Всё дальше и дальше отдаляются от нас последние залпы Великой Отечественной войны

Вид материала

Подобный материал:

Всё дальше и дальше отдаляются от нас последние залпы Великой Отечественной войны. Cудьбы советских военнопленных – одна из самых трагических страниц отечественной истории, исследована недостаточно, особенно на региональном и местном уровне, что не позволяет считать историю войны изученной в полном объёме. Миллионы бойцов Красной Армии и гражданских лиц испытали ужасы фашистской неволи. (Приложение № 1-6). В «Книге Памяти погибших в боях, умерших от ран и пропавших без вести в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. (г. Барабинск и Барабинский район Новосибирской области) упоминаются имена 34 барабинцев погибших в плену, но по последним данным их 37 человек. На самом деле их больше, ведь из 6070 погибших барабинцев - 2231 (по другим данным 2043) пропали без вести и вероятно многие из них закончили свои дни в фашистской неволе (Приложение № 7).

Цель моего исследования:

1) сделать краткий историографический обзор по данной теме;

2) отдать дань памяти именам сибиряков, погибших в плену и тем, кому удалось выжить;

3)узнать подробности пребывания наших земляков в фашистской неволе;

4) начать систематизацию всех сведений о судьбах барабинцев попавших в плен, так как «Книга Памяти …» содержит только имена, погибших и побывавших в фашистских концлагерях барабинцах, без упоминания подробностей, которые не попали в поле зрения авторов книги.

Данная работа сопряжена с рядом трудностей, многие узники и их родственники уже закончили свой жизненный путь или уехали из наших мест, подлинных документов также недостаточно.

Источниками для создания работы стало следующее:

1) советская научная литература;

2) зарубежная научная литература;

3) архив газеты «Барабинский вестник»;

4) архив семьи Щученко А.В.;

5) архив семьи Щученко В.П.;

6) архив семьи Давыдовой Н.П.;

7) рассказы Давыдовой Н.П.;

8) рассказы Щученко В.П.;

9) рассказы Щученко А.П.;

10) рассказы Щученко Е.П;

11) архив семьи Елисеева С.И.;

12)рассказы Елисеевой В.Е.;

13)рассказы Ходош Г.В.;

14) рассказы Полиенко Ф.И.;

15) архив семьи Ильенко С.А.

Авторы работ посвящённых истории Великой Отечественной войны, наиболее подробно и полно освещают ход военных действий и это правильно, так как именно на полях сражений решалась судьба страны и всего мира. Исследований специально посвящённых судьбам советских военнопленных и особенно их послевоенному состоянию явно недостаточно. И это несправедливо, потому - что в немецком плену, оказалось, по разным оценкам около пяти миллионов советских солдат, в их числе немало сибиряков. Таким образом, рассматривать их судьбы долгое время представлялось возможным только во взаимосвязи с судьбами всех советских военнопленных, основываясь на исторической литературе столичных издательств и только издание барабинской «Книги Памяти…» положило начало местной официальной историографии, в некоторой степени затрагивающей эту страницу Великой Отечественной войны.

В первые послевоенные годы официальная партийная историография старалась упоминать судьбы советских военнопленных в общем контексте исследований Великой Отечественной войны. У советского читателя не должны были возникнуть вопросы: сколько бойцов Красной Армии попали в немецкий плен, почему они попали в немецкий плен, каковы судьбы советских военнопленных вернувшихся в СССР из немецкого плена. Главным ориентиром для исследователей в 1945-1955 г.г. была работа Сталина «О Великой Отечественной войне Советского Союза». Такие авторы как И. Минц – «Великая Отечественная война Советского Союза», Г.А.Деборин - «Вторая мировая война», упоминают о потерях Красной Армии, в том числе и о солдатах, попавших в плен. Многочисленные материалы о судьбе советских военнопленных содержаться в «Сборнике сообщений Чрезвычайной государственной комиссии о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков» и сборнике « Нюрнбергский процесс над главными немецкими преступниками». Работа В.Сахарова « В застенках Маутхаузена» - одна из немногих работ была полностью посвящена описанию фашистского концлагеря. В средствах массовой информации в 45-55-е годы появилась рубрика «Говорят погибшие герои», в которых печатались так или иначе дошедшие свидетельства погибших советских патриотов, в том числе и военнопленных.

За десять послевоенных лет было издано 1200 книг, брошюр и журнальных статей, посвященных Великой Отечественной войне. В этих работах нет упоминаний об истинных масштабах военной катастрофы Красной Армии в 1941-1942г.г., которая привела к пленению огромного количества наших солдат, нет ни слова о причинах поражений, о бесчеловечном отношении сталинского режима к гражданам своей страны, главная вина которых заключалась в том, что они попали в плен по причине ошибок Сталина и высшего военного руководства.

