А. Блок и Э. Т. А. Гофман: традиции романтизма в символистской поэтике

Вид материала

Автореферат

Содержание Общая характеристика работы Материалом исследования Положения, выносимые на защиту Научно-практическое значение исследования Апробация диссертации. Структура работы Основное содержание диссертации В первой главе «Блок и немецкий романтизм (Новалис, Гофман, Гейне и др.)» Во второй главе «Гофмановские образы и мотивы в произведениях Блока. Формы двойничества у Блока и Гофмана» В первом параграфе второй главы «Тема двойничества и двойников в западной и русской литературе ХIХ века» Четвертый параграф – «Двойники возлюбленной: образ куклы». Глава третья: «Художник и стиль в произведениях Блока и Гофмана». Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях

Подобный материал:

• Александр Блок. Штрихи к творческому портрету. «Незнакомка» в художественном пространстве, 101.19kb.
• И Д. Антисери западная философия от истоков до наших дней Книга, 10577.52kb.
• Сказка и житие, 215.99kb.
• Краткая биография, 112.99kb.
• Жизнь и подвиг Мцыри, 51.16kb.
• М. Е. Салтыков-Щедрин «История одного города». А. С. Пушкин «Маленькие трагедии», 23.66kb.
• М. Блок, 179.58kb.
• Список вопросов по курсу «История зарубежных литератур ХIХ века», 24.96kb.
• Контрольные вопросы по дисциплине «модели и алгоритмы обработки информации», 27.51kb.
• Беларусь и Польша: культурный симбиоз как историческая судьба Аннотация, 127.72kb.

На правах рукописи


КОРОЛЕВА Вера Владимировна


А. Блок и Э.Т.А. Гофман:

традиции романтизма в символистской поэтике


Специальность 10.01.01 – русская литература


АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание учёной степени

кандидата филологических наук


Иваново

2007


Работа выполнена в Ивановском государственном университете


Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор

Таганов Леонид Николаевич

Ивановский государственный университет


Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор

Океанский Вячеслав Петрович;

Шуйский государственный педагогический университет

кандидат филологических наук, доцент

Соколов Кирилл Сергеевич

Владимирский государственный педагогический университет


Ведущая организация: Удмуртский государственный университет


Защита состоится «____»__________________ 2007 года в ______ часов на заседании диссертационного совета Д 212.062.04 при Ивановском государственном университете по адресу: 153025, г. Иваново, ул. Ермака, д. 39, ауд. 459.


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Ивановского государственного университета.


Автореферат разослан « ____ » _______________ 2007 года

Ученый секретарь

диссертационного совета Е.М. Тюленева


ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проблема исследования взаимосвязей между литературами разных стран остается одной из наиболее актуальных проблем литературоведческой науки. Изучение символизма в широком общеевропейском контек­сте позволяет глубже осмыслить тенденции времени и искусства эпо­хи конца XIX – начала XX века. Александр Блок (1880-1921), поэт-символист и Э.Т.А. Гофман (1776-1822), писатель-романтик – крупнейшие представители своих литературных направлений в русской и немецкой литературах.

Проблема соотнесения поэтики Блока с романтической поэтикой Гофмана была поставлена уже давно, но не была изучена с исчерпывающей полнотой: монографического исследования по этой теме ни в отечественном, ни в зарубежном литературоведении нет. Этим обусловлены актуальность и новизна исследования. В настоящей работе творчество Блока рассматривается в сопоставлении с творчеством Гофмана как акт творческого восприятия, впервые предлагается комплексное сопос­тавление тем, образов, мотивов и художественных приемов А.Блока, восходящих к Гофману, в частности, двойничества, романтической иронии и гротеска, образов куклы-автомата, Дон Жуана, Арлекина и т.д.

Материалом исследования является литературно-художественное, теоретическое, философско-эстетическое, эпистолярное наследие А. Блока и Э. Т. А. Гофмана, а также их «текст жизни». Преимущест­венное внимание в соответствии с темой исследования уделяется той части блоковского творчества, в которой в большей степени отразились гофмановские образы и мотивы. У Блока – это лирика и поэмы «Ночная фиалка» (1906), «Возмездие»(1919), «Двенадцать» (1918), большая часть его драма­тургического наследия: «Балаганчик» (1906), «Незнакомка» (1906), «Король на площади» (1906), «Роза и Крест» (1912). Среди прозаических произведений – статьи «Девушка розовой калитки и муравьиный царь» (1906), «Ирония» (1908), «Вопросы, вопросы и вопросы» (1908), «О современном состоянии символизма»(1910), «О романтизме» (1919), и отчасти «Крушение гуманизма» (1919), «О назначении поэта» (1921), «Молнии искусства» (1909-1918), «Стихия и культура» (1908) и др.

У Гофмана материалом исследования являются новеллы: «Принцесса Брамбилла» (1820), «Двойники» (1815), «Дон Жуан» (1812), «Золотой горшок» (1814), «Крошка Цахес» (1918), «Песочный человек» (1915), «Повелитель блох» (1820), «Угловое окно» (1922), «Дож и догресса», отчасти «Приключение в ночь под Новый год» (1815), «Кавалер Глюк» (1808), «Магнетизер» (1813), «Артусова зала» (1915) и др., а также роман «Эликсиры дьявола» (1814-1816), пьеса «Принцесса Бландина» (1814), «Житейские воззрения кота Мурра» (1819-1821) и др. В поле внимания включены также письма, дневники и другие дополнительные материалы Гофмана.

В данной работе проводится сопоставление комплекса основных мировоззренческих идей и художе­ственных особенностей Блока, унаследованных русским поэтом-символистом на разных этапах его творчества от немецкого романтика.

Цель диссертационного исследования состоит в выявлении и изучении образов и мотивов в творчестве Блока, воспринятых им от Гофмана, или перекликающихся с художественным миром немецкого романтика, а также в анализе видоизменения и частичного преодоления этой традиции.

Приоритетным является акцент на выявлении и рассмотрении возможных влияний

Гофмана на Блока и сходства по­этики исследуемых художников, но вместе с тем отмечаются и сущностные различия их художественных систем. Отсюда вытекают частные задачи ис­следования:

1. определить общий характерный для символистов и романтиков тип миро­ощущения художников, общие аспекты и специфику их творческого сознания;
   
2. выявить и проанализировать формы двойничества в творчестве Блока, восходящие к Гофману;
   
3. исследовать специфику синкретической природы творчества Блока и Гофмана;
   
4. выявить корреляции мифопоэтических сюжетов и образов в поэзии и драматургии Блока и прозе Гофмана;
   
5. исследовать общие черты в постановке и решении проблемы человек и художник у Блока и Гофмана;
   
6. выявить следы гофмановской созидательной иронии в творчестве Блока.
   

