Л. М. Кроль Научный консультант серии
| Вид материала | Документы |
- Л. М. Кроль Научный консультант серии, 4830.41kb.
- Л. М. Кроль Научный консультант серии, 5055.37kb.
- Л. М. Кроль Научный консультант серии, 11198.99kb.
- Л. М. Кроль Научный консультант серии, 3160.55kb.
- Л. М. Кроль Научный консультант серии, 7278.66kb.
- Л. М. Кроль Научный консультант серии, 4851.01kb.
- Л. М. Кроль Научный консультант серии, 7280.15kb.
- Л. М. Кроль Научный консультант серии, 6438.75kb.
- Название: Плавание: кроль на спине, брасс на груди, кроль на груди, 107.99kb.
- Отерапевт, научный консультант реабилитационной программы для алко- и наркозависимых, 186.37kb.
Мы недостаточно хорошо изучили биологию. Большинство поразительных открытий в науке и терапии является результатом синергического слияния двух или большего числа направлений исследований. Сегодня, однако, большинство форм психотерапии все еще не может выйти из сферы феноменологии, так же как не могли сделать этого такие основатели глубинной психотерапии, как Жанэ, Фрейд и Юнг. Все они видели, что психологические процессы не могут быть отделены от физиологии тела, но признавали, что невысокий уровень развития физиологии не позволяет соединить ее с психологией. Теперь дело обстоит иначе. Я бы даже сказал, что сегодня подлинным новатором является тот, кто приходит в психологию из молекулярной биологии, те, кто открыл существование сложных отношений между психикой и молекулой. Назову лишь некоторых из них, — тех, кого может понять любой критик психобиологического подхода.
l Джеймс Мак-Го, психофизиолог, опубликовал в 1983 г. работу, подводящую итог исследованиям, продолжавшимся более десяти лет в ряде ведущих лабораторий. Эти исследования выявили, как гормоны (информационные субстанции), выделяемые телом во время стресса, могут влиять на память, процессы научения и поведение. Таким образом, психологические состояния зависят от наличия или отсутствия этих информационных субстанций, обусловливающих кодирование опыта в головном мозге.
l Френсис О. Шмитт является пионером молекулярной биологии. Это ему принадлежит выражение “информационная субстанция”. В опубликованной в 1984 г. статье, получившей широкое признание, он подвел итоги работы целого поколения исследователей, занимавшихся молекулярными регуляторами функций головного мозга. Используя метафору из области компьютеров, можно сказать, что информационные субстанции могут считаться программным обеспечением, постоянно меняющимся в ходе творческого взаимодействия с окружением, в то время как нервная система является относительно постоянным техническим обеспечением.
l Кендейс Перт руководит исследованиями в области биохимии мозга в Национальном институте психического здоровья. В 1985 г. она вместе со своими сотрудниками опубликовала основополагающую статью, где показана, как множество нейропептидов (информационных субстанций) могут связывать друг с другом ощущения, восприятия, эмоции и поведение. Эти нейропептиды и их клеточные рецепторы образуют психосоматическую сеть, которая может считаться новой информационной сетью, координирующей отношения между психикой и телом.
l Эрик Кандел, психиатр-исследователь из Колумбийского университета, был первопроходцем в изучении внутриклеточных молекулярных процессов научения и их значения для клинической медицины. Кандел установил, как стимулы из окружающей среды передаются информационными субстанциями на клеточный уровень, а затем в клетках функцию переноса выполняют “вторичные посыльные”, которые могут включать или выключать особые гены, регулирующие клеточный метаболизм.
Психику нельзя сводить к молекулам. Я дал обзор процессов, охватывающих психику и тело, которые я называю “связью между психикой и геном”. Обзор отражает дух современных психобиологических исследований уже упомянутых мной авторитетных ученых. Именно “связь между психикой и геном” служит молекулярной основой всех форм целительства, осуществляющегося по принципу психика-тело, начиная с древних шаманских практик и кончая современной психосоматической медициной. Оглядываясь назад, мы можем понять, что многие фундаментальные процессы гипнотерапии и психоанализа — диссоциация, вытеснение, психологические комплексы, травмы и стресс — поддаются осмыслению в рамках более широкой системы психика-тело. Но это не означает, что мы сводим психику к молекуле! Впервые мы располагаем действительно научной основой для изучения способов влияния психики и ее состояния на материю и наоборот. В настоящее время психология и биология ждут многого от новой синергии, новой психобиологии, которая их объединяет, а основой такого объединения служат концепции информации и коммуникации.
