Итоги и уроки второй мировой войны Редакционная коллегия двенадцатого тома

Вид материала

Урок

Содержание 1. Крах политических систем 2. Реакционная сущность оккупационной политики агрессоров и ее крушение 3. Поражение идеологии фашизма и милитаризма Часть вторая.

Подобный материал:

• Урок по истории в 9 классе на тему: «Вторая мировая война. 1939 1945 гг. Итоги и уроки», 67.99kb.
• Конспект урока истории для 9 «А» класса Тема: «Итоги Второй мировой войны. Оон», 55.19kb.
• Некоторые экономические показатели Второй Мировой войны, 1043.95kb.
• Доклад по теме: " холодная война", 173.68kb.
• Итоги Второй мировой войны для Великобритании, 536.44kb.
• Второй Мировой Войны. Показать её значение для коренного перелома в ВОВ рассказ, 376.88kb.
• Итоги второй мировой войны и их влияние на эволюцию турецко-греческих отношений, 242.63kb.
• Волков Федор Дмитриевич За кулисами второй мировой войны Сайт Военная литература, 2370.03kb.
• «В сорок пятом, в мае…», 92.01kb.
• Сполнилось 65 лет с момента начала Второй мировой войны крупнейшего военно-политического, 228.21kb.

Глава шестая. Поражение политических систем и идеологии государств фашистской коалиции


1. Крах политических систем


Одним из важнейших итогов второй мировой войны явился крах фашистских и милитаристских политических и экономических систем, их идеологии и военной организации. И это было неизбежно, ибо они, эти системы, олицетворяли самые реакционные общественные силы. История свидетельствует, что приход фашизма к власти — это не просто замена одного буржуазного правительства другим, а это смена одной государственной формы классового господства буржуазии, буржуазной демократии, другой ее формой — открытой террористической диктатурой.


Именно такой формой явился германский фашизм, самый опасный и агрессивный. Это был, как отмечал видный деятель международного коммунистического движения Г. Димитров, «не только буржуазный национализм. Это звериный шовинизм. Это правительственная система политического бандитизма, система провокаций и пыток в отношении рабочего класса и революционных элементов крестьянства, мелкой буржуазии и интеллигенции. Это средневековое варварство и зверство. Это необузданная агрессия в отношении других народов и стран»{168}. Поощряемый монополиями, германский фашизм выступил в качестве душителя свободы внутри страны, главной угрозой миру и международной безопасности.


Отказ правящих кругов ряда капиталистических государств от буржуазно-демократических форм правления свидетельствовал о слабости самой буржуазии, которая испытывает страх перед ростом единства рабочего класса, перед революцией.


Политические системы фашистской Германии, Италии, милитаристской Японии и других стран агрессивного блока представляли собой в высшей степени централизованную власть, диктатуру, служившую интересам укрепления позиций государственно-монополистического капитализма. Особенно высокой была концентрация власти в Германии, где правила верхушка национал-социалистской партии совместно с экстремистской фракцией монополистического капитала. Еще до 1939 г. здесь возникли такие организации, как «генеральный совет хозяйства», «имперский совет обороны», «генеральный совет по четырехлетнему плану», выражавшие интересы немецких монополий. С классовыми интересами монополистов совпадали планы германской военщины, которую с нацизмом связывали традиционные стремления к экспансии. [122]


Во время войны централизация власти в этих странах усилилась еще больше. Так, после провала стратегии «блицкрига», в конце 1941 г. — начале 1942 г., фактически министерство вооружения и боеприпасов взяло под контроль все работавшие на войну предприятия. При нем были созданы различные комитеты по управлению важнейшими отраслями военной промышленности, советы по вооружению и промышленности, а также орган центрального планирования, наделенные неограниченными правами в области военного производства, перераспределения трудовых и сырьевых ресурсов, регулирования цен. Новые органы управления возглавили представители крупнейших монополий. В итоге проведенных мероприятий еще больше возросло влияние монополистического капитала на весь комплекс военно-политического руководства страной{169}.


Аналогичные процессы были характерны и для других агрессивных стран. В Италии существовали национальный совет корпораций, верховная комиссия по автаркии, институт промышленной реконструкции и т. д. В Японии свидетельством растущей роли крупных концернов явилось назначение в марте 1943 г. советниками правительства в ранге министров семи представителей крупнейших монополистических объединений («дзай-бацу»). В сентябре того же года было создано министерство вооружений, а в 1944 г. его главой стал директор одной из фирм концерна «Мицуи».


Рост государственно-монополистического капитализма вел к баснословному обогащению правящей верхушки за счет усиления эксплуатации трудящихся. В Японии капиталы компаний «дзайбацу» в 1941 — 1945 гг. увеличились в пять — десять раз{170}. Общая сумма прибылей германских монополий за время войны приблизилась к 100 млрд. рейхсмарок{171}. Наибольшие доходы получали военные концерны Германии, использовавшие рабский труд миллионов иностранных рабочих и военнопленных.


Особенность фашистских диктатур состояла в том, что фашизм на некоторых этапах ведения захватнических войн опирался на определенную социальную базу, главным образом средние слои, что позволяло ему поддерживать относительную внутреннюю стабильность. Наряду с насилием и физическим уничтожением политических противников, разветвленной системой изощренной идеологической и психологической обработки населения он использовал для распространения своего влияния в массах различного рода благотворительные мероприятия за счет «добровольных» взносов трудящихся, отчислений из государственного бюджета, прибылей монополий, а главным образом за счет ограбления в ходе войны других народов. Массам всячески внушалась мысль, будто фашистское правительство думает только о народе. Например, ликвидация безработицы, что явилось следствием военно-промышленного бума и создания громадных армий, также объяснялась «заботой» нацистского руководства о трудящихся. Под воздействием фашистской пропаганды и подачек от государства политически незрелые слои населения, прежде всего мелкая буржуазия, стали массовой социальной опорой фашистской диктатуры.


Основным стержнем политического механизма в странах агрессивного блока были фашистские партии. Все другие буржуазные партии или были запрещены, или существовали формально. В Германии национал-социалистская партия вскоре после ее прихода к власти была объявлена специальным правительственным законом «носителем концепции германского [123] государства», а ее программа — «основным политическим законом государства...»{172}.