Положения, выносимые на защиту:


1)типологическое сходство элементов поэтики в творчестве Блока и
Гофмана опреде­ляется сходством типа романтического и символистского художественного мышления;

2) многие переходящие из лирики в драму мотивы, образы, сюжеты Блока (мотив двойничества, образы зеркала, глаз, куклы-автомата, Арлекина, Дон Жуана и др.) восходят к творчеству Гофмана;

3) двойничество является одновременно темой и приемом, и занимает устойчивое положение в творчестве А. Блока. Многочисленные формы двойничества поэта во многом восходят к творческому наследию Гофмана, переосмысливая которое Блок создает свою разветвленную систему двойников;

4) восприятие отдельных образов-мифов (Дон Жуан, Арлекин, Пьеро) Блоком опирается именно на их гофмановское звучание в литературе;

5) сходными у Блока и Гофмана являются и двойники возлюбленной, одним из которых становится образ куклы;

6) размышления Блока о проблеме человек и художник имеют свои корни и в творчестве Гофмана. Отношение немецкого романтика к этой проблеме повлияло на мировоззрение Блока и способствовало созданию им своего мифа о поэте;

7) важным свойством и одновременно темой творчества Блока является ирония, которая отчасти восходит к романтической иронии гофмановского типа.

Методология исследования основана на сочетании историко-литературного, структурного и сравнительно-типологического методов ана­лиза. Анализ синкретизма поэтики Блока и Гофмана, восходящей к разным видам искусства, прежде всего музыке, рисунку, живописи, ведется через сравнительный анализ творчества двух художников на уровне сюжетов, образов, категорий, стиля и поэтики.

Теоретическую базу исследования составили идеи и труды таких оте-
чественных и зарубежных литературоведов и культурологов, как М.М. Бахтин, А.Н.

Веселовский, В.М. Жирмунский, Л.Я. Гинзбург, Ю.М. Лотман, М.Л. Гаспаров, Ю.Н. Тынянов, Е.М. Мелетинский, З. Фрейд, К.Г. Юнг и др. При анализе творчества А.Блока и Гофмана привлекается обширный исследовательский материал как отече­ственных, так и зарубежных специалистов (П.П. Громов, В.М. Жирмунский, Д.М. Магомедова, Д.Е. Максимов, З.Г. Минц, И.С. Приходько, А. Пайман, А. Ханзен-Леве, Д.М. Поцепня; А.Б. Ботникова, Д.Л.Чавчанидзе, И.В. Миримский, Ю.В. Манн, С. Ванслов, Е.А. Маймин, Н.Я. Берковский, Ф.П. Федоров, М. Дьендьеши и др.).

Научно-практическое значение исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы для дальнейшего изучения проблемы влияния романтического наследия на поэтику А.Блока и других русских символистов, а также в разработке теоретико- и историко-литературных учебных курсов по отдельным проблемам романтизма и символизма.


Апробация диссертации. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры теории литературы и русской литературы ХХ века Ивановского государственного университета. Положения диссертации были представлены в виде научных докладов на конференциях и семинарах, проходивших в Москве (МГГУ), Шахматово (Музей-заповедник А. Блока), Владимире (ВГПУ), Иваново (ИвГУ). Основное содержание работы отраже­но в указанных ниже публикациях.


Структура работы определяется поставленными задачами и иссле­дуемым материалом. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения и библиографии.


ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ


Во Введении обосновывается актуальность исследования, определяют­ся его цели и задачи, выясняется степень изученности темы.

Русский символизм и немецкий романтизм следует рас­сматривать как два типологически сходных явления евро­пейской литературы, многие принципы романтизма были позднее восприняты символистами. Творчество Блока формировалось под влиянием многих романтиков (явление «полигенезиса» в концепции А.Н.Веселовского). Особое место в творчестве Блока принадлежит Гофману. Тяготение Блока к Гофману неслучайно. Многое в творческом сознании поэта совпадало с художественным опытом немецкого романтика, отзывалось на него. Благодаря Гофману, Блоку удалось осмыслить и выразить в своих произведениях многие внутренние противоречия, исследовать темные глубины своей души.

В первой главе «Блок и немецкий романтизм (Новалис, Гофман, Гейне и др.)» исследуются общие тенденции в творчестве романтиков и символистов, а также общие для них образы и мотивы, дан краткий анализ научной литературы по исследуемой проблематике. Несмотря на то, что существует довольно большая литература о связи немецкого романтизма и русского символизма, в этой емкой сфере остается немало лакун. В частности, белым пятном является поле восприятия немецкого романтизма Блоком, которого современники по праву считали «последним поэтом-романтиком». В

его произведениях прослеживается ряд откровенно романтических тем и приемов, таких как двоемирие, двойничество, ми­стицизм, романтическая ирония. Кроме того, он сам соотносит собственное творчество с немецким романтизмом. В более поздний период Блок в статьях «О романтизме», «О «Голубой птице» Метерлинка» формулирует свое понимание йенского романтизма, нередко употребляя слово романтизм ме­тафорически. Блок сближает понятия «романтизма» и «стихии» и оба противопоставляет понятию «цивилизации». Романтизм для Блока становится новым способом «жить удесятеренной жизнью» (6: 368) и рассматривается им как одно из проявлений «романтизма мирового».

Родство романтиков и символистов проявляется в их представлении о призвании поэта. Поэт – демиург, соединитель прошлого и будущего. Современность романтизма для символизма сказывается прежде всего в провозглашенном романтиками и возобновленном символистами принципе соавторства читателя (слушателя) в творческом процессе. Сходным для романтиков и символистов был вопрос об их отношении к разуму. Разум романтики отождествляли со светом, ночь представляли как время мистических наваждений, фантастики, отдавая предпочтение последним. Блок близок к романтикам в понимании ночи, но уже в ранних его циклах преобладают сумерки: перед светом («Ante lucem») или после заката («Стихи о Прекрасной Даме»). В обоих случаях это пограничное время суток сопрягает в себе тьму и свет (зори).

Романтики относят творчество к сфере разума. Блок уже в «Стихах о Прекрасной Даме» считает, что откровения и прозрение приходят художнику свыше, и что он – лишь избранник. Романтики культивируют особое отношение к Красоте. Блок создает свой идеал Вечно Женственного в «Стихах о Прекрасной Даме». Однако позднее, в период «Незнакомки» и «Снежной маски», вера Блока в Красоту как божественное соединение света, истины и добра подорвана. Образ Незнакомки – это «дьявольский сплав из многих миров». Героиня стихов 1907 г. нередко коварна, подобна змее («моя прекрасная змея»), обладает «ночной» природой («Вся ты – ночь»).