После 20-го съезда партии в советской историографии Великой Отечественной войны произошли некоторые изменения. Постановлением ЦК КПСС от 12 сентября 1957г. при Институте марксизма-ленинизма был создан Отдел истории Великой Отечественной войны. Перед историками была поставлена задача - исследовать все стороны военной истории 1941-1945г.г. В фундаментальном шеститомном труде «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг.» хрущёвской и начала брежневской эпох многие задачи исследования были действительно выполнены. Страна узнала о количестве наших военнопленных. Эти сведения были подтверждены в 1969 году в газете «Правда». Косвенно признавалось преступное отношение к бывшим военнопленным: «… вредные установки Вышинского нанесли большой ущерб советскому правосудию и крайне отрицательно сказались в период Великой Отечественной войны на практической деятельности органов военной юстиции» [5, т.6 c.114]. Признавалось, причинами того, что огромное количество советских солдат попали в плен, были ошибки высшего руководства страны. Вся вина это возлагалась на Сталина. С 1956 года и до конца 1960-х годов было опубликовано чуть менее 2500 тысяч книг, брошюр и журнальных статей, но тема советских пленных, в них упоминалось зачастую только в контексте общего хода войны. Но в отличие от сталинского периода появилось много книг исторического характера, в которых упоминались имена генерала Карбышева, майора Гаврилова и других героев войны, побывавших в немецком плену. Конец 1960 - начало 1980-х г.г. характеризуется наступлением «неосталинизма» в советской историографии Великой Отечественной войны». В официозном издании «История второй мировой войны 1939-1945гг.», увидевшего свет в 1982 году, тема военнопленных раскрыта в традициях хрущёвского шеститомника «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945гг.». Лицемерное отношение властей к данной теме особенно ярко прослеживается в юбилейном труде «Великая Отечественная война,1941-1945: словарь-справочник» под редакцией М.М.Кирьяна, изданном в 1985 году - о судьбе миллионов наших солдат, попавших в немецкий плен, вообще не упоминается. «Книга Памяти …» содержит формальные сведения о погибших в финском и немецком плену - на 40 страницах текста, описывающих вклад барабинцев в Победу о пленных земляках вообще не упоминается. И хотя она была издана в 1995 году, но по стилю и по форме её смело можно отнести к образцам историографии доперестроечной эпохи. Подобными недостатками страдает и вторая часть этой книги, изданной в 2005 году к 60-летию Победы.

Делая вывод об освещении советской историографией темы советских военнопленных можно сказать:

1) после окончания войны и вплоть до II-ой половины 1980-х годов данная тема не пользовалась вниманием советских исследователей;

2) идеологические установки партийного руководства не позволяли историкам объективно освещать данную тему;

3) постепенное движение в сторону объективного освещения данной темы началось после развенчания «культа личности», однако с конца 60-х это движение приостановилось.

Историография стран социалистического содружества при освещении событий II – ой мировой войны, действовала в русле сталинской историографии. В сборниках историков Германской Демократической Республике «Бухенвальд», «К истории немецкого антифашистского движения Сопротивления 1933-1945гг.», и на страницах военно-исторического журнала «Милитергешихте» в связи с 40-летием Нюрбергского процесса освещаются преступления фашистского режима против человечества. Но ничего лишнего, что могло бы навлечь недовольство советского «старшего» идеологического брата.

С 1985 года советская историческая наука вступила в новый этап развития. Страна узнала о репрессиях сталинского режима против бывших советских военнопленных, которым посчастливилось выжить, а затем многим из них пришлось пройти сталинские лагеря. Без преувеличения главным рупором новых взглядов на историю Великой Отечественной войны стал «Военно-исторический журнал». Статьи В.Л. Крикунова, Л.Разгона, О.Ф. Сувенирова, Л.М. Санданова, С.Г. Ищенко в значительной степени изменили взгляды общества на Великую Отечественную войну. Статья А.Н. Колесника «Военнопленный старший лейтенант Яков Джугашвили» в 12 номере за 1988 год вызвала огромный интерес читателей журнала. На его страницах развернулась дискуссия между известным писателем В. Астафьевым и А.И. Залкиндом о цене нашей Победы, в том числе о количестве и дальнейшей судьбе советских военнопленных. В.Ф.Патрушев в статье «Вызывает сомнение» критикует журналы «Дружба народов» и «Политическое самообразование» за произвольные цифры в определении военных потерь Советского Союза. Журналы «Огонёк», «Вопросы истории», «Отечественная история», «Новая и новейшая история» в 1988-1991г.г. практически в каждом номере публиковали документы открытых архивов, воспоминания бывших военнопленных, прошедших немецкие и советские концлагеря. За несколько лет страна узнала о том, о чём упорно умалчивала советская историография в предыдущие годы. Однако каких-либо фундаментальных исследований, по обобщению всех направлений данной темы предпринято не было.

Таким образом, историография Великой Отечественной войны эпохи перестройки имеет следующие характерные черты:

в работах историков не осталось запретных тем;
отход от идеологических норм КПСС привёл к плюрализму мнений, в результате чего возникла дискуссия по многим проблемам освещения истории Великой Отечественной войны;

3) в этот период появилось много авторов, чьи работы имели слабую методологическую базу, а зачастую в них превалировали моменты эпатирования и саморекламы;

4) развал СССР во многом совпал с кризисом общественных наук в России, в результате которого исследования по данной теме на некоторое время вообще прекратились. За последние годы появились новые авторы и новые исследования: Б.Н. Соколов «В плену и на Родине»; О.С.Смыслов «Плен: жизнь и смерть в немецких лагерях»; Т.Дембицкая «Содержание советских военнопленных в немецком плену». В нашем городе большую работу по поиску и систематизации сведений о барабинцах - военнопленных и малолетних узниках фашистских концлагерей проводит областная общественная организация «Дети войны» во главе с председателем Цыгановой Светланой Фёдоровной, а также бывшая руководительница барабинского радио Петрищева Екатерина Никифоровна. С помощью этих людей автор исследования узнал о некоторых земляках, которые испытали ужасы фашистской неволи. В конце 90-х – начале 2000-х в «Барабинском вестнике» публиковались воспоминания бывших жертв немецкой неволи.