Фашистские партии осуществляли контроль над всеми сферами общественной жизни с помощью огромного бюрократического аппарата, численность которого, например, в Германии составляла около 600 тыс. человек{173}. Многие из них одновременно занимали и государственные должности.


Ключевые позиции в государственном аппарате Японии в годы войны принадлежали милитаристско-фашистской клике — «гумбацу», которая всецело отражала интересы компаний «дзайбацу» и помещичьей верхушки. Политические организации фашистского толка — «Ассоциация помощи трону» и «Ассоциация служения отечеству через производство», созданные в 1940 — 1941 гг. после «самороспуска» буржуазных политических партий и профсоюзов, оказывали всемерную помощь правительству и мобилизации ресурсов страны для ведения войны. В целях еще большей консолидации господствующего класса в мае 1942 г. была создана «Политическая ассоциация помощи трону», в которую вошли лидеры ранее распущенных легальных политических партий, включая правых социалистов{174}.


Крах фашистско-милитаристских политических систем был обусловлен тем, что они не могли существовать, не опираясь на тотальное насилие, репрессии и террор. Наряду с государственными органами для подавления рабочего движения и других демократических сил использовались военизированные отряды штурмовиков и эсэсовцев в Германии, легионы чернорубашечников в Италии, «железногвардейцы» в Румынии, «скрещенные стрелы» в Венгрии, лапуасцы и шюцкоровцы — в Финляндии, легионеры — в Болгарии, фашизированные офицерские подразделения в Японии. Эти формирования пополнялись за счет представителей мелкой буржуазии и деклассированных элементов. Их численность и роль в организованном терроре постоянно возрастали. Так, в Германии войска СС в 1940 г. насчитывали 100 тыс., а к концу войны — около 580 тыс. человек{175}. Кроме отрядов штурмовиков и эсэсовцев там действовали государственная тайная полиция (гестапо), эсэсовская служба безопасности (СД) и уголовная полиция.


В милитаристской Японии основным органом подавления являлась жандармерия («кэмпэй»). Ее деятельностью руководил главный штаб военной полиции («кэмпэй сирэйбу хомбу»). Жандармерия подвергала репрессиям противников агрессивной политики японского правительства, вела слежку даже за государственными деятелями и членами парламента{176}.


Жестокий террор осуществляли карательные органы и в других странах фашистского блока. Его жертвами являлись прежде всего коммунисты и работавшие под руководством компартий общественные организации рабочего класса. В тюрьмах и концлагерях находились сотни тысяч узников многие из них были уничтожены. Изгоняя все передовое и прогрессивное из общественной жизни, фашисты стремились сломить сопротивление демократических сил, установить полный контроль над общественным мнением, укрепить свою антинародную власть. Но, несмотря на [124] социальную демагогию и карательные меры, фашистско-милитаристским режимам нигде не удавалось добиться полной стабилизации внутреннего положения. Как и другие буржуазные формы правления, они оказались бессильными перед лицом классовых противоречий, присущих капитализму. Несправедливая, захватническая война обострила антагонизмы, свойственные политической системе агрессивных государств, а военные поражения способствовали появлению новых противоречий и значительно сузили социальную базу их режимов.


Война показала, что действие этих внутренних факторов усиливалось, во-первых, под нараставшими ударами армий стран антигитлеровской коалиции, прежде всего Советских Вооруженных Сил; во-вторых, под воздействием движения Сопротивления фашизму в оккупированных странах и самих государствах фашистского блока. Вооруженная борьба, в ходе которой военной машине реакционных режимов был нанесен невосполнимый урон, стала решающей причиной их краха. Историей доказано, что подобные режимы существуют только потому, что опираются на военную машину и получают поддержку внешних империалистических сил. Разгром этой машины означал и крушение всей политической системы.


В поисках выхода из критической ситуации, спасаясь от окончательного военного поражения, влиятельные круги некоторых фашистских стран прибегли к верхушечным переворотам. В Италии это привело к свержению в июле 1943 г. диктатуры Муссолини и приходу к власти правительства П. Бадольо. Заговор против Гитлера, завершившийся 20 июля 1944 г. неудачным покушением, явился выражением недовольства отдельных представителей крупного капитала и военщины не фашизмом как системой власти, а лишь отдельными аспектами авантюристической политики Гитлера, который якобы один завел Германию в политический и военный тупик.


После сокрушительных поражений вермахта на советско-германском фронте, которые до основания потрясли «третий рейх», нацистское руководство для стабилизации своих позиций приняло ряд мер по дальнейшему ужесточению власти, усилению военно-полицейской и военно-управленческой роли нацистской партии и с помощью этих мер хотело укрепить «сплоченность» фронта и тыла.


Тем не менее под влиянием нараставших ударов Советской Армии личный состав вермахта все более утрачивал веру в победу на востоке. Чтобы противодействовать ослаблению морального потенциала в войсках, гитлеровское руководство в декабре 1943 г. создало при верховном главнокомандовании «штаб национал-социалистского руководства» с задачей усилить идеологическую обработку солдат{177}. В воинские части и соединения были направлены «офицеры по национал-социалистскому руководству».


Однако и эти меры не способствовали укреплению морального духа в войсках, а потому гитлеровцы применили свой испытанный метод «наведения порядка» — усилили террор. С августа 1944 г. вошел в силу закон, согласно которому члены семей тех офицеров вермахта, кто выступил против фашизма, подвергались заключению в тюрьмы и концлагеря. С февраля 1945 г. этот закон распространился и на семьи военнопленных. За проявление пораженческих настроений на фронте военнослужащие привлекались к суду военного трибунала. Количество смертных приговоров, вынесенных в 1944 — 1945 гг. увеличилось втрое по сравнению с предыдущими годами войны{178}. [125]


В условиях углублявшегося кризиса фашистского режима национал-социалистская партия усилила непосредственное вмешательство в ведение войны. Главари ее стали командующими некоторых групп армий, взяли на себя руководство противовоздушной обороной, но и это не помогло. Под мощными ударами Советских Вооруженных Сил государственная система фашистской Германии давала все более глубокие трещины, неуклонно приближалась к краху.


