполненных смысла взаимоотношений между этими объектами и человеком. В этом аспекте наша современная мысль точно последовала за Декартом, что сильно ухудшило наше понимание людей.


См. L.Binswanger, Existence, p. 196.


Определение культура обычно в просторечии противопоставляется индивиду. Например, "влияние культуры на индивида". Подобное словоупотребление, возможно, является неизбежным результатом дихотомии между субъектом и объектом, в которой возникли концепции "индивида" и "культуры". При этом игнорируется самый важный факт, что индивид в каждое мгновение формирует также свою культуру.


Далее Шахтель продолжает: "Открытость миру есть отличительная характеристика жизни человека сознающего". Он убедительно и точно характеризует отличия мира человека от мира растений и животных; эти отличия – жизненное пространство и временные рамки. "У животных влечения и аффекты остаются в большой степени связанными с унаследованной инстинктивной организацией. Животному свойственна эта организация и замкнутый мир (J. v. Uexkuell's "Werkwelt" and "Werkwelt"), соответствующий этой организации. У человека отношения с миром открыты, на них лишь в очень незначительной степени влияет инстинктивная организация, а в самой большой степени – процесс его обучения и исследования, в котором он устанавливает свои сложные, изменяющиеся и развивающиеся отношения со своими близкими, а также с окружающим его миром природы и культуры". Шахтель показывает, что "существует теснейшая связь между человеком и его миром, все наши аффекты берут свое начало в... промежутках пространства и времени, которые открыты между нами и нашим миром". "On Affect, Anxiety and the Pleasure Principle", in Metamorphosis (New York: Basic Books, 1959), pp. 19-77.


L.Binswanger, "The Existential Analysis School of Thought", in Existence, p. 191. В этой главе важно обратить внимание на параллели, которые проводит Бинсвангер между своей концепцией "мира" и концепцией Курта Гольдштейна.


Roland Kuhn, in Existence, pp. 365-425.

Глава 9


В этой связи важно обратить внимание на способность Кьеркегора и Ницше, в отличие от большей части философов девятнадцатого века, серьезно относиться к телу. Объяснение этому можно было найти в том, что они рассматривали тело не как совокупность абстрактных субстанций или влечений, но как один на модусов реальности человека. Таким образом, когда Ницше говорит: "Мы думаем нашим телом", то он подразумевает нечто, совершенно отличное от взглядов бихевиористов.


Мартин Бубер показал значение Mitwelt в своей философии Я и Ты. См. его лекции в Школе Психиатрии в Вашингтоне (printed in Psychiatry V.20 (May 1957), в особенности лекцию "Расстояние и взаимоотношения" ("Distance and Relation").


Уильям Джеймс был первым, кто дал понятию личности такое определение: "личность представляет собой совокупность различных ролей, которые играет человек". Несмотря на то, что в свое время это определение было огромной победой в преодолении надуманного понимания личности, существующей в вакууме, мы хотели бы обратить внимание на неадекватность и неверность данного определения. При последовательном принятии этого определения у нас будет не только образ лишенной цельности и невротичной личности; мы также столкнемся с самыми разными трудностями, дабы соответствовать этим ролям. Я скорее возьму на себя смелость высказать предположение, что личность есть не совокупность ролей, которые она играет, а ее способность сознавать, что она играет эти роли. Это единственно вопрос интеграции, роли же являются проявлениями личности.


Soren Kierkegaard, Fear and Trembling, trans. Walter Lowrie (New York: Doubleday, 1954), p. 55.

Глава 10


Eugene Minkowski, "Findings in a Case of Schizophrenic Depression", in Existence: A New Dimension in Psychology and Psychiatry, ed. Rollo May, Ernest Angel, and Henri Ellenberger (New York: Basic Books, 1958), pp. 127-139.


Подобное понимание времени находит свое отражение, например, в "процессуальной философии" Уайтхеда, также можно провести очевидные параллели с современной физикой.


Для сравнения приводится высказывание Тиллиха: "Временность характеризует бытие в его сущностной природе". Хайдеггер также говорит об осознании человеком того, что он существует во времени: "Временность есть подлинное значение Беспокойства (Care)". Paul Tillich, "Existential Philosophy", Journal of the History of Ideas (1944):61, 62.


О.Hobart Mowrer, "Time as a Determinant in Integrative Learning", in Learning Theory and Personality Dynamics (New-York. Ronald Press, 1950).


