Взаимодействие человека и природы в истории обь-иртышского севера в 1920-е годы

Вид материалаАвтореферат диссертации
Основное содержание диссертации
В первом параграфе «История изучения проблем освоения Сибири в отечественной историографии»
Во втором параграфе «Источниковедение проблем взаимодействия человека и природы»
В первом параграфе «Исторические этапы взаимодействия человека и природы на Обь-Иртышском Севере»
Во втором параграфе «Роль природно-географических факторов в хозяйственном освоении Обь-Иртышского Севера в 1920-е гг.»
В третьем параграфе «Образ Севера как ментальная конструкция»
В первом параграфе «Научное изучение и перспективы экономического развития Обь-Иртышского Севера в 1920-е гг.»
Во втором параграфе «Правовое регулирование использования природных ресурсов Обь-Иртышского Севера в 1920-е гг.»
Подобный материал:
1   2   3   4

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ


Введение содержит обоснование актуальности темы, хронологических рамок, объекта и предмета, цели и задач, методологических основ, новизны и практической значимости, характеристику степени изученности темы и источниковой базы, положений, выносимых на защиту.

В первой главе «Историографические и источниковедческие аспекты истории освоения Сибири» характеризуются исследования по истории освоения Сибири, рассматриваются источниковедческие аспекты региональной экологической истории.

В первом параграфе «История изучения проблем освоения Сибири в отечественной историографии» историографический обзор показал, что теоретические и методологические вопросы взаимодействия человека и природы в Сибири начали формулироваться и рассматриваться историками только с середины 1980-х гг. В 1986 г. Институтом истории, филологии, философии СО АН СССР был разработан проект целевой научно-исследовательской программы «Исторический опыт освоения Сибири».33

В 1989 г. Институтом истории и археологии УрО РАН была разработана целевая научно-исследовательская программа «Исторический опыт регионалного развития (Урал и сопредельные территории)».34

Программа ставила целью историко-экологических исследований анализ исторически локализованных отношений между сферой материального производства и естественной средой, че­ловеческой деятельностью в данной сфере и природой, опыта регуляции этих отношений: выявление путей формирования и осуществления экологической политики, возникновения, развития и трансформации экологических представлений, механизмов по управлению экологическими процессами; обобщение исторического опыта взаимодействия природы и общества и его использование для реализации научного подхода к развитию производительных сил региона.

В 1992 г. Институтом истории и археологии УрО РАН была разработана концепция основных направлений перспективной социокультурной политики на Российском Севере.35 Авторы концепции рассматривают ситуацию на Российском Севере в контексте общегосударственных и мировых тенденций. Такой охват проблемы вполне оправдан, так как позволяет аккумулировать весь положительный опыт необходимый для разработки модели сбалансированного развития северных территорий, определения оптимального соотношения между использованием невозобновляемых и возобновляемых ресурсов, между их эксплуатацией и рациональным природо­пользованием, между экономическими и социальными факторами развития, окружающей средой и человеком.

Многие теоретико-методологические вопросы исторического изучения процесса взаимодействия человека и природы в Сибири поставлены и ждут своего разрешения. Отметим главное. Экологическая тематика, проблемы взаимодействия природы и человека в Сибири становятся полноценным предметом исторического исследования.

В конкретно-исторических исследованиях наблюдается отход от концепции покорения природы, довлевшей над историческими исследованиями в советский период. Вопросы взаимодействия человека и природы начинают рассматриваться с точки зрения единства истории природы и истории общества. Расширяется тематика исследований. Наряду с социально-экономическими аспектами взаимодействия человека и природы,36 начинают изучаться правовые и общественно-политические вопросы освоения природных ресурсов их использования и охраны.37 Анализируется влияние природно-географических факторов на деятельность человека.38

Различные вопросы истории природопользования в Сибири, в целом, и в Западной Сибири, в частности, рассматривались применительно к XIX началу XX вв., либо второй половине XX в. 1920-е гг. остались вне поля зрения ученых. Отметим также территориальную специфику исследований. Они в большей своей части посвящены регионам с зерновым сельским хозяйством и промышленностью. Северные территории Сибири оказались, в этом отношении, существенно менее изученными.

