- Н. С. Лескова («Зверь», «Пугало», «Тупейный художник», «Человек на часах») Профессор, 424.37kb.
- Издание: Безыменский, 2388.5kb.
- Анатолий Глазунов (Блокадник), 6377.76kb.
- Этап 1 Автор: Гвенвивар, 68.83kb.
- Джеймс Х. Бреннан оккультный рейх, 1784.91kb.
- Гитлер, Адольф Гитлер, Адольф, 315.87kb.
- Открытое общество и его враги. Том I. Чары Платона, 8727.87kb.
- Юкио Мисима. Мой друг Гитлер, 731.96kb.
- Генри Форд и Гитлер достояние истории, 56.85kb.
- Минэкономразвития Герман Греф. У нас есть поручение подготовить концепцию закон, 338.73kb.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 47
РАУШНИНГ, ГЕРМАН RAUSCHNING, HERMANN
ГОВОРИТ ГИТЛЕР. ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ
Издание: Раушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны — М.: Миф, 1993
Оригинал: Rauschning, H. Hitler Speaks. A Series of Political Conversations with Adolf Hitler on his Real Aims. — London: Thornton Butterworth, 1939.
Раушнинг Г Говорит Гитлер. Зверь из бездны / Перевод Дмитрия Гайдука и Артура Егазарова. Составитель, автор предисловия Альберт Егазаров. — М.: Миф, 1993. — 384 с. — ISBN 5-87214-017-7. Тираж 25000 экз. /// Rauschning, H. Hitler Speaks. A Series of Political Conversations with Adolf Hitler on his Real Aims. — London: Thornton Butterworth, 1939.
Аннотация издательства: Г. Раушнинг был, как ни странно, главой Данцигского сената и состоял в ближайшем окружении Гитлера. Разочаровавшись в нацизме, этот бывший сподвижник фюрера опубликовал в Лондоне книгу «Говорит Гитлер», которая полностью состоит из дословно воспроизведенных речей в узком кругу посвященных — случай в практике тайных обществ редчайший, — и вслед за ней «Зверь из бездны», — название последней говорит само за себя. Впервые на русском. Лучшая возможность заглянуть, наконец-то, в самую сердцевину фашизма.
ГЕРМАН РАУШНИНГ
ГОВОРИТ ГИТЛЕР ЗВЕРЬ ИЗ БЕЗДНЫ
"Кто подобен зверю,
и кто может сразиться с ним?'
OiKpoticiiiic Иоанна, 1'л 13; 4.
"МИФ"
Москва, 1993
Составитель, автор предисловия — А. Егазаров. Редактор — С. Воропаев.
Интеллигентный и литературно одаренный Герман Раушнингбыд, как ни странно, главой Даннпгскош oMiaut и состоял н б;шжлйшем окружении Гитлера. Разочарован! инсь и папизме, :ти оьшшнй сподвижник фюрера опубликовал п Лондоне кишу "1 онорш Гитлер", котрая почти полностью состоит издословно воспроизведенных речей а узком круге посвященных — случай и практике тайных общсстп редчайший, — и вслед за пей "Зверь из бездны". — назшнше последней говорит само з« себя. Впервые' на русском. Лучшая возможность заглянуть, наконец-то, н самую сердцевину фашизма.
©«МИФ» — составление, перевод, оформление, 1993 г.
От издателя
"Гдстот историк,сумевший предсказать появление Гитлера!" — сокрушается Эл нас Канстти в своей работе "Правитель и власть" . — Даже если какой-нибудь особенно "честной" истории удалось бы изгнать из своей кровеносной системы глубоко въевшийся в нее яд преклонения перед властью, то, в лучшем случае, она сумела бы предупредить о возможности нового Гитлера. Но поскольку он явился бы в другом месте, и облик его был бы иным, то предупреждение было бы напрасным". Канстти, разумеется, прав, но явление Гитлера не единственный случай в истории, когда мир поражался слепотой. Впрочем, и сами историки нередко пели осанну "сверхчеловеку", находя свой цеховой интерес в появлении гигантов, становящихся у "шарнира времен". Анатом располагает лягушкам и, физик — приборами: у каждого специалиста своя кухня. У историков "горячие блюда" — поля сражений. Разве откажешь повару в котле? Лишь потом выясняется, что яства — Танталовы. Поздно. Съедено.