Аналогичный процесс происходил и в Японии. В связи с ухудшением военно-стратегического положения страны военщина, буржуазно-помещичий блок и монархические круги форсировали милитаризацию экономики и общественно-политической жизни. В 1944 — 1945 гг. еще более были централизованы аппарат и система власти. Активно разрабатывались и осуществлялись методы войны, основанные на всеобъемлющей мобилизации ресурсов метрополии и оккупированных стран. Разработанная «основная программа руководства войной», многочисленные чрезвычайные мероприятия, в том числе введение всеобщей трудовой повинности и создание «гражданского добровольного корпуса», были направлены на укрепление базы для продолжения агрессии.


Однако коренной перелом во второй мировой войне, поражение Германии, а затем и японских войск привели к углублению кризиса милитаристского режима в Японии. Его развитию способствовали также сокращение промышленного производства, наметившееся с конца 1944 г., спад выпуска военной продукции, усиление разногласий в военно-политическом руководстве в связи с провалом оккупационной политики.


В последние годы второй мировой войны население Японии, особенно рабочий класс, все более проявляло антивоенные настроения. В июне 1945 г. в одном из докладов премьер-министру указывалось, что повсюду наблюдается «недовольство существующим режимом» и появились «зловещие признаки упадка морального духа населения»{179}.


Для окончательного слома военной машины Японии потребовались сокрушительные удары Советской Армии и войск союзников. В заявлении Советского правительства в связи со вступлением СССР в войну на Дальнем Востоке говорилось, что это «является единственным средством, способным приблизить наступление мира, освободить народы от дальнейших жертв и страданий и дать возможность японскому народу избавиться от тех опасностей и разрушений, которые были пережиты Германией после ее отказа от безоговорочной капитуляции»{180}.


Краху политических систем фашизма и милитаризма способствовала их внешняя политика, которая строилась на шантаже, обмане и провокациях. Нацисты, например, обычно следовали принципу: «если можно ожидать решительного успеха от какого-либо мероприятия, рассматриваемого как военная необходимость, нужно проводить это мероприятие даже в том случае, когда это идет вразрез с нормами международного права»{181}. Характерно отношение фашистской Германии к государствам, придерживавшимся нейтралитета. В одном из документов гитлеровское руководство прямо указывало: «...вопрос о применении обычных правил ведения войны по отношению к нейтральным странам может рассматриваться лишь с той точки зрения — принесут ли они больше или меньше преимущества для воюющих сторон»{182}. [126]


В 1939 — 1941 гг. фашистская дипломатия немало способствовала вермахту в захвате европейских государств, создавая тем самым благоприятные условия для нападения на СССР. Однако и в то время активное противодействие советской внешней политики ограничивало эффективность внешнеполитических акций нацистов.


В последующем ходе войны дипломатии Германии, Японии и Италии удалось привлечь лишь несколько государств на свою сторону. Чем значительнее были военные успехи антигитлеровской коалиции, тем отчетливее проявлялись противоречия внутри фашистского блока. Особой остроты они достигли после провала агрессивных планов, направленных против СССР.


Несмотря на то что Япония обещала гитлеровской Германии присоединиться к антисоветскому военному походу и имела свой план войны против СССР, она так и не решилась на его осуществление. После поражения вермахта под Москвой зимой 1941/42 г. японское военно-политическое руководство в ответ на настойчивые требования Германии заявило, что выступление против Советского Союза «приведет к чересчур большому распылению сил Японии»{183}. Историческая победа Советской Армии под Сталинградом заставила японскую военщину и правительство вновь отказаться от нападения на СССР.


В свою очередь руководство Японии в феврале 1942 г. выдвинуло перед Берлином проект концентрации германо-итальянских и японских войск в районе Индийского океана. Однако это предложение о проведении переговоров по вопросам совместной военной стратегии не было реализовано.


Несовпадение агрессивных замыслов и корыстных интересов участников фашистского блока выражалось и в том, что по мере ухудшения военного положения реальной становилась угроза потери некоторыми из них национальной самостоятельности. Так, после выхода Италии из войны на стороне Германии вермахт оккупировал ее центральную и северную части, а в марте 1944 г. — всю территорию Венгрии.


Слабость внешней политики государств фашистского блока проявилась в противоборстве с внешней политикой стран антигитлеровской коалиции. Правящей верхушке Германии и ее сообщникам не удалось внести раскол в антигитлеровскую коалицию. Расчеты на сепаратный сговор с западными державами также не оправдались, несмотря на существовавшие противоречия между СССР, с одной стороны, и США и Англией — с другой. Фашистская дипломатия не смогла разрушить союзные отношения, установившиеся между ними в ходе войны.


Не сумела обеспечить достижение поставленных целей и внешняя политика Японии. Например, ее попытки заключить сепаратный мир с чанкайшистским правительством и с его помощью пополнить группировки войск на севере против СССР, на юге — против США и Англии не увенчались успехом.


Правящие круги Японии предпринимали попытки заключить сепаратный мир, используя услуги правительств Швейцарии, Финляндии, Швеции и даже Ватикана. Япония добивалась посредничества СССР в своих переговорах с США. Вместе с тем она строила планы сконцентрировать силы фашистского блока сначала против США и Великобритании, а затем против Советского Союза. Не осуществились расчеты японского руководства и на сепаратную сделку с СССР, правительство которого отвергло подобные предложения и поставило в известность о них своих союзников по коалиции. [127]


Таким образом, политическая система государств фашистско-милитаристского блока потерпела крах прежде всего потому, что она была самой реакционной, преступной. Она потерпела крах и потому, что политические и военные цели в захватнической войне не отвечали реальному соотношению сил. Политическая система потерпела крах и потому, что была разгромлена военная машина, на которую она опиралась.


2. Реакционная сущность оккупационной политики агрессоров и ее крушение


Составной частью краха политических систем явился провал оккупационной политики агрессоров, в которой особенно зловеще проявилась реакционная, антигуманная сущность фашизма и как политики, и как идеологии.


Вторая мировая война вновь подтвердила, что если социалистическое государство в мирное время проводит политику, исходя из реального гуманизма, то это ее свойство сохраняется и в ходе войны во всех отношениях и на всех уровнях: на уровне государственной политики в целом и в каждом конкретном акте войны, в способах ее ведения, а также в формах и методах вооруженной борьбы. Это со всей очевидностью продемонстрировал Советский Союз во внутренней и внешней политике, в гуманных способах ведения войны, военных действий, своей освободительной миссией.


И напротив, в ходе второй мировой войны антигуманная внутренняя и внешняя политика фашизма и милитаризма осуществлялась с особой жестокостью по отношению к порабощенным народам. Агрессоры беззастенчиво попирали даже простые, складывавшиеся веками нормы нравственности, не говоря уже о нормах международного права.