В поле зрения Блока попадает весь мир немецкого романтизма, но центром притяжения оказываются трое: Новалис, Гофман и Гейне. Новалиса Блок считает «одним из тех немногих, у кого начало романтизма можно наблюдать в чистом виде, не осложненном позднейшими наслоениями» (6: 413). Для Блока особенное значение имел символ «голубого цветка», который отразился в поэме «Ночная Фиалка». Цент­ральный символический образ поэмы, «безмятежный и чистый цветок», оживающий как девушка, напоминает новалисовский голубой цветок. Образ-символ голубого цветка используется Блоком и в статье «Безвременье», где он наполняется новым содержанием – приобретает фио­летовый цвет, что в общепринятой символике цвета связано с демоническим началом. В статье «О современном состоянии русского символизма» Блок использовал символ голубого цветка в связи с характеристикой русского символизма. Блока с Новалисом роднит также тема пути. Оба художника понимают путь как процесс познания. Тема пути у Блока подробно описана Д.Е. Мак­симовым (1981: 6-151). Важным аспектом сопоставления творчества Блока и Новалиса является музыка. Новалис одним из первых попытался сблизить законы поэзии с законами музыки – самого совер­шенного для символистов, как и для романтиков, вида искусства.

В статье «О романтизме», признавая значение Новалиса и «великого течения» йенского романтизма, Блок усматривает «огонь будущего» в творчестве другого, более позднего немецкого романтика – Генриха Гейне (5: 454 и 476). Гейне был одним из значимых поэтов для символизма и особенно для Блока, благодаря которому имя немецкого поэта было вновь открыто для русской литературы, а его личность и творчество переосмыслены. Блок создал переводы, превосходящие прежние русские переводы с точки зрения верности содержания и точности формы. Поэзия Гейне, по мнению Ю.Тынянова, оказала влияние и на лирическое творчество самого Блока, что проявилось в концепции стихотворного цикла, в использовании отдельных мотивов, в технике Schluftpointe, сказалось на блоковской иронии, обогатило его метрический репертуар.

Важное место в творчестве Блока занимает Гофман. Поэт познакомился с немецким романтиком в ранней юности в кругу домашнего чтения, где Гофман был одним из любимых авторов. М.А. Бекетова, сестра матери Блока, переводила его сочинения. В семейной библиотеке Бекетовых было восьмитомное собрание сочинений Гофмана, выпущенное в России в 1896 – 1899 годах. Это издание, сохранившееся в библиотеке А. Блока в Пушкинском доме, содержит многочисленные блоковские пометы. Связь с Гофманом подтверждается также упоминаниями его имени и отсылками на него в эссеистике, дневниках, записных книжках и письмах поэта. Все это дает возможность увидеть открытое или скрытое цитирова­ние, ассоциации, образные и стилевые рефлексии, то есть то, что относится к «сознательному» усвоению и переработке творческого материала.

Гофман с феерическим миром созданных им образов, с только ему свойственным стилем, гротесками и романтической иронией в целом оказал большое влияние на русскую литературу. Его традиция проявилась в творчестве А. Погорельского, Гоголя, Достоевского и других писателей ХIХ века. В начале ХХ века и, особенно, у символистов, интерес к Гофману возрастает. Роль немецкого романтика в новую литературную эпоху была ознаменована переводом новеллы «Золотой горшок», сделанным Вл. Соловьевым. Принципы поэтики Гофмана органично восприняты такими писателями, как А.Белый, Ф.Сологуб, М Кузмин. Для Блока были важны как сам художественный мир Гофмана и его поэтика, так и гофмановская традиция, унаследованная русской литературой.

Во второй главе «Гофмановские образы и мотивы в произведениях Блока. Формы двойничества у Блока и Гофмана» исследуются образы и мотивы в творчестве Блока, восходящие к Гофману, среди которых главное место занимает проблема двойничества, ведущая в творчестве обоих художников.

В первом параграфе второй главы «Тема двойничества и двойников в западной и русской литературе ХIХ века» дается определение феномена двойничества, а также называются основные вехи в разработке этой темы в мировой литературе нового времени. Во втором параграфе второй главы «Двойник как персонаж в сюжете произведения» в центре внимания оказываются формы лирического раздвоения у Блока в традиционном романтическом понимании, то есть как мистическое явление, связанное с патологическим феноменом раздвоения личности, отражением и материализацией всего темного и странного в человеческой душе.

Двойничество как литературный прием получило большое распространение в эпоху романтизма, особенно у Гофмана. В символизме и, в частности, у Блока, двойничество стало важным психологическим свойством лирического героя.

Появление темы двойничества в творчестве Блока было закономерно, так как двоение – одна из главных черт, присущих его сознанию. Это то, что глубоко проникло в душу поэта, тревожило и мучило его. Об этом свидетельствуют его ранние дневниковые записи за 1901-1902 годы, в которых звучит ощущаемое им двоение, основанное на

противоположных тяготениях, на внутреннем конфликте его личности. Опору своим переживаниям двойничества Блок нашел в философских, религиозных и литературных традициях, которые позволили ему осмыслить собственные личностные противоречия и отразить с помощью символических образов в своем творчестве. Одним из главных источников двойничества Блока стала литература немецкого романтизма, в которой трагедия внутренней раздвоенности человека, несовпадения с самим собою была ведущей. Гофман внес самый значительный вклад в разработку этой темы, поскольку сам переживал раздвоение как личностную проблему, об этом он писал в дневниках, а также активно разрабатывал эту тему в своих произведениях.

Блок среди прочих унаследовал и гофмановскую традицию создания образа двойника, усвоение которой осуществлялось поэтом как непосредственно у самого немецкого романтика, так и через его последователей, среди которых были Гейне, Погорельский, Гоголь, Достоевский, А. Толстой и др. Итогом творческих исканий Блока стало создание целой галереи образов двойников в поэзии и прозе.

Характерным приемом выражения раздвоенного сознания у Гофмана было введение в художественный мир материализованных духов, призраков, которые он воспринимает как собственных двойников. Все это свя­зано с воплощением идеи двоемирия. Немецкий романтик едва ли не первым создал образ двойника, который не просто повторял лирического героя, но и угрожал его существованию, заменив его собой. Страшные стороны жизни и необъяснимые движения души Гофман изучал с большим интересом. Они волновали писателя потому, что, по его мнению, они давали возможность заглянуть в скры­тые уголки личности, прикоснуться к ее сокровенной тайне. Гофман обнаруживает редкое для писате­ля-романтика стремление к документально точному описанию аномальных состояний души.

В творчестве Блока проблема двойничества является одной из самых важных. Двойники Блока становятся непременным атрибутом инфернального мира, наряду с другими его обитателями: вампирами, карликами, мертвецами, которые с первых стихотворений угрожающе наступали с разных сторон, пытаясь захватить душу поэта. На протяжении творческого пути эти образы в поэтическом мире Блока эволюционировали. Предпосылки для появления двойников можно найти уже в цикле «Ante lucem», сюжетный центр которого составляет романтический разлад лирического героя с миром. Тема двойничества тесно связана с двоемирием, которое станет сюжетной основой «Стихов о Прекрасной Даме». Уже в стихах этого периода вера Блока сменяется разочарованием, и лирический герой начинает сравнивать себя с шутом, паяцем, Арлекином, которого нередко преследует двойник в образе старика.

