Л. П. Кононова Участники польского восстания 1863-1864 гг в архангельской ссылке

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3

Л.П.Кононова

Участники польского восстания 1863-1864 гг. в архангельской ссылке.

Архангельский Север издревле был одним из регионов политической ссылки в России. Не миновала горькая участь и многих жителей Польши, являвшихся в известные периоды истории подданными Российской империи. С Архангельской губернией оказались связаны судьбы значительной группы участников польских восстаний XIX века. Наибольшее количество польских мятежников было сослано сюда после подавления восстания 1863-1864гг. Начиная с 1863 г. число высланных из Царства Польского и губерний Западного края участников восстания в Архангельскую губернию неуклонно росло и в 1866 г. достигло 970 человек.

На основании Циркуляра Департамента Полиции от 28 мая 1863 г. Архангельская губерния стала одной из 14 губерний, предназначенных для ссылки поляков, обнаруживших «противоправительственные стремления», из Царства Польского и губерний Западного края.

Среди польских ссыльных, находившихся в губернии, можно выделить следующие категории:

лица, высланные в Архангельскую арестантскую роту гражданского ведомства на определенный срок (от 1 года до 10 лет).

политические преступники, сосланные для содержания при Архангельской арестантской роте без определенного срока («впредь до успокоения края»);

поляки, высланные в Архангельскую губернию на жительство под надзор полиции.

Большую часть сосланных за участие в восстании 1863 г составляли политические преступники, находившиеся в Архангельской арестантской роте и при ней. Первые польские арестанты появились в Архангельске в мае 1864 г^¹. В начале сентября 1864 г. в Архангельской арестантской роте насчитывалось уже 446 человек, из них 409 ссыльных – участники восстания 1863-1864 г^². В 1865 г. их было уже 600 человек^³. К началу 1866 г. численность поляков в роте достигла 730 человек, что составляло примерно 81% от общего числа польских повстанцев, находившихся в то время в Архангельской губернии.

Отдача на время в исправительные арестантские роты гражданского ведомства являлась одним из видов лишения свободы. Арестантские роты гражданского ведомства начали создаваться в 1830-ые годы по инициативе Николая I. Важнейшим документом, регламентировавшим их деятельность, был «Устав об арестантских ротах», который дополнил Свод законов Российской империи, переизданный в 1842 г. Однако ко времени издания этого Свода законов такие роты уже существовали в 33 городах Российской империи. Эти исправительные заведения действовали на основе Положений об арестантских ротах, изданных отдельно для роты каждого города^⁴.

Архангельская арестантская рота №1 гражданского ведомства была создана в 1839 г. в соответствии с изданным в том же году Положением об Архангельской арестантской роте гражданского ведомства^⁵. Рота состояла из офицеров, нижних чинов и арестантов. Офицеры и нижние чины назначались в роту по согласованию начальника губернии с инспекторским департаментом военного министерства. Первоначально предполагалось, что в состав роты будут «поступать из Архангельской губернии: 1) способные к работе беглые и бродяги; 2) осуждаемые к ссылке в Сибирь на поселение, за маловажные преступления, не наказанные рукою палача и имеющие от 35 до 40 лет; 3) осуждаемые в крепостную работу на срок, также за неважные преступления, или к заключению в рабочие дома, и 4) люди дурного поведения, отдаваемые по приговорам обществ и по воле помещиков для исправления»^⁶. Их назначение в арестантскую роту производилось по распоряжению губернатора, который, отсылая будущих арестантов к командиру роты, прилагал их именные списки с указанием всех необходимых данных.

Архангельская арестантская рота была рассчитана на двести человек^⁷. Анализ состава роты за 1840-ые - 1863 годы позволяет сделать вывод о том, что численность содержавшихся в ней арестантов редко превышала это число. По национальной принадлежности абсолютное большинство арестантов составляли русские: выходцы из Архангельской, Олонецкой и ряда центральных губерний Российской империи. Поляков в числе арестантов не было.

В 1864 г. в составе роты произошли существенные изменения, связанные с подавлением восстания в Царстве Польском и губерниях Западного края. С марта 1864 г. Архангельская арестантская рота состояла преимущественно из польских арестантов. В ней содержались в основном крестьяне и мещане, т.к. лица «благородного происхождения», как правило, подлежали высылке на жительство под надзор полиции.

