Geum.ru

Внешняя политика и безопасность государств южнотихоокеанского региона в 80-е-90-е годы ХХ века

Вид материалаАвтореферат

Содержание


Основное содержание работы
Перемены во внешней политике Новой Зеландии в 80–90-е годы ХХ века
Формирование внешнеполитического курса независимых государств Океании в 80–90-е годы ХХ века
Политика США и Франции в Южнотихоокеанском регионе в 80–90-е годы ХХ века
Подобный материал:
1   2   3

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ



Во введении дается общая характеристика диссертационного исследования – в нем обосновывается актуальность темы и научная новизна результатов, их теоретическая и практическая значимость, определяются цели и задачи, предмет и объект, теоретико-методологическая база, хронологические и географические рамки исследования, содержится описание источников и историографический анализ современного состояния проблемы.

В первой главе диссертации «Внешняя политика Австралии и проблемы безопасности в 80–90 годы ХХ века» рассматривается трансформация внешнеполитического курса Австралийского Союза в контексте проблем безопасности на переходном этапе в системе международных отношений в 80–90-е годы ХХ века.

В первом параграфе отражены исторические условия, на фоне которых происходят существенные изменения во внешней и оборонной политике Австралии. В этот период происходит серьезная трансформация австралийского общества, меняется внешняя экономическая и политическая среда, формируются новые приоритеты национальных интересов. Исходя из тезиса о взаимосвязи внутренней и внешней политики, в исследовании дается анализ тех внутренних перемен, которые объективно могли способствовать изменению внешнеполитического курса и подхода к вопросам национальной безопасности. Речь идет о комплексе экономических, социальных, политических, культурных и психологических изменений, произошедших в австралийском обществе после Второй мировой войны.

Одним из главных признаков суверенитета любого государства является уровень его экономического потенциала, достаточного для достижения независимости при решении внутренних и внешних проблем. Развитие Австралии в послевоенные годы привело к серьезным изменениям в ее экономике и внешнеэкономическом положении к началу 80-х годов. Рост торгово-экономической мощи страны вывел ее в число передовых стран мира. Стране с таким экономическим потенциалом вполне по силам не только проводить самостоятельную внешнюю политику, но претендовать на роль «средней региональной державы», о существовании которой уже заявили в конце 70-х годов австралийские лидеры.

Важное влияние на формирование внешнеполитического курса Австралии оказывали вопросы социального и демографического характера. В 70-е годы возникла новая тенденция в иммиграционной ситуации – резко возросло количество переселенцев из стран Азиатско-Тихоокеанского региона, Ближнего Востока и Африки. Эти «новые австралийцы» составляли значительную часть населения в городах и все активнее участвовали в политической жизни страны, имея свои «этнические организации» и печатные органы на более чем на двух десятках языков. К концу 70-х годов «этнические аспекты» стали вторгаться во внешнюю политику Австралии по таким направлениям, как Ближний Восток, Индокитай и Южная Африка. Происходит усиление влияния «этнических групп» на внешнюю политику Австралии.

В 60–70-е годы наибольший размах в Австралии приобрели антивоенные и антиядерные движения. Диапазон требований этих организаций имел широкий спектр. «Пацифисты» ратовали за удаление американских баз с территории Австралии, выражали солидарность с народами Микронезии, выступали против террора на Восточном Тиморе и против заходов американских ядерных кораблей в порты Австралии. В значительной степени эти акции носили антиамериканский характер. Антивоенные и антиядерные движения оказывали большое влияние на формирование внешнеполитического курса страны. Правящие круги не могли не учитывать настроения общественности. Тем более что представители антивоенных движений стали проходить на выборах в органы федеральной и местной власти.

Вышеуказанные процессы свидетельствовали, что к началу 80-х годов объективные процессы, проходившие как в Австралии, так и за ее пределами, диктовали необходимость переосмысления всей внутренней и внешней политики.

Второй параграф посвящен анализу политики Австралии в области национальной обороны в 80-е годы. В течение длительного послевоенного времени Австралия в своей оборонной политике опиралась на главного «протектора» - Соединенные Штаты Америки в рамках созданного в 1954 году блока АНЗЮС и практически была лишена возможности принимать участие в разработке стратегических концепций в области обороны и безопасности.

Пришедшие в 1983 году к власти в Австралии лейбористы под давлением внутренних и внешних факторов приступили к формированию самостоятельной оборонной политики. В мае 1986 года они представили в парламент новую оборонную концепцию под названием «Оборонные возможности Австралии», более известную как «доклад Дибба». Наиболее важным положением представленного сообщения была оценка стратегической ситуации в контексте австралийской безопасности. В докладе утверждалось, что в настоящее время Австралия является одной из самых безопасных стран мира. Она отдалена от главных центров глобального противостояния. Географическое месторасположение Австралии и окружающая среда составляют естественный пояс ее безопасности. Только супердержавы способны осуществить крупномасштабное вторжение на континент. Однако вероятность войны между супердержавами настолько мала, что Австралия должна исключить ее возможность при разработке новой военной стратегии.

Так как Австралии не грозит (и не грозило) крупномасштабное вторжение, то не было никакой необходимости вступать в АНЗЮС и подвергать себя риску быть втянутым в глобальный конфликт. Отныне ни эта возможность, ни какие бы то ни было обращения за помощью в рамках блока, не должны влиять на структуру и обеспечение австралийских вооруженных сил. Период зависимости от союзников закончился. Что же касается обязательств по АНЗЮС, то группа Дибба считала, что наличие совместных военных объектов на территории Австралии, заходы в ее порты американских кораблей и разрешение на базирование бомбардировщиков Б-52 будут являться достаточным вкладом в этот оборонный союз. АНЗЮС важен для Австралии с точки зрения получения разведывательной информации и доступа к высоким военным технологиям. Любая возможность вовлечения страны в американские планы по развязыванию глобальной войны полностью исключалась.