В связи с оппозицией молодой-старый в стихотворениях Блока появляется одна из форм двойничества – человек-портрет, которая у Гофмана более всего проявлена в романе «Эликсиры дьявола», новеллах «Дож и Догресса» и «Церковь иезуитов в Г.». Оппозиция человек — тень, получившая воплощение у Блока в ранних циклах, также является одной из форм двойничества и своими корнями восходит к «Удивительной истории Петера Шлемиля» А. Шамиссо (1813), к которой, в свою очередь, восходит и новелла Гофмана «Приключения накануне Нового года» (1815).

В цикле «Распутья» наряду с образом двойника Блок вводит фантастические образы, проникающие в обыденную действительность, или «мистику в повседневности» (З. Минц), истоки которой также кроются в творчестве Гофмана. Немецкий романтик считал, что реальная действительность настолько искажена, что превратилась в уродливую фантастику. Мир стал обезличенным, в нем нет места индивидуальности. В связи с этим предметы у Гофмана, по словам Н.Б. Берковского, «начинают бунтовать, ведь они сделаны из живой приро­ды, из чего-то качественного, индивидуально­го. А получились стандартные, безличные предметы». Эти гофмановские приемы отчасти были восприняты Блоком, с той только разницей, что постоянные изменения, превращения происходят с самими героями. Так, например, мир Блока наполнен инфернальными героями (карлики, двойники, оборотень Невидимка), которые, несмотря на свою нечеловеческую сущность, ведут себя как люди.

В стихотворениях циклов «Распутья» и «Город» большое значение приобретает категория безобразного, которая была воспринята у романтиков. Безобразное всегда связано со злом, выступает как его порождение. Зло уродует душу. Разрушая гармонию внутреннего мира, оно может вести к сумасшествию, безумию, выступающему в ка­честве формы уродства души. Таково безумие Натанаэля в повести Гофмана «Песочный человек» или Медарда в его романе «Эликсиры дьявола». Безобразное может выступать и как внешняя форма выражения самого зла. Моральное уродство в этом случае символи­зируется физическим, как, например, Цахес у Гофмана и ужасные старухи в «Золотом горшке», «Собаке Берганца». У Блока безобразные мистические существа и человек в реальности существуют теперь рядом, что является символом духовного падения этого мира.

В поэме «Ночная фиалка», написанной в духе Гофмана и Новалиса, мы встречаемся с одной из форм двойничества, основанной на символических образах. Так у Гофмана Артусова зала в одноименной новелле (1815) является примером такого образа. Это символ, вобравший в себя единство духовного и материального. Таким двойственным образом у Блока в поэме является ночная фиалка. Образ ночной фиалки предстает то в виде цветка, то как тихая некрасивая девушка и знаменует собой идеал, в поисках которого скитается по свету рыцарь (двойник лирического героя), то как злая колдунья, которая одурманивает всех «зельем болотным».

Еще в большей степени двойничество находит отражение в цикле «Страшный мир». Мир, куда попадает Поэт, оказывается действительно «страшным», он воспринимается Блоком подобно дантовому аду, о чем свидетельствует появление в поэзии образов круга, сферы, герой в «страшном мире» бродит «слепой, как в дикой сказке», и становится участником бала, маскарада, а люди здесь – это тени, маски.

Мотив двоения в этом цикле дополняется образом зеркала, который также подчеркивает лживость этого мира: «устал я шататься <…> в чужих зеркалах отражаться…»(3: 13). Образ зеркала, очень популярный у художников-символистов, унаследован ими из романтической эстетики. Формы воплощения этого образа у Блока многообразны и перекликаются с Гофманом, особенно с его новеллой «Песочный человек».

Герой цикла «Страшный мир» Блока предстает перед нами в разных обличьях, но важно то, что он слит со «страшным миром», стал его частью, попав под влияние земных пороков и утратив в себе все человеческое. Он теперь сам становится злым, демоническим существом, как и его двойники: вампир, губящий свою возлюбленную, Дон-Жуан, соблазняющий женщин, «нищий дурак», символизирующий душевную пустоту, «живой» мертвец, демон. В образе Демона трансформируются в творчестве Блока оппозиция «земного-небесного», «добра-зла» первых циклов стихотворений. В блоковском понимании этого образа есть черты Гофмана, и это прежде всего проблема родового греха. Наиболее полное воплощение у Гофмана она получила в романе «Эликсиры дьявола».

Демон, существо «неизвестной породы, но мужского пола, соблазняющий женщин и

губящий их своей любовью», по словам Эткинда, вошел в сознание Блока еще в детстве, так как именно так воспринимал будущий поэт своего отца. С этим отцовским, демоническим началом в своей душе Блок пытался бороться на символическом уровне. В результате в творчестве Блока появился особый тип двойничества – сын-отец, предок и потомок. Эта оппозиция проявляется в поэме Блока «Возмездие». Образ демона у Блока постепенно усложняется, он утрачивает свой демонизм, «очеловечивается», становится земным. В статье «Памяти Врубеля» содержится намек на сопоставление Демона с Христом: «Это он [Врубель] написал однажды голову неслыханной красоты; может быть ту, которая не удалась в «Тайной вечере» Леонардо». В этих словах, по всей видимости, нашла отражение легенда о Леонардо да Винчи, который, якобы изобразил на фреске не Христа, а Антихриста. Вероятно, Гофман был знаком с этой легендой, т.к. Леонардо да Винчи, великого художника итальянского Ренессанса (1452-1519), он вводит в качестве персонажа в свой роман «Эликсиры дьявола».

В период с 1913 по 1915 годы Блок создает цикл «Жизнь моего приятеля», в котором возникает образ двойника-приятеля, воплотивший усталость и отчаяние поэта, чувство безнадежности. Вообще Блок часто называет двойника другом или приятелем. Это связано с тем, что отношение к дружбе у Блока весьма противоречивое. В стихотворении «Двойнику» Блок обращается к своему двойнику со словами: «Но, бедный друг!» (1: 152), а цикл «Жизнь моего приятеля» полностью посвящен ему.

