Сергей Ермаков
| Вид материала | Документы |
- Поцелуй змеи (Сергей Ермаков), 2108.49kb.
- Сергей Ермаков – «Москву ничем не удивишь», 3232.5kb.
- Сергей Ермаков Нож вместо микрофона, 3383.57kb.
- Ермаков С. М. Метод Монте-Карло и смежные вопросы 1971, 256.95kb.
- Публикуется по изданию: Н. А. Корнетов, А. В. Ермаков Исторические тенденции и современные, 1961.2kb.
- Евгений Иванович Ермаков внес огромный вклад в решение, 23.98kb.
- Учетная политика и план счетов бэк-офиса брокера Алексей Ермаков, 144.25kb.
- «студия квартал-95», 631.17kb.
- Сергей Мельников: Точность распознавания речи доходит до 90%, 86.38kb.
- Музыкально-исполнительское творчество, 214.16kb.
Глава 5
***
Отец вышел из офиса по продаже промышленных кондиционеров за ней следом. Он посмотрел на Таню с отеческой гордостью, но все же попросил:
- Постарайся себя в руках держать, иначе мы ничего ни у кого не узнаем.
- Папа, но они же козлы, они же издевались над нами! – воскликнула Татьяна. – Точно ведь видели что-то вчера и нам не говорят! А этот «центнер», который вошел в шортах вообще наглый – так бы и врезала по его потной морде со всей силы, чтобы больше так себя с незнакомыми девушками не вел! Думает, что все ему позволено и все можно купить! Ненавижу!
- Ладно, успокойся, пойдем на улицу, - сказал отец.
Они вышли на улицу и Татьяна радостно вскрикнула:
- Как же я раньше о нем не вспомнила?
- О ком? – не понял отец.
- Вон на лавочке сидит Прищепа, - пояснила Татьяна, - он наркоман, бывший рокер, рок играл. Теперь вещи из дома выносит, пару раз у нас из студии мелочь крал, но мы его пускать перестали. Он все время во дворе здесь сидит, пошли к нему! Только не удивляйся, он странный.
Прищепа на их появление пред его мутными очами никак не отреагировал, пока Татьяна не пощелкала пальцами у него перед лицом.
- А-а, кто здесь? – встрепенулся Прищепа.
Он был в поношенной косухе, одетой на голое тело и рваных шортах, сделанных и старых протертых джинсов. На ногах стоптанные сандалии. От них плохо пахло как впрочем и от всего Прищепы.
- Привет, Прищепа, это я, Татьяна. Узнаешь?
Прищепа медленно рассмотрел Таню, а потом ее отца и радостно улыбнулся дурацкой улыбкой:
- Танюха, а студия ваша сегодня сгорела.
- Не сегодня, Прищепа, а вчера, - сказала Татьяна, присаживаясь рядом с бывшим рокером.
- Как вчера? – удивился Прищепа. – А ночи что совсем не было?
- Была, - ответила Татьяна, - ты ее пропустил наверное.
- А я не помню, - сказал Прищепа.
- А вчера что здесь происходило ты помнишь? – спросила Таня. – Ты здесь сидел?
Прищепа задумался надолго, пока Татьяна не подтолкнула его ногой.
- Я с самого утра сидел здесь, - заговорил Прищепа, - но сначала я к Игорю ходил, чтобы он дал мне в долг десять рублей.
- Во сколько это было? – встрепенулась Татьяна и тут же поняла, что спросила глупость, ведь Прищепа жил вне времени и пространства, и часов у него не было никогда.
- Он мне не дал десять рублей и я тут сел, - продолжил Прищепа, - смотрю, подъезжает белая такая машина красивая, как сейчас возле вашего подъезда стоит, только эта красная, а та была белая. И из этой белой машины двое выходят и идут в подъезд. А я их и раньше тут видал, они к Игорю раньше еще приходили.
- Ты их запомнил? – спросила Татьяна. – Как они выглядели?
- Один мелкий, а другой длинный такой, - ответил Прищепа, - рожи отмороженные. Такие же меня однажды после концерта металлистов избили за то, что у меня длинные волосы и я весь в клепках. Я им хотел шины проколоть, но лень было вставать с лавки.