Исходя из этого, должна строиться новая оборонная стратегия страны. Австралия должна иметь такой военный потенциал, который позволил бы предотвратить любое нападение на ее территорию и противостоять любым попыткам силового давления на внутреннюю и внешнюю политику страны. Главным приоритетом военной стратегии является защита своих собственных интересов. Эти интересы должны включать в себя не только собственную территорию, но и примыкающее к нему водное и воздушное пространство, ресурсную зону и морские коммуникации.

В третьем параграфе рассматривается политика лейбористского правительства в области безопасности в первой половине 90-х годов. Конец 80-х–начало 90-х годов характеризовались для Австралии существенными экономическими изменениями. Шел процесс свертывания традиционных экономических связей со странами Европейского Союза и США. Главным направлением экспортных товаров Австралии стал Азиатско-Тихоокеанский регион. Однако здесь у Австралии появились серьезные конкуренты в лице Китая и «азиатской пятерки». По выражению бывшего премьер-министра Сингапура Куан Ю, Австралия становилась «ненужным белым хламом Азии».

Сложная экономическая ситуация, в которой оказалась Австралия в конце 80-х годов, коренным образом повлияла на внешнюю и оборонную политику страны. Впервые появилась новая угроза безопасности Австралии, и она не имела отношения к традиционным военным угрозам. Это была угроза экономическому благосостоянию австралийского общества в условиях усиления конкурентной борьбы на мировых рынках. Осознание экономической уязвимости активизировало деятельность государственных и общественных полисмейкеров по определению места и роли страны в глобальной и региональной экономике. Это привело к появлению новой стратегии, которая строилась на понимании того, что экономический суверенитет Австралии будет разрушаться мощной энергией международного капитала и международного рынка, на которые у страны нет никаких рычагов воздействия. В этих условиях ради достижения экономического благополучия Австралия была готова пожертвовать многими своими традиционными позициями во внешней политике и по иному взглянуть на место и роль страны в системе экономических и политических международных отношений.

В декабре 1989 года министр иностранных дел Г. Эванс представил в парламент главный внешнеполитический документ под названием «Региональная безопасность Австралии», который определил новый вектор австралийской политики – «хождение Австралии в Азию». Развитие отношений со странами АТР было поставлено во главу угла внешней политики нового кабинета Китинга. Он призвал страны АТР к учреждению Совета по безопасности и сотрудничеству в Азиатско-Тихоокеанском регионе по европейскому образцу (СБС АТР). Однако все попытки Австралии создать такую организацию потерпели неудачу. Даже Региональный форум по безопасности стран АСЕАН, на который австралийские политики возлагали большие надежды, сводился, главным образом, к обсуждению проблем безопасности на более низком дипломатическом уровне.

Это вынудило Австралию активизировать военное сотрудничество с отдельными странами Юго-Восточной Азии. Продолжалось сотрудничество в рамках Договора Пяти Держав (АНЗЮК). Австралия представляла своим региональным союзникам разведывательную информацию, проводила совместные военные учения, принимала на обучение военный персонал, обменивалась визитами высокопоставленных представителей вооруженных сил. Только в 1993–1994 годах Австралия потратила на военное сотрудничество со странами АТР 229 млн. долларов.

Более успешно развивалось военное сотрудничество с Индонезией, несмотря на критику режима Сухарто со стороны австралийской общественности. Австралийским политикам Индонезия представлялась единственной страной в регионе, способной противостоять гегемонии Китая. Кроме того, эта страна, обладавшая богатыми природными ресурсами и стремительно растущей экономикой, могла бы стать для Австралии чрезвычайно важным союзником. В 1995 году обе страны подписали «Соглашение о поддержке безопасности» (СПБ). Многие обозреватели, расценивавшие его как «беспрецедентное» и «уникальное», отмечали, что взаимные стратегические интересы двух стран перевешивали разногласия по культурным и политическим вопросам, включая права человека и проблему Восточного Тимора.

Политика регионализма по вопросам безопасности и азиатская ориентация Австралии не означали отказа от сотрудничества с традиционными партнерами по бывшему блоку АНЗЮС. Австралия по-прежнему придавала большое значение военным контактам с Соединенными Штатами и Новой Зеландией. Австралийцы были обеспокоены снижением военной активности США в регионе, так как это могло негативно сказаться на региональной безопасности. Правительство страны выражало заинтересованность в длительном военном присутствии США и даже изъявляло желание разместить в своей стране некоторые военные объекты США в случае их вывода с Филиппин. Вместе с тем, в этот период отмечается охлаждение в австрало-американских военных отношениях. Новая администрация Била Клинтона уделяла гораздо меньше внимания сотрудничеству с Австралией.

Гораздо успешнее развивались связи Австралии с Новой Зеландией. В июле 1991 года новый министр обороны Австралии Роберт Рэй на ежегодной встрече со своим новозеландским коллегой Уорреном Купером предложил создать объединенную систему обороны – Тесное оборонное сотрудничество (ТОС). По существу было выдвинуто предложение о создании нового военного блока, когда нападение на одну страну рассматривалось бы как нападение на другую. Тесное оборонное сотрудничество предполагало также создание объединенного военного командования, устранение дублирующих функций вооруженных сил, совместное обучение и тренировки личного состава и другие мероприятия. По-прежнему реализовывался проект «Фрегат АНЗАК». Военное сотрудничество между двумя странами выходило на новый уровень.

Четвертый параграф посвящен анализу внешней и оборонной политике коалиционного правительства во второй половине 90-х годов. Вторая половина 1997 года ознаменовалась драматическими изменениями в окружающем Австралию экономическом и политическом пространстве. В Азиатско-тихоокеанском регионе разразился экономический кризис. В обществе развернулись широкие дебаты, в ходе которых предпринимались попытки выявить причины и последствия данного явления. Дискуссии выявили, что азиатский экономический кризис поставил под сомнение многие жизненно важные для Австралии утверждения относительно экономической и политической ситуации в регионе. Стало очевидным, что эйфорические заявления специалистов о региональной стабильности не соответствовали действительности.

