Процессуальные, нравственные и психологические проблемы криминалистической тактики на современном этапе 12. 00. 09. уголовный процесс, криминалистика и судебная экспертиза; оперативно-розыскная деятельность

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Концептуальные положения формирования криминалистической тактики» раскрываются методологические основы предпринимаемого исследования с позиций системного подхода через определение основных категорий в авторской интерпретации. В главе находят развитие научно состоятельные подходы к определению системы криминалистической тактики, анализируются понятия «тактический приём», «тактическая рекомендация», «следственная ситуация» и пр.

Признавая подчинённость криминалистических приёмов праву, диссертант предлагает рассматривать назначение криминалистики в свете реализации идей справедливости в уголовном судопроизводстве. Обеспечение высокого уровня гарантий прав и законных интересов личности и справедливости в целом в уголовном судопроизводстве – это наиважнейшее направление, которое способно эффективно функционировать только в том случае, если ни одна из правовых наук не будет иметь внутренних противоречий по каждому конкретному направлению в рамках чётко определённых задач, а практика правоприменения не станет прямым противопоставлением букве и духу закона. В этой связи предлагается систему «уголовное право – уголовно-процессуальное права – криминалистика» привести к общей универсальной утилитарной функции: всякая законодательная инициатива в сфере борьбы с преступностью и соответствующая правоприменительная практика должны в полной мере отвечать идеалам справедливости.

Критически осмысливаются встречающиеся в литературе современные концепции, развивающиеся «в духе законотворческой реформаторской практики». Полный отказ от истины как конечной цели доказывания (нельзя отождествлять с назначением уголовного судопроизводства в целом), в том числе посредством использования софизмов типа «консенсуальная истина», «конвенциальная истина», нельзя признать обоснованным. А исключение из числа принципов всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела в связи с его «неуниверсальностью», определение узкой преследовательской функции следователя, дознавателя, прокурора создали заведомо опасные ориентиры.

Методологические основы познания в свете современной процессуально-правовой конъюнктуры и необходимости сохранения объективного научного подхода в исследовании наиболее актуальных проблем криминалистической тактики раскрываются посредством следующих принципиальных положений:

Всесторонность, полнота и объективность по-прежнему определяют основные направления развития криминалистической тактики, поскольку истина, по нашему мнению, остаётся единственно возможным ориентиром уголовно-процессуального познания. Другое дело, что развитие сферы процессуального компромисса через сделки с правосудием, расширение примирительных процедур обвинения и защиты обуславливает развитие специфического направления тактического обеспечения уголовного судопроизводства – тактику ведения переговоров, которая не всегда решает задачу «практически-прикладного сопровождения» доказывания, а в не меньшей степени «работает» на достижение не противоречащего уголовному и уголовно-процессуальному законодательству консенсуса обвинения и защиты. Всё это связано с тем, что определяется со всей очевидностью относительно новое направление достижения назначения уголовного судопроизводства, которое далеко не всегда связано с доказыванием (чаще в усечённом виде, как аргумент стороны уголовного преследования в плане демонстрации возможностей по доказыванию) – достижение компромисса между сторонами обвинения и защиты. В связи со сказанным, криминалистическая наука должна своими рекомендациями обеспечивать два нетождественных направления уголовного процесса: 1) доказывание по уголовному делу и установление истины; 2) достижение процессуального компромисса.
Следователя необходимо рассматривать как объективного исследователя, а не преследователя в чистом виде. Противопоставление одной составляющей (исследовательской) другой (преследовательской) оправдано лишь настолько, насколько первая объективна и не приемлет конъюнктуры, а вторая, напротив, узкоориентирована.
Криминалистика должна ориентироваться на содействие достижению наиважнейшей социальной ценности уголовного судопроизводства – справедливости. На этом должны быть сконцентрированы современные исследования, в том числе в области криминалистической тактики.

В настоящее время предмет криминалистки, её назначение претерпевают влияние исследований, которые можно назвать если не реформаторскими, то ревизионными. Пересмотр предметных и методологических основ криминалистической тактики в основном базируется на изменениях в уголовно-процессуальном законодательстве, качественно новом скачке в развитии ряда специальных наук (психологии, кибернетики и др.), «питающих» криминалистику, а также на ревизионных подходах к системе науки в целом. Однако криминалистка не может немедленно и с необходимостью реагировать на все без исключения изменения в уголовно-процессуальном законодательстве, поскольку дистанцируется от него практикой правоприменения, которая как никогда ранее выполняет сегодня функцию своего рода «катализатора» жизнеспособности или мертворождённости законодательных новелл.