А как, чтобы не поздно?Здссь Канстти пессимистичен, хотя предсказания вовсе не дело историков. Здесь фебуются пророки, ясновидящие, в крайнем случае — футурологи, механизированная ипостась древних сибилл. Обычно грозе предшествует тишина. Эта тишина не похожа на молчанис дремлющей природы. На низкой неслышимой ноте звучат голоса предостережения. Так можно ли поверить, что никто не уловил отзвука гудящих под коваными сапогами мостовых. Невозможно, чтобы все поголовно оглохли. Если будущее отбрасывает свою тень в прошлое, кто-то ведь должен предвидеть грядущее затмение.
"Тысячи душ вырывает он из тысячи тел — ив пламени своих речей сплавляет их воедино. Вотстоятони — мужчины, женщины, дети, каждый сам по себе: смехотворная, жалкая картина! И вот он хватает их и мнет как глину, и создает из них Великое — единую мощную массу — огромного безумного зверя. Вот каково его творение, вот что он создаст!.." — явно не без воодушевления рисует Г.Г.Эверс картину ноного творения. Конечно, Эверс не был профессиональным футурологом, астрологом или ясновидцем. Эверс — писатель. И, судя по всему, не пер-
* Canelli, Elias, "Hitler nach Speer", Mnchen, 1972.
** Г.Г. Эверс "Ученик чародея, или изгоняющие дьявола", "Миф". Москва. 1993г.
f>
Ллын.'рг l-'газарс"
вый, кто открыл свою душу оракулу. Вот еще один аккорд, уловленный задолго до Эверса его британским коллегой Лртуром Макеном. Персонажи его повести "Белые люди" рассуждают о том, что мы назвали бы метафизикой зла.
"Зло в своей сути вещь сокровенная, глухая, это не банальность, а жгучая страсть одинокой замкнутой души... Зло... целиком положительно, только находится оно на другой, темной стороне души. Можете поверить мне, что грех в истинном значении этогослова исключительно редок, и вполне вероятно, подлинных грешников еще меньше, чем настоящих святых".
"И тогда истинной природой греха будет...взять небо приступом, как мне кажется, — сказал Амброз. — Это просто попытка проникнуть в другие, высшие сферы запретным способом. Их немного, кто хотел бы проникнуть в иные сферы, высшие или низшие, дозволенным или недозволенным путем. Люди в своей массе находят удовлетворение в той жизни, какой они живут сами. Поэтому святых можно перечесть по пальцам, грешников же (в истинном смысле) — еще меньше..."
"Значит, в грехе есть что-то глубоко чуждое обычному порядку вещей? Вы это хотите сказать?"
"Верно. И святость требует величайшего усилия, носвятость исходит из благих и понятных побуждений восстановить то экстатическое состояние гармонии, что су шествовало до Падения. Грех же — это попытка мгновенно достичь экстаза и познаний, целиком относимых к миру ангелов, и тот, кто пытается это сделать, становится демоном".
"Белые люди" написаны Макеном в конце XIX века. Упомянутый уже "Ученик чародея" Эверса — в ХХ-ом. Отзвук будущего столь отчетлив и мощен, что два с лишним десятилетия, разделяющие указанные произведения, нисколько не исказили его.
"Ничто не должно погибать, не прожив положенного срока".
"Даже зло?"
"Даже зло. Оно имеет свое право на жизнь — так же, как и все остальное. Мерзко лишь то, что мелко... Но дайте лишь ему вырасти, тому, что вы называете злом! И оно станет большим — а все большое — прекрасно", — читаем мы в том же "Ученике чародея". Если бы не исключительность дарования Эверса, фразу можно было бы счесть плагиатом.
Разумеется, Макен и Эвсрс не самые заметные фигуры в истории литературы , но разве это умаляет значимость их открытия Зла. Зла
* См. Лртур Максм, "Пелпкии ГюгПан", "Миф", Мнскна. 1993.
** ПпруС "скерхчелоиека", замеченный и эднадпую культуру Ф.Ницше, конечно же, заразил но только и не столько иышеуиочннутых щпороп; и компании иифнчнрошнных мы найдем и i;iknx пытающихся литератором, как Г.Гессе. Р.Мутитль, l-llloy, 1*.Киплинг — список, paavMi'LMCM, можно продолжим..