Тут Прищепа замолчал, опять погрузившись в нирвану.
- А что дальше-то было? – спросила Татьяна, легонько толкнув наркомана в бок.
- Дальше было так, - медленно и лениво произнес Прищепа, - они вышли, а студия сгорела.
- А номер их машины ты не запомнил? – спросил отец.
- Номер? – переспросил Прищепа. – Там никакого номера не было… это у автобусов и трамваев есть номер… а у них не было…
- Прищепа, а ты можешь подробнее описать этих бандитов? – спросила Татьяна. – Вот маленький, он как был одет?
- Он был одет…- и тут Прищепа опять задумался надолго.
Прошло больше минуты и он так ничего и не вспомнил.
- А тот, который длинный, - продолжила Татьяна, - у него не маленькая голова была?
- А! Вспомнил! – лениво вскрикнул Прищепа. - У мелкого была белая футболка и шорты, как у того перца, который к нам сейчас идет.
Татьяна и ее отец повернули головы и увидели, что к ним от своей красной машины, на которую кивал Прищепа, направляется тот самый громила-толстяк с которым они поцапались в конторе по продаже промышленных кондиционеров.
- Его еще тут не хватало, - тихо произнесла Таня.
Тем временем толстяк подошел ближе и, тяжело дыша, злобно процедил Татьяне сквозь зубы:
- Ты, соска, ты че, в натуре, оборзела? Ты знаешь с кем говоришь?
- А я вообще с вами не говорю, - спокойно ответила Татьяна, - и мы вас сюда не звали, вы сами подошли.
- Я тебя пополам порву, поняла? – раздухарился толстый, еще больше потея от напряжения. – Певица… Что я вас певиц не знаю что ли? Шлюхи одни!
Видимо в конторе по продаже промышленных кондиционеров ему рассказали кто такая Татьяна. И толстый решил покуражиться, тем более, что препятствий никаких для этого он не видел.
- Слушай, ты, угомонись, - прервал поток оскорблений, сыплющийся изо рта громилы отец, - а-то ведь за язык длинный можно и ответить.
Толстый повернулся к отцу, который рядом с ним казался пацаном и замахнулся громадной пятерней:
- Ты че, козел? Уморщу, падла!
Он попытался толкнуть отца Татьяны в лицо ладонью, но тот голову убрал, кисть нападавшего перехватил, сам и зашагнул за спину толстяка так, что рука толстого оказалась вывернутой локтем вверх. Толстый завыл от боли, а отец Татьяны резким движением бросил его на землю, перекрутил ту же руку и уложил толстого на живот, удерживая его руку уже закрученной назад.
- Ай, ё, больно! – завопил толстый.
Отец Татьяны прижал его к земле коленом, нагнулся и прошептал на ухо:
- За «козла» там, где я еще недавно был, таких как ты желудей просто убивают. Но я тебя прощаю, потому что ты болван.
Сказав это отец Татьяны толстого отпустил в надежде на то, что этот мешок с говном поднимется и убежит. Но толстый и не думал бежать. Он поднялся и бросился всей своей массой на обидчика, сжимая между тем свою барсетку подмышкой левой руки. Одной только правой рукой толстый стал колотить по воздуху, стараясь попасть по отцу Татьяны, но тот упрямо уходил от ударов.
Толстяк разозлился и сильно запыхался. И вот когда он решил просто массой с разбегу сбить противника и придавить, отец, присев, самым немыслимым образом перекинул через себя эту тушу и толстый плашмя рухнул на газон. Он упал с такой силой, так тряхнул землю, что в соседнем доме подумали, что случилось землетрясение. Отец развернулся, как юла, и с разворота носком ноги «успокоил» нападавшего ударом в лицо. Голова толстого мотнулась, жирные щеки колыхнулись, как заливное, он хрюкнул и затих.
- Отпад! – восторженно произнес Прищепа.
- Вот так-то, понял, - гордо сказала Таня, - знай наших!
- Этот мужик твой телохранитель, что ли? – поинтересовался Прищепа, кивнув на победителя схватки свой замутненный взгляд.
- Папа мой, - ответила Таня, встав с лавочки и горделиво взяв отца под руку.