Система криминалистической тактики представлена общими положениями и тактикой следственных и судебных действий. В то же время система следственных действий есть несомненное процессуально-правовое основание систематизации, тогда как криминалисты мало внимания уделяют собственно криминалистическим критериям. Поэтому в учебной литературе, которая вся без исключения приняла систематизацию следственной тактики по видам производимых следственных действий в качестве основной, игнорируются собственно криминалистические основания классификации различных комплексов тактических приёмов. Диссертант предлагает систематизацию, основанную на криминалистических критериях её построения (индивидуализация тактических решений и назначение тактических приёмов).

В самом общем виде систематизация представляет собой процесс упорядочения (придания целостного единства взаимосвязанных, образующих систему элементов) теоретико-прикладных знаний, исследований, теорий, концепций, гипотез, категорий на основе типологических и классификационных принципов с учётом внешних и внутренних детерминационных факторов в целях сохранения и развития методологически обоснованного направления исследования. В этой связи аргументированно критикуются взгляды известных учёных об упразднении изобличающей тактики, о прекращении существования криминалистической тактики для суда, о так называемой состязательной криминалистике и о прямой и непосредственной интеграции в криминалистическую тактику тактики профессиональной защиты.

В современном состоянии развития системы криминалистической тактики выявлены следующие общие тенденции:

Экспансивность, т. е. расширение области разработки и реализации тактических рекомендаций и приемов за счёт тех сфер применения, которые весьма дискуссионны в методологическом плане (тактика профессиональной защиты) либо действительно заслуживают пристального внимания со стороны криминалистов (тактика обеспечения безопасности в уголовном судопроизводстве).
Приспосабливаемость, т. е. корреляционно-зависимое от практики расследования, раскрытия и судебного рассмотрения уголовных дел под влиянием современного уголовно-процессуального законодательства свойство видоизменяться, которое в настоящее время носит скорее не качественный (сфера реализации тактических положений), а количественный характер (например, сокращение объёма исследований в сфере изобличающей тактики ввиду законодательного расширения защитительных возможностей).
Симбиозивность – взаимное обогащение во взаимодействии с другими разделами криминалистической науки, и как следствие – качественно новое рассмотрение структуры криминалистической тактики.
Прагматичность – каждый новый структурный элемент системы определяется не только требованиями закона и практики, но и целесообразностью.
Эклектичность – тенденция объединения различных взглядов, идей, теорий, концепций в целях совершенствования и развития тактики следственных и судебных действий при наличии неразрешённых противоречий.

На основании имеющихся в теории криминалистики определений категории «криминалистическая тактика» выделяются наиболее бесспорные и непротиворечивые основные признаки рассматриваемого понятия:

системный характер приёмов, рекомендаций, научных положений (Р.С.Белкин, А.Н.Васильев, И.Ф.Герасимов, В.И.Комиссаров, Н.П.Яблоков и др.);
подсистемный характер самого раздела «криминалистическая тактика», являющегося неотъемлемой частью науки криминалистики (И.Ф.Крылов, И.А.Возгрин, В.И.Комиссаров, Н.П.Яблоков и др.);
целевое назначение – повышение эффективности деятельности по расследованию и судебному разбирательству уголовного дела;
относительная автономность криминалистической тактики, которая определяется базовыми науками, гносеологической основой (А.Н.Васильев, ранние работы В.И.Комиссарова и др.), либо посредством указания сферы реализации (И.Ф.Герасимов).

В свете рассматриваемых подходов предлагается определение криминалистической тактики, наибольшим образом отвечающее современным требованиям. Криминалистическая тактика предстает не простой совокупностью приемов, а прежде всего является системой научных положений. Тактические приемы становятся результатом научного познания системы «лицо, осуществляющее уголовное преследование, организующее судебное разбирательство, – следы преступления, доказательства, участники уголовного судопроизводства» и входят в содержание криминалистической тактики как конечный продукт проведённых исследований. Такой подход представляется наиболее обоснованным, поскольку ни один раздел науки не может выглядеть лишь как «совокупность результатов исследования» и включает в себя гносеологические принципы данной сферы знаний, их методологическую основу.