От издателя
7
не в традиционном смысле пре-ступлеиия за черту Добра, а как чего-то иного, определенного из собственных побуждении, рассматриваемых в своих координатах, как целиком позитивные. Не исключено, что в творчестве этих авторов именно ницшеанская идея сверхчеловека оделась в мантии Греха. Но Ницше никогда не выдвигал идею Зла, как чего-то самодостаточного. Пафос его Заратустры, отталкиваясь от мещанского утилитаризма, скорее устремлялся к античности, где понятия Зла не существует вовсе, ибо Зло предполагает свободу выбора, а выбор под покровом всесильной судьбы был невелик. Хотя все же именно Ницше открыл дорогу неудовлетворенности культурой. Освальд Шпенглер облек эту романтику протеста в логические формы, из которых следовало, что неудовлетворенность вовсе не мистический порыв, а результат конечности культурного эона. Открытия Шпенглера, собственно говоря, не относились к культуре, как к чему-то внешнему. Дальнобойная артиллерия, химический синтез, телеграф и математический анализ, — все эти составляющие западной парадигмы важны не сами по себе, а своим следом в сознании, если можно так выразиться, усредненного индивида. Бесконечное, на первый взгляд, умножение вещей и явлений, расширение границ воспринимаемого, по мнению Шпенглера, насыщает сознание до известного предела, до наполнения внутренней культурной парадигмы, существующей как праформа мышления. Дальше восприятия нет — ощущаемое разлагается и умирает в узнанном. Культура завершается апофеозом распада. Искусство, нерв культуры, первым реагирует на эти изменения. Что касается Европы, то, расправившись с живым в восхитительных конвульсиях модерна, оно устремляется в мир механизмов и абстракций, где все и так изначально мертво, дабы там и самому распасться на атомы направлений, течений и групп, ценностно определенных лишь в узком кругу посвященных.
Конечно, трудно поверить, что в Европе, только-только залечившей раны мировой войны, с радостью ждали новых катаклизмов. Автомобили, радио, телефон, кинематограф, — все взывало к наслаждению жизнью. Хотя наслаждались не все, имелись и некоторые издержки, в основном для проигравшей войну Германии. Пустяки: непомерные репарации и деньги, больше похожие на комиксы из-за быстро растущих нулей, карточки на хлеб и наглое торжество менял, непрерывно рабо-тающее правительство и полная неразбериха в стране, граничащая с
* liCTCCfuciitK), ил І Іицше историческая кии. і te обрыидется, мри шшматслыюм рлссмоіренпп она попеле г мае к ІІІшрнеру, Гегелю, Фихте и еще не скоро зптерыстем к лабиринте иекон. І'.с еіі|хшеііскніі от|к*:и»с с достаточной полисном
МОЖНО H|KlCJiejlMII. II KIIHIf I lapKlllU'Ollil "')|ІОЛІОЦШІ ПОЛИМІЧіТКОИ МЫСЛИ"
(Parkinson. C-Norihcoie, "The Ілоііиіоп of polilica! Thmighl"). •* См. Oswald Spengler, "The Decline of rtie Wesl, 2 vol., N.Y.. 1947.
s
A.iMU'pr Кг,шр<>»
неряшеством, а еще новый Вавилон — Берлин, где рядом расположились русские большевики и белогвардейцы, немецкие социал-демократы и нацисты. С одной стороны, инфляция разорила средний класс, с другой, правительство Веймарской республики предоставило рабочим социальные гарантии, право на забастовки, частичный контроль над предприятиями. Казалось бы, пролетариат, глина марксистов и социал-демократов, должен чтить своего демиурга. Но... первая политическая организация, в которую вступил Гитлер, называлась Рабочей партией, уже потом из нее выросла национал-социалистическая, и тс же опекаемые социал-демократами рабочие незаметно, но как-то вдруг стали приходить на митинги нацистов. Задуши верующих шла отчаянная борьба. Дело доходило до драк. Из драк выросли штурмовики. А дабы не колотить своих, удальцов по охране митингов и шествий вырядили в коричневые рубашки и повязки на рукава, красные с белым кругом и свастикой в нем. А потом факела, ровные шеренги, твердый взгляд, плечом к плечу — сила. Обывателя это влечет. Мощь, красота. Левые Германии, скомкав марксистский миф о грядущем золотом веке в абстракции политэкономии и классовой бор|>бы, забыли о ритуале. Миф без ритуала превращается в сказку. Сказки за бы на ют. А вот в Советской России товарищи шли верным путем. И будущий вождь Третьего Рейха не постеснялся заимствований. От врага — лучшее. В "Майн Кампф" Гитлер, конечно, об этом умолчал, но в тесном кругу, хорошему собеседнику — можно.