Не существует исследований, подтверждающих наличие связи между психикой и геном. Это серьезная критика. Основу моего психобиологического подхода составляет новый синтез импликаций имеющихся данных. Пока еще не были проведены непосредственные проверки гипотез, касающихся связи психика-ген. Недавно я составил план исследований, необходимых для выявления связи между психикой и информационными субстанциями вплоть до генетического уровня. Этот план включает 128 исследовательских проектов. Я уже помогаю нескольким аспирантам, которые пишут на эту тему докторские диссертации, и готов помочь любому другому исследователю данной проблемы.
Одно из преимуществ психобиологического подхода заключается в том, что он позволяет добиться более высокого уровня понимания и жизни, и психотерапии, а также объединить их. В XIX веке наука уподобилась Вавилонской башне: ученые разных специальностей с трудом понимали друг друга. Еще меньше понимали их простые смертные. Объединение, осуществленное в XX веке с помощью концепции информации, дает возможность исследователям, работающим в чрезвычайно удаленных друг от друга дисциплинах, без труда общаться друг с другом, с клиницистами и вообще со всеми, кто занимается вопросами физического здоровья. Всех нас объединяет одна цель — способствовать нашему общему благосостоянию с помощью процессов коммуникации и самореализации.
Биография
Эрнест Л. Росси в настоящее время является частнопрактикующим психотерапевтом в Малибу, Калифорния. Он издает журнал “Психологические перспективы: идеи Юнга и его последователей”. Росси получил ученую степень бакалавра по биохимии, а затем стал доктором психологии в 1962 г. в Темпльском университете. Стипендия, полученная им после защиты докторской диссертации от Государственного общества здравоохранения США, позволила ему два года изучать психосоматическую медицину под руководством Франца Александера. Росси является автором или составителем пятнадцати книг по психотерапии, снам и психобиологии целительства. Обладая большим опытом юнгианского анализа, он входит в состав классификационного совета Института К.Г. Юнга в Лос-Анджелесе. Его перу принадлежат работы, посвященные гипнотерапии Милтона Эриксона, совместно с которым он написал четыре книги. Кроме того, Росси подготовил к изданию и издал четыре тома собрания трудов Эриксона, а также принимал участие в издании четырех томов лекций М. Эриксона и стенограмм его семинаров.
Литература
Erickson, M., & Rossi, E. (1989). The February man: Evolving consciousness and identity in hypnotherapy. New York: Brunner/Mazel.
Kandel, E. (Ed.). (1987). Molecular neurobiology in neurology and psychiatry. New York: Raven Press.
McGaugh,J. (1983). Preserving the presence of the past: Hormonal influences on memory storage. American Psychologist, 38(2), 161—173.
Pert, С., Ruff, M., Weber, R., & Herkenham, M. (1985). Neuropeptides and their receptors: A psychosomatic network. Journal of Immunology, 135(2), 820s—826s.
Rossi, E. (Ed.). (1980). The collected papers of Milton H. Erickson on hypnosis (4 vols.). New York: Irvington. Rossi, E. (1982). Hypnosis and ultradian cycles: A new state(s) theory of hypnosis? American Journal of Clinical Hypnosis, 25(1), 21—32.
Rossi, E. (1986a). Altered states of consciousness in everyday life: The ultradian rhythms. In B. Wolman (Ed.), Handbook of Altered States of Consciousness (pp. 97—132). New York: Von Nostrand.
Rossi, E. (1986b). Hypnosis and ultradian rhythms. In B. Zilbergeld, M. Edelstein, & D. Araoz (Eds.), Hypnosis questions and answers. New York: Norton.
Rossi, E. (1986с). The psychobiology of mind-body healing: New concepts of therapeutic hypnosis. New York: Norton.
Rossi, E. (1990). Mind-molecular communication: Can we really talk to our genes? Hypnos, 27, 3—14.
Rossi, E., & Cheek, D. (1988). Mind-body therapy: Methods of ideodynamic healing in hypnosis. New York: Norton.
Rossi, E., & Ryan, M. (1986). Mind-body communication in hypnosis: Vol. 3. The seminars, workshops, and lectures of Milton H. Erickson. New York: Irvington.