Появление оппозиции «друг-враг» в творчестве Блока было обусловлено и фактами биографии. По воспоминаниям современников у Блока сложно складывались отношения с близкими друзьями (особенно напряженными были они с Андреем Белым), Блок болезненно переживал непонимание и предательство тех, кто числился в друзьях. Культ дружбы был частью культуры романтизма. Если в любви, по представлениям йенских романтиков, две половинки находили друг друга и сливались, составляя целостность, то друзья – это половинки разделившегося целого. Через дружбу осуществлялась самоидентификация. Традиция восприятия двойника в рамках оппозиции друг-враг в творчестве Блока имеет свои корни в творчестве Гофмана. Так, например, в новелле «Двойники» мы встречаемся с такой сюжетной ситуацией, которая основывается на противостоянии героя и его двойника. Двойники вмешиваются в судьбу друг друга, нарушая ее естественный ход. А любовь к одной и той же девушке делает их еще и соперниками. В результате они начинают воспринимать каждый своего двойника как врага.

В цикле стихотворений «Пляски смерти» Блок использует одну из романтических оппозиций – живое и мертвое. Мир, в котором люди утратили душу, населен мертвецами. В творчестве Гофмана тема смерти имеет двойной смысл. С одной стороны, она является кульминацией жизненных страданий, с другой стороны, – это избавление от страданий и вхождение в беспечальный мир идеала. Именно так разрешается оппозиция жизни и смерти в романе Гофмана «Эликсиры дьявола».

Среди многочисленных раздвоений лирического героя Блока можно выделить особый тип двойничества, основанный на ролевом представлении литературных персонажей, или мифологизации. Это двойники-маски, которые лирический герой время от времени «примеряет на себя». Об этом типе двойничества речь идет в третьем параграфе работы «Ролевые двойники: Пьеро, Арлекин, Дон Жуан». Ряд мифологизированных двойников у Блока широк и многообразен, он включает в себя образы-символы разных культурных эпох и традиций. В поле нашего зрения включаются только те образы, которые проецируются на гофмановское творчество: Арлекин, Пьеро («Балаган», «Явился он на стройном бале») и Дон Жуан («Шаги командора»). Первоначально мотив «арлекинады» войдет в поэзию Блока в связи с личной драмой. Отношения с Л.Д. Менделеевой, в которую в тот период был влюблен А. Белый, делают Блока участником «любовного треугольника». Так в творчестве Блока появится сопоставление Менделеевой с Коломбиной, Пьеро с Блоком, а Арлекина с Белым. Именно в этом ключе воспринимается одно из первых «арлекинадных» стихотворений «Явился он на стройном бале». Самоидентификация лирического героя с Арлекином, а тем более с Пьеро, изначально содержит в себе момент иронии и самоиронии. В стихотворении «Двойник» поэт отождествляет себя с Арлекином, происходит слияние маски с лирическим героем.

Образы комедии dell’arte проявились и в драме Блока «Балаганчик». Исследователи указывали неоднократно на связь пьесы А.Блока «Балаганчик» с романтической традицией и, в частности, с «Принцессой Брамбиллой» Гофмана. При сопоставлении «Балаганчика» с новеллой Гофмана в первую очередь бросается в глаза сходство персонажей, т.к. главные действующие лица обоих произведений – Арлекин и Коломбина. На сюжетном уровне также много общего. В основе обоих произведений лежит мотив соперничества, а отсюда и двойничества. Пьеро ждет появления своей невесты – простой девушки, но она обманывает его ожидания, т.к. оказывается трехликим существом – это и девушка, и Смерть, и, как станет ясно позже, – картонная кукла, которая в финале и вовсе пропадает, оставляя Пьеро страдать по утраченной любви. Герой Гофмана Джильо ожидает свою невесту-мечту – принцессу Брамбиллу, которая, постоянно меняя свой облик, предстает перед ним то как Джачинта, то как Принцесса Брамбилла, то, в какой-то момент, как Коломбина. Однако он, в отличие от Пьеро Блока, в итоге находит путь к своему счастью. Отказавшись от соблазнительных мечтаний, Джильо возвращается к своей возлюбленной – Джачинте.

Блок заимствует у Гофмана и способ изображения героев и событий, которые с ними происходят. Игра, ирония, шутка, переходящая в абсурд – вот что определяет гофмановский метод. Даже самые драматические ситуации не имеют у Гофмана гибельных последствий. Гофман смешивает понятия разных планов – «высокое» и «низкое», «трагическое» и «комическое», «подлинное» и «искусственное», поэтому вместо настоящего оружия у них – деревянные мечи, а от ран, которые получают герои, страдают их костюмы. Не удивительно и то, что труп Джильо оказывается простой картонной куклой. Кукольное и человеческое настолько смешиваются, что провести грань между ними невозможно.

Эти гофмановские приемы находят отражение и у Блока: из головы паяца брызжет не кровь, а клюквенный сок, даль, видимая в окне, оказывается нарисованной на бумаге, а невеста – картонной куклой. Только смысловое и эмоциональное наполнение их иное – это смех сквозь слезы. У Блока пьеса наполнена драматизмом, т.к. жизнь, по мысли Блока, стала искусственной, ненастоящей. Конфликт кукольного и человеческого у Блока достигает максимума. Пьеро ждет свою возлюбленную, но она оборачивается картонной куклой. Торжествует кукольное, а человеческое остается скрытым под маской Пьеро.

Блоковский «Балаганчик» перекликается и с пьесой Гофмана «Принцесса Бландина», где Принцесса Бландина – типичная романтическая героиня, полагающая себя существом высшего, небесного происхождения. Амандус – придворный гитарист, который берет на себя роль рыцаря, заступника Бландины. Но, в сущности, сражается с куклой. Родерих – придворный поэт, влюбленный в принцессу, и сделавший ее музой своих стихотворений. Но при этом он не чужд и прозаической стороны жизни.

Финал пьесы напоминает блоковский «Балаганчик». Амандус вызывает Килиана на поединок, взмахивает мечом, голова Килиана с глухим стуком падает наземь, но вместо нее оказывается болванка для шляп.

Образы Режиссера и Директора Гофмана также сходны с блоковскими. В самом начале пьесы актеры взбунтовались против ролей, которые они играют. В их протесте звучит важная для Гофмана, а затем и для Блока, проблема слияния маски и лица, человеческой сущности и роли актера, которая стала частью его проблемы двойничества. По мнению Гофмана, актер не имеет возможности выбирать роль, которую вынужден играть, что является насилием над личностью. Искусно сыгранная роль не проходит бесследно для человека, она способна трагически отразиться на его жизни.

Другим важным образом-мифом Блока, восходящим к романтизму и к Гофману, в частности, стал образ Дон Жуана. В новелле «Дон Жуан» в уста главного героя Гофман вложил свои суждения об одноименной опере Моцарта. Он не просто дает подробный анализ оперы, но выражает свое видение образа Дон Жуана, во многом отличное от моцартовского. Для Гофмана Дон Жуан – трагический герой, страдающий от разлада между идеалом и жизнью, романтическая натура, которая ищет свой идеал в любви. Однако его поиски не приводят к ожидаемому результату, постоянная жажда чувственных утех становится бегством от самого себя. Донна Анна отличается от Дон Жуана. Ее чистая душа сумела противостоять дьявольскому соблазну. Она опорочила свое тело, но не душу. Трагедия Дон Жуана в том, что он, увлекшись идеей мести, не сумел разглядеть в Анне свой идеал. Продолжая свое глумление, он переходит все границы дозволенного, и возмездие не заставляет себя ждать. Дон Жуан наказан, но и для Анны нет больше места в этом мире.

