В. В. Малявин Лекции в Сколково

Вид материала

Лекции

Содержание Внутреннее Внешнее Nothing is better than Everything

Подобный материал:

• Ториально обособленного комплекса (инновационного центра «Сколково») (далее соответственно, 106.56kb.
• О порядке восстановления налога на добавленную стоимость, а также применения налога, 53.8kb.
• Критерии оценки качества лекции, 33.79kb.
• Составители: В. В. Малявин и  Б. Б. Виногродский, 4746.71kb.
• Правила бухгалтерского учета для малых инновационных компаний-резидентов иннограда, 234.12kb.
• -, 1730.33kb.
• О замысле, осуществлении и критике проекта «Сколково», 6534.86kb.
• Приложение к мониторингу сми 03. 10., 495.54kb.
• Методическая разработка лекции для преподавателя тема лекции, 39.55kb.
• План лекций порядковый номер лекции Наименование лекции Перечень учебных вопросов лекции, 36.49kb.

В.В. Малявин

Лекции в Сколково


Главная цель моих лекций – очертить альтернативу классическим теориям предпринимательства, корпоративности и корпоративной стратегии и переосмыслить этическое измерение этих понятий. Этот альтернативный взгляд на мир или, вернее, способ осмысления человеческой практики и предназначения человека в мире по-своему очень последователен, целен, имеет нравственную ценность и потому в высшей степени практичен.

В начале замечание о творчестве. Способность к творчеству, к новшествам – самое естественное свойство человека. Мы все интуитивно знаем, как она действует. Пушкин и многие другие очень точно его описали. Для творчества нужно уметь «все оставить», «забыть мир», но и «бдить оставленность», держать внутреннюю дистанцию в опыте, позволить созреть творческому акту. Жизнь и творчество нераздельны в этом жесте пред-оставления всему свободы быть. Достигает цели тот, кто умеет уступать. Творчество исключает насилие. Освоившие внутреннее бдение умеют «подвести» себя к прозрению, открытию нового. Это значит: надо уметь «вложиться в потерю», умалиться до предела, принять невозможное. Там, где человек предстоит невозможному, начинается этика. Творчество невозможно без нравственности.

Классический менеджмент – продукт эпохи Модерна, он руководствуется критерием «научно определяемой» эффективности, которая прилагается к различным аспектам практики: планирование, организация, управление, контроль, разделение труда. Его главный порок – отсутствие нравственно обязывающей связи между отвлеченным знанием и практикой управления.

Критика модернистского мировоззрения вырастает с двух сторон: из наследия восточной мысли и мировоззрения Постмодерна. Попутно становится возможным пересмотр антропологической проблематики и поиск единой перспективы человеческой «постистории».

Цитата в порядке эпиграфа:




От современности к свое-временности

Если принять основным критерием человеческой истории степень самообъективации духа, то человеческая практика включает в себя 3 основных уровня: религия (понимаемая не как конфессия, а как средоточие духовной жизни, или традиция), культура, делающая возможным посредование между внутренним и внешним бытием человека (драма человеческой жизни) и цивилизация: область объективированного знания (наука и техника, идеология).

По М. Шелеру, цивилизация имеет целью установление господства над миром, культура служит воспитанию личности (и, добавим, коммуникации), религия указывает вечносущее в опыте, она служит спасению.

Превращение традиционной познавательной модели в модернистскую можно изобразить следующим образом:

Внутреннее Внешнее

Внутреннего С. О. внешнего


微妙玄通


Переход от традиционной к модернистской концепции личности означает отказ от уникальной качественности вещей в пользу количественных параметров «материала».

С
сознание

субъект
верхлогическая цельность жизненно-социального бытия по оси мистический опыт – персональный декорум сменяется расколом между внемирным субъектом («космическая ссылка» cogito Декарта) и чувственным опытом. Жесткая корреляция субъекта и объекта – главный миф Модерна. С ней связаны неразрешимые антиномии разумного и чувственного, личного и публичного, свободы и господства, снимаемые насилием, в пределе обращенном на себя.