Schmitt, F. (1984). Molecular regulators of brain function: A new view. Neuroscience, 13, 991—1001.
Эриксоновская стратегическая терапия
Стивен Р. Лэнктон
Определение
Психотерапия является одной из дисциплин социальных наук и занимается применением на практике принципов психологии, групповой динамики и социологии для улучшения эмоционального состояния индивида, его социального поведения и функционирования. В ходе психотерапии мы часто устраняем или ослабляем конфликты и дезадаптивные паттерны когнитивного и эмоционального поведения, поведения индивидов и семей. В практике психотерапии или семейной терапии важную роль играет вербальное общение, но эта практика может также включать активные действия психотерапевта или клиента (в зависимости от особенностей используемого подхода).
Краткая характеристика
Эриксоновский стратегический подход является одним из методов работы с клиентами. Используя его, мы ориентируемся на присущие клиенту способности, порой даже неосознаваемые им, и на его дарования. Цели психотерапии устанавливаются в зависимости от уровня интеллекта и здоровья индивидов. Работа по формированию изменения строится так, чтобы она вела к уменьшению сопротивления клиента и его зависимости от психотерапии, не требовала инсайта и позволяла клиентам все происшедшие изменения считать своей заслугой.
Проблемы в большинстве случаев рассматриваются не как внутренняя патология, а как естественный результат не вполне адекватного для данного индивида решения задач, с которыми тот сталкивался в ходе своего развития. Эриксоновский стратегический подход отличается опорой на определенного рода интервенции, осуществляющиеся в ходе психотерапевтических сессий или во время выполнения клиентом домашних заданий, полученных от психотерапевта. Речь идет о домашних заданиях по развитию тех или иных навыков или умений, о парадоксальных предписаниях, о заданиях с неоднозначной функцией, косвенных внушениях, гипнозе, рефрейминге, метафорах и терапевтических тупиках. Это скорее не интервенции, а характерные элементы взаимодействия психотерапевта с клиентами. Они используются для побуждения клиентов к активному участию в изменении их способа сосуществования с собой и другими.
Обоснование стратегической психотерапии, обязанной своим возникновением Милтону Г. Эриксону (1901—1980 гг.), заключается в трех положениях. Эти основные принципы обусловливают как практику психотерапии, так и подход к проблемам и людям. Проблемы понимаются не как нечто, существующее в голове человека. Для этого подхода характерно депатологизирование проблем. Они скорее трактуются как результат расстройства межличностных отношений. Соответственно, диагностика — это структурирование проблемы в терминах развития индивида и специфики межличностных отношений в его семье. Психотерапия, таким образом, направлена на творческую реорганизацию отношений, призванную максимально способствовать развитию. Отказ от отождествления проблем с патологией влечет за собой уменьшение так называемого сопротивления.
Далее, в стратегическом подходе психотерапевт играет активную роль, и на нем, в конечном счете, лежит ответственность за приведение в действие механизма психотерапии. Это достигается включением в психотерапевтическую сессию соответствующего материала и различными заданиями, которые клиент выполняет вне психотерапевтических сессий. Таким образом, мы не ждем, пока клиент начнет “выдавать” материал; часто психотерапевт устанавливает темп и побуждает клиентов к росту и изменениям.
Наконец, стратегическая психотерапия стремится привести клиентов в движение. Речь идет о том, чтобы они изменили свою жизнь за пределами психотерапевтического кабинета, и именно на достижение этой цели направлена работа в психотерапевтическом кабинете. В промежутках между сессиями клиенты выполняют домашние задания, предусматривающие определенную, специально выбранную для каждого из них деятельность. Гипнотерапия, а также использование терапевтических историй, метафор и косвенного внушения предназначены для того, чтобы побудить клиентов в ходе сессий опробовать новые формы поведения, связанного с межличностными отношениями, или должным образом выполнять домашние задания. Изменения происходят в результате научения при выполнении новых действий, а не под влиянием инсайта или понимания. Поэтому не так уж важно, чтобы клиент добился инсайта или понимания той или иной проблемы. Исключительно важно, чтобы клиент приобрел новый опыт, способствующий формированию адекватных паттернов отношений.