Назрела необходимость ликвидировать образовавшийся хронологический пробел в изучении проблем взаимодействия человека и природы на Обь-Иртышском Севере и показать важное самостоятельное значение опыта природопользования 1920-х гг. Имеющаяся историография дает богатый сравнительно-исторический фон, как в территориальном, так и в хронологическом аспектах для осмысления и позиционирования регионального опыта природопользования на Обь-Иртышском Севере в 1920-е гг.

Во втором параграфе «Источниковедение проблем взаимодействия человека и природы» был выявлен ряд общих особенностей введенного в научный оборот комплекса источников. В первую очередь необходимо отметить, что основной задачей на протяжении всего рассматриваемого периода для учреждений, занимавшихся Севером, была организация его всестороннего изучения с тем, чтобы на рациональных, научно обоснованных началах преобразовать экономику региона. Для реализации этой задачи в учреждениях создавались соответствующие секции, которые нередко достаточно тесно между собой сотрудничали. Поэтому материалы секций Севера (при Уралплане, при УОБК) необходимо рассматривать в комплексе. Эти материалы взаимно дополняют друг друга, и дают возможность оценить характер взаимодействия, степень его эффективности.

Анализ источников также показывает, что вплоть до проведения Приполярной переписи 1926/1927 г. у государственных учреждений и общественных организаций не было четких, полных данных по Северу вообще и природным ресурсам в частности. Они носили отрывочный, порой противоречивый и неточный характер. Во многом в основе таких материалов лежат устаревшие данные, взятые, как правило, из работ А.А. Дунина-Горкавича. Данные переписи тоже вызывают некоторые нарекания, но, тем не менее, они дали достаточно полную обобщенную картину состояния северного хозяйства на момент 1926/27 г.

Выявленный комплекс источников, освещающих процесс взаимодействия природы и человека на севере Западной Сибири дает возможность осознать всю глубину существующих экологических проблем, определить их исторические корни, выделить акторов процесса взаимодействия человека и природы, реконструировать процесс их взаимодействия.

Во второй главе «Пространственно-временные и ментальные аспекты взаимодействия человека и природы на Обь-Иртышском Севере» взаимодействие человека и природы рассматривается как процесс исторический, развивавшийся во времени и пространстве. Характеристика территории исследуется с двух позиций: статистико-картографической и художественно-страноведческой. Если в первом случае для показа места создают строгую схему, то во втором – его образ. В первом случае интересен максимально точный показ места, во втором – синтез компонентов территории, поиск взаимосвязей (в том числе с деятельностью людей).

В первом параграфе «Исторические этапы взаимодействия человека и природы на Обь-Иртышском Севере» выделены этапы взаимодействия человека и природы на Обь-Иртышском Севере.

В процессе освоения природных ресурсов Обь-Иртышского Севера на данный момент можно выделить две стадии – доиндустриальную и индустриальную. Доиндустриальная стадия, являясь однородной с точки зрения технологии освоения природных ресурсов, не была таковой по другим параметрам (социально-экономические отношения, политика государства в области природопользования, роль социальных институтов).

Доиндустриальную стадию взаимодействия общества и природы на Обь-Иртышском Севере можно разделить на следующие этапы. В древности, до включения в состав Русского государства, Обь-Иртышский Север входил в ареал присваивающей экономики. В этот период процесс взаимодействия общества и природы на Обь-Иртышском Севере был обусловлен эколого-экономической сбалансированностью жизнедеятельности коренного населения, натуральностью циклов производства и потребления.