Тактический приём и рекомендация также рассматриваются с позиций системного подхода. Тактический приём – одна из важнейших теоретико-прикладных категорий, от правильного понимания которой зависит выбор основных направлений исследований и их объём, классификация приёмов и система криминалистической тактики в целом, соотношение этого понятия с уголовно-процессуальной нормой и пр. При этом тактический приём рассматривается в системе правоприменения, поскольку реализация всякого тактического приёма – составляющая правового поведения лица, осуществляющего расследование, организующего судебное разбирательство.

Предпринят анализ основных свойств-признаков тактического приёма, в числе которых особо выделяются критерии допустимости. О критериях допустимости тактических приёмов мы можем говорить в широком и узком смыслах. В узком смысле критерий допустимости рассматривается в практике расследования и судебного разбирательства как мерило допустимого тактического поведения лиц, участвующих в доказывании. В широком смысле критерий допустимости представляет собой оценочный параметр практического поведения, а также методологический принцип научных разработок.

Исходя из данного понимания критерия допустимости, следует разграничивать его с теми признаками тактического приёма, которые отражают его сущность, но критериями допустимости, собственно говоря, не являются.

В литературе нередко встречается смешение этих понятий, которое трудно признать оправданным: если критерий носит оценочный, внешний характер по отношению к тактическому приёму, одновременно являясь его неотъемлемой характерологической особенностью, то обычные свойства тактического приёма (рекомендательность, осознанность и пр.) отражают лишь его содержательную сторону.

При этом назначение критерия допустимости в плане разграничения допустимого и недопустимого поведения (служит мерилом разграничения допустимого и недопустимого поведения в деятельности по расследованию и раскрытию преступлений) в практике уголовного судопроизводства можно назвать внешней, практической функцией, тогда как второе направление его использования (является методологическим принципом в разработке и совершенствовании тактических приёмов криминалистики) – внутренней, методологической функцией.

Раскрывается понятие тактического приёма и критерия допустимости, критически анализируются встречающиеся в исследованиях отдельных авторов противопоставления одних критериев другим, подмена критерия свойством тактического приёма, которое никак не влияет на оценку возможности применения данной рекомендации.

На основе признания того, что от правильного понимания места тактического приёма и объёма данного понятия во многом зависит сфера, направление и концептуальность проводимого исследования, предлагаются классификационные системы тактических приёмов, которые имеют сугубо криминалистическое происхождение, определены необходимостью совершенствования следственной и судебной практики и в полной мере отвечают современному состоянию и перспективам развития криминалистической тактики.

Следственная ситуация рассматривается в системе с принятием тактического решения. Ситуационный подход в расследовании и раскрытии преступлений по-прежнему остаётся ведущим, но на уровне тактики производства так называемых коммуникативных следственных действий всё более отчётливо прослеживается индивидуально-личностная интерпретация принятия тактических решений. Иными словами, в криминалистической тактике наметились исследования складывающихся ситуаций в свете доминирования в формировании последних индивидуальных особенностей участвующих в производстве расследования лиц. Можно сказать, что в развитии ситуационного подхода в современных исследованиях превалируют индивидуально-личностные тенденции.

Следственную ситуацию в целях решения задач проводимого исследования предлагается рассматривать в двух аспектах: 1) следственная ситуация – элемент предмета уголовно-процессуального познания по конкретному уголовному делу, т.е. своего рода фактическое основание к принятию решений в выборе наиболее оптимальных направлений расследования и эффективной тактики следственных действий; 2) следственная ситуация – научная категория, результат типологизации, т. е. метода, основанного на выявлении сходства и различий на фактологическом уровне (по результатам изучения эмпирической базы – уголовных дел, опроса следователей, осужденных и пр.) с целью создания «идеальной модели». Соотношение этой типологической единицы (типичной ситуации расследования) с фактической ситуацией – необходимый элемент оценки последней. Анализ основных подходов в теории следственных ситуаций позволил прийти к авторскому определению этой принципиально важной категории, которое наиболее отвечает исследованиям в области криминалистической тактики.