- Папа? – удивился наркоман. – Такой папа не бывает!
- Бывает, - ответила Татьяна.
- Пойдем отсюда, - предложил отец и сказал Прищепе, - тебе бы лучше тоже уйти, а то этот кабан очнется, может под горячую руку тебе накостылять.
- Я свалю, успею, а вы идите, - кивнул Прищепа.
Татьяна с отцом повернулись и быстрым шагом пошли прочь. Когда Таня с папой отошли метров на пять Прищепа, как хитрый шакал, быстро выхватил у поверженного толстяка его кожаную барсетку и опрометью бросился прочь. Толстяк, полежав еще минут десять, зашевелился, приподнял голову, осмотрелся, морщась от боли в голове и сказал громко:
- Ни хера себе я вчера перебрал!
По-видимому он не сразу вспомнил, что с ним только что случилось. Но постепенно память к нему вернулась, он громко выругался, поднялся с земли и, шатаясь, побрел к своей машине, продолжая громко ругаться по дороге и обещая отомстить.
Возле машины он вспомнил о своей барсетке в которой лежало полторы штуки «зеленых» и еще немерено «деревянных» рублей, права, паспорт, сотовый телефон и еще куча всяких бумаг. Он вернулся на то место где только что лежал, полазил в траве, заглянул под лавку и в кусты. Барсетки нигде не было.
- Ну твари, - рассвирепел толстяк, - я вас найду, на ремни порежу!!!
Он еще долго вслух проклинал и материл нехорошими словами «грабителей» стоя на месте, где его только что уронили. Прохожие испуганно поглядывали на свирепого громилу и старались побыстрее пробежать мимо. Тут толстяк заметил, что хотя бы ключи от его машины остались у него в шортах. Толстяк завел свой «Мерседес» и сразу же поехал в милицию заявить о «банде грабителей», которые средь бела дня напали на него, избили и отобрали барсетку.
****
Татьяна и ее отец прошли пару кварталов и зашли в маленькое летнее кафе, чтобы посидеть в тени, попить прохладного соку и обсудить что же им делать дальше.
- Пап, нам с тобой нужно съездить к Светлане в Жуковский, - сказала Татьяна, - поддержать ее. Она вчера пыталась отравиться, а вдруг снова захочет себя убить. Мне нужно с ней поговорить, ведь со смертью Игоря ее жизнь не кончена и нельзя так поступать, тем более, что она теперь в ответе не только за свою жизнь. Она же беременна. Вот мне самой сейчас хочется завыть волком от безысходности, но я как-то стараюсь себя сдержать. Потому что не время впадать в уныние, правда?
- Правда, - согласился отец и спросил. – А ты можешь съездить в Жуковский одна, без меня?
- А ты куда собрался? – с удивлением спросила Татьяна.
- Мне нужно встретиться с одним человеком, - пояснил отец.
- А что это за человек такой? – спросила Татьяна.
- Это один мой старый друг, - пояснил отец, - я думаю, он может нам помочь. Поэтому мне нужно с ним поговорить, прежде чем какие-то шаги предпринимать.
- Он милиционер? – спросила Татьяна.
- Не совсем милиционер, - уклончиво ответил отец, - но здесь в Москве он все-таки занимает некоторый «пост», поэтому может помочь.
- Ладно, поезжай к другу, - согласилась Татьяна, - я поеду в Жуковский к Свете, а вечером мы встретимся дома. Кстати, вот тебе запасные ключи. Если приедешь раньше меня откроешь и войдешь.
Татьяна полезла в сумочку, достала связку ключей и протянула отцу.
- А мы в милицию не пойдем к Шрымзе? – спросила Татьяна.
- Завтра с утра к нему сходим, - ответил отец, - попробуем уговорить его провести повторную независимую экспертизу в отношении смерти Игоря.
- И еще расскажем, что у нас есть свидетель, - добавила Татьяна, - который видел, что перед поджогом в студию к Игорю заходили два бандита.
- Боюсь, что твоего Прищепу признают невменяемым, - сказал отец, - он странноватый парень.
- Наркоман же все-таки, каким же ему еще быть?