Henri Bergson, цитируется Тиллихом, р. 56


Бытие и Время Хайдеггера посвящено – как это явствует из названия – анализу времени в существовании человека. Главная тема этой книги – "подтверждение времени в бытии". Он называет три модуса времени – прошлое, настоящее и будущее – "тремя порывами времени", используя понятие порыв (ecstasy) в его этимологическом значении "находиться снаружи и за пределами". Главной отличительной чертой человека является его способность выходить за пределы определенного модуса времени. Хайдеггер считает, что наша озабоченность "объективным" временем в действительности есть не что иное, как бегство: люди в основном предпочитают рассматривать себя с позиций объективного, статического времени, количественной системы ценностей, "нормы" и т.д., так как они боятся постичь свое существование таким, какое оно есть на самом деле. Кроме того, Хайдеггер считает, что объективное время, которое по праву занимает свое место в количественной системе ценностей, можно понять только тогда, когда за основу принимается время как непосредственный опыт, а не наоборот.


Экзистенциальных психологов и психиатров, а также и экзистенциальных философов отличает то, что они действительно очень серьезно относятся к конкретной исторически сложившейся культурной ситуации, обусловливающей психологические и духовные проблемы любого человека. Но они подчеркивают, что для того, чтобы знать историю, мы должны действовать в ней. Ср. у Хайдеггера: "По существу, история берет свое начало ни в "настоящем", ни в том, что "реально" только сегодня, а в будущем. "Отбор" того, что должно стать объектом истории, осуществляется по-настоящему "экзистенциальным" выбором... историка; именно так и появляется история". Martin Heidegger, Existence and Being, ed. Werner Brock (South Bend, Ind.: Regnery, 1949), p. 110. Нечто очень похожее наблюдается и в терапии – выбор пациентом событий из своего прошлого детерминируется тем, что он ожидает в будущем.


Soren Kierkegaard, Fear and Trembling, trans. Walter Lowrie (New York: Doubleday, 1954), p. 130. Что мы действительно узнаем от предшествующих поколений, так это факты; это знание можно приобрести через повторение, как в случае таблицы умножения, или через воспроизведение фактов или переживаний. Кьеркегор не отрицает этого. Он видит прогресс от одного поколения к другому в технических областях, но говорит здесь о "подлинных отличительных чертах человека", в особенности о любви.

Глава 11


На этот антагонизм обратил мое внимание один участник дискуссии, прочитавший мою работу до ее презентации. Я включил туда параграф, в котором представлял концепцию Гольдштейна о неврологических аспектах способности организма выходить за пределы наличной ситуации, и сделал это вовсе не под влиянием желания попытаться сказать нечто очень провокационное. Однако мое использование слова трансцендирование в представлении данной темы можно сравнить с развевающейся красной тряпкой перед лицом участника дискуссии, ибо он, даже не пытаясь понять значение слова, заранее написал большими красными буквами "Нет!". По-видимому, само слово действительно способно вызвать такую бурную реакцию.


Erwin W.Straus, "Man, a Questioning Being", UIT Tidschrift voor Philosophie 17 (1955).


Lawrence Kubie, Practical and theoretical Aspects of Psychoanalysis (New York: International Universities Press, 1950), p. 19.


Medard Boss, Psychoanalysis und Daseinsanalytic (Bern and Stuttgart: Hans Huber, 1957).


Soren Kierkegaard, The Sickness unto Death, trans. Walter Lowrie (New York: Doubleday, 1954), p. 163. Далее в цитате говорится: "Воображение есть отражение процесса увеличения до бесконечности, и поэтому мудрец Фихте сделал предположение даже в отношении знаний, что воображение – это источник категорий знания Личность есть отражение, и воображение является отражением; это искусственное представление личности, являющееся возможностью личности".


Ludwig Binswanger, "The Existential Analysis of Thought", in Existence: A New Dimension in psychology and Psychiatry, ed. Rollo May, Ernest Angel, and Henri Ellenberger (New York: Basic Books, 1958), p. 197.


Там же., стр. 308.

Глава 12


В качестве главного исключения можно привести замечательную книгу Ирвина Ялома "Экзистенциальная Психотерапия" (Existential Psychotherapy – New York: Basic Books, 1980), которая посвящена именно техникам. Но в этой книге читатель встретит не ригидные инструкции относительно того, как следует поступать в том или ином случае, а скорее обсуждение различных действий, которые терапевт осуществляет или имеет возможность осуществить в различных ситуациях.