Звериная ненависть к народам других стран была взята на вооружение оккупантами в Европе и Азии. Фашисты воспевали ненависть к народам, подвергали геноциду целые нации. В гитлеровской армии, например, насаждалось любование ужасами и жестокостью. Применяемые против мирного населения средства массового уничтожения — бомбы, снаряды, газы, а также пытки и издевательства воспринимались большинством офицеров и солдат вермахта как объект чуть ли не «эстетического» наслаждения. Принцип грубой силы, разбоя, грабежа был возведен в «моральную» норму, а убийство и насилие над народами — в государственный закон.


Материалы Нюрнбергского процесса с документальной точностью вскрыли бесчеловечность «нового порядка», который фашизм пес народам. Это были преступления, выразившиеся в вероломной агрессии против ряда стран, перекраивании сложившихся государственных границ, аннексии отдельных территорий и стран, насильственном навязывании им военно-фашистских политических, социальных и экономических порядков; массовом переселении и депортации населения; хищническом использовании экономики и людских ресурсов; физическом истреблении миллионов людей в специально созданных для этого концлагерях и гетто.


Аморализм не был только следствием политики, проводимой фашистскими руководителями. В конечном счете он был порожден империализмом, который в условиях усиления и обострения противоречий становится все более реакционным и готовым «на все дикости, зверства и преступления, чтобы отстоять гибнущее капиталистическое рабство»{184}.


Несмотря на некоторые отличия, оккупационная политика фашистской Германии, Италии и милитаристской Японии была по своей сущности одинакова. [428] Ее испытали и пережили народы многих стран. Так, фашистской Германии к лету 1941 г. удалось в значительной мере перекроить карту Европы. Был осуществлен «аншлюс» Австрии, аннексированы Мемельская область, Силезия и польские западные воеводства, Судетская область в Чехословакии, некоторые французские департаменты, Верхний Рейн, ряд бельгийских районов, герцогство Люксембург, югославские Нижняя Штирия и Верхняя Крайна.


Гитлеровцы объявили треть Польши своим генерал-губернаторством. В Норвегии, Голландии и Бельгии были установлены имперские комиссариаты, опиравшиеся на местные квислинговские правительства. В Дании, хотя и оставались король и правительство, фактическим хозяином страны являлся германский посол. На чешских землях был провозглашен имперский протекторат при формальном сохранении «государственного президента» и «национального правительства». Сербией и частью территории Греции управляли немецкие военные власти, хотя были созданы марионеточные правительства. С целью обмана общественности были провозглашены «независимыми» государствами Словакия и Хорватия, но их внутреннюю и внешнюю политику определяла Германия.


В северной (оккупированной) части Франции была установлена германская военная администрация. На юге (неоккупированная зона) существовало коллаборационистское правительство Петэна, которое сохранилось и после того, как эта зона была оккупирована немецко-фашистскими войсками (ноябрь 1942 г.).


Италия присоединила Албанию, югославские территории Далмацию и часть Словении, а также ряд французских владений в Африке. Чужие земли в Европе захватили и другие страны фашистского блока.


Гитлеровцы повсеместно устанавливали бесчеловечную систему эксплуатации оккупированного населения, стремились полнее использовать его для обслуживания германских монополий. В конце сентября 1944 г. в германской промышленности насчитывалось 7,5 млн. иностранных рабочих и военнопленных{185}, большая часть которых находилась в сфере военного производства. Захватчики сгоняли с родных мест тысячи советских людей, поляков, чехов, югославов французов и жителей других стран.


Агрессоры нанесли огромный ущерб национальной культуре оккупированных стран. Из библиотек, музеев и коллекций оккупированных областей и республик Советского Союза, из Польши, Чехословакии, Франции, Югославии и других стран были вывезены уникальные исторические документы, ценные книги, произведения искусства. Оккупанты разрушили памятники старины, творения выдающихся зодчих.


К принципу древнеримских завоевателей «разделяй и властвуй» претенденты на мировое господство добавили и свой — «беспощадно уничтожай». В захваченных странах повсеместно было отменено национальное законодательство. В нарушение норм международного права агрессоры создали особые полевые суды, которые жестоко карали мирных жителей за малейшее неповиновение. Под угрозой оказалось существование многих национальностей и этнических групп.


Преступная сущность гитлеровского «нового порядка» наиболее полно проявилась на временно захваченных территориях Советского Союза. Осуществляя свои планы на оккупированных территориях Белоруссии, Украины, Молдавии, Прибалтики, областей и районов РСФСР_, фашисты уничтожили миллионы советских людей, а оставшихся в живых пытались превратить в бесправных рабов. [129]


Главным инструментом гитлеровского оккупационного режима являлись специально созданные органы, а также вооруженные силы. Солдаты и офицеры вермахта активно участвовали в грабежах и вывозе культурных ценностей, в тесной связи с карательными органами совершали насильственные акции против мирного населения. Только с помощью военной силы оккупационные власти смогли установить и поддерживать фашистский «новый порядок».


Имперское управление территориями, захваченными Италией, осуществляло министерство иностранных дел или непосредственно фашистские лидеры. В некоторых государствах германские и итальянские оккупанты использовали национальные центральные и местные органы власти, состоявшие из предателей народа.


Японский оккупационный режим по своей сути ничем не отличался от гитлеровского «нового порядка». Политические и экономические цели Японии в отношении народов завоеванных территорий определяли крупнейшие монополии, чье стремление к захвату чужих богатств было не меньше, чем у их немецких партнеров, а японские карательные органы не уступали эсэсовцам в жестокости и зверствах. Оккупанты осуществляли массовые казни мирных жителей, подвергали пыткам и уничтожали патриотов, направляя основной удар против коммунистов. Захватчики широко использовали принудительный труд военнопленных и иностранных рабочих, нещадно грабили крестьянство. В результате миллионы людей были обречены на нищету и вымирание от голода. Политическая и военная верхушка Японии искала опору в реакционных кругах оккупированных стран, разобщала порабощенные народы, разжигала между ними национальную и религиозную вражду. Используя вековую ненависть народов к колониализму, оккупанты выдавали себя за друзей колоний других стран.