Мой прадед, Сергей Андреевич Ильенко родился в 1914 году, жил в Барабинском районе в деревне Петропавловка. В 1941 году был призван в армию и служил на западной границе. В сентябре 1941 года попал в плен. Сначала его увезли в концлагерь на территории Австрии, а потом был отправлен в концлагерь, находящийся в Германии. За время нахождения в лагере пленные голодали, им приходилось ловить и есть в сыром виде кошек, собак и крыс, чтобы не умереть. По словам прадедушки, масса его тела была всего 18 килограмм. Зажиточные крестьяне приходили в лагерь и брали пленных, в качестве рабочих. Один из них взял прадеда работать кузнецом. Относился к нему хорошо - сносно кормил и одевал. Благодаря ему, прадеду удалось выжить. Летом, в 1945года прадедушка вернулся на родину. Несколько лет подряд он подвергался преследованиям НКВД, со временем его оставили в покое. У прадедушки было 6 детей, 3-е живы до cих пор. Работал он кузнецом в селе Кожевниково, где и прожил до 1991 года.

Кто ещё из наших земляков попал в годы Великой Отечественной войны в немецкий плен и погиб там. Таким человеком был Щученко Федор Павлович (Приложение № 8). Он родился в 1915 году в селе Колмаковское (ныне Абрамово) Каинского уезда Убинской волости в семье простых сибирских крестьян Щученко Павла Яковлевича и Веры Максимовны (Приложение №9). В семье было 8 детей - Федор был самым старшим. Дом, построенный в 1917 году и поныне стоящий на абрамовской земле, вмещал всех: родители спали на кровати, дети на полатях, а мать отца - баба Любава на русской печи (Приложение №10). Рядом протекала река, из которой брали воду для хозяйственных нужд. На усадьбе было всё: сараи, баня, погреб. Вскоре после постройки дома в семье родился второй сын – Михаил. Дети в этом доме рождались часто – после Михаила на свет появилась Наталья (1921 г.), Дуся (1924г.), Александр (1927г.), Анна (1929г.), Алексей (1931г.), Василий (1936г.). Дети рождались темненькими в Веру (у неё мать цыганка) и русые в Павла. События, которые известны в нашей истории как Великая Октябрьская социалистическая революция до Сибири доходили медленно и лишь летом 1918 года, когда чехословацкий корпус поднял мятеж – жизнь в Колмаковском изменилась. Начались реквизиции продовольствия, призывы в армию Колчака, отбывание транспортной повинности по перевозке грузов к фронту. Именно для отбывания транспортной повинности и был мобилизован отец Фёдора, но после нескольких ночёвок он сбежал домой и спрятался на заимке. Осенью 1919 года после разгрома Колчака на Урале, его армия отступала через Барабинск, Каинск и через Колмаковское. По воспинаниям Веры Максимовны, во время отступления колчаковцы грабили местное население, среди солдат и крестьян свирепствовал тиф. Павлу Яковлевичу, Вере Максимовне, Феде и Михаилу удалось не только выжить среди хаоса гражданской войны, но и сохранить дом и хозяйство.

В 1920-е годы до коллективизации самые счастливые годы в семье Щученко - рождались и росли дети, укреплялось большое семейное хозяйство, в котором было 14 дойных коров, несколько лошадей, в том числе выездной жеребец, использовавшийся только в праздничные дни (конь был неутомим и горяч, и однажды откусил ухо Вере Максимовне, которую после этого без платка уже никто не видел), десять свиней, около сотни овец, много домашней птицы. Примерно в 4-5 километрах от села в районе Высокой гривы и Зыбучего болота семье принадлежало около десяти гектаров земли, покос и лесной колок. Вся семья: баба Любава, Павел Яковлевич и Вера Максимовна с детьми очень много трудились особенно весной, летом и осенью. В этот период семья проживала на заимке (в избе, которая была построена около семейного лесного колка). За время пребывания, семья заготавливала сено, дрова, убирала урожай зерновых (пшеницу, рожь и овёс, который хранился зимой на заимке); женщины заготавливали варенье из лесных ягод и прочие соленья, благо всего этого в окружающих лугах, полях в фамильном колке, было предостаточно. Мужчины занимались рыбной ловлей в окрестных озёрах. Осенью семья возвращалась в деревню. Конец осени и начало зимы время большой работы: возились скирды сена, очищалось и засыпалось зерно, излишки которого продавались, резался скот, излишки мяса тоже продавались. После окончания всех работ наступала весёлая пора для всей семьи: ездить в гости по ближним и дальним родственникам и самим принимать гостей. В эти дни выездной жеребец не знал отдыха – возил семью и развозил гостей. Старшинством Федора определялось его место в крестьянской семье: постоянная работа в поле, помощь родителям в воспитании младших братьев и сестер. Вспоминает его сестра Наталья Павловна Давыдова (Щученко) 1921 года рождения: «Я помню Федю, когда мне было 3-4 года, он мне казался очень взрослым. Он хотел играть с соседскими мальчишками, но тятя с мамой заставляли его водиться с нами. В 1923 году он пошел учиться в школу, которую закончил в 1930 году. Я это помню уже совсем хорошо. Федя пришёл из школы и все мы узнали, что он хорошо ее закончил. Мама заплакала и приводила нам Федю в пример».

Семья считалась зажиточной и по ленинско-сталинской терминологии кулацкой, тем более, что в семье был работник. Однако он мало походил на батрака. Он ел за одним столом с хозяевами, а когда. Павел Яковлевич предложил ему отделиться и помочь организовать собственное хозяйство, то работник отказался. Во время коллективизации семейное хозяйство было взято в колхоз и таким образом всё нажитое тяжёлым трудом совершенно бесплатно перешло в чужие руки. Воспоминания Натальи Павловны (сестры Фёдора): «Пришёл тятя и сказал, что завтра у нас заберут всю скотину. Мама и мы стали плакать. Брат Фёдор предложил спрятать хотя бы одну корову за Высокой гривой ». Павел Яковлевич спрятал одну корову в лесу, и на первых порах это помогло семье выжить. Только благодаря упорному труду по восстановлению собственного хозяйства семье стало немного легче, и никто не вступил в колхоз. На отцовском жеребце ездил председатель колхоза. Коллективизация ограбила семью, но всё же Павла Яковлевича не выгнали и не расстреляли, как многих в то тяжёлое время.