"Я многому научился у марксистов. И я признаю это без колебаний. Но я не учился их занудному обществоведению, историческому материализму и всякой там "предельной полезности". Я учился их методам. Я всерьез взглянул на то, за что робко ухватились эти мелочные секретарские душонки. И в этом вся суть национал-социализма. Присмотрн-тесь-ка повнимательнее. Рабочие спортивные союзы, заводские ячейки, массовые шествия, пропагандистские листовки, составленные в доступной для масс форме, — нее эти новые средства политической борьбы в основном берут свое начало у марксисток... Национал-социализм — это то, чем мог бы стать марксизм, если бы освободился от своей абсурдной искусственной связи с демократическим устройством", — говорил Гитлер Раушнингу.
Побежденных тешит героика. Комплекс неполноценности врачуется легендами о предательстве. И н старые мехи вливаются новые вина, и грядущими победами пьянятся сердца. "Массам нужны какие-нибудь фантазии — и они получают прочные, устойчивые формулировки", — признается Гитлер. Не публично, естественно. Для публики существует "Майн Кампф". Но в "Майн Кампф" не написано о том, чего на
От млдяїелм
9
самом деле хочет Гитлер и что должен совершить национал-социализм. Эта книга для масс. Но у национал-социализма есть и тайное учение", — такими словами предваряет Герман Раушнинг книгу, нацеленную как раз на раекрытиеэтихтаіін, далеко отстоящих от пропагандистских строк нацистской библии.
К сожалению, объем предисловия не даст достаточной палитры для того, чтобы отобразить политическую пестроту послевоенной Германии. На эту тему написаны горы книг, как, впрочем, и о феномене самого Гитлера. Большинство из них, построенные на на скрупулезной константации фактов и весьма традиционном анализе, заняты объяснением происшедшего, того, кик Гитлер реллизовывал свои планы. А психопатия, бред, мания, человеконенавистничество, некрофилия в кон-це-концов, — ложатся в основу ею безумных замыслов. Немецкий народ в трактовке такого рода исследований также охвачен массовым безумием, каким-то сверхъестественным способом он обращается в податливую глину, из которой этотбезумнын гончарлепитсвоего Голсма. Неудивительна реакция Повеля и Бержьс, озадаченных столь блестящим "снятием" проблемы. "Наши историки целомудренно облачают живую фантастику нацистской Германии и одежду механических объяснений. Но как же так? Разве Германия в дни зарождения нацизма не была страной точных наук? Разве повсюду в мире не уважали германскую методику и логику, научную строгость и честность?.. И вот в этой стране... встранеЭйнштейна и Планка появляется "арийская" физика! На родине Гумбольдта и Геккеля создают расовые науки и говорят о расах!" — восклицают авторы нашумевшего "Утра магов".
Чего же на самом деле хотел Гитлер? Фромм, например, утверждает, что Гитлер был некрофилом. Конечно, не только в грубо-физиологическом смысле. Сублимация некрофилии в политику есть, по Фромму, мания порядка, вечности, законченности. Неподвижно только мертвое. Тысячелетний Рейх, застывший в своих институтах, ни что иное, как вечный труп. Внешне как-будто все выглядит так. Во время оно все происходит, затем — все повторяется. В такой культурный цикл замкнуты традиционные общества. Но послушаем, что по этому поводу говорит сам Гитлер.
"Мы — Движение. Ни одно слово не выразит нашу сущность лучше. Марксизм учит, что мир изменяется в результате глобальных катаклиз-
* Занимательная и поучи і елі.па я работа 'J.Фромма "Лдолііф Гитлер и классический случай некрофилии", (Моск. филос. фонд, "Высшая школа", ІЧ92Л iiit'imi, разуме« гем, необъясним, играет іем не менее пела готическую и лаже гигиеническую ролі., ni.ni.inaи стойкое отнратепие к Гнтлсру как к личности.