Причинами высылки были различные формы участия в восстании: нахождение в «шайках мятежников» и участие в активных действиях против российских властей, снабжение восставших оружием, продуктами питания и другими вещами, предоставление повстанцам убежищ и мест для собраний, распространение антиправительственных газет и плакатов и т.д.

Распределение поляков по арестантским ротам и условия их содержания определялись специально издаваемыми Высочайшими повелениями, правилами и циркулярами департамента исполнительной полиции МВД. Так, «Правила о распределении по арестантским ротам лиц, высылаемых из Царства Польского и Западных губерний и о содержании сих лиц в тех ротах» от 19 октября 1863 г^⁸. детально регламентировали порядок высылки бывших повстанцев, а Высочайшее повеление «О порядке содержания польских мятежников в арестантских ротах гражданского ведомства» от 16 ноября 1863 г.^⁹содержало подробные инструкции по условиям содержания и надзору за польскими арестантами.

Согласно Правилам 19 октября 1863 г. бывшие повстанцы, высылавшиеся из Царства Польского и Западных губерний в арестантские роты Российской империи, до их отправки в конкретную роту должны были предварительно сосредотачиваться в специальных сборных пунктах. Высочайшее повеление от 1 августа 1863 г. устанавливало перечень этих пунктов: Псков, Смоленск и Харьков. В Пскове должны были размещаться уроженцы Царства Польского, а также лица, высылавшиеся из губерний Виленского военного округа. Исключение делалось для участников восстания, высылавшихся из Могилевской и восточной части Витебской губернии, так как сборные пункты для них были созданы в Смоленске. В Харькове размещали повстанцев из губерний Киевского военного округа.

Из этих сборных пунктов арестанты распределялись в конкретные арестантские роты в зависимости от числа имевшихся в них свободных мест. Поляки, поступавшие в Архангельскую арестантскую роту, в большинстве своем, высылались из губерний Царства Польского: Варшавской, Люблинской, Радомской, Плоцкой и Августовской, а также Галиции, княжества Познаньского, Гродненской и Ковенской губерний. Поэтому практически все поступавшие в Архангельскую роту польские арестанты следовали из Пскова.

В отличие от ссыльных поляков, находившихся в Архангельской губернии под надзором полиции, среди арестантов было меньшее количество выходцев из губерний Западного края; подавляющее большинство арестантов являлись жителями Царства Польского.

Командиры арестантских рот через каждые десять дней должны были представлять в МВД «сведения о числе свободных мест в заведываемых ими ротах, определяя это число не по штатному составу роты, а по тому количеству людей, на какое выстроено здание роты и какое действительно в нем может поместиться».

Как уже было отмечено выше, здание Архангельской арестантской роты было рассчитано на двести человек, однако число размещенных здесь в конечном итоге арестантов доходило до 800 человек, что, безусловно, являлось серьезным нарушением установленных норм.

Польские арестанты были размещены в морских казармах в Соломбале, а также в здании тюремного замка г. Архангельска^¹⁰. В связи с неуклонным ростом количества политических преступников Царства Польского, поступавших в Архангельскую арестантскую роту, периодически возникали проблемы с их размещением. Основным способом решения этих проблем было переоборудование уже имевшихся камер, а точнее снос перегородок между помещениями и создание на их месте одной большой камеры. В результате таких действий количество арестантов, проживающих на той же площади, удавалось увеличить почти вдвое^¹¹.

Для надзора за арестантами использовались конвойные Архангельского батальона Внутренней стражи и рядовые, находившиеся в подчинении командующего Архангельской арестантской роты. Причем между ними существовало жесткое разделение: конвойные губернского батальона использовались только для организации наружных постов, а забота о сохранении порядка внутри роты было обязанностью командира арестантской роты и подчиненных ему нижних чинов. Согласно действовавшим Правилам о содержании политических преступников в арестантских ротах, для надзора ними назначался усиленный конвой^¹².