Для эриксоновского подхода к психотерапии, считающегося одной из разновидностей стратегической терапии, характерна интеграция семейной терапии и гипнотерапии. Многие думают, что между этими областями психотерапии мало общего и что они вообще являются диаметрально противоположными друг другу. Хотя предложенный Эриксоном подход развивался в каждой из этих двух областей вне связи с другой, в работах Грегори Бейтсона, Хайнца фон Ферстера и других эпистемологических мыслителей, которые исследовали теорию познания и указывали на необходимость отказа от прямой причинной связи — основы медицинской модели психотерапии, содержатся философские обоснования интегрированного подхода. Эриксон в своей работе решал эту задачу, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой из современных клиницистов. Общие для гипноза и семейной терапии психологические процессы, рассматриваемые ниже, показывают особенности и основные достоинства эриксоновского подхода:
l Модель психотерапии, в которой проблемы клиента не считаются “патологией”. Проблемы понимаются как часть и результат попыток людей адаптироваться к изменяющимся потребностям их семейной и социальной среды. Было бы неправильно и неточно считать, что проблемы индивида сосредоточены “в его голове”. Вместо такой трактовки симптомы нередко понимаются как естественные механизмы структурирования той или иной системы (например, семьи), приспособившейся к требованиям развития.
l Косвенный подход. Косвенный подход заключается в том, что помощь индивиду или членам семьи в открытии талантов и ресурсов, возможностей и ответов, бывает незаметной. Клиенты не видят, что эта помощь исходит от психотерапевта.
l Утилизация. Мы используем общепринятые представления и способы поведения, присущие конкретному клиенту, чтобы усилить его мотивацию или сделать психотерапию более эффективной.
l Действия. Мы ждем от клиентов действий и побуждаем их к действиям, связанным с желательными ростом или изменениями.
l Стратегия. Психотерапевты проявляют активность и играют определяющую роль во время сессий или при переходе от одной стадии психотерапии к другой.
l Ориентация на будущее. Проводя психотерапию, мы ориентируемся скорее на действия и переживания клиентов в настоящем и будущем, а не концентрируемся на том, что они делали в прошлом или что будут делать в связи с тем, что совершали в прошлом.
l Увлеченность. Психика клиента вовлечена в связанную с психотерапией деятельность, которая представляется ему приятным вызовом.
Сторонники эриксоновского подхода используют различные техники, их выбор определяется особенностями данного случая, но некоторые из них характерны именно для данного подхода и разработаны М. Эриксоном. К их числу относятся парадоксальные задания, задания с неопределенной функцией, задания по развитию умений и навыков, терапевтические метафоры и истории, диссоциация сознания и бессознательного, наведение транса, психотерапевтические тупики, косвенное внушение и рефрейминг.
Если при постановке диагноза и оценке мы часто поступаем традиционным способом, то уже план психотерапевтической работы обычно предусматривает отвлечение внимания от идентифицированной проблемы, идентифицированного пациента. Техники используются для того, чтобы способствовать созданию благоприятной для психотерапии обстановки, установить раппорт, добиться сотрудничества на сознательном и бессознательном уровнях и переключить внимание на сильные стороны индивида, что необходимо для выполнения психотерапевтических заданий. Для того чтобы способствовать формированию нового поведения, психотерапевты обычно не создают парадигмы искусственного подкрепления, а скорее полагаются на такие “внутренние” подкрепления, как естественное удовлетворение человека от осознания того, что он творчески справляется с практическими или глубинными аспектами стоящих перед ним задач, связанных с развитием. Когда эти изменения претворяются в действия, проблемы исчезают и приходит удовлетворение, или же формулируется новый диагноз и происходит новая психотерапевтическая работа, позволяющая достичь желанной цели.
Критические замечания
Достоинства эриксоновского стратегического подхода связаны с гибкостью используемой в нем модели психотерапии. Это качество проявляется двояко: во-первых, к каждому клиенту осуществляется особый подход, и, во-вторых, проявляется возможность обходить или избегать сопротивления, свойственного прямым подходам в психотерапии. Важность этих двух аспектов станет понятнее при рассмотрении критики данного направления.
Сила эриксоновского стратегического подхода объясняется в первую очередь тем, что он основан на внимательном изучении методов мышления клиента, особенностей его переживаний и действий, а также на адаптации каждой интервенции к особенностям индивидуальной истории и действий клиента. Благодаря этому сопротивление отсутствует или же бывает минимальным, клиент же участвует в работе очень активно. Поэтому данный подход позволяет проводить интервенции даже в работе с самыми трудными клиентами.