- Вот это-то меня и смущает, - сказал отец, - ну, ладно, попытка не пытка. Поехали.
Он проводил Татьяну до электрички, следующей на Жуковский, а сам вышел на привокзальную площадь и взял такси.
Через некоторое время он появился возле неприметного ресторанчика без названия недалеко от центра, еще раз сверил адрес написанный на потертой бумажке. Он вошел в полутемный ресторан с низким потолком на котором светилось множество неярких плафонов. В помещении было практически пусто, лишь парочка клиентов о чем-то негромко переговаривались. К отцу Татьяны подошел охранник.
- Будете обедать? – спросил он.
- Мне нужно увидеть Сквозняка, - ответил отец Татьяны.
Охранник придирчиво осмотрел посетителя и спросил:
- Как вас представить?
- Краб, - коротко ответил отец Тани.
- Краб? – переспросил охранник. – И все?
Отец Татьяны ничего не ответил на этот вопрос, просто отошел и сел за ближайший стол. Охранник скрылся за тяжелой занавеской, а через минуту оттуда быстрым шагом вылетел мужчина среднего роста, примерно лет тридцати, весь испещренный наколками тюремной тематики. Он остановился в некотором отдалении от отца Татьяны, потом по театральному развел руки в стороны и воскликнул с нескрываемой радостью:
- Краб, братуха, ты же месяц назад должен был «откинуться», я тебя ждал! Почему кореша своего только сейчас вспомнил?
Отец Татьяны медленно поднялся из-за стола и пошел навстречу своему татуированному товарищу. Они обнялись как старые друзья и прошли туда, откуда только что вышел Сквозняк. В отдельной маленькой комнате сидели еще двое таких же, как Сквозняк, разукрашенных наколками мужчин. Они курили, на столе перед ними стояли строем непочатые и початые бутылки пива, лежали карты. Очевидно Татьянин отец своим визитом прервал их игру.
- Знакомьтесь, братва, - представил гостя корешам Сквозняк, - это тот самый Краб, который меня на «отмороженной» зоне от пики спас. Жрали бы меня сейчас червяки в холодной земле, если бы ни этот человек.
Татуированные поднялись в знак уважения к поступку Таниного отца и протянули ему руки для приветствия:
- Жига, - представился один, мужик лет тридцати пяти худой с подвижными желваками.
- Больной, - представился второй, громила под два метра.
- Погонялово у него такое, - объяснил Сквозняк, - в зоне постоянно в больничке отлеживался, всех «лепил» достал своими хворобами. Ну, присаживайся, Краб, покалякаем. Как ты, где был все это время, где «примерз» так, что старого друга забыл навестить?
- Пока нигде я не «примерз», - ответил Краб, - после освобождения съездил прописался в дом родителей в Вологодской области.
- У тебя же пахан и мать, вроде бы, умерли? – уточнил Сквозняк.
- Да, и отец, и мать умерли, пока я сидел, - ответил Краб, - но дом-то остался. Пришлось пожить в деревне, починить крышу, да еще там по мелочи кое-что поправил. И памятник отцу и матери опять же заказал, поставил.
- Святое дело родителей похоронить, - согласился Сквозняк, - но нашему брату не всегда это удается. Я вот своих родителей и не знаю. Кто я, откуда я – теперь уже хрен разберешь. Родители мои – детдом родной. Так куда ты, Краб, сейчас «кочуешь»?
- Куда глаза глядят, - ответил Татьянин отец.
- Давай, если хочешь, я тебе в столице подкину какую-нибудь работу, - предложил Сквозняк, - будешь, если не в падлу, в моей «бригаде» работать. Пока золотых гор не обещаю, но со временем посмотрим.
- Ты же знаешь, Сквозняк, я сам по себе живу, - ответил Краб, - никогда ни к кому не примыкал – ни к «бригадам», ни к «активистам».
- Это точно, не примыкал, - согласился Сквозняк и улыбнулся железными зубами, - чую я, ты, Краб, надеешься обратно в морскую пехоту податься. Угадал я? Так ведь не возьмут тебя после отсидки, сам знаешь.
- Я пока не знаю куда мне податься, - ответил отец Татьяны, - у меня здесь, в Москве дочь...
