Сценарий литературно-музыкальной композиции «Страницы фронтовой тетради»

Вид материала

Содержание

Луч расширяется
Луч – на Диму
Постепенно луч расширяется
Включается зеленовато-белый свет

Подобный материал:

4 смена 2001 г.

Сценарий литературно-музыкальной композиции

«Страницы фронтовой тетради»

Авторы: Комракова Юлия, воспитатель д/л «Звездный»

Звучит фонограмма марша «Прощание славянки». Занавес открывается;

На сцене – девушка-ведущая, в руках старая коленкоровая тетрадь.

Луч – на девушку.

Вед: Фронтовая старая тетрадка кровью перемочена в бою,

Как упрямства русского разгадку, я тебя огласке предаю.

Воскреси задымленные даты, допиши сегодня до конца

Светлый облик русского солдата до последней черточки лица.

Станет он не витязем из сказки, побывавшим тыщу раз в боях,

С автоматом, в запыленной каске, в кирзовых армейских сапогах.

Девушка уходит, звучит ф/г танго 40-х;

луч света направлен на комнату. За столом молодой парень и 7 женщин.

Юноша: Все с утра идет чредой обычной, будничный осенний день столичный –

Славный день упорного труда. Шум троллейбусов, звонки трамваев,

Зов гудков доносится с окраин. Торопливы толпы как всегда.

Но сегодня и прохожим в лица и на здания родной столицы

С чувствами особыми гляжу, а бойцов дарю улыбкой братской.

Я последний раз в одежде штатской под военным небом прохожу

Звучит призыв трубы, юноша берет противогазную сумку, надевает ее через плечо, берет тетрадь; звучит ф/г «Священная война»; юноша поворачивается и уходит.

Действие у костра. Луч – на бойцов. Баянист играет спокойную мелодию.

Командир: Не могли бы вы, сестрица, командиру услужить,

Не могли бы вы петлицы на шинель мою нашить?

Может быть, вдали, в разлуке, невзначай взглянув на них,

Я с волненьем вспомню руки ,нашивавшие мне их.

Сердцу станет так приятно…А когда война пройдет,

А когда меня обратно к вам победа приведет,

Может быть, тогда, сестрица, уцелевшие в огне,

Эти скромные петлицы вам напомнят обо мне.

Командир отдает шинель медсестре, сидящей рядом.

Андрей Далекий 41 год, жара печет до исступленья,

Мы от границы на восток топтали версты отступленья.

Из деревень, в дыму, в пыли, шли матери, раскинув платы.

Чем мы утешить их могли, мы, отступавшие солдаты?

Поля, пожары, пыль дорог, короткий сон под гулким небом,

И в горле комом как упрек, кусок черствеющего хлеба.

В руках у бойца – кусок хлеба.

Встает Саша, в руках у него кружка.

Саша: Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины?

Как шли бесконечные злые дожди?

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, их к увядшей груди?

Как слезы они вытирали украдкой,

Как вслед нам шептали: «Господь вас спаси!»

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

Мы вас подождем - говорили нам пажити,

Мы вас подождем – говорили леса.

Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется,

Что следом за мной их идут голоса.

По русским обычаям только пожарища,

На русской земле раскидав позади,

НА наших глазах умирают товарищи,

По-русски рубаху рванув на груди.

Нас пули с тобою пока еще милуют,

Но трижды поверив, что жизнь уже вся,

Я все-таки горд был за самую милую,

За горькую землю, где я родился.

За то, что на ней умереть мне завещано,

Что русская мать нас на свет родила.

Что в бой провожая нас, русская женщина,

По-русски три раза меня обняла.

Выпивает до дна, закрывает лицо рукой, медленно садится.

Баянист играет песню «Бьется в тесной печурке огонь». Запевает медсестра, бойцы подхватывают; действие переходит от бойцов к комнате женщин, и обратно.

Луч – на Сашу

Саша: Жди меня, и я вернусь, только очень жди.

Жди, когда наводят грусть желтые дожди.

Жди, когда снега метут, жди, когда жара.

Жди, когда других не ждут, позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест писем не придет.

Жди, когда уж надоест всем, кто вместе ждет.