Вполне объяснимо, что столь негативная оценка причин и последствий азиатского экономического кризиса привела к изменению отношения австралийского общественного мнения к политике страны, проводимой в последние годы в регионе. Курс на «вхождение в Азию» и лозунги вроде «Австралия – часть Азии» уже не находили поддержки у большинства австралийцев. Азиатский экономический кризис и рост нестабильности в АТР серьезным образом повлияли на изменения внешней и оборонной политики Австралии. Удачный выход Австралии из кризиса, сохранение страной высоких темпов роста временно даже породил среди австралийской правящей элиты некое чувство превосходства над своими азиатскими соседями. Правительство консерваторов во главе с Говарда в назидательном тоне стало демонстрировать великодушие и благородство своей страны, оказавшей азиатским странам существенную экономическую помощь.

Существенной ревизии подверглась политика в области национальной обороны и безопасности. Изменения в этой сфере прослеживались уже в Стратегическом обозрении министерства обороны Австралии за 1997 год. В нем отмечалось, что экономический кризис замедлил темпы модернизации вооруженных сил в странах Азии и значительно повысил стратегический вес Австралии. Впервые в национальной оборонной стратегии не уделялось большого внимания возможности атаки с моря на непосредственно австралийский континент. Представленные угрозы носили глобальный характер и скорее были характерны для времен «холодной войны». Поскольку Австралия самостоятельно не сможет противодействовать угрозам глобального характера, ей необходимо опереться на могущественных союзников. В этом случае стране остается только вновь вернуться к старой испытанной схеме следования в фарватере США и Великобритании. При этом Дж. Говард и другие видные деятели правящей коалиции неустанно повторяли, что Австралия никогда не была и не будет «азиатской страной», ее культурные и политические идеалы связаны с западной цивилизацией. Более того, Австралия призвана взять на себя ведущую роль в сохранении стабильности в Юго-Восточной Азии, предотвращении гуманитарных кризисов и распространении западных идеалов демократии и прав человека.

Стремление правящих кругов по новому определить роль и место Австралии в регионе и мире привело к появлению так называемой «доктрины Говарда», согласно которой страна должна стать «помощником шерифа», под которым подразумевались Соединенные Штаты Америки, для всего Азиатско-Тихоокеанского региона. Последующие внешнеполитические шаги австралийского правительства говорили о начале реализации «доктрины Говарда». В первую очередь, Австралия отказалась от главного принципа регионального сотрудничества, установленного в АСЕАН, согласно которому не допускалось вмешательство во внутренние дела соседних стран.

Наиболее наглядно новые подходы австралийской внешней политики были продемонстрированы в период кризиса вокруг индонезийской провинции Восточный Тимор. Еще в 1976 году эта бывшая португальская колония была оккупирована индонезийской армией и включена в состав Индонезии. Австралия тогда не только поддержала индонезийскую позицию, но и оказалась практически единственным государством, которое признало Восточный Тимор индонезийской территорией. Однако уже с 1998 года австралийская позиция по Восточному Тимору также стала меняться. В декабре 1998 года Дж. Говард направил личное послание президенту Индонезии Б. Хабиби в котором предлагал провести референдум по вопросу о статусе провинции. Более того, Австралия выразила готовность предоставить свои вооруженные силы для проведения на острове миротворческой операции в нарушение достигнутых ранее соглашений с Индонезией о признании границ и невмешательстве во внутренние дела. Политика Австралии в Восточном Тиморе полностью соответствовала «доктрине Говарда» и являлась попыткой закрепить за собой лидерство в региональных отношениях с помощью новых методов, не исключающих применение силы в ограниченных масштабах, при условии создания соответствующей коалиции и поддержке США.

Действия на Восточном Тиморе были не единственным случаем участия австралийских вооруженных сил в миротворческих операциях в регионе. Головной болью для австралийских политиков стали события на острове Бугенвиль, входившем в состав бывшей австралийской колонии Папуа–Новая Гвинея. В 1989 году на острове местное население подняло восстание против хищнической эксплуатации природных богатств иностранными компаниями (главное богатство острова – крупные залежи меди, содержащие золото и серебро). В апреле 1998 года многолетняя партизанская борьба закончилась подписанием соглашения между правительством ПНГ и повстанцами о прекращении огня. Австралия послала в качестве наблюдателей персонал из 240 человек. Однако, часть повстанцев отказалась признавать соглашение и пригрозила открывать огонь на поражение, если в контролируемой ими зоне появятся австралийские наблюдатели. Схожие проблемы имели место и в ряде провинций Соломоновых островов. Миротворчество обходилось Австралии слишком дорого. Только на поддержание мира в Бугенвиле в 1999 году было израсходовано 24 млн. долларов.

С начала миротворческих операций стало ясно, что австралийская армия не соответствует складывающейся оборонной концепции. Ответы на эти и другие вопросы правительство попыталось дать в «Белой книге» министерства обороны за 2000 год. К числу потенциальных конфликтов, которые могли бы угрожать интересам страны, были отнесены внутренние беспорядки практически во всех странах региона, международные конфликты вокруг Кореи и Тайваня, а также распространение оружия массового уничтожения. К решению именно этих проблем и должны быть готовы австралийские вооруженные силы совместно с главным стратегическим союзником – Соединенными Штатами Америки, которые «будут оставаться доминирующей экономической, культурной и военной мощью в Азиатско-Тихоокеанском регионе в течение следующих, по крайней мере, 20–30 лет».

