Geum.ru

Письма в америку 1923—1947 10. VI. 23

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   23   24   25   26   27   28   29   30   31

Из письма Булгакова


10.XI.46

7-го ноября мы с женой были на торжественном приеме в Советском посольстве по случаю 29-й годовщины Октябрьской революции. Посол В.А.Зорин был чрезвычайно любезен и познакомил меня с находящимися временно в Праге, в составе парламентской делегации, секретарем Президиума Верховного Совета СССР тов.Горкиным, подписывающим все законы Советского Союза, и председателем Президиума Верх[овного] Совета Украины тов.Гречухой. Из них особенно первый произвел на нас самое приятное впечатление. Не прощу себе, что при этом не спросил у Валериана Александровича, получил ли и прочел ли он брошюру Юрия Николаевича. При первом случае сделаю это обязательно.

3-го ноября в Праге произошло общее собрание всей эмиграции, на котором обсуждалось постановление Советского правительства о предоставлении эмигрантам права восстанавливать свое русское, советское гражданство. Посол произнес на этом собрании прекрасную речь. Прочитан был и список новых советских граждан, получивших в здешнем консульстве в течение одной-двух недель со дня подачи своих прошений советские паспорта. Обо всем этом имеются очень интересные подробности в только что сегодня вышедшем номере нового пражского журнала «Наш путь», издающегося объединением «Советская Родина». Постараюсь поскорее достать и послать Вам этот журнал.


15.XII.46


Родные наши,

Прилетела Ваша весть от 18.XI.46. Рады слышать об удачной лекции Сомервела, конечно, его можно избрать в директора. Хорошо, что завяжутся добрые культурные сношения с Румынией. Любопытно, что ответит Кеменев на письмо Дедлея? Когда же Ермолаев получит ответ? Хоть и морозы, но эти вещи не должны замерзать, подобно Сысоеву. Возвращаю присланное Вами письмо. Бедные люди — весь мир стремится в Америку, не думая, не зная, какова она сейчас. Конечно, им ехать нельзя. Может быть, Канада или Южная Америка, но если есть хоть какая-то возможность пожить во Франции, пусть там и побудут — время изменчиво. Пусть на всякий случай сообщают адрес. Моего имени не поминайте. Конечно, жаль Мейера, но ничего не поделаете — уж такое тяжкое время сейчас. Спросите в «Нов[ом] Рус[ском] Слове» о Дымове. Может быть, через него можно узнать, что случилось с Румановым. Ужас, сколько друзей растерялось в Армагеддоне. Хорошо, если Катрин откупится от Франсис. От продажи книг эта сумма вернется. Франсис не умела распространять книги, а теперь торговец, чего доброго, возьмет их на бумагу. Весь этот материал неповторим, и Вы отмечаете, как постепенно он расходится в хорошие руки. Всегда наше желание было не о количестве, но о качестве. Имеете ли Вы список статьи «Служение Родине» из рижского журнала «Мысль»? Я посылал Вам, но, может быть, Вы ее отослали, и потому прилагаю — может понадобиться. Как бывают нежданно нужны старые вехи. Иногда помнишь, что нечто где-то было, а оно провалилось в архиве. И кто разберет его? Рыться в нем радости мало, все вперед стремится. На днях искал мой лист о Дягилеве — просили для нового бомбейского журнала — еле нашел. А хотелось помянуть друга.