Оценка следственной ситуации находится в неразрывной связи с принятием тактического решения. В общем виде процесс решения задач расследования может быть представлен в виде следующих этапов: 1) анализ фактических сведений о преступлении и лице, его совершившем, иных элементах предмета доказывания, интеллектуальных и материальных ресурсах, которыми располагают органы расследования, особенностей поведения участников уголовного судопроизводства, т. е. в целом – условий расследования (следственной ситуации); 2) определение искомой информации, уяснение сути поставленных задач; 3) сопоставление фактической ситуации с типичными ситуациями расследования и тактикой производства следственных действий; 4) анализ действующего уголовного и уголовно-процессуального законодательства, рекомендаций криминалистики в контексте решаемой задачи; 5) выбор наиболее оптимального направления деятельности.

В предпринятом исследовании не ставилась цель дать ответы на все дискуссионные вопросы, касающиеся следственных ситуаций, принятия и осуществления тактических решений, поскольку предлагаемые категории и предпочтение тех или иных подходов, концепций преследовали одну цель – разработку категориального аппарата в соответствии с соблюдением принципа валидности методологии научного поиска. Поэтому теоретические положения нередко выполняли сугубо методологическую функцию в свете затрагиваемой темы.

Вторая глава «Индивидуально-личностный подход в криминалистической тактике в свете новейших психологических исследований» посвящена рассмотрению проблемы решения тактической задачи изучения личности участников уголовного судопроизводства посредством применения наиболее эффективных методов на основе взвешенного типологического подхода.

Одной из первопричин современного развития криминалистической тактики является резкий «эволюционный скачёк» социально-психологических изысканий в сфере разработки проблем теории личности. Среди важнейших оснований такого развития особо стоит выделить возросший интерес криминологов к исследованию личности преступника. Однако в отечественной психологии и криминологии появление концепций, которые представлены западной научной мыслью, создает определенные трудности в выборе общепризнанных положений. В этой связи личностные характеристики участвующих в деле лиц в исследовании рассмотрены с различных позиций.

Пределы познания данных о личности участника уголовного судопроизводства определяются сообразно характеру затрагиваемых знаний: 1) межотраслевой; 2) внутриотраслевой. Предлагается рассматривать криминалистическое учение о личности участников уголовного судопроизводства с позиций соответствующего уровня научного познания.

В характеристике сведений, определяющих ориентир процессуально-криминалистического познания данных о личности, доминируют те, которые имеют значение для квалификации содеянного и определения справедливого наказания. Тактическая сторона вопроса стоит как бы на втором плане, но это не означает, что названное направление использования данных о личности имеет второстепенное значение. В работе предлагается общая схема тактически значимых сведений в авторской интерпретации.

Методы изучения данных о личности участника уголовного судопроизводства представлены на основании принципов деятельностного подхода. Особой формой поведения выступает речевая деятельность. Именно в процессе общения первого рода (непосредственные межличностные отношения) информация о собеседнике передается по нескольким каналам: 1) вербальный источник информации (смысловое наполнение сообщений; обороты речи, присущие представителям определенных профессий или иных социальных общностей; манера изложения информации и пр.); 2) невербальный источник информации (жесты, мимика, пантомимика, тон, напряжённость, ускоренный или замедленный темп речи и иные проявления эмоциональной окрашенности сообщений); 3) перцептивный канал (рефлексия). Все перечисленные потоки информации, по которым можно изучать личность человека, находятся в тесном взаимодействии. Разграничение их порой носит весьма условный характер.

Изучение личности является задачей, которую следователю приходится решать в ходе всего процесса расследования. Как показывают результаты анализа 1100 уголовных дел, нередко следователи изучение личности подозреваемого, обвиняемого начинают с момента первого допроса в качестве подозреваемого (17 %), несколько реже – сразу после возбуждения уголовного дела (8 %), но, к сожалению, чаще всего изучение личности причастного лица было начато лишь после предъявления обвинения (19 %) либо носило сугубо формальный и крайне запоздалый характер (56 %). В целях изучения личности подследственного изымаются производственные и бытовые характеристики одновременно в 28 % случаев, только производственная характеристика – в 2 % случаев, либо только бытовая характеристика – в 1 % случаев. Лишь в 13 % случаев характеристики не были истребованы по объективным причинам (подследственный на момент совершения преступления нигде не работал и не имел определенного места жительства), а в 56 % случаев характеристики не были истребованы по причине формального, халатного отношения к процессу расследования со стороны самого следователя. Такое запоздалое или формальное изучение личности подозреваемого, обвиняемого может иметь крайне неблагоприятные последствия не только в тактическом плане, но и в осложнениях процессуального свойства.