Вторая глава « Перемены во внешней политике Новой Зеландии в 80–90-е годы ХХ века» посвящена вопросам политики в области обороны и безопасности Новой Зеландии. В своих основных чертах развитие внешней политики Новой Зеландии повторяло путь Австралии. Однако в начале 70-х годов лейбористское правительство высказалось за пересмотр отношений в рамках АНЗЮС и за самостоятельную внешнюю политику, в основе которой лежал антиядерный курс. Столь радикальный пересмотр внешней политики был обусловлен глубокими процессами, происходившими в Новой Зеландии во второй половине ХХ века. Эти процессы, затронувшие области экономики, культуры и социальных отношений, были тесно связаны с проблемами становления нации и определения национальной идентичности.

Первый параграф этой главы посвящен анализу взаимосвязи внешней политики страны и процессов становления «новозеландского национализма». Экономические перемены привели к появлению в стране «нового социального класса». Если довоенная страна, ориентированная на Великобританию, представляла из себя некое застывшее консервативное общество, то последние десятилетия произвели в этом обществе глубокую трансформацию. Индустриализация страны и рост обслуживающих секторов экономики дали толчок развитию образования вообще и специального и высшего образования, в частности. При этом подавляющее большинство дипломированных специалистов обучались в Новой Зеландии, а не в Великобритании как раньше. Позднее выпускники новозеландских вузов стали приобретать свой экономический и социальный статус в обществе и составили «новый социальный класс», который ни экономически, ни политически, ни культурно не был связан с Великобританией. Поэтому именно он стал главным вдохновителем возникавшего новозеландского национализма.

Политическая элита «нового социального класса» в своей борьбе за власть со старыми консервативными кругами не хотела и не могла иметь ничего общего с их политикой и идеологией. Она стремилась выработать свои ценности, которые бы по-новому определили место Новой Зеландии в мире. Страна стала рассматриваться как исключительное место на Земле, экзотической природе которой угрожали некие отрицательные стороны индустриальной цивилизации. Экологические движения и «зеленые» постоянно противопоставляли образы девственной природы последствиям экологического загрязнения. Все это эмоционально заряжало население и, по мнению «зеленых», способствовало усилению национального сплочения.

Изменилось и восприятие угроз в отношении Новой Зеландии. Советский Союз, Китай, коммунизм в Юго-Восточной Азии перестали вызывать опасения. Они воспринимались как некий другой и далекий мир. Зато на юге Тихого океана вырисовывалась «угрожающая тень» Франции, взрывающей атомные бомбы и подавляющей движение канаков в Новой Каледонии. К этим страхам добавлялись присутствующие в регионе американские корабли со своими атомными бомбами и ядерными силовыми установками. Именно Францию и США молодой новозеландский национализм стал воспринимать как главных нарушителей спокойствия в этой части земного шара.

Еще одним важным элементом нарождавшегося новозеландского национализма стало восприятие страны как некого «морального примера» для «испорченного и коррумпированного» «старого мира». Как всякая страна переселенческого типа, Новая Зеландия в своем стремлении привлечь иммигрантов и определить свое место в мире представляла себя как «еще один Эдем», «страну, избранную богом», новый «остров Утопия». Исключительные природные и климатические условия породили у жителей страны мотивацию на «ограждение самих себя от пороков индустриализации и урбанизации старого мира». Суть этого «утопического морализма» сводилась к тому, что Новая Зеландия была не способна влиять на международные отношения посредством военной силы или с помощью экономических рычагов и единственным средством воздействия оставался «моральный пример». В условиях «холодной войны» единственным полем применения «морального примера» виделась борьба за мир, за предотвращение ядерной катастрофы, за мировую экологию. Понимая, что во всемирном масштабе добиться этого будет сложно, новозеландцы сосредоточили свое внимание на Южнотихоокеанском регионе, который, по их мнению, еще можно было бы оградить от «болезней «старого мира».

Во втором параграфе рассматриваются причины, характер и особенности общественных движений Новой Зеландии и их влияние на формирование внешней политики страны. Важнейшей особенностью Новой Зеландии являлось наличие мощного антивоенного движения в начале 80-х годов. Это в первую очередь было обусловлено процессами становления «новозеландского национализма». В начале 80-х годов была фактически развенчана теория «географической защищенности» Новой Зеландии от ядерных конфликтов. Главным фактором возникновения мощного антиядерного движения в Новой Зеландии явилась трево­га за состояние окружающей среды.

К числу факторов, повлиявших на рост антивоенного движения, следует отнести широкое распространение в Новой Зеландии идеи нейтрализма, вытекающей, по мнению ее сторонников, из географического положения страны. Суть ее сводится к тому, что географическая изоляция является великим достоянием новозеландского народа. Отсутствие врагов и границ, окружающий нас океан – все это уже говорит о естественности нейтралитета для Новой Зеландии.

Антивоенное движение в Новой Зеландии по своему составу бы­ло неоднородно. В него входили представители интеллигенции, рабочих, служащих, мелкой, средней и даже крупной буржуазии. В 80-е годы в стране насчитывалось большое число различных пацифистских организаций, групп и группировок. Наиболее крупные из них – «Новозеландский совет мира», «Новозеландский комитет за ядерное разоружение» (НКЗЯР), «Движение за мир – Аотеароа» (ДМА), «Новозеландский комитет за безъядерную зону» (НЗКБЗ), «Комитет народов Тихого океана против ядерного оружия», «Новозеландский комитет против ядерных кораблей», «Эскадра мира», группы «Кенуор», «Хоум бэйс» и другие.