- Дочь? – удивился Сквозняк. – Никогда ты мне про свою дочь ничего не говорил. Откуда она вдруг взялась?
- Она всегда была, - ответил Краб, - просто у меня не было повода рассказывать о ней, да и незачем было это делать. А вот сейчас у нее случились кое-какие неприятности. Я ей помочь хочу и к тебе пришел за советом.
- Без проблем, поможем, - согласился Сквозняк, - и советом, и делом, если надо поможем. А сколько лет дочурке?
- Восемнадцать, - ответил отец.
- Восемнадцать? – удивился Сквозняк. – А я-то думал лет десять! Ну тогда это уже не дочурка, а половозрелая девушка. Замуж еще не собирается?
- Не знаю, - ответил Краб, - не спрашивал.
- А чем она занимается?
- Учится, - ответил отец.
- В восемнадцать лет у девушки какие могут быть неприятности? – попытался сам догадаться Сквозняк. – Какой-нибудь лох ее, наверное, обидел. Так мы его притянем к ответственности, ты не переживай.
- Если бы ее лох обидел, я бы и сам его «притянул», - сказал отец, - ты знаешь. Дело посложнее будет. Слышал в Москве про «бригадира» по кличке Серый?
- Знаю я этого урода, - ответил Сквозняк, - гнида та еще, беспредельщик.
- Он под кем ходит?
- Поговаривают, что его Петровский прикармливает, - ответил Сквозняк, - есть такой у нас в Москве олигарх. Занимается цветными металлами.
- Слышал я и про Петровского, - кивнул Краб, - дочь мне о нем говорила.
- А что твою дочь с Серым могло пересечь? – удивился Сквозняк. – Хотя этот беспредельщик не ведает что творит. Давай-ка, Краб, подробно все выкладывай!
- Ты конкурс по телевизору смотришь, где дочь Петровского поет, ее еще Султана зовут? – спросил отец Тани.
- Не смотрю я эту «ботву», - ответил Сквозняк, - я только Евроспорт гляжу - футбол, хоккей там, гонки формулы один.
- Я смотрел этот конкурс, - вмешался в разговор Жига, - прошлую передачу я как раз и смотрел.
- Помнишь там девчонку, которая на первом месте? – спросил Краб. – Татьяна зовут?
- Помню ее, рыжая такая симпатичная, - ответил Жига.
- Вот это и есть моя дочь, - с гордостью сказал Краб.
*****
Он и сам хотел произвести эффект среди «братвы» своими словами – шутка ли у него простого «бродяги» дочка – известная всей Москве персона!!!
- Гонишь! – не поверил ему Сквозняк после минутной паузы всеобщего изумленного молчания. – НЕ верю я тебе! Выходит, ты столько лет дочку не видел, а приехал к ней, а она уже «звезда»?
- Как раз все так и получилось, как ты сказал, - ответил Краб, - но только дорожка Татьяны к этой «звездности» не розами усеяна, как оказалось.
- Так и что ты хочешь сказать, я не пойму? – спросил Сквозняк. – У Татьяны в связи с этим конкурсом появились терки с Серым? Да ему вообще начхать на всякие конкурсы, он же дебил.
- Петровский толкает свою дочь Султану на первое место, - объяснил отец Тани, - и моя дочь ему в этом деле сильно мешает. Братки Серого сожгли студию, где моя дочь записывалась и убили ее продюсера и звукооператора Игоря.
- Откуда ты узнал, что это именно братки Серого все это сделали? – поинтересовался Сквозняк.
- Серый после того как студию сжег, подослал в тот же день еще трех придурков Татьяну мою запугать, - пояснил Краб, - а они на меня нарвались. Мне пришлось с ними «поговорить» по-свойски. Ну а потом я у них выяснил кто их послал.
- Ха-ха-ха, - захохотал во все горло Сквозняк, - знаю я как ты «говоришь по-свойски». Однажды, братва, Краб в одиночку шестерых здоровых бугаев в бане отдубасил. Вот что значит выучка морпеха. Эх, братва, что же я-то в свои семнадцать лет сразу на нары попал, а не армию?