** Л.Попелі», Ж.ІЇержьс, "Уіро машп", "Миф". Москіїл, 1492.
***См. например. M.ICIiadc. "My ill of denial Relurn". Ішііоп, 1955.
10
А.ны>дч lli artii|Ki>it
мои. Тысячелетний Рейх сошел с небес, как небесный Иерусалим. После этого всемирная история должна прекратиться. Развития больше нет. Повсюду воцарился порядок. Пастырь пасет своих овец. Вселенная закончилась. Но мы знаем, что не существует конечного состояния, не существует nc-чности — есть только вечные превращения. Только то, что умерло, свободно от превращений. Прошлое — неизменно. Но будущее — неистощимый и бесконечный поток возможностей для создания новых творений".
Занятно. Гитлер — даос? Цель — ничто, главное —движение? И вес же западный телеологический архетип мышления так просто в покос не оставит. Движение— куда, для чего? Канетти обзывает Гитлера "рабом превосходства". "Маниакальное стремление превосходить связано, как я показал в "Массе и власти", с иллюзией дальнейшего росm и (Выд. — Э.Канетти). Последнее же воспринимается как своего рода гарантия дальнейшей жизни". H этом пассаже к элементам психоанализа примешивается магия. Пока пирамида строится — фараон должен жить. Но жизнь вождя протекает не только под его физической оболочкой. В государствах древности и их рудиментах, традиционных обществах современности, власть и ее источник, бог-царь, были сакральны. Считалось, что жизненные функции монарха магически распространяются на жизнь государства. Теперь подобное ощущение своего тела получает название — паранойя. "Тело параноика — суть его власть, с нею вместе оно расцветет или съежится", — считает Канетти, находя подтверждение своим словам в факте того, что Гиглер старательно оберегал свои чувства от негативных впечатлений: он избегал смотреть на ужасные разрушения тродов Германии, отмахивался от дурных вестей с фронта. Гитлер, несомненно, был параноиком. Но не параноиками ли были жрецы ацтеков, питая свое жестокое Солнце кровью пленников вместо того, чтобы искать выгоду в их эксплуатации? Раушнинг в этом вопросе метче. Гитлер — это "Зверь из бездны", он — "представитель иного мира, вырвавшийся в XX век из глубины веков". Где искать этот мир? Что ж, давайте посмотрим на свастику. Этот древний символ, загнутыми концами креста обозначал движение солнца. Есть свастика посолонь и обратная. Фашистское солнце восходит на Западе и катится на Восток. В этом можно искать скрытый смысл — обращение хода времен, или... это взгляд оттуда, из Зазеркалья, где левое оборачивается правым.
Здесь нам придется упомянуть оккультные увлечения Гитлера. У Ра-ушнинга, утонченною интеллигента, воспитанного на классической немецкой философии, некоторые высказывания патрона вызывали не-
* Canelti. Elias, "Masse und mach Г, Hamburg, I960.
i n;i.uiiL'.i>i
II
доумение. Раушнинг был далек от оккультных течений, пышно расцветших в начале века. Не то у Гитлера, эта тема его волновала всегда. Серьезность его отношения к магическому подтверждает, например, расправа над Штейнером, виднейшим представителем так называемой "белой магии".