тело

тело

Эволюция искусства от натурализма к авангарду и далее к тоталитарной и либерально-рекламной агитационности обнажает главное противоречие современной эпохи, вытекающее из жесткой заданности субъектно-объектных отношений и их посредования (медиасреда) как стилеобразующего начала общества потребления.

Постмодерн не может выдавить из себя Модерн.

В этом противоречии теряется этос: преемственность личности и социума в конкретности практики. Отсутствие реальной (следовательно, нравственно оправданной) связи между действием и принципом фиктивно разрешается через аппеляцию к эффективности (А. Макинтайер). Между тем именно Модерн заставил обратить внимание на «предыисторию» субъекта и выдвинул тему фабрикации истины. Тем самым он невольно указал на важность этоса для этической проблематики. Но в Модерне знание истоков субъектности присутствует в мистифицированном виде (всевидящий вождь, манипуляция сознанием и т.п.).

Постмодернистская и Восточная эпистема

Реальность – это событие, в пределе – со-бытийность всего сущего. Событие (перемена, превращение) не есть ни форма, ни идея, ни субстанция, ни сущность. В ее свете все есть ровно в той мере, в какой оно не есть, мир – бесконечное богатство разнообразия. Поэтому

Nothing is better than Everything

Основой классификаций явлений, единицей счета в этом мире служат не предметы, а качества ситуации: вещь+бездна ее виртуального бытия, всевместительная пустота всякой функции (пустота Неба дает быть миру, пустота природных отверстий дает быть разнообразию жизни, пустота во флейте дает быть музыкальному искусству). Вещь определяется ее соотнесенностью с миром. Китайцы классифицировали живые существа по суставам и отверстиям в теле.

В функциональности всеединства вещи «продолжаются друг в друге», мир сложен из себя и в себя складывается, составляет одно живое тело – тело свернувшегося кольцами дракона. Событийность есть всевременность и возобновляет себя повсюду, она вечно временит, рассеивается, существует в само-различии. Способ бытия в ней – оставить все, самооставленность как смирение: жизнь в мире с миром – единственная нравственно оправданная.

Лао-цзы: «Я смирю их изначальной цельностью...»

Природа со-бытия – срединность, центрированность, т.е. одновременно средоточие, среда, промежуток, нечто «не имеющее фиксированного положения, но владеющее всеми образами».

Срединность – принцип мировых перемен и поэтому – главное условие человеческого творчества. Ее нельзя установить или определить, ей можно только «следовать», оставляя все.

В эмблеме Великого Предела срединность-центрированность соответствует волнистой линии, разделяющей круг (сферу) бытия. Это точка бифуркации в мире Хаоса, возникновения фрактальных структур, бесконечно малая дистанция бытийного круговорота, в котором актуальное и виртуальное измерения бытия накладываются друг на друга до неразличимости.



Срединность – континуум самовозобновления, жизненная самоаффектация, всегда отсутствующая в своей вездесущности чистая сообщительность, «так-одно», где все есть только чистое подобие: все есть так, как оно есть.

Между-бытность центрирования есть одно вечнопреемственное тело, «плоть мира» (М. Мерло-Понти): среда и условие взаимной обратимости субъективного и объективного бытия. Его основные измерения:

- физическое

- индивидуальное

- этическое

- метафизическое («Тело Христа», «тело Будды»).

Только благодаря следованию (уступанию) и посредством него возможны и творчество, и руководство.

Оставляя вещи, мы восполняем их: вот единственная основа этики.

Следование проявляется как центрирующее рассеивание или, по-китайски, «опустошение» вещей.

Проблема последнего искущения Св. Антония в романе Флобера решается идеей чистого подобия, когда свет совпадает с отсветом, акция неотделима от реакции.