Прибегая к обманным маневрам, японские агрессоры направляли свою колонизаторскую политику на подавление национально-освободительного движения. Некоторым странам правительство Японии вынуждено было предоставить формальную независимость, не ослабляя при этом оккупационного режима. Одной из коварнейших форм империалистического порабощения азиатских народов являлось создание марионеточных правительств. Так, в Северо-Восточном Китае (Маньчжурии) задолго до второй мировой войны японские оккупанты провозгласили «независимое» государство Маньчжоу-Го во главе с императором Пу-И, присоединив к нему затем часть Внутренней Монголии и провинцию Жэхэ. В 1943 г. была провозглашена «независимость» Бирмы, Филиппин, а в Сингапуре, в провинциях Малайи, на островах Ява и Суматра введено «самоуправление».


Во французских колониях Индокитая японские оккупационные власти сочли целесообразным использовать администрацию правительства Виши. Только весной 1945 г. они устранили французских чиновников и «даровали» народам Индокитая «независимость». Предоставляя «независимость» и вводя «самоуправление», японская военно-политическая клика требовала от марионеточных правительств и властей создания армий, мобилизации природных и людских ресурсов на войну.


В связи с ухудшением военно-политического положения фашистского блока и переходом японских вооруженных сил к стратегической обороне правительство Японии активизировало свои действия по созданию союза марионеточных государств. Объявляя о предоставлении «независимости» бывшим колониям, формируя послушные правительства и заключая с ними-«договоры» и «соглашения», оно рассчитывало не только дезорганизовать и ослабить народное сопротивление, но и обеспечить себе социальную опору в оккупированных странах_, главным образом за счет феодально-помещичьей [130] и буржуазно-компрадорской верхушки. Во время войны Японии удалось основать блок марионеточных государств, в который вошли Маньчжоу-Го, оккупированная часть Китая, Филиппины, Бирма, так называемая «Свободная Индия» и Таиланд. Конференция представителей этих стран приняла в ноябре 1943 г. «Восточноазиатскую хартию», провозглашавшую «необходимость завершения войны» и «построения нового порядка в великой Восточной Азии»{186}.


В результате этих мер японским оккупантам удалось несколько замедлить рост национально-освободительного движения. Однако ликвидировать борьбу патриотических сил они не смогли. Под влиянием военных успехов стран антигитлеровской коалиции патриоты вносили все более весомый вклад в срыв японских военных, политических и экономических мероприятий.


Стремясь высвободить часть своих сил для ведения войны с США, японская клика стала шире привлекать армию и полицию марионеточных режимов для подавления народного сопротивления. Однако и это не помогло ей сохранить свои позиции в оккупированных странах.


Проводимая оккупантами политика в отношении порабощенных народов терпела поражение. Созданные ими режимы не имели и не могли иметь значительной социальной опоры. Агрессорами были подорваны основы национальной экономики, уничтожены социальные завоевания трудящихся, добытые ими в упорной и длительной классовой борьбе, унижено национальное достоинство народов. Шовинистическая политика захватчиков вызывала решительный отпор. Освободительная борьба, несмотря на сложность условий, нарастала, становилась все более решительной.


Внешние и внутренние предпосылки крушения оккупационных режимов создавались длительное время. Зарождение и углубление кризиса фашистско-милитаристской оккупационной системы, завершившегося в конце концов ее крахом, произошло по следующим причинам.


Во-первых, оккупационные режимы рушились под воздействием борьбы Советских Вооруженных Сил за свободу и независимость своей Родины, а также за освобождение других стран и народов. В завершающем периоде войны Советская Армия, непосредственно освобождая ряд государств Европы и Азии, совместно с патриотическими силами уничтожала в них и оккупационные режимы.


Во-вторых, важным фактором в ликвидации фашистско-милитаристской оккупационной системы была освободительная борьба народов других стран. Там, где патриотические силы создали массовые партизанские соединения и даже регулярные народно-освободительные армии, они внесли большой вклад в ликвидацию оккупационного режима.


В-третьих, действия вооруженных сил США и Великобритании также объективно содействовали ликвидации оккупационной системы и освобождению ряда стран Европы и Азии. Однако политические цели, которые преследовали правящие круги этих государств, были иными. Используя поражение Германии и Японии, они стремились установить в освобожденных ими странах свое политическое и экономическое господство.


Таковы основные факторы, в результате которых оккупационная политика агрессоров в годы второй мировой войны потерпела полное банкротство. В борьбе против фашизма и милитаризма сплотились, окрепли и закалились демократические, прогрессивные силы- всех стран. Это имело огромное значение для послевоенного движения народов за мир демократию и общественный прогресс. [131]


3. Поражение идеологии фашизма и милитаризма


Важным итогом второй мировой войны стал по только разгром крайне реакционных политических систем и военных организаций агрессора, но и поражение идеологии фашизма и милитаризма, которая формировала общественное сознание масс и служила духовной предпосылкой подготовки и ведения захватнической войны.


Наиболее реакционная фашистская идеология использовалась для обоснования преступной цели агрессора — остановить развитие социализма и уничтожить его, утвердить на земле режим насилия и террора. В ее арсенале были представлены антикоммунистические, шовинистические, человеконенавистнические, экспансионистские теории, пронизанные духом милитаризма и войны. Идеология фашизма включала также ложные концепции и положения, предназначенные для обмана масс и привлечения их к практическому осуществлению антидемократических агрессивных акций.


Установление террористических режимов, милитаризация общественных отношений, тотальная мобилизация людских и экономических ресурсов — все это обосновывалось «жизненными интересами нации» неизбежностью «борьбы за существование», за утверждение господства над другими народами как отражение самих «законов жизни». Нацистские лидеры убеждали немцев, что история поставила перед ними дилемму: «или Германия станет мировой державой, или же она погибнет». К подобной лживой альтернативе — или победа в войне за «величие» нации, или ее поражение и гибель — прибегли итальянские фашисты и японские милитаристы, пытавшиеся заставить народные массы безропотно переносить тяготы и жертвы войны.


На первых порах социальная демагогия спекуляция на национальных чувствах немецкого, итальянского и японского народов возымели определенный успех. Значительная часть одурманенных людей поверила в «чудесное тысячелетнее царство», в «сферу сопроцветания» и им подобные догмы. Ради достижения этих целей их привлекли к участию в агрессии против народов других стран. Ослепленные военными победами в начале войны, обманутые главарями фашизма и милитаризма и их «теоретическими» прислужниками, многие считали что их нации идут к вершине исторического восхождения.