Луч – на Рому

Рома: Жди меня, и я вернусь, не желай добра

Всем, кто знает наизусть, что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать в то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать, сядут у огня,

Выпьют горькое вино на помин души…

Жди, и с ними заодно выпить не спеши.

Луч – на Диму

Дима: Жди меня, и я вернусь всем смертям назло,

Кто не ждал меня, тот пусть скажет: «Повезло!»

Не понять не ждавшим им, как среди огня,

Ожиданием своим ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать только мы с тобой.

Просто ты умела ждать, как никто другой.

Баянист играет вальс «Синий платочек»,

Луч расширяется

командир приглашает медсестру,

они кружатся вокруг костра. Три взрыва. Темнота.

Луч – на Пашу (медленно поднимает голову).

Паша: Пускай до последнего часа расплаты

До дня торжества, недалекого дня,

И мне не дожить, как и многим ребятам,

Что были нисколько не хуже меня.

Я долю свою по-солдатски приемлю,

Ведь если бы смерть выбирать нам, друзья,

То лучше, чем смерть за родимую землю,

И выбрать нельзя. (голову опускает)

Луч – на Диму (медленно поднимает голову)

Дима: Земли потрескавшейся корка,

Война, далекие года…

Мой друг мне крикнул: «Есть махорка?»

А я ему: «Иди сюда!»

И мы стояли у кювета, благославляя свой привал.

И он уже достал газету, а я махорку доставал.

Слепил цыгарку я прилежно, и чиркнул спичкой – раз, и два.

А он сказал мне безмятежно: «Ты сам прикуривай сперва».

От ветра заслонясь умело, я отступил на шаг всего.

Но пули, что в меня летела, повала в друга моего…

И он качнулся как-то зыбко, упал, просыпав весь табак,

И виноватая улыбка застыла на его губах.

И я не мог улыбку эту забыть в походе и в бою.

И как шагали вдоль кювета мы с ним у жизни на краю…

Жара плыла, метель свистела, а я забыть не смог того,

Как пуля, что в меня летела, попала в друга моего.

Андрей (встает, луч на него)

Неправда, друг не умирает, лишь рядом быть перестает.

Он кровь с тобой не разделяет, из фляги из твоей не пьет.

В землянке занесен метелью, застольной не поет с тобой.

И рядом под одной шинелью не спит у печки жестяной.

Встают остальные бойцы, луч расширяется, бойцы снимают пилотки, звучит песня «Неизвестный солдат». На экране – хроника военных лет.

Свет убирается, включается пистолет.

Луч перемещается на каждого:

Паша: Я убит подо Ржевом, в безымянном болоте,

В пятой роте, на левом, при жестоком налете.

Аандрей: Я не слышал разрыва, я не видел той вспышки,

Точно в пропасть с обрыва, и ни дна, ни покрышки.

Командир: И во всем этом мире, до конца его дней –

Ни петлички, ни лычки с гимнастерки моей.

Андрей: Я убит подо Ржевом, тот еще под Москвой,

Где-то, воины, где вы? Кто остался живой?

Саша: В городах миллионных, в селах, дома в семье?

В боевых гарнизонах, не на нашей земле?

Паша: Ах, своя ли, чужая? Вся в цветах иль в снегу…

Я вам жить завещаю - что я больше могу?

Луч расширяется

Пулеметная очередь, бойцы снимают пилотки и кладут на свое место.

Звучит призыв трубы, бойцы поворачиваются направо, строем уходят за кулисы.

Действие сосредоточено в комнате, луч – на стол, женщины читают письма.