Разнообразными были формы деятельности антивоенных организаций. Широко велась просветительская работа среди населения. Участниками движения проводились поездки по стране, организовывались беседы о мире. Пацифистские организации занимались составлением петиций за мир, организовывали уличные шествия и демонстрации. Обычно широкие действия предпринимались к каким-нибудь датам, например, ко дню Хиросимы. Особенно активными были выступления против заходов кораблей с ядерным оружием на борту или ядерными силовыми установками. Показательна в этом плане кампания против визита «Такстона» в сентябре 1980 года. В день визита американского корабля по призыву ряда антивоенных организаций тысячи жителей Веллингтона в знак протеста покинули город.

Антиядерное движение оказывало сильное воздействие на правящие круги, оппозиционные партии и парламент страны. Не учитывать мнение общественности становилось все труднее. Многие кандидаты в депутаты парламента и местные органы власти стремились включать в свои предвыборные программы лозунги антивоенного движения. Антиядерное движение превратилось в реальную силу.

Третий параграф главы посвящен анализу политики лейбористского правительства Новой Зеландии во время кризиса АНЗЮС во второй половине 80-х годов. В начале 1985 года правительство страны ввело запрет на заходы американских кораблей с ядерным оружием на борту в новозеландские порты. Это решение всколыхнуло общественность страны и дало новый толчок антиядерному движению.

В начале августа 1985 года в г. Аваруа, административном центре Островов Кука, состоялась XVI сессия Южнотихоокеанского форума, на котором было принято решение объявить южную часть Тихого океана безъядерной зоной. Согласно договору, получившему название Договор Раротонга (по имени острова, где проходил Форум), вышеуказанные страны взяли на себя обязательство на вечные времена не обладать, не использовать, не испытывать и не размещать на своей территории ядерное оружие. Большинство стран, в том числе и Новая Зеландия, сразу же подписали договор.

Жесткая ответная позиция США, фактически поставившая Новую Зеландию вне блока АНЗЮС, не оставила лейбористскому правительству иного выбора, кроме как продолжать развивать независимую внешнюю и оборонную политику. В начале 1987 года вышла новая Белая книга министерства обороны. В ней были выделены три главных направления развития оборонной политики. Первое: правительство будет искать пути для развития вооруженных сил, опираясь на собствен­ные ресурсы. Второе: оборонная политика должна фокусироваться на стратегической зоне Австралия – Новая Зеландия – острова Тихого океана. Третье: Новая Зеландия будет стремиться к расширению сотрудничества с Австралией.

В четвертом параграфе рассматривается внешняя и оборонная политика Новой Зеландии в 90-е годы ХХ века. Начало 90-х годов ознаменовалось серьезными изменениями геополитического характера во всемирном масштабе. С исчезновением Советского Союза и крахом коммунистической системы отпали последние доводы в пользу сохранения блока АНЗЮС, как части обороны «западного мира».

Новая Зеландия в своей внешней политике, а также при проведении политики в области национальной обороны и безопасности стала опираться на концепцию «малой страны. Суть концепции сводилась к тому, что «малые страны» в международных отношениях должны занимать место, соответствующее их экономическому и военному потенциалу. Для Новой Зеландии основной дипломатической функцией являлось содействие продвижению ее торговых интересов, а внимание дипломатических служб сосредоточивалось только на тех районах, которые имели торговую важность для страны. Поскольку «малые страны» обладают слабым экономическим и военным потенциалом, то их влияние на международные события должно основываться на силе собственного «морального примера».

Новая Зеландия главное внимание во внешней политике и в оборонной стратегии уделяла Азиатско-Тихоокеанскому региону. Именно с ним страна связывала свое процветание и безопасность. На долю АТР приходилось 70 % новозеландского экспорта. Кроме того, безопасность морских путей, воздушных связей, спутниковых и оптико-волоконных коммуникаций имела жизненное значение для Новой Зеландии как отдаленной страны, объединенной в глобальную экономическую систему. Так же как и в Австралии, правительство Национальной партии стало продвигать идею о том, что Новая Зеландия является частью Азии, а новозеландцы азиатским народом.

Другим важным направлением политики Новой Зеландии в области обороны и безопасности являлось развитие сотрудничества с Австралией. Начиная с 1991 года, отношения между двумя странами в этом направлении вышли на новый уровень, более известный под названием «Тесные оборонные отношения» (ТОО). Они предполагали, если еще не объединение вооруженных сил двух стран, то, по крайней мере, создание некой «объединенной оборонной основы», предполагавшей координацию между различными компонентами вооруженных сил для более эффективного решения задач по обеспечению безопасности в регионе.

Активно Новая Зеландия действовала в вопросах обеспечения глобального мира и безопасности. Страна стала участвовать в операциях ООН по поддержанию мира. В первой половине 90-х годов новозеландские воинские подразделения были развернуты в Боснии, Ираке, Мозамбике, Анголе, Камбодже и на Ближнем Востоке. Новозеландский гражданский персонал работал в Сомали, Руанде, Ливане и Сирии. Так, в операции по разминированию в Камбодже было задействовано около ста новозеландских военных, содержание которых только в 1993–1994 гг. обошлось казне в 300 тыс. американских долларов. Новозеландское правительство также активно поддерживало Договор о нераспространении ядерного оружия, Всесторонний договор о запрещении ядерных испытаний и другие договоры, связанные с ядерным оружием. Оно было главным противником французских ядерных испытаний в Полинезии.

В декабре 1999 года на очередных выборах победу одержала левоцентристская коалиция. Новым премьер-министром страны стала лидер Лейбористской партии Хелен Кларк.