Для оправдания захватнических устремлений фашистско-милитаристские государства использовали в первую очередь геополитические концепции. Немецкие геополитики приписывали фашистскому государству биологические свойства и доказывали, что, как и всякий живой организм, оно должно развиваться и вести беспощадную борьбу за существование и расширение своего «жизненного пространства». Подобной «аргументацией» нацисты оправдывали агрессивные войны, утверждали, что «будущее Германии... зависит исключительно от разрешения вопроса о жизненном пространстве»{187}.


Геополитические теории служили обоснованию экспансионистских планов японских милитаристов по объединению азиатских народов под крышей японской империи. Одной из шовинистических концепций японского милитаризма являлся паназиатизм: провозглашение «великой миссии» Японии на Востоке по освобождению цветных народов от гнета белых и установлению в Азии вечного мира.


Итальянские фашисты, претендовавшие на установление господства в бассейне Средиземного моря и в Северо-Восточной Африке для оправдания [132] своей захватнической политики использовали идею «воскрешения духа «Великого Рима».


Для идеологического обоснования внешнеполитической доктрины «жизненного пространства» и «морального» оправдания захвата обширных земель, порабощения других народов широко использовались национал-шовинистические и расовые теории. Расистские идеи развивались во всех странах агрессивного блока, но особенно одиозную форму и массовое распространение они получили в фашистской Германии.


Расовое «учение» нацистов было объявлено «новой наукой» и государственной доктриной Германии. Утверждалось, будто немцы — «избранный народ», принадлежат к высшей, нордической расе. К «низшей расе» фашисты относили славянские народы. Из этого следовал вывод: немцы самой природой определены к господству над другими народами и вправе утверждать его любыми методами, в том числе путем войны.


История показала, что при недостаточном противодействии фашистская идеология способна вовлекать людей в подготовку и ведение несправедливой, захватнической войны. Солдаты и офицеры вермахта были убеждены в своем превосходстве и беспрекословно исполняли волю нацистского руководства. Однако по мере того как военные успехи сменялись поражениями, возрастали людские потери, а война принимала затяжной характер, когда ухудшилось внутреннее положение в странах блока, моральное состояние их населения и армий становилось все менее устойчивым.


Восторженно-шовинистический дух, царивший среди населения и личного состава германской армии в начале нападения на СССР, под ударами Советской Армии сменялся пессимизмом. Гитлеровская клика была явно встревожена, особенно после Сталинграда, появлением пораженческих настроений среди населения Германии и в вермахте. В армии и в тылу фашисты усилили идеологическое и психологическое воздействие на соотечественников. Но уже ничто не могло спасти «третий рейх» от неизбежного краха. «Теперь уже каждому ясно, — говорилось на заседании Национального комитета «Свободная Германия» 3 августа 1944 г., — к каким гибельным последствиям привела нас национал-социалистская идеология с ее демагогией и бредовыми планами мирового господства. Вся нацистская система держится на насилии и терроре против собственного народа»{188}.


В столкновении двух классово непримиримых идеологий верх одержала коммунистическая идеология. Ее победа явилась одним из проявлений превосходства социализма над капитализмом, важным показателем справедливого характера войны, которую вел советский народ.


Если идеология марксизма-ленинизма, выступая теоретической основой высоких морально-боевых качеств советских людей, воплощалась в их героических действиях на фронте и в тылу в справедливой Отечественной войне, ускоряла победу, то идеология фашизма, напротив, заключала в себе идеи и взгляды, которые звали к преступным действиям ради достижения реакционных целей, противоречащих идеалам прогресса и справедливости. Вследствие этого фашистская идеология не могла выдержать острого противоборства с передовой идеологией страны социализма.


Несостоятельной оказалась и идеология японского милитаризма, важное место в которой отводилось распространению ультранационалистических идей превосходства Японии и японцев в Азии и во всем мире, доказывалось особое предназначение японской нации и японского государства [133] в мировой истории. Японцев призывали «оборонять» свою страну не щадя жизни и распространять дух японизма на земле, то есть осуществлять агрессию.


Потерпели крах антикоммунистические и антисоветские концепции, лежавшие в основе фашистско-милитаристской идеологии, всех ее теорий и взглядов. Они служили главным средством подготовки и ведения гитлеровской Германией агрессивной войны против СССР. Ухудшение военно-политического положения стран фашистского блока в ходе войны вызвало истеричные вопли нацистской пропаганды о нависшей над Европой «угрозе со стороны большевизма», о выполнении Германией исторической миссии «защитника западной цивилизации». Антикоммунистическая пропаганда велась во всех странах блока.


На завершающем этапе войны в Европе нацистские идеологи устрашали немецкое население и солдат вермахта последствиями поражения Германии, призывали к отчаянному сопротивлению советским войскам. «Пропаганда, — писал в своих показаниях вице-адмирал Г. Фосс, — строилась в расчете на то, что немцам удастся подольше продержаться. Немцев запугивали русским солдатом, для чего распространяли клеветнические сведения о зверствах русского солдата, о намерениях Советского Союза истребить германский народ»{189}.


Однако действительность убедительно опровергла эти и подобные им измышления фашистской пропаганды. Советские Вооруженные Силы выполняли и на территории Германии свой интернациональный долг. Они вели войну не с немецким населением, а с гитлеровскими войсками.


Идеи антикоммунизма и антисоветизма являлись также составной частью военной доктрины Японии, расовой теории и концепции паназиатизма. Они широко использовались военно-фашистскими кругами для притупления классового сознания трудящихся и рядовых военнослужащих. Борьба за «обновление» и «сферу сопроцветания» в Азии тесно связывалась японскими теоретиками с «преодолением» коммунистических идей. «Подняв высоко великий флаг Японии, мы должны вместе с решительным преодолением коммунистических идей сделать по-настоящему счастливым все человечество, организовав на Западе и Востоке движение обновления»{190}.


Итоги второй мировой войны подтвердили обреченность антикоммунизма и антисоветизма. Потерпела крах хвастливая басня фашистов о том, что СССР — это «колосс на глиняных ногах» и что война с ним будет «молниеносной». В вооруженном столкновении с ударными силами империализма идейное и социально-политическое единство советского народа росло и крепло. Идеология коммунизма приобрела миллионы сторонников во всем мире.