В конце 1930-х годов отец и старшие дети, чтобы не подвергать семью репрессиям, вступили в колхоз. Павел Яковлевич работал конюхом, его назначили сюда, потому что он хорошо разбирался в лошадях и умел их лечить. Фёдор был хорошим помощником отцу, добросовестным и исполнительным в колхозе. Вспоминает Н.П. Давыдова: «Федя был физически очень сильным- легко поднимал на вилах копну сена и играючи поднимал её на скирду. Был он высокий и очень жилистый». В это время в Абрамово уже существовала комсомольская ячейка, однако, несмотря на предложение вступить в комсомол Фёдор не сделал этого. По-видимому, обида за разорённое хозяйство отца не прошла. Ведь после раскулачивания семья стала жить гораздо хуже. Вспоминает Давыдова Н.П.: «До коллективизации наша семья очень хорошо питалась. Особенно нам нравилась домашняя колбаса, которую делал тятя из собственной говядины и свинины - часть шла на продажу, а часть съедали мы сами. Продавая излишки мяса, покупали сахар, конфеты, керосин, ткани и многое другое. Это было в начале зимы, когда шёл массовый забой скотины. После коллективизации домашнего скота у нашей семьи почти не осталось». Фёдор был хорошим работником и, наверное, мечтал иметь своё хозяйство, но приходилось работать на колхоз. Фёдор Павлович хотел уехать в город, но в сельсовете не дали паспорт и он остался в селе. В Куйбышеве он познакомился с девушкой по имени Прасковья. Вскоре они поженились. Через год родился первенец Толя, который, к сожалению, вскоре умер (Приложение № 11). В 1938 году Федора призвали в ряды РККА. Вспоминает Н.П.Давыдова: «Федю провожали всей улицей. Соседи, друзья, знакомые желали ему успешной службы. Он мне запомнился - высокий, красивый, сильный. На железнодорожном вокзале города Куйбышева брат обнял нас в последний раз. Больше мы никогда его не видели». Фёдор служил в Белоруссии и до начала войны регулярно присылал письма и фотографии. Письма не сохранились, а несколько фотографий уцелело (Приложение №12 ). Н.П. Давыдова вспоминает: «Когда началась война мне было 20 лет. Я работала в колхозе механизатором. От брата Феди не получили ни одного письма. Из сводок Совинформбюро мы знали, что наши войска оставили Белоруссию. Через несколько месяцев после начала войны в Абрамово стали возвращаться солдаты – инвалиды, они тайком говорили, что немцы очень сильны и наша армия понесла большие потери - кто убит, кто ранен, кто и попал в немецкий плен». Вспоминает В.П.Щученко (брат Фёдора Павловича): «Если в село возвращался солдат, то мама посылала меня узнать, не встречал ли он где братку Федю (Приложение № 13). Когда я возвращался домой, то мама по моему виду определяла, что хороших вестей нет. За годы войны в Абрамово пришло более 100 похоронок. Но что случилось с Фёдором, никто ничего не объяснял». Павел Яковлевич и Вера Максимовна надеялись на окончание войны, но среди вернувшихся с войны абрамовцев Фёдора не было. Вспоминает В.П. Щученко: « После войны мама часто плакала, вспоминая Федю, отец крепился, но было видно, что ему тоже тяжело. В 1948 году в Абрамово был открыт памятник погибшим односельчанам, но имя брата не прозвучало ни как погибшего, ни как пропавшего без вести. Как будто его вообще не было. Это был тяжёлый удар для отца и матери, для всех нас». Это было действительно тяжёлое время для семьи – Павел Яковлевич болел, один из сыновей Александр Павлович репрессирован, а о Фёдоре нет вестей. Мать Фёдора Вера Максимовна после войны писала по многим инстанциям надеясь узнать правду, где же погиб сын. Тяжело было наблюдать матери митинги проходившие 9 мая в Абрамово у памятника погибшим в Великой Отечественной войне - так было в 1955 году и 1965 году на 20-летие Победы. Ведь имя сына здесь ни как не упоминалось. Находились такие люди, которые из-за спины могли сказать, что Фёдор чуть ли не предатель и «враг народа». И, по – видимому, так и не узнали бы ни отец и мать, ни братья и сестры о судьбе Фёдора Павловича, если бы не случайность. В Москве в Министерстве Обороны служил уроженец с. Абрамово, дальний родственник Мошков Василий Алексеевич, который по каналам Министерства Обороны и Международного Красного Креста смог установить судьбу Ф.П. Щученко. Справка, в которой указывалось, что Фёдор Павлович Щученко погиб 8 февраля 1945 года от туберкулёза в больничном бараке концлагеря Заксенхаузен, пришла в Абрамово в1968 году (Приложение № 14). Как В.А.Мошков смог это сделать - подробности неизвестны. Вспоминает Н.П.Давыдова: «В 1968 году пришло письмо, из которого мы узнали о судьбе брата Фёдора. Мама после этого долго плакала о том, что не может увидеть могилу старшего сына. Потом немного успокоилась и уже жалела тятю Павла Яковлевича, который умер ещё в 1956 году, так и не дождавшись вестей о сыне. После получения этого письма мама вскоре умерла». Фёдор Павлович служил в Западном военном округе, который подвергся сильному удару немецких войск – значительная часть наших войск попала в окружение в районе белостокского выступа и в районе Минска. По разным оценкам «в Белоруссии попали в плен от 300 до 600 тысяч советских солдат» [10, c.258]. Таким образом, с большой долей вероятности можно предположить, что в одном из этих котлов и был пленён Фёдор Щученко. Была ли возможность у советских военнопленных выжить в немецких концлагерях? Ответ на этот вопрос могут дать следующие факты.