По результатам общественных дискуссий новое коалиционное правительство приступило к коренному пересмотру прежних доктрин безопасности и взглядов на дальнейшее развитие вооруженных сил страны. Оно исходило из того, что «холодная война» закончилась, а, следовательно, характерные для нее формы сотрудничества в области безопасности устарели. Более того, по его мнению, структуры типа союзов с Соединенными Штатами Америки подрывают безопасность в Азиатско-Тихоокеанском регионе вообще, и Новой Зеландии в частности. Правительство утверждало, что ситуация в мире стала более стабильной и безопасной, военные угрозы Новой Зеландии практически отсутствуют, поэтому страна не нуждается в больших расходах на оборону. Поскольку на смену межгосударственным конфликтам приходят конфликты внутригосударственные, новозеландские вооруженные силы должны переориентироваться для решения гуманитарных проблем невоенного характера и операций по поддержанию мира. При этом предлагалось уделять больше внимания не стратегическому балансу сил в АТР, а миротворческим операциям в южной части Тихого океана.

Пример Новой Зеландии демонстрирует, что «малые страны» в современном мире могут занять особое место. При этом не обязательно связывать свое благополучие и безопасность с каким-либо сильным союзником или коалицией. Опираясь на нормы международного права, сотрудничая с международными организациями, можно достичь экономической и политической стабильности, создать условия для социального развития и внутренней гармонии, сохранить хорошие отношения с соседями.

В третьей главе « Формирование внешнеполитического курса независимых государств Океании в 80–90-е годы ХХ века» освещаются вопросы становления и развития внешней политики и политики в области безопасности независимых государств Океании. В первом параграфе анализируются процессы становления внешней политики независимых государств Океании в 80-е годы. Слабый экономический потенциал этих стран обусловил и место, которое они занимали в мировой политике.

Становление внешней политики независимых государств Океании происходило под влиянием двух важнейших факторов – чрезмерной политической и экономической зависимости от бывших метрополий и «опекунов» и биполярного противостояния в условиях «холодной войны». Только три страны – ПНГ, Фиджи и Вануату проводили более активную внешнюю политику, а такие страны как Кирибати, Науру, Тонга и Тувалу даже не стремились стать членами ООН из-за отсутствия средств на содержание там своих представительств. Экономическое и политическое положение независимых государств Океании обусловили их сугубо прагматический подход к участию в международных делах. В основу их внешней политики лег курс на участие в региональных организациях.

Однако по мере становления национальной независимости, проблемам внешней политики стало уделяться больше внимания. Нерешенность социально-экономических трудностей, недостаточная экономическая помощь поставили на повестку дня вопросы определения собственных внешнеполитических интересов. К середине 80-х годов круг этих интересов уже имел достаточно четкие очертания. В него вошли: укрепление внутренней стабильности и предотвращение межэтнических конфликтов (значительная часть конфликтов подогревалась извне), решение проблемы деколонизации, предотвращение разграбления национальных богатств иностранными компаниями, контроль над рыбной ловлей в эксклюзивных экономических зонах, борьба за экологию и сохранение окружающей среды. Все эти проблемы неоднократно поднимались на заседаниях Южнотихоокеанского форума, нашли поддержку у Австралии и Новой Зеландии и привели к появлению «регионального национализма».

В основу собственной идеологии стран Океании была положена концепция «Тихоокеанского пути». Она предполагала определение «общей географической, культурной и политической идентичности народов Океании» и рассматривалась как «альтернатива идеологии колониализма». В основе ее была идея о том, что народы в южной части Тихого океана являются родственными народами, и они должны действовать сообща в интересах всех и каждого.

Во втором параграфе рассматриваются проблемы государств Океании в контексте «синдрома несостоятельных государств». После окончания «холодной войны» периферийное положение стран Океании делало их «ненужными» для ведущих держав в новых исторических условиях. Особенно заметно было ослабление интереса к данной части земного шара со стороны США. В начале 90-х годов Вашингтон объявил о существенных планах по сокращению здесь своего военного присутствия. Во многих странах стали закрываться дипломатические представительства. Заметно снизилась американская экономическая помощь.

С конца 80-х годов, казалось бы, стабильный регион стали сотрясать многочисленные внутренние конфликты. Резко обострилась политическая ситуация на Фиджи, вызванная отношениями между двумя главными этническими группами – потомками индийских переселенцев и коренными фиджийцами. В стране за один 1987 год было совершено два военных переворота, приведшие к власти полковника С. Рабуку, представлявшего интересы коренного населения. Аналогичные события произошли и на Соломоновых островах. Вооруженные повстанцы захватили контроль над столицей страны г. Хониара и поместили под арест премьер-министра страны Бартоломея Улафаалу. Эти события явились результатом ожесточенной борьбы группировок двух главных островов – Малаиты и Гуадалканала.

Акценты в трактовке понятия «оборона» стали смещаться от военного значения в сторону угроз, исходящих от экономической и политической неустойчивости, нарушения прав человека и ухудшения состояния окружающей среды. В научных и политических кругах все чаще стали говорить о «балканизации» Океании, об «островной этнической эпидемии» и «африканизации», основными чертами которой являются «растущая напряженность в отношениях между гражданскими режимами и военными силами, взаимосвязь процессов этнической идентификации с борьбой за природные ресурсы, слабость демократических и политических институтов, а также усиление эксплуатации природных ресурсов внешними силами»70.

Главным вызовом региональной безопасности и стабильности стали этнические конфликты. Такие государственные образования, как Папуа–Новая Гвинея, Соломоновы острова и Вануату, охватывали буквально сотни отдельных культурных и лингвистических общин, которые «не имели между собой ничего общего до независимости и не желают иметь ничего общего после ее достижения. Не удивительно, что именно эти государства испытали больше всех проблем при строительстве жизнеспособного этнического государства.

Главным фактором межнациональной напряженности в независимых государствах Южнотихоокеанского региона являлось сочетание этнического самоопределения с борьбой за контролем над природными ресурсами. Землевладение и использование земельных ресурсов всегда играли главную роль в экономическом и общественном развитии народов Океании. Помимо обеспечения продуктами пропитания, земля имела особую социальную и духовную ценность в этом районе земного шара. Любые попытки изменения земельного статуса приводили к чувствительным проблемам для жителей островов. Это привело к конфликтам на Фиджи, о. Бугенвиль и на Соломоновых островах.