С ростом численности бывших повстанцев в роте довольно остро вставал вопрос о необходимости увеличения численности батальона. Так, в октябре 1864 г., когда численность арестантов, высланных за участие в мятеже 1863-1864 гг. достигла 500 человек, в Архангельском батальоне Внутренней стражи «не доставало до комплекта» 92 рядовых и 5 офицеров. В этих условиях пришлось прикомандировать к батальону в помощь от уездной Новодвинской команды 75 рядовых^¹³. Однако даже эти действия не решили проблему: рядовым приходилось ходить в караул и в конвой за арестантами через сутки. В рапортах командира Архангельского батальона неоднократно высказывалось опасение, что из-за сложившейся ситуации «в случае пожара вряд ли хватит сил его потушить»^¹⁴.

Подобные же опасения звучали и в донесениях из Архангельска в III отделение СЕИВ канцелярии. В частности, в одном из таких донесений от 1 июля 1864 г. сообщалось, что Архангельская рота, куда предполагалось поместить около 800 человек, располагалась в бывших казармах морского ведомства. Эти казармы находились недалеко от гавани, в которой на рейде постоянно стояли и грузились иностранные корабли, что создавало условия для побега поляков. Кроме того, давалась крайне негативная характеристика состоянию Архангельского батальона Внутренней стражи: отмечался недостаток нижних чинов, их неблагонадежность, отсутствие дисциплины^¹⁵.

В декабре 1864 г., когда число арестантов увеличилось до 600 человек, не исключалась возможность того, что «с постоянной присылкою новых арестантов, число их легко может сравняться с числом нижних чинов Архангельского батальона, которых не более 900 человек»^¹⁶. В марте 1865 г. Архангельский батальон был доукомплектован 350 рядовыми и 30 унтер- офицерами, переведенными в Архангельск из Новгородского и Псковского губернских батальонов^¹⁷.

Согласно Правилам от 19 октября 1863 г. польские преступники должны были содержаться в арестантской роте «отдельно от других арестантов и с ними не смешиваться»^¹⁸. Кроме того, в соответствии с Высочайшим повелением от 16 ноября 1863 г. предполагалось «всех поступающих в арестантские роты польских мятежников подчинить непосредственно попечителям роты»^¹⁹. Последние были обязаны разделять политических преступников на две категории «по телесному их сложению и состоянию здоровья». К первой категории должны были относить тех арестантов, которые не обладали хорошим здоровьем, однако получили какое-либо образование. Ко второй группе предлагалось относить всех ссыльных крепкого физического сложения, но не получивших образование. В зависимости от категории арестанты должны были назначаться на работы, в случае если была возможность выбора^²⁰.

Привлечение ссыльных к общественным работам считалось одним из важнейших условий их исправления. Согласно Положению об Архангельской арестантской роте гражданского ведомства командир роты должен был заботиться «о приучении арестантов к мастерствам»^²¹. При этом он должен был следить за тем, чтобы в роте обязательно были ссыльные, обученные следующим специальностям: каменщики, мостовщики улиц булыжным камнем, штукатуры, печники, плотники, столяры, маляры, стекольщики, кузнецы, слесари, кровельщики и др. Ротный командир должен был также следить, чтобы каждый арестант знал по возможности более одного мастерства^²².

Распределение ссыльных на работы производилось согласно назначению Строительного комитета и зависело от распоряжений командира роты. Устанавливалось шесть рабочих дней, причем в субботу работы длились только до обеда, после которого арестанты отправлялись в баню^²³.

Размер поденной заработной платы определялся ежегодно Строительным комитетом или комиссией с утверждением начальником губернии из расчета уменьшения ее на 30% по сравнению с установленной в данной местности оплатой рабочего дня. Так, в Архангельске, согласно Положению об Архангельской арестантской роте 1839 г., сдельная плата составляла 14 копеек на человека за каждый рабочий день^²⁴.

Две трети арестантского заработка должны были идти на «пополнение земского сбора», за счет которого содержались арестантские роты; одна треть оставалась в роте для улучшения условий содержания арестантов, показывавших лучшие результаты в исправлении, а также на пособия освобождавшимся. К доходам арестантских рот добавлялось и подаяние, собираемое в кружках, выставленных у дверей занимаемого ротой здания и в одной из местных церквей, причем эти средства можно было использовать только для устройства больницы и для пособий освобождавшимся. На руки арестантам деньги выдавать было строго запрещено^²⁵.