Гофман затрагивает в новелле еще одну важную тему, которая как лейтмотив проходит через всю его жизнь и творчество – это человек и искусство. Для Гофмана истинным является только тот художник, который всецело отдает себя творчеству. Именно такой он рисует актрису, поющую партию Донны Анны. Она живет в мире музыки, а роль проживает как свою жизнь, не отделяя ее от себя. Гофмановская трактовка образа Дон Жуана стала популярна в России. Интерес А. Блока к образу Дон Жуана подтверждается его ссылками на одноименные произведения Мольера и Байрона. В творчестве Блока образ-миф Дон Жуан появится как демонический обитатель «страшного мира» в стихотворении «Шаги командора». Дон Жуан Блока – это одно из воплощений лирического героя, поэта, «изменника», двойника-приятеля, пришедшего на смену влюбленному поэту-рыцарю.

Стихотворение «Шаги командора» Блока входит в цикл «Возмездие», что предполагает об­щую для цикла тему завершенности пути и роковой обреченности чело­века на расплату, поскольку высокие идеалы, к которым он стремился, ока­зались невоплощенными. В комментарии к стихотворению «Шаги командора» в III томе академического полного собрания сочинений Блока не указаны отразившиеся в нем источники. Нами выявлены тексты, в которых уже обозначен конфликт, определивший драматургию «Шагов командора». Это три стихотворения из цикла «Город»: «В высь изверженные дымы», «Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте», «День поблек, изящный и невинный».

Четвертый параграф – «Двойники возлюбленной: образ куклы». Формой двойничества в творчестве Блока и Гофмана является также образ куклы, автомата. Гофман одним из первых среди романтиков ввел в литературу тему автомата, толкование которой было у него многозначным. Автомат является, по существу, выражением отри­цательных тенденций действительности, разру­шающих человеческую личность. Причину автоматизации личности романтики видели в государстве, которое делает человека средством достижения чуждых ему целей, лишает его свободы. Эту проблему Гофман поднимает в новелле «Повелитель блох».

Другой формой обезличивания Гофман считает насильственное воздействие на человека чужой воли. В начале XIX века в Германии были популярны различные учения о магнетизме. Гофман переносит эту тему в литературу. Романтик акцентирует свое внимание на разработке двух аспектов этого учения, которые, по его мнению, могут угрожать личности человека: утрата собственного «я» и наслаждение властью. Об этом он пишет в рассказах «Магнетизер», «Зловещий гость» и «Дух природы».

В новелле «Автоматы» Гофман показывает угрозу, которая может исходить от искусственно созданных автоматов. Они не просто сосуществуют в человеческом обществе, они пытаются претендовать на роль оракула человеческой судьбы, тем самым разрушая ее. Та же самая мысль встречается и у Блока, например, в стихотворении «Авиатор». Мотив куклы в контексте культуры связан не только с мотивом омертвения или механизации. По словам В. Гиппиус, он находится в ближайшем родстве с противоположным ему мотивом оживления. Так, в новелле «Повелитель блох» на протяжении всего повествования Гофман неоднократно подчеркивает противоестественную природу героини, которая была оживлена благодаря вмешательству науки.

Тема куклы была актуальной и для Блока. Одним из главных ее проявлений стали образы commedia dell’ arte Пьеро, Арлекин и Коломбина, которые вошли в его поэтический мир в период тяжелого душевного кризиса и стали символом обезличивания души поэта. Эти персонажи комедии подчеркивали ненатуральность мира и невозможность что-то в нем изменить, потому что они лишь марионетки, подчиняющиеся чьей-то воле. Позднее образ куклы в цикле «Страшный мир» воплотится в образ мертвеца, приятеля, вампира, двойника, которые становятся порождением и частью этого порочного мира. В цикле стихотворений «Пляски смерти» Блок создает метафорическую картину современного мира, где все мертвы: духовно или физически.

Тема куклы-автомата у Гофмана часто переплетается с идеями и мо­тивами театрализации человеческой жизни. Театр марионеток — это и есть соединение двух гофмановских стихий, механизации и театральности. Гофман считал, что жизнь человеческого общества подобна театру, которым управляет режиссер, люди в нем – это марионетки, вынужденные играть данную им роль. Подчинение многих единой воле — в этом порок кукольных представлений (Берковский). Блок стал одним из последователей гофмановского понимания мира как театра марионеток.

Тема куклы, автомата у Блока тесно связана с проблемой культуры. Блок считал, что в мире слишком много искусственного, поэтому задача искусства – сделать мир более естественным. В 1906 году Блок пишет статью «Девушка розовой калитки и муравьиный царь», где, наряду с размышлениями о романтической литературе поднимет проблему современного состояния культуры и ее дальнейшей судьбы через сопоставление полярных культур: Запада и России. Одним из аспектов этой проблемы становится вопрос об автоматизации мира искусства и мира людей. Упоминание имени Гофмана в качестве символа эпохи романтизма позволяет судить о важности его личности для поэта.

В блоковских размышлениях о культуре важное место занимает тема музыки, понимание которой сходно в творчестве обоих писателей.


Глава третья: «Художник и стиль в произведениях Блока и Гофмана». Блока и Гофмана сближает особый интерес к теме художника, его отношения к искусству и к жизни. Об этом идет речь в первом параграфе третьей главы «Искусство и художник в творческом сознании Блока и Гофмана». Искусство и художник — постоянная тема твор­чества Гофмана. У Гофмана романтический герой живет в реальном мире, но мечтою устремлен в сказку. Эти два мира не сопрягаются. Таким образом, пребывая своим сознанием в идеальном мире, он ведет себя так, как если бы он действительно там был. Но музыка звучит только в его сознании. В реальности же он живет среди своих соплеменников (филистеров, по Гофману), которые подшучивают над ним, иногда безобидно, а иногда и жестоко. Героя Гофмана воспринимают как чудака или сумасшедшего. Безумие для романтиков – не разрушающее начало, а, напротив, прорыв к более высокому существованию, к творчеству. Психические аномалии присущи у Гофмана людям гениальным, каким, например, является великий музыкант Иоганнес Крейслер. Художник уподобляется пророку, который не принят окружающим миром, и потому становится изгоем.