Экономическая и политическая слабость государств Океании, неспособность местных правительств и Южнотихоокеанского форума справиться даже с небольшими внутренними конфликтами ставили под сомнение дееспособность государств региона на международной арене. Ситуацию в океанийских странах можно охарактеризовать как «синдром несостоятельных государств». Согласно теории о «квазигосударствах», страны Океании имеют все формальные признаки независимого государства, но не имеют внутренних способностей к самоуправлению.

В третьем параграфе анализируется кризис политики безопасности в Папуа–Новой Гвинее. К 90-м годам ХХ века ПНГ оставалась практически единственной страной в Океании, способной проводить самостоятельную внешнюю и оборонную политику. С начала 90-х годов Папуа–Новая Гвинея оказалась перед растущими проблемами внутренней безопасности, вызванными усилением межплеменной борьбы, ростом преступности и коррупции, сепаратистским мятежом на острове Бугенвиль. Обострилась обстановка на границе с Индонезией, ухудшились отношения с Соломоновыми островами. В стране, по выражению австралийского ученого Р. Мэя, наступил период «смутного времени».

Экономическая ситуация достигла кризисного состояния в 1994–1995 годах. Следствием этого стало усиление межплеменных распрей и обострение борьбы за земельные ресурсы. Помимо Бугенвиля, беззакония и волнения охватили практически всю страну. Широкое распространение получило такое специфическое явление, как «рэсколизм» – молодежная организованная преступность.

Основными задачами в области безопасности правительство объявило прекращение межплеменной вражды в южных горных районах страны и борьбу с «рэсколизмом». Однако все попытки полиции навести порядок и «вытеснить» банды из городов и сельских районов оказывались неудачными. Попытки нового премьер-министра М. Морота провести реформу армии и полиции привели к вооруженному мятежу в марте 2001 года.

После этих событий о Папуа–Новой Гвинее все чаще стали говорить как о «несостоявшемся государстве». Специалисты из австралийского Центра независимых исследований С. Уиндибанк и М. Мэннинг в своем докладе «Папуа–Новая Гвинея на краю гибели» утверждали, что ПНГ вместе со своим соседом – Соломоновыми островами – катятся к «экономическому параличу, правительственному краху и социальному отчаянию»71.

Таким образом, можно сделать вывод, что к началу нового тысячелетия Папуа–Новая Гвинея оказалась в состоянии глубокого экономического, политического и социального кризиса. Внешняя политика страны значительно утратила самостоятельность и все больше стала зависеть от внешних факторов. Участие страны в региональных организациях вроде АСЕАН и Южнотихоокеанского форума скорее носило формальный характер. Приглашение в 2003 году австралийских полицейских для «наведения общественного порядка» и последующие призывы к «австралийской интервенции» для сохранения территориальной целостности наглядно продемонстрировали чрезмерную слабость Папуа–Новая Гвинеи как государства, несостоятельность ее внешней политики и политики в области внутренней безопасности.

Четвертая глава « Политика США и Франции в Южнотихоокеанском регионе в 80–90-е годы ХХ века» посвящена деятельности этих двух стран в области обороны и безопасности, так как они имеют территориальное, политическое и экономическое присутствие в этой части земного шара.

Ведущей мировой державой, доминировавшей на Тихом океане после Второй мировой войны, являлись Соединенные Штаты Америки. С точки зрения американской концепции безопасности, национальные интересы США как в ЮТР, так и во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе сводились к военному противодействию Советскому Союзу, сдерживанию коммунизма и содействию развития рыночной экономики в интересах США. США имели в регионе разветвленную сеть военно-воздушных, военно-морских и сухопутных баз и опорных пунктов. Особое значение придавалось островам Микронезии. В соответствии с планами Пентагона они наряду с островом Гуам должны были образовать часть «передового оборонительного экрана», протянувшегося от Аляски, через Алеутские острова к военным объектам на Гавайских островах. В единый военный комплекс должны были превратиться острова Сайпан, Уэйк, Мидуэй, Тиниан, Трук, Палау и атоллы Джонстон, Эниветок, Кваджалейн и Маджуро. Большое знание имела Микронезия для испытания ядерного и ракетного оружия. С 1946 по 1962 год на Бикини, Эниветок и других соседних атоллах было произведено свыше 96 ядерных взрывов, включая испытание термоядерной бомбы мощностью 15 мегатонн.

Важнейшей задачей американской политики в регионе в 80-е годы являлось сохранение здесь своего военно-политического присутствия. Помимо основных договоров государствам Микронезии был навязан ряд дополнительных соглашений, по которым США могли беспрепятственно осуществлять транзит самолетов и кораблей, несущих ядерное оружие, складировать на этих территориях ядерное оружие, проводить его испытания и осуществлять захоронение радиоактивных отходов. Осуществлялся дипломатический контроль над данной территорией. Увеличилось число американских представительств в государствах Океании. К имевшимся уже посольствам США на Фиджи и в Папуа - Новой Гвинее аналогичные представительства были открыты на Соломоновых Островах (1988 г.), в Федеративных Штатах Микронезии (1989), Маршалловых Островах (1989) и в Западном Самоа (1988 г.). С остальными государствами региона дипломатические отношения осуществлялись через американские посольства в Новой Зеландии, Папуа–Новой Гвинее и Фиджи.

После окончания «холодной войны» Южнотихоокеанский регион с точки зрения военной безопасности потерял для США свое былое значение. Был закрыт отдел государственного департамента США по делам Океании, уменьшилось количество американских дипломатических представительств, было ограничено участие США в региональных организациях, значительно сократилась экономическая помощь государствам региона.