С XVII в. в процесс освоения территорий Сибири вообще и Обь-Иртышского Севера в частности, включается Российское государство. Оно втягивает в свою структуру население Севера, навязывая ему неэквивалентные, невыгодные обменные отношения. В результате население вынужденно было перейти от промысла, обеспечивающего только его насущные потребности, к «перепромыслу», обеспечивающему помимо личных потребностей, уплату ясака и приобретение необходимой для жизни импортной продукции (металлические котлы, капканы, огнестрельное оружие, ткани, продукты питания и т.д.). В период с XVII по вторую половину XIX вв. основой существования населения по-прежнему оставалось комплексное промысловое хозяйство, отдельные элементы которого в результате высокого рыночного спроса приобрели товарный характер. Это обусловило их интенсивное, можно сказать, хищническое использование. Государственной политики как системы в области природопользования не было. Запреты и ограничения касались лишь отдельных ресурсов (соболь, бобер), в сохранении которых государство было заинтересовано.

Следующий этап конец XIX – первая половина XX вв. В конце XIX – начале XX вв. Обь-Иртышский Север, по сути, оставался регионом с присваивающей экономикой. Все явственнее была видна социально-экономическая и культурная отсталость региона. Особенно сильно это проявилось после завершения строительства транссибирской магистрали. Постепенно приходит понимание того, что будущее региона в комплексном освоении природных ресурсов при помощи индустриальных технологий.

В рамках данного этапа следует особо выделить период 1920-х гг. В это время Север становится объектом систематического научного изучения. Именно в этот период было создано региональное природоохранное законодательство. Государство взяло под свой контроль использование природных ресурсов и их охрану.

С 1960-х гг. начинается новый этап индустриального освоения северных территорий, стержнем которого стала добыча нефти и газа.

Предложенная периодизация демонстрирует глубокие исторические корни экологических проблем Обь-Иртышского Севера. Изучение выделенных этапов и периодов с эколого-исторических позиций делается насущной необходимостью. Обоснована необходимость изучения периода 1920-х гг., в рамках которого формировались основы советской региональной экологической политики, выдвигались интересные, перспективные идеи рационального природопользования и сбережения ресурсов, научно обоснованные подходы комплексного освоения Севера.

Во втором параграфе «Роль природно-географических факторов в хозяйственном освоении Обь-Иртышского Севера в 1920-е гг.» дана характеристика основных природно-географических факторов, влиявших на деятельность человека. Показана географическая среда, как среда обитания человека на Обь-Иртышском Севере в определенный хронологический период - 1920-е гг., что дает возможность соотнести природную и социальную реальность и создать контекст исторического пространства, в котором взаимодействовали акторы.

Прямое влияние на хозяйственно-экономическую деятельность человека на Обь-Иртышском Севере оказывали стихийные бедствия и катаклизмы. Затяжные и холодные весны, дождливое лето и осень, суровые зимы, колебания уровня воды в Оби, пожары, эпизоотии домашних и промысловых животных приводили к сокращению промысловых угодий, возможностей их хозяйственного использования, снижению уровня жизни населения.

В природных угодьях тундровой зоны, лесотундры и северной окраины тайги главной причиной изменения ареалов и численности промысловых животных было их истребление людьми. Это особенно заметно в отношении лося, северного оленя, бобра, соболя, белого гуся. Сокращение численности северного оленя было связано, также, с развитием домашнего оленеводства (стада домашних оленей вытесняли диких с лучших пастбищ в менее доступные места). Уменьшение численности лося и соболя в некоторых районах было вызвано лесными пожарами, виновниками которых нередко были люди.

Изменения, произошедшие в природных угодьях северной тайги, были более значительными. В первую очередь, они были связаны с лесными пожарами, которые в большинстве случаев имели антропогенное происхождение. Коренные типы северо-таежных лесов сменялись вторичными типами. Места гарей превращались в пустыри, либо зарастали лиственными породами. Для одних видов (белки, соболя) эти изменения ухудшали условия жизни, тогда как для других (особенно для лося и тетерева) лиственное и смешанное хвойно-лиственное мелколесье, возникавшее на месте спелых, преимущественно хвойных лесов, создавало более благоприятные условия существования.

Для ряда видов наибольшее значение в изменении их ареалов и численности имело все же не изменение природных угодий, а чрезмерный промысел. Именно он был главной причиной того, что бобра на Обь-Иртышском Севере к началу XX в. нигде практически не осталось, а ареал обитания соболя резко сократился.