Давайте на мгновение предположим, что Гитлер был адептом тайных наук. Мысль не новая. Упомянутые уже Повсль и Бержьс еще в I960 году страстно отстаивал и это положение, причем основательно подкрепив его фактами. Вспомним ритуалы магии черной. В их основе всегда лежит жертва. И если в Средние Века ведьмы жертвенного младенца покупали в трущобах Праги, рискуя при этом самим стать жертвами инквизиции, то век XX, уже встав одной ногой на почву гуманизма и "прав человека", сумел предоставить новоявленным сатан иста м куда больше "сырья", швыряя на жертвенники целые народы и даже расы. Концлагеря, по мнению тех же Поведя и Бержьс, преследовали не одни лишь практические цели уничтожения неполноценных. "Это жертвенники, где производятся массовые человеческие жертвоприношения, чтобы склонить благоволение могушесгн к делу Черного Ордена... Чем были печи Освенцима для черных магов — пекарней кровавого теста. Ритуалом!!" — восклицают увлеченные исследователи, поражаясь собственным открытиям. В этой цитате появляются слова "Черный Орден". Имеется в виду СС. Для нашего читателя, знакомого с нацизмом по фильмам да разного толка обличительным книгам, СС — это нечто вроде обряженных в чернуюформу фанатичных убийце руной грома в качестве опознавательного знака. Послушаем же замысел основателя Ордена, Адольфа Гитлера: "Я открою вам секрет, — говорил он Рауш-нингу, — я создаю Орден, — Гитлер говорил о Бургах, школах посвящения первой ступени. — Оттуда выйдут люди второй ступени человеко-бога. Челонск-бог, великолепное лицо Существа, будет подобен иконе культа. Но есть и еще ступени, о которых мне не дозволено говорить".
Тайные общества. Что ж, история кишит подобными образованиями. У них были разные цели, но объединяло их одно: тайна, ритуал, посвящения и в большинстве случаев пирамидальная иерархия. Истинность тайных учений не оспаривалась, ибо они добывались в жестоких ини-циациях. Для непосвященных эти знания могли остаться пустяком даже будучи разглашенными, лишь адепты, знающие, как добываются тайны, могли быть уверены в их истинности. Все, разумеется, погубила мода. Ордалии, как у масонов, приобрели символический характер, а посему и знание, не закаленное испытаниями, быстро померкло и стало предметом тиражирования.
12
Альберт Г'гпзаро»
И вот — век XX. Гитлер и еще одно заметное лицо в истории предпринимают грандиозную попытку восстановить смысл и значение тайных обществ, расширив их внешний кругло самых границ властных полей. В Германии первая ступень посвященности совпадаете границами нации, в многонациональном Советском Союзе черта, отделяющая посвященных от профанов, проходит по краям нового типа общности — советскому народу. Сакральное знание в первом случае опирается на миф о превосходстве арийской расы, во втором — на марксистские лозунги о роли пролетариата, как могильщика буржуазии и творца нового мира. В обоих случаях исключительную роль играет Партия, руководящая и направляющая сила, ото уже посвящение следующей ступени, далее круги сужаются: райкомы, обкомы, ЦК, Политбюро, и наконец — вершина пирамиды — вождь, формально как-будто бесправный, на дележе — всевластный. Партийная иерархия приходит на смену общественной. Любая светская карьера, неосвященная партией, становится немыслимой, и в результате Партия, ничем, кроме взносов не обладая, владеет всем. "Поймите, собственность больше ничего не значит, — говорил Гитлер Pay шнингу. — Наш социализм берет значительно глубже. Он не меняет внешнего порядка вещей, а формирует лишь отношение людей к государству, ко всенародной общности. Он формирует их с помощью партии. И я бы сказал точнее, с помощью Ордена... Они уже изменились. И здесь им не помогут ни имущество, ни доходы. Зачем нам социализировать банки и фабрики? Мы социализируем людей". Чем было чревато нарушение партийного табу? Кара, казалосьбы, пустяковая, в худшем случае — отлучение. Да, с отступника всего лишь снимался покров благодати, даруемый Партией, но этот покров, подобно последнему одеянию Геракла, просто так не сходил, отлучать приходилось с кровью. Дали — взяли. Не снимается, кто виноват? Так осуществлялась селекция. С какой целью? Тут у наших вождей задачи были сходными. Созидался человек нового типа. Гитлер в 1937 году на открытии Дома немецкого искусства в Мюнхене определил его так: "Сегодня время работает на новый человеческий тип. Невероятное усилие должно быть сделано нами во всех областях жизни, чтобы поднять народ, чтобы наши мужчины, мальчики и юноши, девушки и женщины становились здоровее, сильнее и прекраснее..." Вспомним и советского "человека нового типа". Природный цикл в сотворении homo sapiens, считают наши вожди, завершен, дальнейшее развитие возможно только при участии нового мессии, который не искупляст, а поднимает природную незавершенку в лице человека до своего полубожественного статуса. Но у эрзац-богов есть один неустранимый изъян — они смертны и поэтому проверенный способ обновления через цепь смертей и
От издателя