Нельзя считать каторжным трудом работы, на которых были задействованы арестанты в Архангельске в 1860-ые гг.: уборка улиц, ремонт дорог, углубление обводного канала и канав, слесарные, кузнечные, плотницкие и иные работы, «связанные с мастерством»^²⁶. Значительную часть занятий арестантов составляли работы по содержанию роты: уборка снега, содержание прачечной, кухни и т.п. Бывало, что из-за отсутствия работ ссыльные неделями к ним не привлекались. Бывшие повстанцы, владевшие каким-либо ремеслом, могли заниматься им в специально созданных при арестантской роте мастерских. При этом, несмотря на запреты, некоторым из них удавалось выполнять частные заказы и оставлять деньги себе^²⁷.

Важными источниками, позволяющими судить об условиях жизни арестантов, являются результаты различных проверок, донесения в губернское правление и т.д. Согласно этим документам в 1863-1864 гг. в условиях содержания арестантов в Архангельской роте допускался целый ряд существенных нарушений. Ревизор, осматривавший роту в июле 1864 г., описал увиденное следующим образом: «Помещение роты, несмотря на недавнее занятие ее арестантами, уже загрязнено до невероятия. Перед крыльцом разлита вода и помои; лестница и площадка не метены, а в самих камерах беспорядок и грязь. На окнах, по нарам и на полу валяются разные предметы, одежда, посуда и куски хлеба… Над нарами висит в беспорядке прежняя одежда арестантов, хотя большая часть из них уже снабжена арестантской одеждой и потому не имеет права носить свое платье»^²⁸. По мнению проверяющего, арестанты были больше похожи на бродяг и беглых, чем на арестантов. Многие из них предстали перед ним босыми, а «часть в разорванной одежде и в самом неприличном виде»^²⁹.

Помимо прочего, до августа 1864 г. арестанты помещались все вместе, несмотря на предписание о распределении арестантов по категориям. Отсутствовало также и помещение для изоляции поднадзорных, заболевавших легкими болезнями. Здание роты было плохо освещено, отсутствовали средства для тушения пожаров. Не обращалось должного внимания и на поведение бывших повстанцев. Бывали случаи, когда командование роты оставляло без внимания оскорбления, наносимые арестантами конвойным^³⁰.

Серьезные нарушения допускались и при сопровождении политических преступников на работы. Так, в соответствии с правилами содержания в арестантской роте по дороге к месту работ арестанты должны были идти по два человека в ряд под строгим надзором сопровождавших их конвойных. В Архангельской роте такой порядок зачастую не соблюдался. По словам очевидца, «арестанты идут кучками вместо того, чтобы идти по два в ряд; конвойные сопровождают их без всякого внимания, отставая от них на дальнее расстояние, идут по левой стороне улицы, по тротуарам, когда сами арестанты идут по правой стороне улицы… Многие из арестантов возвращаясь с работы, снимают куртки и шапки и разговаривают громко, что запрещено»^³¹.

Случались и довольно комические ситуации. В частности, в Губернское Правление неоднократно поступали сведения о случаях нарушения правил доставки арестантов на общественные работы, связанные с пьянством унтер-офицеров. Так, в одном из таких донесений сообщалось: «Унтер-офицеры арестантской роты…будучи командированы для надзора за арестантами во время отлучек последних из роты, постоянно возвращаются в роту не только сами пьяны, но даже и арестантов приводят пьяных и дозволяют себе вместе с арестантами во время отлучек из роты бывать в распивочных лавочках и домах терпимости»^³². В качестве доказательства своих слов автор донесения приводил конкретные примеры. Согласно одному из них «унтер-офицер Подкидышев был командирован для надзора за арестантами во время их отлучки из роты и зашел вместе с ними в дом терпимости, напился пьян и остался там, а вверенные его надзору арестанты были приведены унтер-офицером Богдановым, который был в том же доме терпимости с другой партией арестантов»^³³. Подобные случаи происходили неоднократно.

В одной из докладных записок сообщалось о том, что находившийся на испытательном сроке для определения на службу в роту штабс-капитан Петров «бывал так пьян, что арестанты брали его со двора и относили на руках в квартиру; но из сострадания к его большому семейству и бедности об этом не доносили»^³⁴.