Вполне естественно, что такая модель психотерапии вызывает определенную критику. Критика имеет три основных направления: (1) недостаточное количество исследований, посвященных данному подходу, и трудности, связанные с его исследованием; (2) навыки работы, подготовка, супервизорство, необходимые для того, чтобы стать специалистом в этом подходе, труднодостижимы; (3) озабоченность в этическом плане вызывает манипулирование клиентом или проведение интервенций без его согласия. Далее мы рассмотрим эти взаимосвязанные направления критики.
Научными исследованиями легче всего охватить те направления, где психотерапия осуществляется в течение длительного времени, используются строго определенные интервенции и признается эпистемологический принцип линейной зависимости. Исследователи, занимающиеся общественными науками, часто сталкиваются с классической проблемой: чем более индивидуальный характер имеет подход, тем труднее его изучать.
Эриксоновский стратегический подход характерен тем, что работа с каждым клиентом носит строго индивидуальный характер и, следовательно, этот подход не содержит в себе перечисленных черт, облегчающих научные исследования в рамках существующих парадигм.
Применение каждой метафоры, каждого парадокса требует очень хорошего понимания потребностей того человека, которому они адресованы (этот подход называется утилизацией). Такая потребность в индивидуальном подходе исключает использование схем, доступных для исследования. Дело в том, что метафора, адресованная определенному человеку в определенное время, может пробудить в нем печаль, а та же самая метафора, но произнесенная в другое время или адресованная другому индивиду, вряд ли возымеет точно такое же действие. Это, разумеется, затрудняет измерение результатов той или иной интервенции. Кроме того, характер интервенций слегка меняется в работе с каждым индивидом, чтобы соответствовать его особенностям. Можно сказать, что эффективность данного направления психотерапии обусловлена именно индивидуальным подходом при проведении интервенций, а не их стандартным характером.
Так же обстоит дело и с косвенными внушениями, проводимыми для того, чтобы повысить мотивацию индивида, побудить его действовать (непрямой подход). Такие внушения будут воздействовать на людей в том случае, если будут строго соответствовать поведению и переживаниям данного индивида в данное время (утилизация). Но если мы станем внушать что-то группе людей, то результаты внушения для каждого из них будут неодинаковыми в силу различий в их мотивациях, жизненных историях, степени испытываемой боли и т.д. В итоге можно сказать, что парадигмы исследований построены на обобщенных данных о людях, в то время как эриксоновский подход исходит из уникальности каждого человека.
В эриксоновском подходе психотерапевт рассматривается не как наблюдатель, а как участник, а теоретической основой подобной позиции служит эпистемологическая схема круговой организации, называемой рекурсией. Здесь мы имеем дело с принципом, диаметрально противоположным сложившемуся представлению о том, что наблюдатели располагают объективным знанием о субъекте, знанием, на котором не сказываются личные особенности наблюдателя. В традиционной медицинской модели индивид на основании своего поведения может быть охарактеризован как “невротик”, как “пограничная личность” и т.д. Затем индивиду прописывают те или иные медикаментозные средства, чтобы излечить его от внутренней патологии. Сторонники эриксоновского подхода считают, что восприятие психотерапевтом индивида никогда не бывает объективным. Так, если психотерапевт разделяет с клиентом присущие тому переживания, говорит с ним на языке переживаний, он не скажет, что клиент склонен к сопротивлению. Но если язык психотерапевта — это язык психиатрии, то для него все клиенты (за исключением некоторых психиатров) будут стремиться к сопротивлению. Следовательно, лечить человека, потому что он “склонен оказывать сопротивление” и “безумен”, “антисоциален” и т.д., означало бы совершить эпистемологическую ошибку, суть которой — в игнорировании роли психотерапевта-участника (а психотерапевт скорее участник, чем наблюдатель) и значения социального контекста. Во избежание подобной эпистемологической ошибки следует пользоваться парадигмой исследования, не основывающейся, в отличие от принятой модели, на линейной причинной связи (терапии, центрированной на наблюдателе).