Социальные катаклизмы начала XX в. (первая мировая и гражданская войны) способствовали стабилизации и росту численности промысловых животных на Севере. Массированное истребление пушных животных в первой половине 1920-х гг., связанное с чрезвычайно благоприятной мировой конъюнктурой на «мягкое золото», вновь привело к катастрофическому сокращению ценных промысловых видов фауны.

В третьем параграфе «Образ Севера как ментальная конструкция» обращено внимание на следующие аспекты образа Севера как ментальной конструкции: границы Севера, представление о Севере в обществе и в среде специалистов, связанных с Севером своей профессиональной деятельностью.

В 1920-е гг. была предпринята попытка конструирования положительного образа Севера, образа, способного привлекать (людей, материальные средства, политические решения), а не отторгать. Она была предпринята специалистами, учеными, управленцами, деятельность которых так или иначе была связана с Севером. На аргументы непривлекательности Севера формулировались контраргументы, нивелирующие эту непривлекательность. Тем более что в 1920-е гг. к Северу были отнесены весьма значительные территории страны.

Попытка сформировать деятельный образ коренного жителя Севера не увенчалась успехом. Он не смог вытеснить укоренившихся в обществе и власти представлений о народах Севера как отсталых, забитых и несчастных, требующих особой опеки и заботы со стороны государства. В чем причина? Даже те специалисты, которые говорили о самобытности народов Севера, были европоцентристами и безусловными приверженцами идеи прогресса. В этой системе координат коренные народы Севера Сибири занимали определенное, невысокое место. Их необходимо было направить на прогрессивный путь развития, который уже прошли цивилизованные народы, чтобы они поднялись на более высокую ступень общественного развития.

Коренные народы Севера оказались под колпаком государственной патерналистской политики, подневольный труд и ГУЛАГ вновь реанимировали образ Сибири, в том числе и Севера как места каторги и ссылки. «Трехсотлетний период ограбления природных богатств» региона продолжился с новой силой.

В третьей главе «Экологическая политика на Обь-Иртышском Севере в 1920-е гг.» экологическая политика, которую проводило советское государство на Обь-Иртышском Севере в 1920-е гг., рассматривается в русле теории модернизации в рамках акторной модели.

Модернизация подразумевает рациональный контроль над природным и социальным окружением человека, тесную интеграцию в мировую культуру, осуществление научной революции, распространение рационального взгляда на жизнь.

Стремление максимально эффективно управлять природой в целом соответствовало духу времени. «В новейшее время государство все больше стремилось "прибрать к рукам" природные и человеческие ресурсы страны и сделать их более продуктивными».39 Для этого требовалось большее знание общества и природы.

Особенно актуально это было для территории Обь-Иртышского Севера мало изученного, слабо освоенного (с точки зрения модернизационной парадигмы), что в свою очередь, наряду с хозяйственными организациями, выдвигало научное, профессиональное сообщество в число акторов взаимодействия человека и природы на Обь-Иртышском Севере.

Специфика региона, поставленные задачи (всестороннее изучение Севера, его рациональное использование) не могли полноценно осуществляться без взаимодействия с местным сообществом. Проведение эффективной экологической политики невозможно было без включения в число акторов местного русского и коренного населения Севера.

В первом параграфе «Научное изучение и перспективы экономического развития Обь-Иртышского Севера в 1920-е гг.» исследовано содержание научных и практических поисков социально-экономического будущего Севера.

В 1917 г. в структуре КЕПС была создана подкомиссия по исследованию Севера и лаборатория по изучению пушного промысла. Результатом проделанной работы стала монография профессора Н.М. Кулагина о русском пушном промысле, где речь также шла и о Обь-Иртышском Севере. В дальнейшем на страницах специальных изданий, в монографических исследованиях неоднократно проводилась мысль о необходимости фундаментального исследования отечественного охотничьего хозяйства.

В 1920-е гг. необходимость перехода от экстенсивного, ничем не регламентированного охотничьего промысла к организованному, интенсивному охотничьему хозяйству стала очевидной. Специалисты, ученые, сами охотники неоднократно выступали в печати, на различных съездах и собраниях с требованием заниматься созданием именно охотничьего хозяйства, как полноценной отрасли экономики страны наряду с земледелием, лесным хозяйством, рыболовством.