В творчестве Блока, вслед за романтической традицией, на первом месте в ранней поэзии стоит мотив противостояния поэта толпе. Лирический герой Блока в этой оппозиции ближе к гофмановскому типу, чем к байроновскому. Он – не бунтарь, а скорее созерцатель. И что особенно важно – он Поэт. За его личными переживаниями стоят размышления о сущности бытия. Свою поэтическую миссию он видит в служении идеалу. В «Стихах о Прекрасной Даме» таким идеалом является «Она», «Прекрасная Дама». Служение приобретает двойной смысл: он служит ей как рыцарь и как поэт. Ощущая себя земным и связанным с землей, он устремляет свои мысли и мечты к Ней, горней, воплощающей Божественную Женственность. Это двоемирие проходит через весь цикл и отличается от романтического тем, что здесь нет непереходимой черты между мирами здешним и нездешним. Она, нездешняя, хоть и «строга», благоволит герою. Он, хотя и земной по плоти, «в пыли, в уничиженьи», стучит в ее ворота, стоит на страже и «поет ее».

Проблема человека и искусства у Гофмана и Блока тесно связана с осмыслением оппозиции подлинного искусства, отражающего божественную природу человека искусства, и демонического, гибельного и разрушительного. Эту проблему Гофман поднимает в новелле «Состязание певцов», которая была Блоку особенно интересна, о чем свидетельствуют пометы, сделанные поэтом в этом произведении в его собрании сочинений.

В новелле Гофмана в одном смысловом пространстве одновременно оказываются люди разных эпох. Эта сюжетная ситуация была крайне характерна для Блока, который считал память символом бессмертия. Через нее человек способен перемещаться во времени. У Блока многократно варьирует и мотив вечного возвращения, который развивается в связи с представлениями о метемпсихозе и анамнезисе, проявляется в таких, например, стихотворениях, как «Вечереющий сумрак, поверь»(1: 149); «Никто ни умирал. Никто не кончил жить...»(1: 527).

В новелле «Состязание певцов» Гофман изобразил поэтов двух типов: поэта Клингзора, злого волшебника, владеющего мастерством техники; и поэта духов­ной свободы, импровизатора Вольфрамба фон Эшинбаха, которому благоволят жизнь и природа. В драме «Роза и Крест» можно проследить некоторые образы и мотивы Гофмана. Важное место в обоих произведениях занимает образ песни, которая оказывает сильное воздействие на героиню. Матильда под влиянием греховных языческих песен Генриха меняется до неузнаваемости, она начинает смотреть на всех с презрением. Столь же сильное воздействие оказывают песня Гаэтана на Изору, только суть этой песни иная. Песня Гаэтана заставляет ее задуматься о духовном, о радости – страданье. Гофман противопоставляет ложное, дьявольское искусство – подлинному, божественному, поистине прекрасному и глубокому, способному пробудить другие души. Победа у Гофмана закономерно остается за последним. У Блока все сложнее. По словам И.С. Приходько: «Мучительная для Блока проблема искусства и жизни, человека и художника разрешается в драме условным разделением функций между двумя героями – Бертраном и Гаэтаном, которые, по существу, являются двойниками …».

Блок в черновом варианте драмы «Роза и Крест» ссылается также на роман «Эликсиры дьявола» Гофмана. Он высказывает намерение создать образы Бертрана и Гаэтана по типу двойников Медарда и Викторина. Центральное место, как в драме, так и в романе, отводится образам-символам Розы и Креста. Они в буквальном смысле сопровождают главных героев на протяжении всего жизненного пути, подчеркивая их избранничество. Эти образы указывают на мистический подтекст произведений Блока и Гофмана.

Творчество Блока и Гофмана отличает синтетичность – сложное переплетение словесного искусства с музыкой и живописью. Гофман был одним из первых практиков синтетического искусства. Блок наследует эту идею от романтиков и органично воплощает ее в своем творчестве в образе «действительного хоровода Муз».

Неотъемлемой частью проблемы связи Блока с Гофманом является вопрос о романтической иронии. Эта проблема исследуется во втором параграфе третьей главы «Романтическая ирония. Романтический гротеск». Иронию Блока исследователи связывают с немецким романтизмом, различая позитивную, созидательную иронию, восходящую к романтической иронии, теоретически разработанной и творчески освоенной братьями Шлегелями, Зольгером, Новалисом и др., и разрушительную иронию, переходящую в злой сарказм, восходящую к Г. Гейне. Гофман как источник иронии занимает особое место в творческом сознании Блока.

Блок называл иронию гейневского типа «болезнью века» и говорил о ее неизлечимости. Вместе с тем, иронию вообще он считал необходимой, т.к. в моменты полного отчаянья и разочарованья только она способна была прийти на помощь и дать поэту новые силы для творчества. Именно такой тип созидательной иронии восходит к творчеству Гофмана. Понятие романтической иронии впервые было сформулировано романтиками в связи с разработкой проблемы комического. В искусстве комическое было одним из главных способов эстетической оценки отрицательных явлений жизни. В творчестве поздних романтиков, особенно Гофмана, ирония выступала не просто как сарказм, а как форма раскрытия жиз­ненной правды и выражения критического начала. В творчестве Гофмана ирония приобрела первостепенное значение, стала важнейшим средством выражения его творческих принципов. Крайней формой проявления иронии у немецкого романтика является романтический гротеск. Он создал целую систему гротескных образов, раз­ветвленную и многозначную, которые оставили огромный след в мировой литературе и обусловили интерес к ним А.Блока. В произведениях самого Блока встречаются гротескные образы, восходящие к творчеству немецкого романтика. На интерес Блока к гофмановской иронии указывают и пометы, сделанные им в цикле рассказов Гофмана «Серапионовы братья» в собрании сочинений немецкого

романтика, где «братья» рассуждают о важной роли созидательной иронии в произведении, помогающей соединять фантастику с реальностью. При этом они отмечают и опасность, которая может исходить от чрезмерного злоупотребления иронией.

В цикле «Распутья» разочарования в мистическом идеале принесли настроения отчаяния и горького равнодушия, что способствовало глубокому проникновению иронии в художественный метод Блока (З.Г.Минц). Блоковская ирония, вслед за Гофманом, оказывается «автоиронией», она направлена против «реальности» мисти­ческих идеалов. Одной из форм романтической иронии в поэтике Блока в этот период становится образ смеха, который наполняется новым содержанием. Он сопровождает трагических героев в драматических ситуациях и знаменует собой неверие в идеалы. Этот «хохот»-отчаяние восходит к «романтической иронии» «гейневского» типа. Другой формой выражения авторской иронии стали для Блока образы commedia dell` arte. Стихотворения арлекинадного типа продолжают традицию гофмановской арлекинады в новелле «Принцесса Брамбилла», где ведущим принципом изображения является романтический гротеск. Ирония Блока, восходящая к созидательной иронии Гофмана, постепенно все глубже проникает в его поэтический мир. Одним из стихотворений, написанных в гофмановской традиции, следует считать стихотворение «Сижу за ширмой. У меня...» (18 октября 1903 г.). Блок иронизирует над образом Канта, изображая его в образе смешного сморщенного карлика, а в финале вообще превращает в пустышку. Этот иронический портрет проник и в письмо Белому (от 20 ноября 1903 года), страстному поклоннику Канта в те годы. Блок рисует его в контрастных пропорциях (маленький – большой, Кантик – Кантище).