Мы сталкиваемся еще с одной трудностью: речь идет о проблеме согласия клиента. Рассуждать об ином эпистемологическом подходе легко, но в ходе психотерапевтической сессии мы постоянно должны оставаться прагматиками, действовать эффективно и отвечать за свои поступки. Нередко интервенция бывает эффективной в тех случаях, когда сопротивление минимально. Такая ситуация часто возникает, когда с помощью косвенных интервенций удается обойти ограничения, установленные предубеждениями и сознательными убеждениями.
Для эффективной интервенции в случае кровоточащей руки не требуется согласие клиента, хотя в подобных ситуациях получить согласие на интервенцию довольно легко. В психотерапии сопротивление порой возникает в ситуациях, связанных с личностным ростом в таких сферах, где клиенты испытывают сомнение или же боятся продолжить начатый процесс. Вот пример: не составит большого труда научить клиента при необходимости отстаивать свои права перед вторгающимся в его дела родителем. Но слова психотерапевта могут вызвать у клиента значительное сопротивление и страх.
Если мы будем испрашивать у клиентов согласие до того, как создадим у них мотивацию к действиям, то это будет эффективным способом прекращения психотерапии. В таких ситуациях психотерапевты, приверженцы эриксоновского подхода, зачастую руководствуются следующим соображением: клиенты поддаются внушению, наиболее релевантному для них и соответствующему их интересам. Следовательно, с клиентом возможен бессознательный контракт, основанный на его молчаливом или имплицитном одобрении, и тогда удается избежать сопротивления, порождаемого сознательным взглядом на ситуацию и контролем. Но, повторяю, в таких случаях возможны возражения со стороны тех, кто будет говорить об этике и информированном согласии клиента, в традиционном их понимании.
В свете сказанного еще более очевидным становится то, что психотерапевты эриксоновской ориентации нуждаются в основательной подготовке и супервидении. Еще более понятными становятся и трудности измерения эффективности подготовки и практики. Психотерапевты, проходящие эриксоновский тренинг, должны научиться чувствовать себя уютно и уверенно, получая вербальную обратную связь в меньшем объеме, чем в других подходах. Они должны научиться в большей мере полагаться на свои наблюдения. Навыки наблюдения должны быть хорошо развиты в ходе специальной подготовки.
Да, эриксоновский стратегический подход подвергается критике. Но тем не менее, в рамках данного подхода было проведено и опубликовано множество замечательных исследований. И хотя не бывает двух интервенций, похожих друг на друга, эриксоновская стратегическая терапия остается открытой для понимания в силу того, что упор в ней делается на прагматических и реальных целях для клиентов. Кроме того, несмотря на уникальность каждой интервенции, существуют подробные записи схем интервенций. Они становятся известными все более широкому кругу специалистов и могут составить основу для дальнейшего повышения эффективности и результативности психотерапии. И последнее: поскольку изменение психотерапевтической парадигмы породило в нашей профессии новые тенденции и профессия продолжает развиваться, можно ожидать, что эриксоновский стратегический подход ждут новые успехи.
Биография
Стивен Р. Лэнктон — помощник профессора на факультете психологии университета Западной Флориды. Он является супружеским и семейным терапевтом. Лэнктон получил международное признание за развитие эриксоновского подхода в семейной терапии и клиническом гипнозе. Как автор многих опубликованных работ и преподаватель, он многое сделал для объединения многочисленных, не связанных друг с другом сложных и важных психотерапевтических техник в стройную систему психотерапии. Вместе со своей женой Кэрол Лэнктон является автором книг “Ответ внутри: клиническая система эриксоновской гипнотерапии” и “Очарование и интервенция: эриксоновская система семейной терапии”.
Его перу принадлежит работа “Практическая магия: превращение базового подхода нейро-лингвистического программирования в клиническую психотерапию”. Вместе с Джеффри Зейгом он был составителем сборника “Развитие эриксоновской психотерапии”. Недавно он завершил в соавторстве с Кэрол Лэнктон работу над антологией психотерапевтических метафор.
В 1983 г. Лэнктон был назначен редактором “Эриксоновских монографий” (официального издания Фонда Милтона Эриксона). Он является членом многих американских профессиональных объединений — Общества клинического и экспериментального гипноза, Американской ассоциации семейной терапии, Американского общества клинического гипноза, Международной ассоциации трансактного анализа. Он провел сотни лекций, семинаров и тренингов во многих странах мира.
Эриксоновская терапия