Изучение личности участника уголовного судопроизводства имеет огромное практическое значение в свете оптимизации применения тех или иных криминалистических рекомендаций. Однако на практике изучению личности подозреваемого, обвиняемого не уделяется достаточного внимания. По данным предпринятого анализа уголовных дел личность подследственного глубоко изучалась (были истребованы характеристики, допрошены знающие подследственного лица и пр.) лишь в 44 % случаев. Результаты опроса судей показывают, что 38 % респондентов не ограничиваются анализом собранной на досудебных стадиях личностной информации о подсудимом, а собирают дополнительную информацию (такое поведение выглядит неким отклонением от общей модели состязательности, в которой суд выполняет функцию разрешения дела без сбора дополнительной информации); 44 % опрошенных заявили, что занимаются подробным анализом собранной только на досудебных стадиях информации о личности обвиняемого; 6 % не уделяют должного внимания изучению личности подсудимого, поскольку не считают это необходимым; 5 % не изучают личностные особенности подсудимого якобы из-за нехватки времени; 7 % не делают этого по другим причинам. Изучение личности потерпевшего вообще носит, можно сказать, эпизодический характер. В частности, следователь при изучении личности потерпевшего в 89 % случаев ограничивается лишь заполнением анкетных данных и относится к решению этой задачи формально.

Методы обобщения независимых характеристик, анализа результатов деятельности, наблюдения, беседы, тестирования и опроса находят переосмысление с позиций системного подхода и с учётом специфики современной практики уголовного судопроизводства для решения задачи изучения личности участника уголовного процесса.

Важное место в системе изучения личности участника уголовного судопроизводства занимает криминалистическая типологизация подозреваемых, обвиняемых и иных участников следственных действий, которая строится на основе инструментального принципа и самой возможности использовать эти данные в тактических целях для определения оптимальных путей расследования. Кроме того, эти сведения могут быть интегрированы в ту или иную следственную ситуацию, но в направлениях научного познания личности именно типологизация задаёт необходимый ориентир. В практической прикладной криминалистической деятельности познание сведений о личности носит фактически констатирующий характер с элементами динамической составляющей.

Для криминалистов принципиально важным является выделение и использование тех типологических моделей, которые в большей степени отвечают индивидуальному подходу в усилении эффекта тактического воздействия. Иными словами, для криминолога в равной степени важными являются феномены докриминального, криминального и посткриминального поведения, тогда как для криминалиста первые две составляющие имеют принципиальное значение, поскольку находят отражение в следовой картине содеянного или характеризуют личность виновного как часть предмета доказывания. Наиболее значимыми для разработки индивидуально-типологических комплексов тактических приёмов являются посткриминальное поведение и проявления особенностей личности участника уголовного судопроизводства (их статических и динамических параметров), отражающие те или иные стороны её сущности и прямо или косвенно связанные с позицией конкретного человека по отношению к судопроизводству в целом и к его сторонам обвинения и защиты в частности.

Предпринят сравнительный исторический анализ исследований в области типологизации, по результатам которого были сделаны обобщения об определённых этапах развития этого направления наук. В частности, первоначально криминалистическая типологизация была близка задаче психологического портретирования для розыска преступника (Н.И.Якимов), в меньшей степени служила определению наиболее целесообразных тактических приёмов в ходе производства следственных действий. Это последнее направление стало активно развиваться лишь с начала 70-х годов XX столетия.

Типологизация как метод научного познания применительно к личностным особенностям участников уголовного судопроизводства, включая самого следователя и судью, способна дать необходимый результат для поступательного развития тактико-криминалистического обеспечения процесса расследования преступлений лишь в случае творческой переработки накопленного и оправдывающего себя научно обоснованного теоретического и эмпирического материала психологии и патопсихологии. Иногда в основе такого дифференцированного отношения лежит не типолгизация, а классификационный подход (социально-ролевой, социально-демографический анализ, возрастная градация и пр.), где критерии деления групп императивны, а сами группы носят преимущественно замкнутый характер.

Чаще всего следователь в условиях дефицита времени вынужден опираться в своём первоначальном распознавании поступающей информации о личности участника уголовного судопроизводства на собственное наблюдение и сопоставлять его результаты с имеющимся опытом и теоретическими источниками. Поэтому практически востребованы те типологические модели, которые помимо общей характеристики мотивационного ядра как основы личностной дифференциации в не меньшей степени основывались на внешних проявлениях соответствующих специфических черт.