Большая роль в развитии региона отводилась развитию лесного хозяйства. Перестройка лесного хозяйства Севера задумывалась в направлении максимально возможного всестороннего использования колоссальных лесных фондов, с переносом лесоразработок на Север, введением там сплошной лесосечной системы и созданием лесопромышленных комбинатов.

Вопросы, связанные с перспективами социально-экономического развития Тобольского Севера, рассматривались на конференции производительных сил Урала, состоявшейся 11-17 января 1927 г., в рамках которой работала Секция Севера.

Анализ состояния хозяйства, его развития привел участников конференции к мысли о том, что сложившаяся исторически на Обь-Иртышском Севере структура экономики, которую в качестве мерила использовали при характеристике положения в 1920-е гг., не была оптимальной. Речь шла о новой структуре экономического развития.

Будущее развитие Севера связывалось с индустриальным освоением его сырьевых ресурсов. Фактически индустриализация региона отождествлялась с рационализацией хозяйствования на Севере: индустриальное освоение территории априори означало рациональное использование природных ресурсов. Отметим, что пути развития Севера были обозначены, что называется, в «общих чертах». Детальных исследований природных ресурсов проводилось крайне недостаточно.

Таким образом, научное изучение Обь-Иртышского Севера в 1920-е гг., осмысление перспектив его развития приобрело ярко выраженные черты утилитарного дискурса, в котором понятие «природа» было заменено понятием «природные ресурсы», то есть внимание фокусировалось на тех аспектах природы, которые пригодны для использования человеком. На это обстоятельство работал и географический образ региона как «природной кладовой», богатой ресурсами, которые ждут своего освоения.

Во втором параграфе «Правовое регулирование использования природных ресурсов Обь-Иртышского Севера в 1920-е гг.» дана характеристика природоохранного законодательства, общественной деятельности по охране природы и рациональному использованию природных ресурсов, землеустройства.

Принципы, провозглашенные в важнейших документах нового государства, нашли свое продолжение в советском законодательстве, посвященном вопросам охраны природных ресурсов и окружающей среды.

Общесоюзное законодательство детализировалось региональным, с учетом территориальной специфики промыслового хозяйства в той или иной части страны. 13 ноября 1923 г. Уральский экономический совет утвердил «Положение об охоте в Уральской области». Оно было принято на основе постановления ВЦИК и СНК от 1 марта 1923 г. в целях восстановления охотничьего хозяйства Уральской области.

Общее руководство охотничьим хозяйством в области возлагалось на Уральский областной лесной отдел Уральского областного земельного управления и его окружные лесные отделы по подотделам охоты. Эти органы власти должны были принимать все меры, необходимые для развития охотничьего хозяйства.

На основе центральных распоряжений по охоте областными исполнительными комитетами ежегодно (или раз в два года) издавались местные обязательные постановления об охоте. В целях охраны ценных охотничьих животных, обязательными постановлениями воспрещалась охота: на соболя с 1927 по 1930 гг.; на кидаса – с 1927 по 1930 гг. и на барсука – с 1926 по 1930 гг.

Таким образом, в 1920-е гг. была разработана и введена в действие законодательная основа охоты. Охотничий промысел регулировался на центральном, региональном и местном уровнях. В тесной связи с охотой находилось лесное хозяйство.

Вопросы лесного хозяйства на Обь-Иртышском Севере регулировались нормативными документами Уральского областного исполнительного комитета Советов РКК и КД и Тобольского окружного исполнительного комитета Советов РКК и КД.

Регулированию рыболовства на региональном уровне было посвящено значительно меньше нормативных документов, нежели охотничьему и лесному хозяйствам. В марте 1924 года Тобольским окрисполкомом был утвержден проект обязательного постановления № 11 Тобокрисполкома о порядке использования рыболовных угодий в Тобольском округе. В этом документе были закреплены арендные отношения в рыболовстве. Население, занимающееся рыболовством, должно было заключать арендные договоры на использование рыболовных угодий с райисполкомами.