Наиболее полное воплощение романтическая ирония в ее философском смысле получила в цикле «Пузыри земли», в котором с неожиданной силой проявилось ощущение поэтом стихийных сил природы. Именно здесь творческая ирония становится главным средством в создании мира хаотического, первозданного, того, о котором позднее поэт скажет: «Золотая руда поет».

В цикле «Город» на первое место выходит изображение города со всеми его страшными и темными сторонами. Это мир, в котором разменены все человеческие ценности, где добро и зло неразличимы. В стихотворениях этого цикла «У моря», «Поэт», «Балаганчик» и др. противопо­ставлены два типа отношения к миру: детское, наивное и «взрослое», скептическое (авторское). Для наивного сознания в мире есть добро и зло, но для иронического взгляда этот мир не добро и не зло, этот мир перевернут с ног на голову, – это балаган (З.Г. Минц). Традиция противоречивого детского взгляда на мир реальной действительности восходит к романтизму. Гофман при создании образа романтического героя, как правило, подчеркивал его детскую наивность и детское мировосприятие. В цикле «Город» романтическая ирония, захватившая поэта, стала ведущим способом изображения. Но она была необходима Блоку, т.к. позволяла в период разочарования, в момент крушения былых ценностей обращаться к поиску нового идеала. Отныне ирония начинает служить «цели очищения и цели самосоздания» личности.

Самой яркой формой проявления иронии в творчестве Блока стали лирические драмы, прежде всего, «Балаганчик» и «Незнакомка», «Король на площади», а также диалог «О любви, поэзии и государственной службе». Ирония над ролью поэта, рыцаря, служащего своей даме, проникает и в блоковскую поэму «Ночная фиалка».

К иронии как к проблеме художественного осмысления Блок обращается и в публицистике этого времени. В статье «Вопросы, вопросы и вопросы» Блок вступает в полемику с Вл. Соловьевым, считавшим, что литература выродилась, на смену литературному, словесному периоду, пришел период бессловесный. Блок утверждает преемственность литературы и признает себя продолжателем традиций предшественников. Ирония – одно из доказательств этой преемственности. Блок выдвигает мысль о том, что вся литература зиждется на иронии. Здесь же он объясняет задачу своей иронии: «Цель моя — поставить сумбурное зеркало про­тив самого благожелательного, самого прекраснодуш­ного, исполненного самых благородных намерений интеллигента наших дней. Не увидит ли он в моем сумбурном зеркале хоть клочка своей усталой души? Усталой, усталой»(5: 338). Статья «Ирония» ставит вопрос выработки нового «по­зитивного» миросозерцания, способного преодолеть страшный отрыв интел­лигенции от реального мира. Критикуя разрушительную иронию, Блок противопоставляет ей созидательный смех, восходящий к Гофману.

С новой силой ирония вспыхнула у Блока в цикле «Страшный мир». Общая концепция этого цикла предполагает устремленность к преодолению «страшного мира». Но там, где «страшному миру» не противопоставлен «мир иной», по словам З.Минц, появляется настроение «все – одно», которое создает предпосылки для возникновения трагических и иронических интонаций. Это уже ирония гейневского, разрушительного типа. Наиболее полно она проявилась в цикле «Жизнь моего приятеля».

В Заключении подводятся итоги работы, формулируются основные выводы диссертационного исследования.

Типологическое сходство элементов поэтики в творчестве Блока и Гофмана является несомненным, что во многом опреде­лено сходством романтического и символистского типа художественного мышления, проникнутого многими общими идеями. Однако это сходство обязано не только типологии, но и сознательному восприятию Блоком художественного мира и поэтики Гофмана как близких ему. Многие мотивы, образы, сюжеты Блока восходят к творчеству Гофмана. Двойничество является одной из ведущих и устойчивых характеристик творчества А. Блока. Многочисленные формы двойничества поэта восходят к творческому наследию Гофмана, переосмысление которого позволяет Блоку создать свою разветвленную систему двойников. Одним из способов создания двойников у Блока и Гофмана является прием мифологизации культурных имен (Дон Жуан, Арлекин, Пьеро), в понимании которых Блок опирается именно на гофмановскую традицию. Размышления Блока о проблеме человек и художник также имеют свои корни в творчестве Гофмана. Отношение немецкого романтика к этой проблеме было воспринято Блоком, способствовало созданию им своего мифа о поэте. Важной характеристикой творчества Блока является ироническое начало, которое отчасти восходит и к романтической иронии гофмановского типа, носящей, в отличие от разрушительной иронии Гейне, созидательный характер.

Наблюдения над образами, сюжетами и поэтикой Блока и Гофмана приводят нас к выводу о том, что Блок действительно многим в своем искусстве обязан великому немецкому романтику, что Гофман присутствует как в сознательной памяти, так и в прапамяти русского художника-символиста. Однако эти гофмановские приемы и образы в творчестве Блока подвергались преобразованию, органически включаясь в его художественный мир.


Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. Королева В.В. Реминисценции новеллы «Дон Жуан» Э.Т.А. Гофмана в творчестве А. Блока // Вестник Ивановского государственного энергетического университета. Иваново, 2007. №2. 0,8 п.л.
   
2. Королева В.В. «Принцесса Брамбилла» Э.Т.А. Гофмана. К проблеме двойничества // Русское литературоведение в новом тысячелетии: Материалы 4 Международной научной конференции, М, 2005 0,5 п.л.
   
3. Королева В.В. «Пьеса А.Блока «Балаганчик» и новелла Э.Т.А Гофмана «Принцесса Брамбилла» // Филологические штудии: Сборник научных трудов. Выпуск 10. Иваново, 2006. 0,5 п. л.
   
4. Королева В.В. А. Блок и Э.Т.А. Гофман. К проблеме двойничества // Шахматовский вестник. М., 2007. 0,4 п. л.
   
5. Королева В.В. «Девушка розовой калитки и муравьиный царь» А.Блока и Э.Т.А. Гофман // Филологические штудии: Сборник научных трудов. Выпуск 11. Иваново, 2007. 0,5 п. л.
   
6. Королева В.В. А. Блок и Э.Т.А. Гофман. Романтическая ирония // Русское литературоведение в новом тысячелетии: Материалы 6 Международной научной конференции, М, 2007 0,5 п.л.