Война убедительно разоблачила нацистскую доктрину тоталитарной организации государства и общества. Ее реакционная сущность состояла в том, что фашистское государство было объявлено высшей и универсальной формой общественной жизни, подчинявшей себе все формы социальной организации в интересах подготовки и ведения войны. «Идеи, ставшие кровью, требуют кровь, — изрекал профашистский философ О. Шпенглер, — война — вечная форма высшего человеческого бытия, государства существуют ради войн, являются выражением готовности к войне»{191}. Фашистское государство было именно такой формой государственно-монополистического капитализма. [134]


В духе доктрины тоталитарной организации государства и общества фашистские идеологи провозглашали принцип тождества жизни и деятельности людей с интересами «нации», «народа», «общества в целом». Подчеркиванием приоритета интересов нации над всеми другими интересами идеологи германского фашизма оправдывали и обосновывали всеобъемлющий контроль фашистского государства, его многочисленных органов и. организаций над общественной и личной жизнью граждан.


Доктриной тоталитарного государства руководствовались также, идеологи и политики Италии. Переход власти к фашистам изображался здесь как «революция», приведшая к соединению власти с народом.


Идея фашистского тоталитарного государства в своеобразной форме нашла воплощение и в милитаристской Японии. Это проявлялось в культе армии и самурайства. Японские идеологи подчеркивали, что надклассовое императорское государство может опереться только на армию как наиболее решительный и преданный инструмент его величества. Главная роль в государстве отводилась императору. В специальном правительственном документе говорилось, что «верховная власть в Великой Лионской империи безраздельно принадлежит императору»{192}.


Неотъемлемым атрибутом фашистско-милитаристской идеологии было возвеличивание роли правителя. Глава режима наделялся неограниченной диктаторской властью, объявлялся воплощением духа и воли нации, ему приписывались особые, сверхъестественные способности и качества. Нацистская пропаганда всячески превозносила Гитлера как «великого» государственного деятеля и полководца. Даже тогда, когда военные успехи сменились поражениями, немцам внушалась мысль о «величии» переживаемого времени, ибо «германский народ через две тысячи лет своего существования получил наконец счастье иметь такого вождя»{193}. Фашистская пропаганда создавала миф о «непогрешимости» вождя. Одна из заповедей, внушаемых итальянскому солдату, гласила: «Муссолини всегда прав». Империалистические и военные круги Японии, идеологи активно насаждали в стране и вооруженных силах кодекс самураев «бусидо» («путь воина»), в котором превозносились божественность императора и преданность ему. Слепая вера в фюрера, в императора являлась одним из основных положений фашистско-милитаристской идеологии.


В фашистско-милитаристских странах был создан широко разветвленный пропагандистский аппарат. В гитлеровской Германии кроме имперского министерства пропаганды идеологической обработкой населения и войск занимались министерство науки и образования, пропагандистские аппараты фашистских организаций и монополий, пропагандистские центры в действующей армии: батальоны пропаганды (при штабах групп армий) и роты пропаганды (при штабах полевых армий, танковых rpynn_i воздушных и военно-морских флотов).


В Италии пропагандой руководило министерство народной культуры. Внутри страны ее вели различные массовые организации фашистского толка, а также «итальянский комитет радиослушания» и «национальный институт дуче» (кинопропаганда). Пропагандой на зарубежные страны занимались заграничный отдел фашистской партии и управление при министерстве иностранных дел по работе среди итальянцев за границей.


Идеологическая обработка населения в Японии осуществлялась под руководством министерства просвещения, а личного состава вооруженных сил — информационным бюро при кабинете министров а также бюро информации при имперской ставке. [135]


Правящие клики Германии, Италии и Японии, используя огромный пропагандистский аппарат, стремились создавать и поддерживать в своих странах подобающую духовную атмосферу для ведения несправедливой, захватнической войны. Но их пропаганда срабатывала лишь в условиях постоянного контроля за общественным мнением, полной монополии в области идеологической обработки армий и населения и, главное — в период военных успехов на фронтах.


С уменьшением, а затем и прекращением победных реляций с советско-германского фронта действенность нацистской пропаганды постепенно снижалась. Гитлеровское руководство всячески стремилось остановить этот процесс. Резко возросла дезинформация населения и личного состава вермахта относительно истинного положения на фронтах. Для поддержания веры в «конечную победу» фашисты интерпретировали поражения своих войск на восточном фронте как «успешные операции по сокращению линии фронта». Они пытались вселить в сознание немцев надежду на успешный исход войны.


Эти и другие маневры, хотя и удавались на некоторое время, в конце концов снижали доверие населения к официальным сообщениям рейха. Стремясь получить правдивую информацию, простые немцы все чаще прослушивали зарубежные радиопередачи, что было категорически запрещено и жестоко каралось, вплоть до смертной казни. Для многих становилось более ясным истинное положение дел. Недоверие к фашистскому режиму и его пропаганде особенно возросло тогда, когда советские войска вступили на территорию гитлеровской Германии.


Опираясь на мощный пропагандистский аппарат, нацисты предпринимали в годы войны отчаянные попытки поколебать моральный дух советских людей. Они прибегали к коварным методам, рассчитанным прежде всего на подрыв моральной стойкости советских воинов. Однако все идеологические и психологические диверсии не достигали цели. Насквозь лживая пропаганда разбивалась о несокрушимую идейную стойкость советского народа и его героической армии. Рабочие, крестьяне, интеллигенция, воины армии и флота, тестю сплоченные вокруг ленинской партии, проявили в борьбе с врагом высокую политическую сознательность. Твердая решимость защитить Родину, ее социалистические завоевания объединяла народы СССР в нерушимый боевой союз.


Ухудшение военно-стратегического положения Японии усилило антивоенные настроения в стране. Снижалась эффективность мер, предпринимаемых правительством по дальнейшей милитаризации государства, подготовке к обороне метрополии. Власти прибегли к репрессиям по отношению к лицам, выражавшим сомнение в правильности политической линии, усиливался контроль за прессой, зрелищными учреждениями. В печати и по радио сообщались заведомо лживые военные сводки, преувеличивались потери противника в личном составе и технике и преуменьшались свои. К японцам был обращен призыв погибнуть всем до единого, но не дать осквернить «священную землю императора»{194}. Однако, несмотря на все угрозы, ложь и обман, сохранить высокий моральный дух населения и армии так и не удалось.