Записываю для Вашего сведения два прискорбных газетных сведения. Среди всяких потрясений и восточные монахи обезумели и занялись самоуничтожением. В знаменитом даосском монастыре недавно монахи сожгли живьем на костре своего настоятеля. Вот тебе и благостное Дао, чем так гордился Китай! Теперь сообщают, что буддийские монахи на Цейлоне собрались для обсуждений, передрались, переранили многих и сожгли свою же буддийскую школу. Вот тебе и «мир всему сущему»! Вот тебе и хинаяна*, чем так гордился Цейлон! Среди чудовищных вестей из разных частей Света, среди линчеваний, разбойных нападений, ужасных условий жизни теперь и восточные монахи отличились. Да, огромное Знамя Мира требуется, чтобы напомнить озверелому человечеству о самом нужном, самом прекрасном. На собрании ЮНЕСКО Радхакришнан хорошо сказал о духовном обнищании. Лишь бы такие зовы не оставались гласом вопиющего в пустыне. Да, да огромнейшее Знамя Мира необходимо, чтобы прикрыть, излечить язвы невежества. Все озверение, в основе, порождается невежеством, гнездящимся не только в безграмотных лачугах, но и во фраках, в бальных нарядах. Цивилизованный дикарь — зрелище отвратительное. Некоторые думают, что Знамя Мира ограничено статьями договора. Но Вы знаете, что эти статьи — лишь первые врата, а значение, вернее, назначение Знамени безмерно шире, о чем я поминал в моем листе «Дозор». Нужно, чтобы друзья осознали ясно, что договор есть лишь вход в обитель Культуры. Если хотите, можете сказать: вход в лечебницу «Культура», ибо только такими целительными постулатами можно оздоровлять поникшее сознание человека. Так и скажите друзьям, ведь им придется утверждать новичков, мысль которых часто склонна к умалению, к ограничению. Расширение сознания приходит не сразу, и лишь в редких случаях вспыхивает мгновенное озарение. Многие целебные травы нужны, чтобы врачевать духовное обнищание. Очень надеемся, что брошюра выйдет ладно и пролетит по всем частям Света как призывная искра. Когда Катрин будет рассылать брошюру, пусть пошлет К.П.П.Тампи десять экземпляров, он дает в журналы на отзыв. Вы, может быть, уже слышали, что в марте в Дели будет конференция всех азиатских стран? Будет при ней и выставка — [меня] избрали вице-президентом, президент — Абанидранат Тагор. Будем надеяться, что и Москва примет участие. Вы, должно быть, читали о голодных крысах в Париже. Они заедают детей и бросаются даже на взрослых. Бедствие! Всюду бедствия, люди так несчастны, что иногда даже не замечают своего несчастья.

Почта опять шалит. Последнее письмо Грабаря было от 26-го сентября и дошло к концу октября. А теперь пришло его письмо от 1-го июля — было в пути более пяти месяцев. Вот Вам и корреспонденция. Между тем именно в этом ожидаемом письме могли быть срочные извещения, а вдруг оно вздумает гулять полгода — от этакого прогула многое может измениться. Может быть, Грабарь пошлет и по Вашему адресу, тогда телеграфните нам. Такие чудовищные проволочки вторгаются и ломают жизнь. Почта опять плоха — замечены пропажи писем и телеграмм. А вот получено от Стефана Сикорского престранное английское письмо (он не знает русского). По-видимому, он хочет затеять свою отдельную группу и быть руководителем. Для этого он желает получить от Учителя именной message за подписью. Отвечать не буду, а Вы скажите ему по моему предложению, что переписка с Америкой ведется через Зину. Если у него какие-то конкретные вопросы, он может передать их нам через Зину. Мы этого человека совсем не знаем, но, помнится, Зина имела с ним неприятности. Потому, если Вы имели бы какие-то особые причины, то можно бы и вообще отмолчаться, — Вам виднее. Катрин пишет, что на складе многие книги испорчены — очень жаль! Какие именно? Вообще, какие книги на складе? Вы писали, что у Инге был инвентарь. Пусть пришлет нам с пометками — что цело? что попорчено? и что вконец обезображено? Слегка испорченные можно продавать по уменьшенной цене. Е.И. поправляется — уже вышла из своей комнаты. Долго было воспламенение, но все же пришло к доброму концу. Шлем Вам всем к Новому году сердечные приветы. Пусть год принесет продвижения.

С Новым годом!

Духом с Вами,

Н.Рерих.


1.III.47


Родные наши,

В марте, перед 24-м числом, положа руку на сердце, скажите себе, что борозда на пашне Культуры Вами проведена твердо и четко. Как бы ни старались злобники, они ее не сотрут. Самый ненавистник воздержится прямо похулять Ваш труд бескорыстный. Ну а что касается до замалчиванья, то уж тут не только враги, но и некие «друзья» охулки на руку не положат, онемеют, как рыбы, как монахи за едою. Такова природа некоторых зоологических видов двуногих. Бывало, когда ректор Академии Беклемишев в чем-то собирался «умыть руки», Куинджи кричал: «Скорей подайте воды, ректор хочет руки умыть. — И тут же добавлял: — Это они, бедные, не знают, что творят». А эти «бедные» с ним самим поступали жестоко. К марту не будем слишком поминать о жестокости. Лучше смажем ее «замруком» — такая мазь, от всех болезней помогает. Вспомним что-то особенное, вдохновительное.