В марте 1941 г., перед нападением на Советский Союз, Гитлер издал директиву о поголовном уничтожении военнопленных офицеров - евреев и политкомиссаров Красной Армии: "Они враждебны национал-социализму и не могут быть признаны солдатами. Поэтому их надо расстреливать"[10.с.260] . Фашистское командование посчитало, что в первые полтора месяца внезапно начатой войны счет захваченных в плен советских солдат и офицеров будет идти на миллионы. Большинство из них должно было погибнуть. Причем не только в лагерях для военнопленных, специально созданных к началу войны, но и в уже существовавших концентрационных лагерях для противников гитлеровского режима в самой Германии. Главным концлагерем гитлеровского рейха был Заксенхаузен, здесь находилось управление всеми концлагерями, а также учебный центр для эсэсовцев-охранников всех остальных лагерей. Заксенхаузен был создан в районе Ораниенбурга в 30 км севернее Берлина летом 1936 г., когда в самом Берлине проходили II Олимпийские игры. Первыми узниками Заксенхаузена стали немецкие антифашисты и те, кого национал-социалисты относили к "неполноценным" гражданам по расовым или биологическим признакам. С начала Второй мировой войны в 1939 г. в лагерь стали прибывать эшелоны с гражданами из оккупированных стран Западной Европы, позже из Польши и СССР. С 1936 по 1945 гг. через Заксенхаузен прошло более 250 тысяч узников, из 27 стран (Приложение№15).

Какими путями он попал в Заксенхаузен? Может быть сразу в 1941 году был помещён в этот лагерь, а может быть побывал в нескольких концлагерях и закончил жизненный путь в Заксенхаузене. Это тайна которую он унёс с собой. Хорошо зная режим фашистских концлагерей можно предположить что пришлось пережить Фёдор Павловичу. (Приложение № 16-20). В сентябре-ноябре 1941 г. «в Заксенхаузен один за другим стали поступать транспорты с советскими военнопленными. Тогда же, осенью 1941 г., в Заксенхаузене была осуществлена беспрецедентная акция массового уничтожения советских военнопленных - единовременный расстрел 18 000 солдат и офицеров, доставленных с Восточного фронта. Они были убиты по одиночке выстрелами в затылок. Это, не имевшее аналогов в военной истории, циничное убийство военнопленных эсэсовцы назвали "русской акцией". Герои этой акции - эсэсовцы были поощрены отпуском в Сорренто».[10, с.174] .Судя по справке, в которой указана дата смерти Фёдор Павловича в число этих 18000 расстрелянных он не попал. В декабре 2002 г. в московском Центральном музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе открылась уникальная выставка "Советские военнопленные в концлагере Заксенхаузен. 1941-1945 гг." - первая в стране, целиком посвященная советским людям, оказавшимся в фашистском концлагере. Она была организована Министерством культуры РФ и германским фондом "Бранденбургские мемориалы", куда входит также музей "Заксенхаузен". Свой путь в Москву выставка начала в Германии в 60-ю годовщину "русской акции". На стендах выставки были представлены многочисленные документы, фотографии, рисунки, другие материалы, рассказывающие о преступлениях гитлеровцев, мужестве и героизме узников Заксенхаузена, их судьбах. Среди узников лагеря был сын Сталина - Яков Джугашвили (Приложение № 21-24). Он находился в одном бараке с человеком, называвшем себя племянником Молотова, и четырьмя британскими военнопленными. По одной из версий Яков Джугашвили был застрелен охранником, якобы при попытке к бегству. В Заксенхаузене прошли последние дни жизни известного советского ученого генерала Дмитрия Карбышева (Приложение № 25). Он находился здесь до того, как его увезли в Маутхаузен, где зимой облили ледяной водой и оставили умирать на морозе. Знал ли Фёдор Павлович, что рядом с ним погиб сын Сталина по вине которого миллионы советских солдат попали в плен. Немецкий антифашист художник Эмиль Бюге в 1938 г. воевал в Испании против Франко. После возвращения в Германию в 1939 г. он был арестован и заключен в Заксенхаузен. Как знающего немецкий и испанский языки его направили на работу в канцелярию лагеря. С декабря 39-го по апрель 45-го он бисерным почерком делал записи о событиях в лагере, вклеивал их в футляры для очков и прятал. В 1944 г. ему удалось переправить их на волю. Среди записей были и страницы "Русские в лагере", рассказывающие об убийствах советских военнопленных. Сохранились рисунки другого художника - Одда Нансена, брата знаменитого полярного исследователя Фритьофа Нансена. Рисунки иллюстрируют каторжный труд узников лагеря. Может быть в этих записях и рисунках присутствует Фёдор Павлович- это требует дальнейшего глубокого исследования данного вида источников Заксенхаузен был оборудован передвижными и стационарным крематориями, газовыми камерами, виселицами, другими орудиями смерти. Блокфюреры во главе с комендантом лагеря соревновались в совершенствовании этих орудий. Все, что увидели тысячи военнопленных, доставленных в Заксенхаузен, по замыслу эсэсовцев должно было вызвать у них страх. Представленные на выставке фотографии и пояснения к ним свидетельствовали о другом: на лицах, идущих на смерть, не было ни ужаса, ни страха. Как и в других гитлеровских лагерях смерти, в Заксенхаузене существовала изощренная система пыток. За малейшую провинность следовало жестокое избиение резиновыми плетками, палками со стальной проволокой, подвешивание на столб цепями или веревками за вывернутые руки. Эти издевательства эсэсовцы объявляли наказанием, а узников - преступниками. Единственным же "преступлением" узников было то, что они были узниками, а евреи, кроме того, еще и евреями, и дополнительной "вины" для систематических издевательств и умерщвления в газовых камерах им не требовалось: Изощреннейшие пытки "изобретались" для женщин-рожениц. На узниках Заксенхаузена постоянно проводили испытания новых видов ядов, отравляющих веществ, в том числе газов, препаратов против ожогов, сыпного тифа, других травм и болезней. Опыты, по воздействию на людей химических веществ, проводились только на советских узниках. Так, для убийств заключенных эсэсовцы решили использовать ядовитые газы, которыми уничтожали садовых вредителей. Но смертельную дозу для людей они не знали, и чтобы ее определить, экспериментировали на согнанных в подвал людях, меняя дозу и наблюдая, когда наступит смерть. Еще один вид издевательств - испытание на прочность обуви, как предназначенной для экипировки солдат, так и гражданской (Приложение №26). Узники -"топтуны" должны были целыми днями шагать по специальной дороге с острыми камнями и гравием, имея наполненный песком пудовый ранец за плечами. Мало кто выдерживал это. Фёдор Павлович был сильным, но не вынес этих издевательств, не дожив до победы всего три месяца. В Заксенхаузен заключали врагов нацистского режима со всей Европы. Об интернациональной солидарности и совместной борьбе узников за выживание пишет и другой бывший узник лагеря - прославленный летчик Михаил Девятаев в своей книге "Побег из ада" (Приложение № 27). Книга начинается с описания издевательств гитлеровцев над военнопленными, среди которых они искали евреев.