В марте 1995 года была закрыта военно-морская база Аганья на о. Сайпан. Все самолеты, корабли и военный персонал переводились на базы в континентальной части США. Было также объявлено о частичном закрытии военно-морской базы Апра на о. Гуам. Здесь закрывался крупнейший в регионе судоремонтный завод. Многие бывшие военные объекты подлежали приватизации. Все это грозило потерей работы для более чем 10 % всего трудоспособного населения острова. Для населения Гуама и Сайпана, большая часть которого экономически была связана с существованием военных объектов США, наступили тревожные времена.

В целом, Южнотихоокеанский регион, за исключением некоторых военных объектов в Микронезии, Соединенным Штатам оказался ненужным. Это вполне соответствовало духу «обустройства мира по-американски». Поскольку регион почти полностью соответствовал американским стандартам в области безопасности, развития демократии и открытого рынка, США перестали проявлять к нему интерес. Вопросы безопасности собственно государств ЮТР, их экономические и социальные проблемы американскую администрацию волновали в меньшей степени. Экономическая помощь странам Океании находилась на крайне низком уровне. Призывы Австралии и Новой Зеландии взять на себя больше ответственности за судьбу региона остались не услышанными.

Второй параграф посвящен политике Франции в Южнотихоокеанском регионе в 80–90-е годы ХХ века. Франция является единственной западноевропейской страной, чьи экономические, политические и военные интересы реально представлены в Южнотихоокеанском регионе. Главными причинами присутствия Франции в Южнотихоокеанском регионе являются ее политические и военно-стратегические интересы. Для французских политиков владения в ЮТР являлись своего рода внешнеполитическим форпостом на просторах Тихого океана. Располагая здесь базами и сосредоточенными на них значительными военно-морскими и сухопутными силами, Франция могла бы не только играть роль лидера в Океании, но и влиять на политику всего Азиатско-Тихоокеанского региона.

Военно-стратегическое значение Южнотихоокеанского региона для Франции в значительной степени было обусловлено осуществлением французской ядерной программы. Для обеспечения новой концепции «глобального сдерживания» необходим был качественный скачок возможностей национальных стратегических ядерных сил. Согласно военной программе на 1985–1989 годы, значительная часть военных расходов отводилась на создание нового поколения ядерных вооружений. В связи с этим активизировались работы в Тихоокеанском экспериментальном центре. Только в 1984 году на Муруроа было произведено восемь подземных ядерных взрывов. В мае 1985 года здесь было взорвано самое большое, за все время существования полигона, ядерное устройство мощностью в 150 килотонн.

Испытания Францией ядерного оружия в Полинезии служили постоянным источником напряженности в отношениях с государствами Южнотихоокеанского региона. Позиции региональных лидеров были предельно ясны: если ядерные испытания вредны, то они должны быть прекращены, если не вредны, то пусть проводятся на территории непосредственно Франции. И без того натянутые отношения между Францией и государствами Южнотихоокеанского региона были усугублены происшествием в новозеландском порту Окленд. 10 июля 1985 года здесь было взорвано судно «Рейнбоу Уорриор» организации «Гринпис», которая собиралась протестовать у атолла Муруроа. В результате взрыва погиб один из участников предстоящей экспедиции, судно затонуло. Новозеландская полиция по горячим следам арестовала двух офицеров французских спецслужб. Франция была вынуждена признать свою ответственность за инцидент. Французские диверсанты были осуждены и приговорены к 10 годам тюремного заключения. Несмотря на протесты мировой общественности и ухудшение отношений со странами Южнотихоокеанского региона, Франция довела до конца свою ядерную программу. В марте 1996 года Франция подписала протоколы к Договору Раротонга о создании безъядерной зоны в Южной части Тихого океана.

Во второй половине 90-х годов, урегулировав отношения с государствами Южнотихоокеанского региона, Франция объявила о своей новой политике в бассейне Тихого океана. Суть ее заключалась в том, что Франция намерена играть более активную и независимую роль в обеспечении безопасности всего азиатско-тихоокеанского региона. Обладая достаточными военно-морскими силами в Тихом и Индийском океанах, она могла бы внести свой вклад в обеспечение мира и стабильности через сотрудничество с региональными организациями типа АСЕАН, а также с Японией и Южной Кореей. Французские политики обосновывали это все возрастающей экономической взаимосвязью между Европой и Азией. Стабильность в Азиатско-Тихоокеанском регионе, по их мнению, становится приоритетным направление европейской безопасности, и Франция намерена играть в этом ключевую роль.

В Заключении диссертации обобщены теоретические и практические результаты, полученные в ходе исследования. Анализ внешней политики и политики в области национальной безопасности Австралии, Новой Зеландии и независимых государств Океании в 80–90-е годы ХХ века позволяет говорить о том, что глобальные изменения не обошли стороной и Южнотихоокеанский регион. Было установлено, что на смену старым вызовам времен «холодной войны», которые фактически навязывались региону Соединенными Штатами, пришли новые, связанные с процессами глобализации – бесконтрольная деятельность транснациональных корпораций, ухудшение состояния окружающей среды, международная преступность, рост этнической и социальной напряженности. Решение данных проблем было бы возможным в рамках системы безопасности всего Азиатско-Тихоокеанского региона. Выявлено, что Австралия, как средняя региональная держава с большими амбициями при проведении своей внешней и оборонной политики опирается на тесное сотрудничество с США, хотя и стремится интегрироваться в Азиатско-Тихоокеанское экономическое пространство. Новая Зеландия, самодостаточная и экономически независимая страна, находящаяся под мощным воздействием общественных и антиядерных движений, перешла к политике нейтралитета, а свою национальную безопасность стала обеспечивать через механизмы ООН и другие межправительственных организаций. Доказано, что внешняя политика независимых государств Океании находиться в зависимости от их крайне низкого экономического состояния и от иностранной помощи, а главными угрозами их безопасности стали внутренние проблемы политического, экономического и социального характера.