1 письмо: «Здравствуй, любимая! Я считаю, что мои дни сочтены. Ты и детишки, простите за все… Знайте, что всегда за вас готов был отдать свою жизнь. Я умираю спокойно и стойко. Когда найдешь нужным – объясни все детям, за что и как. Крепко целую тебя за все и от чистого сердца. Простите и прощайте. Будьте счастливы. (Надевает платок)

2 письмо: «Милая мамочка! Пишу это письмо перед смертью. Ты его получишь, а меня уже не будет на свете. Ты, мама, обо мне не плачь и не убивайся, я смерти не боюсь. Мамочка, ты у меня одна остаешься, не знаю, как ты будешь жить. Я думаю, что Зоя тебя не бросит. Ладно, моя дорогая, доживай как-нибудь свой век. Мама, я все же тебе немного завидую. Ты хоть живешь пятый десяток, а мне пришлось прожить 24 года. А как бы хотелось пожить и посмотреть, какая дальше будет жизнь. Ладно, отбрасываю мечты, писать кончаю, не могу больше писать. Руки трясутся и голова не соображает ничего. Я уже вторые сутки не кушаю, с голодным желудком умирать легче. Знаешь, мама, обидно умирать. (Надевает платок)

3 письмо: «Моя голубоглазая Мила! Посылаю тебе василек…представь себе: идет бой, кругом рвутся вражеские снаряды, кругом воронки, и здесь же растет цветок… И вдруг – очередной взрыв… Василек сорван. Я его поднял и положил в карман гимнастерки. Цветок рос, тянулся к солнцу, но его сорвало взрывной волной. Если бы я его не подобрал, его бы затоптали. Вот так фашисты поступают с детьми оккупированных населенных пунктов, где они убивают и топчут ребят… Мила, папа Дима будет биться с фашистами до последней капли крови. До последнего вздоха. Чтобы фашисты не поступили с тобой так, как с этим цветком. (Надевает платок)

Действие у костра. Луч – на медсестру. С шинелью в руках она идет на авансцену.

Медсестра: Его зарыли в шар земной, а был он лишь солдат.

Всего, друзья, солдат простой, без званий и наград.

Ему, как Мавзолей, земля – на миллион веков.

И Млечные Пути пылят вокруг него с боков.

На рыжих скатах тучи спят, метелицы метут,

Грома тяжелые гремят, ветра разбег берут…

Давным-давно окончен бой… Руками всех друзей

Положен парень в Шар земной, как будто в Мавзолей.

Кладет шинель на пол, выстрел, снимает пилотку, кладет на шинель, призыв трубы, поворачивается направо, маршируя, уходит за кулисы.

Баянист играет песню «Темная ночь».

Луч – на Диму

Дима: Коль выйдет так, что полем боя идти придется сквозь огни,

Давай условимся с тобою на все последующие дни.

Во- первых, в трудный час разлуки, не проливать ненужных слез,

И не ломать, закинув руки, над русым ворохом волос.

И во-вторых, чтоб трезво, грубо, о всех невзгодах мне писать.

В час одиночества чтоб губы с тяжелым всхлипом не кусать.

Нет, лучше губы сжав упрямо, превозмогая в сердце дрожь,

Пошли мне, право, телеграмму, что любишь, что с тоскою ждешь.

Пусть будет малость безрассудна, но там, за далью, за войной,

Я буду знать, как в жизни трудно быть неприкаянной одной.

В землянке, средь снегов ночуя, из боя вновь шагая в бой,

Я буду, устали не чуя, идти, чтоб встретиться с тобой.

Выстрел; снимает пилотку, призыв трубы,

поворачивается направо, маршируя, уходит за кулисы.

Действие в комнате; луч – на стол.

4 письмо: «Завтра я умру, мама. Ты прожила 50 лет, а я лишь – 24. Мне хочется жить, ведь я так мало сделал. Хочется жить, чтобы громить ненавистных фашистов. Я знаю, за мою смерть отомстят мои друзья. Они уничтожат захватчиков. Не плачь, мама. Я умираю, зная, что все отдавал Победе. За народ умереть не страшно. (Надевает платок)

5 письмо – «Письмо любимой девушке»: «Прощай, дорогая Лидушка! Не удивляйся, это мое предсмертное письмо. И если ты его получишь, том меня уже не будет в живых. Знай, что я отдал жизнь дорого - честно на поле боя. И белорусская земля приняла меня, украинца, как родного сына. Плакать не думай, лучше почаще вспоминай, гордись, что тот, которого ты любила, с которым хотела строить жизнь, погиб честно за родину, за счастье людей. Конечно, умирать не хотелось, но зов Родины – это закон. Этого требовал долг, и пришлось не считаться с жизнью. О многом мы мечтали, но… Прощай. Целую, милая. (Надевает платок)

Действие у костра, луч – на бойцов.