Во второй мировой войне идеология фашизма и милитаризма, «теории» геополитики, расизма, шовинизма, антикоммунизма и прочие реакционные идеи не могли стать и не стали основой устойчивого морального духа армий и населения государств агрессивного блока. Под ударами войск антигитлеровской коалиции и борцов движения Сопротивления все больше снижалось морально-политическое состояние тыла и армии захватчиков. Бесчинства насилие и разбой, чинимые агрессорами [136] в оккупированных странах, в конечном счете действовали разлагающе на них самих, вызывали гнев и ненависть к ним порабощенных народов. Реакционные идеи фашизма и милитаризма, стремление агрессоров к установлению мирового господства были чужды интересам трудящихся, всех прогрессивных сил планеты.


Большую роль в поражении фашистской идеологии сыграла идеологическая борьба Советского Союза против гитлеровской Германии и ее союзников. Она составляла важную часть всей идеологической работы Коммунистической партии. Ее вели партийные, государственные и общественные организации, Всесоюзный радиокомитет, Советское информационное бюро партийно-политические органы Советских Вооруженных Сил.


Существенное воздействие на ослабление влияния фашистской идеологии оказали военно-политическая пропаганда и контрпропаганда, проводимые Советским Союзом среди войск и населения противника, пропагандистская деятельность патриотических организаций оккупированных стран, а также антифашистских партий и организаций государств гитлеровской коалиции.


Действенность советской пропаганды определялась огромной жизненной силой марксистско-ленинских идей, победами на фронте и в тылу страны, убедительным разоблачением идеологии фашизма и милитаризма, преступных целей агрессоров в развязанной ими войне и зверских способов ее ведения. Все это содействовало не только подрыву боеспособности противника, но и глубоким социально-политическим преобразованиям в ряде западноевропейских стран,- которые были осуществлены в результате разгрома фашизма. Богатый опыт разоблачения идеологии фашизма и милитаризма, приобретенный за годы второй мировой войны, и в современных условиях является сильным оружием в борьбе против международной реакции.


Фашистско-милитаристские режимы представляют террористическую диктатуру монополистической буржуазии. Именно они в годы второй мировой войны выступили орудием осуществления экспансионистских планов наиболее реакционных империалистических сил, преследовали политические цели, которые были чужды трудящимся и противоречили историческому прогрессу. Агрессоры в своей политике полагались главным образом на силу оружия и жестокий массовый террор. Но, как учит опыт истории, попытки агрессоров силой оружия навязать народам рабство и неугодные им политические режимы неизбежно вызывают сопротивление. Так, злодеяния фашизма порождали повсюду еще большую ненависть к поработителям и стремление покончить с фашизмом и милитаризмом.


В крахе политических систем фашистско-милитаристских государств проявилась общая закономерность — обреченность капитализма и неизбежность победы нового общественного строя — социализма.


Развитие кризиса фашистско-милитаристских режимов и их поражение были предопределены прежде всего событиями на советско-германском фронте. Сокрушительные удары, нанесенные вермахту Советскими Вооруженными Силами, обусловили крах фашистской диктатуры в Германии и ее союзников в Европе. Победа лад гитлеровской Германией, вступление СССР в войну против милитаристской Японии и разгром ее войск, боевые действия США и Англии, а также национально-освободительное движение в Азии привели и японский милитаристский режим к поражению. [137]


Исторический опыт разгрома фашизма, осознание всеми здравомыслящими людьми несостоятельности и обреченности крайне правого экстремизма в фашистской и неофашистской формах учат народные массы лучше ориентироваться в современных условиях, в обстановке нарастающего кризиса капиталистической системы и усиления реакционности империализма.


В современных условиях опасность возрождения фашизма, его идеологии не устранена. Об этом свидетельствуют существование в ряде стран мира военно-фашистских режимов, возрождение и усиление неофашистских и милитаристских идей, ультраправых террористических партий, организаций и групп.


Ныне в странах капитала усиливаются те же социальные и политические процессы, которые породили в свое время фашизм. Форсируется монополизация капитализма, соединение экономической, политической и военной власти. Военно-промышленный комплекс оказывает определяющее влияние на государственную власть, являясь двигателем милитаризации, возрастания агрессивности империализма.


Углубление общего кризиса капитализма, экономические и политические потрясения, связанные с экономическими кризисами и хронической массовой безработицей, антигуманное использование достижений научно-технической революции, безудержная гонка вооружений создают условия для активизации крайне правых экстремистов, разного рода профашистских и террористических партий и организаций. Этому в значительной мере способствует развязанная реакционными правящими кругами психологическая война против сил прогресса, демократии, социализма.


Росту фашизма и правого экстремизма способствует, наконец, реакционный внешнеполитический курс США и их союзников но НАТО. Стремление реакционных империалистических сил к конфронтации с реальным социализмом, курс на подавление национально-освободительного, коммунистического и рабочего движения, на подготовку новой мировой войны, прежде всего ядерной, активизируют силы реваншизма и фашизма. Причем в новых условиях фашистские силы принимают иную, чем прежде, форму. Однако современной неофашистской и милитаристской идеологии, всем крайне правым политическим течениям свойственны типичные черты фашизма: антикоммунизм и антисоветизм, расизм и шовинизм, ненависть к демократическим порядкам. Опасность неофашизма и милитаризма усиливается вследствие того, что их поддерживают наиболее реакционные правящие империалистические круги.


Разоблачение по опыту минувшей войны социальной сущности, идеологии и практики фашизма, его опасности миру в современной сложной международной обстановке приобретает исключительно важное значение, ибо фашизм был и остается оплотом сил реакции и войны, он формирует идеологию войны, прокладывает к ней путь.


Главным содержанием второй мировой войны была бескомпромиссная борьба между Советским Союзом и фашистской Германией, борьба двух диаметрально противоположных политик и идеологий: агрессивной политики и человеконенавистнической идеологии фашистской Германии, с одной стороны, и прогрессивной, справедливой политики, гуманной, социалистической идеологии Советского Союза — с другой. И то, что в этом единоборстве одержали верх советская политика и идеология, — ярчайшее и убедительнейшее свидетельство превосходства советского социалистического общественного и государственного строя, его крепости и непобедимости.


Часть вторая. Экономические итоги войны