- Судьба твоя такая, - хмуро бросил Больной.
- Точно, братан, точно, - согласился Сквозняк, - я драться не в армии учился, а на улице, да в зоне. Так ты говоришь, Краб, для того, чтобы дочь Петровского оказалась на первом месте, Серый студию пожег, чувака этого звукооператора убил и дочь твою хотел припугнуть.
- Точно так, - кивнул Краб.
- Слушай я не пойму, что за фигня этот конкурс? – пожал плечами Сквозняк. – Какой там может быть навар?
- Победитель конкурса получит контракт и будет работать на Западе, а это неплохие деньги, - ответил отец Тани, - это дочь мне так объясняла.
- У Петровского денег итак до хрена и больше, - сказал Сквозняк, - он ими задницу подтирает. Тут, скорее всего, не в деньгах дело, а в амбициях. Он хочет, чтобы его дочь была победительницей на этом конкурсе, вот и все! Поэтому он и гадит.
- Не скажи, Сквозняк, - вмешался Жига, - в шоу-бизнесе «черного» нала знаешь сколько крутится? Шоу-бизнес тот самый таз, где бабки отмывают. Петровскому тот факт, что его дочь будет на Западе петь как раз на руку. Подумай сколько «левака» он может гнать через это русло.
- Вот, как говорится, век живи – век учись, - произнес задумчиво Сквозняк, - так что же ты, Краб, хочешь предпринять?
- Мне нужно с Серым поговорить, - ответил отец Тани, - я почти уверен, что его отморозки фонограммы моей дочери из сейфа в студии забрали. Я хочу их вернуть.
- Что еще за фонограммы такие? – спросил Сквозняк.
- CD-диски с записью песен, - пояснил Краб, - с голосом и без голоса.
- А это типа караоке, - догадался Сквозняк, - знаю. Сам люблю попеть под караоке.
- Мне очень нужно эти диски вернуть, - сказал Краб, - чтобы Татьяна смогла в конкурсе участвовать.
Сквозняк на мгновение задумался что-то переваривая в своей голове, а потом произнес:
- У Серого «стволов» полста где-то, да еще и «крыша» неплохая – Петровский. Олигарх кого хочешь может купить. Чтобы с ними «бодаться» нужно серьезно все обдумать.
- Кстати, насчет все «купить», - вспомнил отец Татьяны, - можешь пробить по своим каналам что за мент такой капитан Шрымза?
- «Пробьешь» для братана байку насчет «мусора» Шрымзы? – обратился Сквозняк к Жиге.
- Без проблем, - ответил тот и вышел из комнаты.
- А что это за мент такой? – спросил Сквозняк. – Где ты с ним пересекся?
- Шрымза дело ведет о пожаре в студии, - ответил Краб, - когда я в морге был, мне там местный эскулап сказал, что у звукооператора Игоря след остался от шнура на шее. То есть получается, что его сначала задушили, а потом уже студию сожгли. А Шрымза убеждает, что Игорь от дыма задохнулся.
- Если этот «мусорок» на прикормке у кого-то, то Жига это без проблем выяснит, - сказал Сквозняк, - а мы подождем пока он позвонит кому надо. Ты бери пиво, пей, немецкое между прочим. Хочешь, сейчас креветок закажу?
- Пива не буду, благодарю, а вот от креветок не откажусь, - ответил Краб.
- Больной, если не в падлу, распорядись для гостя креветок сварить, - сказал Сквозняк.
Больной молча встал и тоже вышел.
- Ты тут у братвы за главного как я погляжу, - сказал отец Тани.
- Да, я в этом районе смотрящий от блатных, - как бы никак ответил Сквозняк, - это мой район. Я смотрю чтобы тут никакого беспредела не было, все решалось по справедливости. Или кто-то на территорию нашу залезет, тогда «гасим».
- И что, часто лезут? – спросил Краб.
- Не часто, но бывает что лезут, - ответил Сквозняк, - приходится и на кулак наматывать и из ствола иногда «шмальнуть». Поэтому ты мне бы тут знаешь как пригодился. «Черные» борзеют, малолетки иногда беспредельничают, а бывает забредет кто из чужих – «гастролеров». Народу-то верного нет, сам знаешь, одни фармазоны вокруг. Подумай, Краб, над моим предложением на меня поработать, ты же в курсе, я тебя не обделю, будешь, как сыр в масле кататься!