В марте — в этом памятном для нас всех месяце — хочется вспомнить знаменательную встречу в музее Метрополитен четверть века назад. Многие сотрудники об этом вообще не знают. Помните, предполагалась в музее деловая встреча с одной влиятельной особой из Чикаго. Как всегда, я пришел несколько раньше и поджидал в большой входной зале, где висят гобелены. Заметил, что вокруг меня обошел высокий, сухощавый пожилой человек в темном костюме. Незнакомец остановился около и, смотря на гобелен, сказал: «Они имели стиль, а мы его утеряли». Я подтвердил. Незнакомец обратился ко мне: «Вы, кажется, поджидаете кого-то? Может быть, и я пришел с кем-то повидаться. Сядемте на скамью, отсюда Вы увидите, когда придут друзья». Мы сели, незнакомец прикоснулся указательным пальцем к моему лбу (посетители ничего не заметили) и сказал тихо, внушительно: «Вы пришли говорить по делу. Вы не должны об этом говорить. Еще три месяца Вы не должны ничего предпринимать. Условия будут неблагоприятны. Потом все устроится со стороны, Вам неожиданной». Затем незнакомец дал несколько знаменательных советов, встал, сделал приветственный знак рукою и со словами «Доброго счастья!» быстро ушел к выходу. С опозданием приехала особа из Чикаго. Мы прошли по музею, но о деле я не говорил, чему она, видимо, была несколько удивлена. Как Вы знаете, по указанию незнакомца, через три месяца все устроилось. Удивительно, что я не спросил имя доброго советника и не пошел проводить его. Вышло, что он никого не ждал, а пришел повидаться и предостеречь меня. Удивительно, что многочисленные вокруг ходившие посетители не замечали его необычного движения, а я выслушал его советы без единого слова, как бы так и следовало. Вот и в Нью-Йорке, на Пятой авеню, может происходить нечто знаменательное.

Другой памятный эпизод — в Сан-Франциско. В очень тягостном ожидании я сидел в комнате гостиницы. Раздались три удара в дверь. «Войдите!» Входит маленькая старушка в скромном черном платье, остановилась у двери и, не здороваясь, тихо говорит: «Мы признаем Вас, и так далее». После одобрительных слов поклонилась и ушла. И опять почему-то я не спросил, кто она, не предложил сесть и молча стоя выслушал. На другое утро появилась милая мисс Кастль из Гонолулу — Вы знаете об этом. Поминаю лишь об Америке, о многом другом — о Париже, о Лондоне, об азийских чудесах не говорю — на то и Азия, на то и Гималаи. А вспомнить все чудесное и величественное около Елены Ивановны! Ведь эта великая эпопея, прекрасная, неповторимая и почти никому неведомая. К тому еще помянул только об Америке, ибо Вы там иногда можете огорчаться, что ничто не случается и новые друзья не объявляются. Не знаете ни дня, ни часа. Трудовой подвиг не пропадает.

Опять газеты марают себя именем Уоллеса. Он объявил: «Я не коммунист и не русофил». Проще было бы сказать всему Миру: «Я — nincompoop!» Все бы такой истине поверили, и дело с концом. У nincompoop’а много неприятелей, вполне его раскусивших; видимо, ему приходится хитрить и вывертываться. Наверно, Вам будут писать наши друзья из Тяньцзиня, будут просить прислать брошюру Знамени. Имейте в виду — они люди очень хорошие. Теперь брошюра, наверно, уже рассылается. Любопытно следить за откликами. Неужели муниципальный совет в Брюгге еще не ответил? Непонятно! Брошюру можно послать в Югославскую Академию наук в Загребе и в Рикс Музеум в Копенгаген. Конечно, следует послать в Лондон, в Британский Музей и в Виктория Альберт Музей (он в Кенсингтоне). Вообще, всякое движение вод всколыхнет болота.