Баянист играет «Песнь о Волге».

Луч сужается

Баянист: На улице полночь, свеча догорает, высокие звезды видны.

Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,

В пылающий адрес войны.

Давно мы из дома, огни наших комнат

ЗА дымом войны не видны.

Но тот, кого любят, но тот, кого помнят,

Как дома и в дыме войны.

Мы скоро вернемся – я знаю, я верю.

И время такое придет: останутся грусть и разлука за дверью,

А в дом только радость зайдет.

И как-нибудь вечером, вместе с тобою,

К плечу прижимаясь плечом, мы сядем, и письма,

Как летопись боя, как хронику чувств, перечтем…

Выстрел, снимает баян, пилотку; звучит призыв трубы,

поворачивается направо, уходит за кулисы. Луч провожает.

Действие в комнате. Луч – на женщин.

6 письмо: «Дорогая Эфиль Харитоновна! Скоро 2 года, как варвары человечества напали на нашу священную землю и нарушили… мирную…счастливую жизнь многомиллионного народа. Нарушили и нашу скромную…семейную жизнь. Я уверен, что пройдет меньше времени, чем прошло, и советский народ, в том числе и мы с тобой, восстановим прежнюю счастливую жизнь. Ибо за эти два года все очень многому научились, как нужно ценить время в жизни, и жизнь во времени. Как нужно ценить друга жизни и себя для друга. Теперь я стал не тем, кем ты знала меня. Стране я помогаю извне. Но хотелось бы помочь и тебе. А как…не знаю. Прощай, дорогая, любимая, искренне уважаемая Фирочка. Передай всем товарищам и знакомым, что я все силы отдал и отдаю для защиты Родины…» (Надевает платок)

7 письмо: «Мама, почему вы тоскуете о нас? Наоборот, вы должны гордиться тем, что у вас столько сын овей на фронте, с оружием в руках защищают любимую Родину. Скоро, мама, мы вернемся домой с Победой. А если суждено нам погибли, то знай, что мы погибли за счастье советских людей, за мир на Земле». (Надевает платок)

Действие у костра. Луч – на Диму.

Дима: Вчера был бой, и завтра будет бой.

Святая цель оправдывает средства.

Пусть скомкан мир, прозрачно-голубой,

Забыт покой, разбито детство.

И нам осталось всюду и везде

Бои, победы, жаркий хмель азарта…

Вчера был день, и завтра будет день.

Мы – только ночь между вчера и завтра.

Выстрел. Снимает и кладет пилотку, призыв трубы,

поворачивается направо, уходит за кулисы.

Луч – на Рому.

Рома: Еще война, но мы упрямо верим,

Что будет день. Мы выпьем боль до дна.

Широкий мир нам вновь раскроет двери

С рассветом новым станет тишина.

Последний враг, последний меткий выстрел,

И первый проблеск утра, как стекло.

Мой милый друг, и все-таки как быстро,

Как быстро наше время протекло.

В воспоминаньях мы тужить не будем,

Зачем туманить грустью ясность дней,

Свой добрый век мы прожили как люди, и для людей.

Выстрел, снимает и кладет пилотку, призыв трубы,

поворачивается направо, уходит за кулисы.

Луч – на Сергея.

Сергей: В час, когда на каменных накатах чуть звенел прилив волна к волне,

Золотые корабли заката проплывали в алой вышине.

Бастионы солнечной державы, шли они при флагах и огнях,

Паруса вздымались величаво, и сверкали пушки на бортах.

Кто их вел, какие капитаны, неземные эти чудеса?

Постепенно луч расширяется

Далеко, за гладью океана, постепенно гасли паруса.

И пропали, пепельною тенью покрывалась тихая земля…

О, пускай то было лишь виденье, то – мечта, то – молодость моя.

Выстрел; снимает и кладет пилотку, призыв трубы, уходит за кулисы.

Луч провожает.

Песня «Журавли»

Свет красноватый (рампы)

Выходят женщины со свечами в руках. После песни уходят за кулисы.

Речь в записи с минутой молчания. На экране – видеохроника.

Включается зеленовато-белый свет