Вспоминает В.П. Щученко: «В 1945 или 1946 г.г. к нам пришёл солдат, который возвращался с войны в Бергуль и сообщил нам, что он в 1941 году воевал с браткой Федей в одной части. С его слов стало известно, что брат попал в плен и об этом лучше ни кому не рассказывать. После этого известия мать проплакала несколько дней, но продолжала надеяться на то, что когда-нибудь узнает как погиб Федя. Односельчане, побывавшие в Барабинске, говорили о том, что по железной дороге везут «врагов народа» - советских солдат, побывавших в немецком плену. Об этом стало известно из писем, которые они выбрасывали из вагонов на железнодорожное полотно. На конвертах были просьбы – «Отправить письмо по адресу». Отношение сталинского руководства к советским военнопленным было вероломным. С самого начала Великой Отечественной войны под подозрение в предательстве попали все военнослужащие и гражданские лица, оказавшиеся даже на непродолжительное время за линией фронта. Во всех кадровых анкетах появился вопрос: «Были ли Ваши родственники на оккупированной территории?». Статья 193 Уголовного Кодекса РСФСР 1926 года предусматривала «за сдачу в плен, не вызывавшуюся боевой обстановкой — расстрел с конфискацией имущества». В Уставе внутренней службы отмечалось, что советский боец против своей воли не может быть взят в плен. В статье 22 «Положения о воинских преступлениях» 1927 г. говорилось, что сдача в плен, не вызванная боевой обстановкой, а также переход на сторону врага предусматривают высшую меру наказания (расстрел) с конфискацией имущества. Однако в комментариях к статье было указано, что «в известных случаях обстановка на поле боя может сложиться так, что сопротивление по существу представляется невозможным, а уничтожение бойцов бесцельным. В этих случаях сдача в плен является актом допустимым и не могущим вызвать судебные преследования». Расширялась практика заочного осуждения военнослужащих, находившихся за линией фронта, как изменников Родины. Достаточным основанием для такого решения были полученные оперативным путём сведения об их якобы антисоветской деятельности. Вердикт выносился без всякой проверки, иногда лишь по одному заявлению. В соответствии с ним командиры и политработники, срывающие знаки различия и сдающиеся в плен, объявлялись дезертирами, а их семьям грозил арест, государственного пособия и помощи лишались командиры и группы красноармейцев, сдавшихся врагу не исчерпав все средства к сопротивлению (Приложение № 28-29). Приказы Сталина призывали «драться до последней возможности, чтобы пробиться к своим». На основании выше изложенного поведение родных Ф.П. Щученко легко прогнозируется. Вспоминает Н.П.Давыдова: «О приходе солдата, который рассказал о пленении Феди, мы ни кому не говорили. Особенно строго наказали молчать младшему брату Васе».

Историческая справедливость в отношении Фёдора Павловича Щученко была восстановлена в 90-е годы - его имя появилось на памятнике погибшим односельчанам, в районной и областной «Книге Памяти», родственники Фёдора Павловича установили памятник рядом с могилами отца и матери. Предъявить претензии к кому-либо и спросить за долгие годы забвения погибшего в немецком плену тоже вроде не с кого. Что же касается Германии, то фашистские палачи не ушли от ответственности. В 1946 г. в Берлине состоялся судебный процесс по делу немецких военных преступников, в ходе которого были вскрыты злодеяния эсэсовцев в Заксенхаузене. "Фюреры" лагеря были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. В однотомной энциклопедии "Великая Отечественная война. 1941-1945 гг.", выпущенной к 40-летию Победы над фашистской Германией, наряду с такими статьями, как «Гетто», «Бабий Яр», «Фашистские лагеря уничтожения» представлена отдельная статья «Заксенхаузен».