Идентичность в технократической цивилизации

Вступительные замечания: этос, фантазм, власть в их отношении к идентичности. Инаковость – условие собственной идентичности.

Пример: кампания «Открой для себя Японию!». «Национальный», «Западный» и асистемный уклады в Японии.

Коды и перекодировки, фиксация и изменчивость в культурной традиции. Два уровня идентичности: стилевой и за-стильный (ср. иерархию живописцев в Китае от «умелого» до «несвязанного»).

Ниже помещены портрет Конфуция (образ-тип) и три изображения Лао-цзы: (образцы за-стильного, прото-типного образа).






Информационные технологии знаменуют наступление полной самостоятельности, даже самодостаточности техники. Последняя перестает быть орудием и становится эстетически ценным способом бытия.

Одна из главных примет постмодерна: доверительная открытость (Gelassenheit) техно-миру.

Антиномия идентичности в Модерне: культ индивидуальности и анонимность медиа-среды. Внутренний конфликт взращивает нигилизм, который ведет к агрессии или пассивности.

Необходимость замены индивидуальности единичностью, простым отличием.

Типизация опыта как основа обучения в традиции.

Природа «большого стиля» и причины его разложения в Европе и в Китае.

Технократия и испытание подлинности существования.

Провиденциальный смысл медиасреды как он раскрывается в фильме «Матрица»: почему и каким образом сила духа – воплощение чистого динамизма жизни – побеждает расчет и мир фиксированных значений.

Природа идентичности – чистое саморазличие сообщительности. Подлинное в нас – «всеобщий прародитель» в каждом человеке, анонимный, но каждому интимно внятный. На-следование Изначальному как необходимое условие моральной жизни. На этом пути есть два уровня идентичности:

родовое бытие как продукт типизации опыта (уровень школы);

архетипическое, за-типовое начало чистой событийности, как оно выражено в образе даосских мудрецов «недоступных описанию»:

«Сидя как мертвец, он являет драконий образ».

Отсутствие собственно «школы Дао» в Китае.


Раскрытие микро-восприятий в авангарде и информационной технологии создает пространство мета-политики и мета-социальности. Смысл постмодернистской политики: асоциальность или за-социальность?

Смирение формирует этос, а этос порождает корпоративную идентичность.

Предание: фантомная природа реального. Фантазм как условие преемственности.


Корпоративная стратегия в свете восточной мудрости

Мудрость – умение всегда быть в «реальном времени», временить.

Абсолютная скорость духовного динамизма предстает покоем.

Способность пребывать в срединности всего сущего (она же точка всеобщей сообщительности) и, следовательно, различать бесконечно малую дистанцию между-бытности позволяет жить предвосхищением мира. Поэтому мудрый «выходит позже, а приходит раньше других». Или, согласно поговоркам мастеров ушу,

«Он не двигается, и я не двигаюсь. Он едва двинулся – а я двинулся прежде него».

«Его рука только коснулась меня, а моя воля уже вошла в его кости».

Такова природа жизни духовной сообщительности в ее чистом виде: «следуя импульсу жизни, соответствуй переменам».

Новые – как хорошо забытые старые – образы творческой корпоративности:

- Чаншаньская змея

- «жемчужина о девяти извилинах», где нет «ни малейшего места, куда бы ни достигала жизненная сила».

Способность предвосхищать мир в круговороте актуального-виртуального качеств бытия делает ненужным выбор. Мудрый делает только то, чего «нельзя не делать». Невежда выгадывает для себя, хочет сделать удачный выбор и... обрекает себя на поражение.

Идеальный стратег: мясник-виртуоз из притчи в даосской книге «Чжуан-цзы». Подлинное знание – акт рассеивания в мировой гармонии равнозначный самовосполнению, освобождению.

Стратегия не может не иметь моральной значимости.

В перспективе восточной мудрости знание, авторитет, власть, успех, здоровье нераздельны.