Для более глубокого анализа личности изучаемого участника уголовного судопроизводства следователю необходимо прибегать к использованию целой системы как можно большего числа наиболее надёжных в складывающейся ситуации расследования методов с максимально широким использованием типологических характеристик.

Иногда в основе дифференцированного отношения к изучению личности лежит не типолгизация, а классификационный подход (социально-ролевой, социально-демографический анализ, возрастная градация и пр.), где критерии деления групп императивны, а сами группы носят преимущественно замкнутый характер. В частности, среди психофизических установочных данных отдельного внимания заслуживают в свете современных исследований психологии сведения о возрасте изучаемого, наличия психических аномалий. Именно эти сведения нередко дают необходимую информацию для оценки особенностей мышления, восприятия, памяти и других познавательных процессов изучаемой личности.

Возрастная специфика и наличие психопатологических особенностей касается не только познавательных процессов, но и эмоционально-волевой сферы человека. Возрастные особенности и психические аномалии накладывают свой отпечаток и на характер, и на способности, и на направленность личности. В частности, следственные действия с участием подростка в возрасте от 14 до 17 лет должны производиться с учётом происходящих изменений на психофизическом уровне. В этом возрасте на качество запоминания интересующей следствие информации будут, безусловно, влиять изменения в психологии восприятия. Следователь должен учитывать обострение обонятельной и зрительной чувствительности, свойственное этому возрасту. Вместе с тем, лицо, производящее расследование, не должно оставлять без внимания то обстоятельство, что формирование познавательных процессов (ощущения, восприятия, памяти, мышления и воображения) еще не закончилось. Поэтому следователь должен проявить терпение и понимание в общении с подростком, который не всё полно и точно может припомнить. А симптоматика ложных высказываний, основанная на распознании определенных телодвижений, не будет в полной мере отражаться в поведении олигофренов не столько потому, что для них характерна скудость жестикуляции, мимики и пантомимики, а скорее по причине их общей неспособности ко лжи. С другой стороны, неспособность выстроить логически последовательную легенду, что характерно для слабоумных, создает условия для изобличения, которое в свою очередь необходимо проводить с максимальной осторожностью из-за повышенной внушаемости дебилов. Эти и другие психофизиологические особенности проанализированы в рамках раскрытия проблемы индивидуально-личностного подхода при реализации тактических приёмов коммуникативной направленности. Обоснованы критерии для выбора психолога при производстве следственных действий с участием малолетних, установлены зависимости между определенными психофизиологическими особенностями и выбором тактики производства следственных действий.

В любой познавательной деятельности с момента признания революционных изменений приоритетов, впервые обоснованных Кантом, ключевым звеном является познающий субъект. В этой связи самоанализ личности – это та совокупность рекомендаций, которая необходима для следователя-профессионала. Тем не менее, в современной системе познавательной деятельности в криминалистике эта важнейшая часть практически отсутствует. Для полного и точного анализа своей собственной личности психологи рекомендуют составить список тех действий, которые способствуют возникновению проблемной ситуации, а также указать альтернативные варианты поведения, позволяющие избежать подобных проблем в будущем. Именно в этом ключе для следователя предлагаются рекомендации по самопознанию.

В контексте изучения личности самого следователя как криминалистической проблемы особое место занимают профессиональные деформации, под которыми следует понимать отрицательные личностные изменения психики и поведения следователя, обусловленные негативной составляющей профессиональной деятельности по расследованию и раскрытию преступлений.

Предложенные нами рекомендации по изучению личностных качеств участников уголовного процесса и по самодиагностике призваны оптимизировать производство как отдельных процессуальных действий, так и расследования в целом. Поэтому приёмы личностно-диагностического плана в криминалистической тактике выступают, как правило, в системе тактической комбинации. В исследованиях по данной проблеме невозможно поставить точку, поскольку развивается не только психологическая наука, но и общество в целом, изменяются ценности и этические каноны. Диспропорция хронологического, физиологического и психологического возрастов также не остается неизменной. Думается, что всё это создает основу для ещё более глубоких и разносторонних исследований в области криминалистической личностной диагностики.

В третьей главе

Blog

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