Ещё одному нашему земляку довелось испытать горечь немецкого плена – уроженцу станции Труновской Доставалову Владимиру Евстигнеевичу (Приложение №30). В 1939 году он закочил Омский техникум и до призыва в армию работал электриком в локомативном депо (Приложение № 31). Его сестра Валентина Евстигнеевна Елисеева проживает в нашем городе и вспоминает: «Володя служил в Белоруссии, с началом войны связь с ним прекратилась (Приложение № 32). После войны мы получили письмо от командира партизанского отряда из Белоруссии, в котором он сообщал о том, что Володя пришёл к ним в отряд весной 1942 года, сбежав из немецкого лагеря (Приложение № 33). Брат был сильно истощён и при слове «немец» буквально скрипел зубами, так как в плену ему пришлось пережить голод, холод и издевательства лагерной охраны. Только год провоевал он в партизанском отряд, весной 1943 года при возвращении с задания, его группа попала в засаду и почти вся погибла, в том числе Владимир (Приложение № 34). После войны отец с матерью ездили в Белоруссию – посетили могилу брата, встретились с командиром партизанского отряда, который рассказал о боевом пути и смерти Володи». Родителям нашего земляка - Евстигнею Петровичу и Дарье Алексеевне показали место немецкой засады под огнём, которой погиб их сын (Приложение №35-36). Вспоминает В.Е.Елисеева: «Когда родители вернулись из Белоруссии, к нам пришли все родственники, которые знали Володю. Папа рассказывал о поездке. Мама говорить не могла – плакала, а отец стал говорить о том, как они пришли на место гибели Володи, мама бросилась на землю и стала её целовать, тогда заплакали все родственники». Имя нашего земляка помнят в Белоруссии – на месте гибели Владимира Евстигнеевича и его товарищей стоит памятник (Приложение№37). В нашем городе фамилию Достовалова Владимира Евстигнеевича можно увидеть на плитах мемориального комплекса среди имён погибших барабинцев. Орден Отечественной войны II степени, которым посмертно награждён наш земляк хранится в семье его сестры В.Е.Елисеевой (Приложение № 38-41).

Среди барабинцев есть люди, которые изведали ужас немецких концлагерей в малолетнем возрасте – Ходош Галина Вячеславовна из их числа (Приложение №42). Она родилась в городе Дядьково, что на Брянщине за 20 дней до начала войны. Семье не удалось эвакуироваться до прихода немцев. Отец ушёл в лес партизанить, а маленькую Галю, мать и бабушку увезли в концлагерь «Эрика», находившийся в польском городе Швинтохлавец. Вспоминает Г.В.Ходош: «В январе 1945 года нас освободила Красная Армия и, хотя мне было около 5 лет – этот момент я хорошо запомнила. Мама, бабушка и другие заключённые концлагеря радовались и плакали. Будучи ребёнком, я многое не осознавала и до конца не понимала всего ужаса нашего концлагерного существования, которое в любой момент могло закончиться смертью. Только став взрослее и заимев своих детей, я поняла и до конца оценила подвиг мамы, которая сохранила свою и мою жизни в нечеловеческих условиях немецкого коцлагеря. Своей жизнью я обязана маме. Наше спасение – это настоящее чудо». Окочив школу в родном городе Галина Вячеславовна поступила в медицинский институт в Новосибирске и выйдя замуж за врача Геннадия Ходоша, приехала в Барабинск. Филипп Николаевич Полиенко - уроженец нашего города встретил Великую Отечественную войну десятилетним мальчишкой в вагоне поезда «Москва-Брест», в который они сели с матерью в Москве ночью 20 июня 1941 года (Приложение № 43). Цель поездки – посетить сестру матери, которая жила недалеко от Бреста. Вспоминает Филипп Николаевич: «Наш поезд разбомбила немецкая авиация, когда он подходил к Бресту. Горели вагоны, стоял крик, все в ужасе бежали от железнодорожного полотна, надеясь на спасение. В неразберихе мы с матерью потеряли друг друга. Остаток ночи я провёл в кустах, а утром вышел к нашему составу. То, что я увидел повергло меня в полный ужас - везде лежали убитые, сгоревшие и раздавленные немецкими танками люди, но моей матери среди них не было. Через некоторое время меня и ещё несколько взрослых и детей захватили и поместили в концлагерь Треблинка на территории Польши. Всем заключённым присвоили номера – в начале у меня был номер 933, затем 1117». В течение 2 лет сибирский мальчик пробыл в немецком концлагере. Пришлось испытать многое: непосильную работу, голод, холод, жуткую тоску по родным, постоянное унижение и каждодневную возможность погибнуть от самодурства лагерных охранников. Вспоминает Ф.Н.Полиенко: «Много узников умерло от истощения и голода. Нас гоняли под охраной рвать лебеду, крапиву, спорыш. Всё это мы сдавали на кухню. Однажды один мальчик решил спрятаться. Собаки быстро обнаружили беглеца. Его зверски избили, а затем притащили передвижную виселицу. Как мальчик плакал, как умолял, чтобы не убивали его, кричал, что он не убегал, просто заснул. Но что для фашистов стоила жизнь какого-то ребёнка? Повесили его, не моргнув глазом». Судьба сохранила жизнь Филиппа Полиенко - в сентябре 1943 года ему удалось бежать из лагеря, благодаря помощи других заключённых. Невероятное везение и удача позволили перейти линию фронта и 6 ноября 1943 года вернуться в родной Барабинск. К радости встречи с родными примешивалась печаль о матери, которая так и не нашлась ни во время войны, ни после. Вспоминает Ф.Н.Полиенко: «О своём пребывании в немецком концлагере в последующие годы я не кому не рассказывал. Ведь раньше было как - если был в плену, то враг народа. На день Победы всех фронтовиков поздравляют власти, а нас хлебнувших фашистских концлагерей поздравлять вроде не за что. Но на судьбу я не жалуюсь – жизнь сложилась не плохо: и семья есть, и дети, и внуки. Ведь как вспомню, сколько людей погибло от немцев, так все нынешние и прошлые свои беды кажутся вполне терпимыми. А погибших - не вернёшь».