Все вышеперечисленное позволяет сделать вывод о достаточно либеральном режиме содержания бывших повстанцев в Архангельской арестантской роте.

Важным показателем условий жизни арестантов является сумма расходов, затрачиваемая на их содержание. Средства, затрачиваемые на содержание польских ссыльных, покрывались за счет их заработка, а также за счет казны и средств Попечительского комитета, созданного при роте. Однако, в конечном итоге, все затраты на политических преступников, высланных из Царства Польского и губерний Западного края возмещались за счет средств Царства Польского и 10% сбора с помещичьих имений в западных губерниях. Все сведения о количестве расходов, произведенных в Архангельской губернии на политических ссыльных, представлялись в Министерство финансов с разделением сумм, затраченных на содержание уроженцев Царства Польского, и средств, израсходованных на лиц, высланных из Западных губерний. Таким образом покрывались расходы на пересылку арестантов из мест прежнего места жительства в Архангельскую губернию, на ремонт помещений арестантских рот, на содержание полиции и ее усиление, издержки на продовольствие, снабжение одеждой и обувью, лечение больных и другие нужды^³⁵.

Количество средств, затрачиваемых на содержание арестантов, не было строго фиксированным. Ежегодно Министерство финансов пересматривало размер суммы на пропитание, называемой арестантской дачей. Так, в 1863-1864 гг. содержание одного арестанта в сутки обходилось в сумму от 7 до 9 копеек. Эта сумма складывалась из казенных средств и денег, выделяемых Попечительским комитетом. Иногда командованию роты даже удавалось экономить средства, получаемые из казны. Например, в 1863 г. на содержание одного арестанта из казны выделялось по 7 копеек в сутки. Этих денег было явно недостаточно для содержания бывших повстанцев, поэтому практически каждый месяц Попечительский комитет добавлял из своих средств по 1-2 копейки. Зато в 1864 г. ассигнования из казны на арестантов были увеличены до 11 копеек в сутки на каждого. В итоге Попечительский комитет прекратил финансировать роту из собственных средств, более того, удавалось экономить ежемесячно от 1 до 4 копеек в день из расчета на одного сосланного. В 1865 г. арестантская дача вновь была урезана и составляла 8 копеек в день на человека. Это потребовало очередных дотаций из средств комитета^³⁶.

Тем не менее, в сравнении с уровнем содержания арестантов в других губерниях, ситуация в Архангельской губернии выглядела достаточно благополучно. На 1865 г. в Российской империи было 63 административно- территориальных единицы: 51 губерния, 4 области, 3 градоначальства и 5 городов Якутской области, в которых были созданы и действовали арестантские роты гражданского ведомства и по которым отдельно назначалась арестантская дача. В 87% административно-территориальных единиц на содержание одного арестанта в сутки из казны выделялось менее 8 копеек. Причем в 11% из них (Енисейской, Курской, Орловской и других губерниях) арестантская дача составляла 3 копейки в сутки. В 17.5% (Астраханской, Воронежской, Иркутской и других губерниях) выделялось 4 копейки. В 12.5% (Вятской, Могилевской, Пермской и др.) – 5 копеек. В 36% административно-территориальных единиц (16 губерниях, 3 областях, 2 городах и 2 градоначальствах) суточное содержание одного арестанта составляло 6 копеек. По 7 копеек в сутки на арестанта выделялось в 9.5% регионов. В Архангельской губернии арестантская дача составляла 8 копеек в сутки^³⁷.

Большая часть выделяемых средств шла на обеспечение арестантов продовольствием. Меню составлялось на месяц и зависело от дня недели и деления на «скоромные или постные дни». В целом, рацион питания был очень однообразным и скудным. Так, в 1865 г. питание арестантов выглядело следующим образом: ежедневно бывшие повстанцы получали ржаной хлеб; в понедельник, вторник и среду - мясо, овсяную крупу, соль; в четверг и воскресенье - мясо, овсяную или гречневую крупу, сливочное масло, соль; в пятницу и субботу - картофель, овсяную крупу, сливочное масло и соль. Кроме того, два раза в неделю ссыльные получали квас

Blog

Л. П. Кононова Участники польского восстания 1863-1864 гг в архангельской ссылке