Вышеизложенное не означает, что созданная правовая основа ведения охотничьего, лесного и рыболовного хозяйства была идеальной. На практике все складывалось гораздо сложнее. Разработка многих нормативных документов была сложной и долгой. Не всегда нормативные документы отвечали местным условиям. Были случаи, когда незнание ситуации, отсутствие опыта приводили к принятию документов, противоречащих реальному положению дел. По справедливому замечанию специалистов, главной проблемой было исполнение имеющихся нормативных актов.

Составной частью природоохранного законодательства являлись заповедники и заказники на территории Обь-Иртышского Севера. На территории Уральской области к 1927 г. было учтено 249 заказников с общей площадью 1765921 десятин. Территория значительная, она составляла 1% всей площади области. Специальную охрану имели только 14 заказников, 124 заказника охранялись лесной стражей, в 7 – бесплатно несли охрану члены охотничьей кооперации, 104 заказника никак не охранялись. Обозначенные на местности границы и объявление о заказе имели 46 заказников. Для 49 заказников границами служили квартальные просеки. 154 заказника, обозначенные на местности, границы не имели.

Эти цифры свидетельствуют, что для сохранения охотничьих ресурсов мало юридически определить заказанную территорию. Необходимо было ее должным образом охранять. С этим в реальности, особенно на Севере, были серьезные проблемы.

Только запретительными мерами добиться соблюдения правил производства охоты на севере было невозможно. Поэтому власти, наряду с созданием природоохранного законодательства, организации охраняемых территорий, большое внимание уделяли пропагандистской, просветительской работе, направленной на повышение сознательности населения, занимающегося охотничьим промыслом.

В Сургутском уезде в 1920 году был создан Союз Правильной Охоты, в задачи которого входило «соединение всех охотников, любителей и промышленников, имеющих жительство в пределах Сургутского уезда в целях интересов охотников, как таковых, охранения дичи и угодий от истребления и расхищения, поднятие культурного уровня своих членов, поднятие техники охоты».40

Положительные результаты такой деятельности имели место, но их эффективность на Севере снижалась из-за больших пространств при чрезвычайно низкой плотности населения, разбросанного мелкими группами по огромной территории, удаленности Обь-Иртышского Севера от хозяйственно-административных центров, плохих путей сообщения и неразвитости средств связи.

Для организации и эффективного регулирования природопользования необходимо было проведение землеустройства, под которым понималось упорядочение существующих форм землепользования и образования новых, в соответствии с требованиями хозяйственно-технической целесообразности.

Землеустройство было необходимо для «пробуждения» потенциальных возможностей Севера. В 1920-е гг. землеустроительные работы не были закончены. Они только начинались. Завершилась эта работа только в 1930-е гг.

Экологическая политика на Обь-Иртышском Севере в 1920-е гг. осуществлялась во взаимодействии ряда акторов. Большую роль в этом играли региональные власти, Комитет Севера при ВЦИК и его территориальные отделения - Тобольский и Уральский комитеты Севера, нацеленные на комплексное освоение ресурсов региона, бережное отношение к природе, сотрудничество с местным населением, коренными народами Севера как равноправными акторами региональной экологической политики. Акцент на аборигенов Севера как акторов, способных полноценно освоить богатые природные ресурсы, в полной мере соотносился с «положительным» географическим образом региона, который научное и профессиональное сообщество формировало в 1920-е гг.

К концу 1920 – началу 1930-х гг. ситуация в области природопользования ухудшилась. Происходит усиление хозяйственных ведомств (Наркомторг, Наркомснаб и т.д.). Центральным элементом политики и практики по отношению к природе стал узкий утилитаризм, бесконтрольное использование природных ресурсов во имя быстрых темпов экономического роста. Курс первых пятилеток на стремительную индустриализацию и коллективизацию привел к радикальному воздействию на природные ресурсы. Требовался немедленный экономический эффект. Вопросы охраны природных ресурсов, их комплексного рационального использования отошли на второй план. Коренное население фактически было отстранено от реального управления природными ресурсами региона.