В Законодательном собрании Неру был запрошен, правда ли, что в Ассаме расхаживают охотники за черепами? Пришлось сказать, что за год в деревнях нагов найдено 350 черепов, но теперь в деревне будет полицейский. Можно было надеяться, что охотники за черепами отошли вместе с Купером и Майн Ридом, а они себе, в перьях, со стрелами, стерегут прохожих. Но довольно о темных чудесах, есть и светлые. Прекрасное письмо от Булгакова из Праги. Никуда он не уезжал, значит, Грабарь был кем-то введен в заблуждение. Уже не первый раз ему приходится пользоваться неверными слухами. Так или иначе, Булгаков в Праге, сейчас уезжать не собирается. Друзья предостерегают его о трудностях жизни в Москве, особенно нелегко с квартирами. Ну, переждет, пусть кризис уладится. Он и в Праге сейчас творит много полезного, и отношение к нему дружеское. Среди адресов, посланных Вам, был и его, так что можно ему послать брошюру, он ее хорошо использует.

Опять печаль о Риге, о всех добрых там начинаниях.

Опять зверский вандализм! Опять дикари. Опять выплыли темные масловы. На складе было множество изданий. Кроме всей серии [Живой] Этики были «Письма Е[лены] Р[ерих]», была «[Тайная] Доктрина» Блаватской, было «Знамя преподобного Сергия [Радонежского]», была «Zelta Gramata», были монографии — русская и английская, был Всев[олод] Иванов [«Н.К.Рерих. Художник-мыслитель»], были мои «Пути Благословения», «Врата в Будущее» и «Нерушимое», были книги Рудзитиса, книги Клизовского, Зильберсдорфа, сборник «Мысль», сборник имени Феликса Лукина, Ориген [«О Началах»], многие книги из Америки, воспроизведения, все клише, книги о Знамени Мира — весь богатейший культурный материал! Какой зловещий вандальский костер! Горюем, когда читаем о варварских уничтожениях книгохранилищ в далеких веках. Но ведь случившееся несчастье произошло теперь, на глазах «цивилизованного» мира на позор человечества. А еще говорят, что осуждение вандализма — трюизм. Нет, забыта Культура. Очерствели, омертвели сердца. Грустное Ваше письмо от 28-го января. Хоть и к марту, а пришлось отметить Вашу новую грустную весть о гибели рижских изданий. Придется очень беречь все оставшиеся издания. Может быть, они последние. Раздавать не придется. Конечно, Вам не удастся посылка Митусовой — все равно не получит. «Himavat» тоже нельзя отсюда посылать — замучают формальностями и курсовыми разницами. Помните многомесячную мучительную процедуру с посылкой эскизов? Не понимаю, о каком folder’е говорит Де Лара? Может быть, он предполагает фолдер в две странички о содержании брошюры. Такой folder мог бы быть очень полезен в широком распространении. Что думают об этом Катрин и Инге? Вы спрашиваете, от кого присланы пять Конланов? На конверте было имя отправителя — конечно, от нас. Там же был журнал «Our India».

Спасибо, если пошлете кобальт — все равно какой, все пригодится. Вот уже и «мир», а с материалами трудней, чем в годы войны. Письмо от Грабаря. Стремится уехать в экспедицию в Сербию, в Софию, даже в Среднюю Азию. О том, о чем писал ранее, — ни слова. Понимаем, почему Вам не хочется отвечать на некоторые письма, — уж больно много вредителей — и вольных, и невольных. Уж такой март выдался — о вредителях, о гибели, о жестокости, о вандализме! Сложное время! Капица хорошо сказал: «Думать о применении атомной энергии лишь к атомным бомбам все равно, что мыслить об электричестве лишь в применении к электрическому стулу».

Среди всяких сложностей усмехнемся шуткою. Катрин прислала «Tribune» от 17-го ноября. Там две забавных карикатуры к вопросу о мире. На одной человек старается проявить в фотованне надпись «мир», но проявитель плох и вытаскивается нечто темное с еле заметной надписью. На другой — земной шар, и на нем сидит маленькая птичка, держа большое знамя с надписью «Мир». В приготовительном классе мы пели:

Мы птички на веточке —

Сидим, сидим, сидим!

На солнышко в надежде —

Глядим, глядим, глядим!

Вам всем, друзьям всем, радоваться Вам.

Н.Рерих