В самом термине анализ отражается эта проблема, и пациенты недаром утверждают, что сама идея того, что "они подвергаются анализу" делает их объектами, на которых "оказывается влияние". Тем самым они, может быть, делают нечто большее, нежели просто выражают сопротивление используя семантическую сложность. Отчасти этот термин переносится в выражение экзистенциальный анализ потому, что он стал обычным для глубинной психотерапии с приходом психоанализа, а отчасти ввиду того, что сама экзистенциальная мысль (следуя за Хайдеггером) представляет собой "анализ реальности". Этот термин отражает тенденцию во всей нашей культуре, которая в заглавии проведенного недавно исследования современной западной мысли носит название "Эпоха Анализа". Хотя мне не очень нравится этот термин, я прибегал к использованию термина "экзистенциальный аналитик", так как мне было достаточно неудобно говорить "феноменологические и экзистенциальные психологи".


Цитируется из Ulrich Sonnemann in Existence and Therapy (New York: Grune & Stratton, 1954), p. 343. Мы можем лишь добавить, что книга Соннемана была первой книгой на английском языке, в которой он непосредственно затрагивал вопросы, связанные с экзистенциальной теорией "и терапией, и которая содержала важный и полезный материал. Поэтому вдвойне обидно, что данная книга написана языком, который не соответствует содержанию.


Quoted by Sonnemann, p. 255.


С.R.Rogers, "Persons or Science? A Philosophical Question", American Psychologist 10 (1955): 267-278.


К этому вопросу последовательно возвращаются феноменологи: для того чтобы точно знать, что мы делаем, чтобы чувствовать это, пропуская через все свое бытие, гораздо важнее знать почему мы это делаем. Они считают, что если мы точно знаем что, то почему возникнет само по себе. И это очень часто прослеживается в психотерапии. У пациента может быть лишь неопределенная и рационализирующая мысль о "причине" того или иного поведенческого стереотипа. Однако в то время как он анализирует и переживает все больше и больше различные аспекты этого паттерна, причина может вдруг стать реальной для него не в виде абстрактной формулировки, а как реальный существенный аспект полного понимания того, что он делает.

Это подход имеет значение и с точки зрения культуры. Не является ли это почему, которому так много места уделяется в нашей культуре, как раз тем способом отчуждения от себя, способом избежать более волнующую и вызывающую тревогу альтернативу приближения к этому что? Иными словами, чрезмерная озабоченность причинными связями и функциями, столь характерная для современного Западного общества, может также – гораздо чаще, чем мы это сознаем, – служить необходимости абстрагироваться от наших реальных переживаний. Когда мы спрашиваем почему, это обычно демонстрирует, что мы чувствуем необходимость обрести власть над каким-то явлением, в соответствии с афоризмом Бэкона "знание есть власть"; в особенности это касается знания природы, которое дает власть над ней. С другой стороны, вопрос, начинающийся со слова что, представляет некий способ участия в явлении.


Это также можно определить как "экзистенциальное время" – время, необходимое для того, чтобы претворить что-то в жизнь. Это может случиться в какое-то мгновение, или для этого может потребоваться час беседы, а может некоторое время абсолютного безмолвия. Так или иначе, то чувство временного измерения, к которому обращается терапевт, когда он размышляет над чем-либо и ему необходимо предоставить какие-то интерпретации, не будет основываться только на негативном критерии – сколько пациент сможет принять в себя? Сюда также входит и позитивный критерий – стало ли это реальным для пациента? В приведенном выше примере этот означает следующее: было ли то, что пациентка переживает в настоящем в ее отношениях с терапевтом, действительным и достаточно ярким ее переживанием; будет ли изучение прошлого теперь связано с реальностью и, таким образом, появятся ли возможности для изменений?


Мы не говорим здесь о практической стороне вопроса – как необходимо поступать, когда пациенты действительно угрожают самоубийством. Тут мы сталкиваемся с иными важными моментами, и это уже совсем другой вопрос. Нормальная способность к сознаванию себя, о которой идет речь – это нечто отличное от подавляющей и продолжительной депрессии с импульсом саморазрушения, который растормаживается сознаванием себя, что, по-видимому, имеет место в реальных суицидах.