Василий Дмитриевич Патрин - уроженец Тамбовщины, но с послевоенных лет проживал в нашем городе и его смело можно назвать сибиряком. Войну встретил ранним утром 22 июня 1941 года недалеко от Бреста в составе отдельного артиллерийского полка (Приложение № 44). После пятидневных боёв был ранен и попал в плен. Первые недели неволи содержался в немецком полевом лагере под открытым небом. Гитлеровцы пленных практически не кормили и медицинской помощи не оказывали. Смертность среди наших солдат была огромная. Василий Дмитриевич выжил благодаря тому, что промывал раны мочой. Осенью вместе с тысячами военнопленных он был на эшелонах привезён в Гамбург и оттуда на пароходах отправлен в Норвегию. С осени 1941 и по весну 1945 года наш земляк находился на тяжёлых работах в каменоломне. Каторжный труд, постоянный голод и холод, издевательства лагерной охраны могли стать причиной гибели любого пленного. Особенно жестокой была «забава» конвоиров под названием «профилактика от гриппа». Суть этой «профилактики» заключалась в следующем - наших пленных гнали между двумя шеренгами немецких солдат, которые наносили удары прикладами и палками. Многие узники погибли в этом смертельном коридоре. Этот кошмар закончился весной 1945 года, когда заключённые при помощи норвежских партизан подняли восстание и перебили немецкую охрану. Окрылённые удачей наши соотечественники захватили немецкий корабль в ближайшем от концлагеря порту и через несколько дней уже швартовались в Мурманске. Вспоминает Василий Дмитриевич: «Чем ближе была родная земля, тем больше становилось чувство тревоги. Ведь, в лагере немцы говорили, что Сталин считает всех советских пленных предателями. Плохие предчувствия оправдались - в порту Мурманска нас встретили довольно враждебно настроенные автоматчики НКВД и отконвоировали в фильтрационный лагерь». Процедура фильтрации продолжалась несколько месяцев -постоянные допросы, очные ставки, обвинения в измене. Для многих это закончилось расстрелом в доках Мурманского порта. Особенно тяжёлое впечатление на В.Д. Патрина произвела следующая трагедия: «Когда нас везли в Москву, в вагоне оказался пленный, родом из тех мест, мимо которых шёл наш состав. Он обратился с просьбой к конвоирам отпустить его хоть на пять минут домой, чтобы повидать родных. Те его конечно не отпустили. У того не выдержали нервы и он побежал из вагона и был застрелен охраной у всех на глазах. Страшный, дикий случай своей несправедливостью - столько выдержать и погибнуть практически на крыльце своего дома». Для Василия Дмитриевича проверка закончилась положительно и его отпустили. К этому моменту он знал, что два родных брата проживают в Барабинске. В конце 1945 года В.Д. Патрин прибыл в наш город и до самой смерти в 2008 году проживал здесь.

Подводя итог своему исследованию можно сделать вывод о том, что многие наши земляки испытали ужасы плена и некоторые смогли там выжить и вернуться домой, то есть их судьбы нам известны. Ф.П. Щученко, В.Е.Достовалов и В.Д. Патрин будучи военнослужащими Красной Армии попали в плен в Белоруссии. То, что это произошло в Белоруссии не случайность, так как именно здесь наша армия понесла наиболее значительные потери в начальный период войны. К сожалению гибель Ф.П. Щученко и В.Е. Достовалова была страшной кровопролитной закономерностью Великой Отечественной войны, а спасение В.Д. Патрина после почти 4 лет концлагеря – результат величайшего везения. Спасение Ф.Н. Полиенко и Г.В. Ходош - малолетних узников фашизма, также результат невероятного стечения счастливейших обстоятельств. От общего числа пленных барабинцев – это примерно 8-10 процентов. Судьбы остальных требуют дальнейшего исследования. Эта работа не может быть выполнена отдельным учеником, так как пропавших без вести и пленных очень много, а очевидцев тех событий всё меньше и меньше. Ф.П. Щученко, Г.В. Ходош, ФН. Полиенко, В.Е. Доставалов, В.Д. Патрин, мой прадед С.А. Ильенко - каждый из них испил свою чашу мучений. Для нас, молодого поколения страны начала 21 века – судьба людей прошедших плен или погибших в плену является примером самопожертвования, стойкости духа и мужества. Не их вина, что они были в плену - самое главное никто добровольно туда не пошёл. Высшее руководство страны накануне войны совершило дипломатические и военные ошибки, повлекшие за собой военную катастрофу 1941 года, в результате которой миллионы наших граждан попали в плен и государство, по вине которого они там оказались, объявило их врагами народа, а затем в течение многих десятилетий стыдливо умалчивало эту тему. Из-за этого подвиг советских военнопленных в научной исторической литературе до конца не изучен и моя работа в некоторой степени может этому помочь.

Оглавление

Введение 3-6 стр

Основная часть 7-14 стр

Заключение 15 стр

Список использованной литературы 16 стр

Приложение 17-61 стр

Blog

Всё дальше и дальше отдаляются от нас последние залпы Великой Отечественной войны