Краб ничего не ответил – к бандитам ему не хотелось. Это прямой путь обратно на нары, если не в могилу. В это время вошел Жига с листком бумаги.
- Ну, что выяснил про «мусорка»? – спросил Сквозняк.
- Оказалось, что Шрымза этот матерый взяточник, - ответил Жига, - он за бабки и дела прекращал, и «терял» улики и подследственных отпускал. Наш чувак. И братве это на руку, ведь помогает «пацанам» на нары не сесть.
- Значит точно звукооператора этого братки Серого задушили, а Шрымза это дело замял за бабки Петровского, - предположил Сквозняк.
- Я тело звукооператора пока не дал хоронить, думаю добиться того, чтобы его на повторную экспертизу отправили, - сказал Краб.
- Так о чем ты хочешь с Серым бакланить? – спросил Сквозняк.
- Об этом всем и буду бакланить, - ответил Краб.
- Ты думаешь он увидит тебя, расплачется и фонограммы тебе вернет? – спросил с усмешкой Сквозняк. – Я же тебе говорю, что он отморозок, дебил. Придешь к нему «бакланить», а он тебя вывезет за город и живьем закопает в землю. Я же тебе говорю, что у него пятьдесят стволов и все отморозки как на подбор.
- Так ты же, Сквозняк, со мной поедешь, - ответил Краб, - прикроешь меня. Будем говорить с Серым по пацански, как на «толковище».
- Я поеду к Серому? – удивился Сквозняк. – На хрена мне это нужно? Из-за парочки твоих CD я своих пацанов под пули Серого подставлять не хочу!
- Не из-за пары CD, братан, а из-за того, что дочь мою они нагло «смывают» с конкурса, - пояснил Краб, - я свою дочь тринадцать лет не видел. Я ничего ей не дал за эти годы, пока мы не виделись и честно тебе скажу, что как-то о ней даже и не думал. А вот теперь время пришло долги отдавать. Если не хочешь ехать со мной к Серому, тогда я поеду один. Я знаю, что у него свой кабак на Таганской, подскажи где, я найду.
- Погоди, не кипятись, - прервал его Сквозняк, - надо все обдумать, чего зря лезть на рожон?
- Ты из отморозков Серого знаешь кого-то? – спросил Краб.
- Вообще никого, - ответил Сквозняк, - наши территории далеко друг от друга. Мы никогда не «бодались» и не дружились. С самим Серым мы встречались, приходилось, а вот из братвы его я никого не знаю. А ты Жига знаешь кого?
- Пару человек знаю, - ответил тот.
- У него есть один мелкий такой, а другой высокий с маленькой головой, - подсказал Краб.
- Не знаю я, - пожал плечами Жига, - таких не встречал.
Появился Больной с большим тазиком вареных креветок.
- Давай так сделаем, Краб, - предложил Сквозняк, - поедим креветок, а я тем временем Серому звякну и потом мы подъедем с тобой вместе к нему в кабак. Я найду какую-то нейтральную тему, побакланим с ним, а ты посмотришь вокруг, поищешь тех двух – высокого и маленького. Пойдет такая движуха тебе?
- Вполне пойдет, - согласился Краб, - но вообще я еду Серому «предъявить» еще за то, что он послал шпану мою дочь запугать.
- Вот увидишь, Серый в отказ пойдет, - покачал головой Сквозняк, - он скажет, что ничего такого не знает и что шпана, которая на тебя и дочь твою напала просто на его авторитет сослалась, а он сам и не в курсах. Зря только на ножи встанем.
- А ты что предлагаешь? – спросил Краб.
- Пока не светить нашу тему, - посоветовал Сквозняк, - присмотримся, помуцефарим с ним, на братву его глянем, а после будем предъявлять.
- Хорошо, - согласился Краб, - пусть будет так.
- Ну, давай тогда налегай на дары моря, - предложил Сквозняк и сам первый запустил в креветки татуированную перстнями руку.