Виктор никитин гибель среднего класса
| Вид материала | Документы |
- Братья Словяне, 2399.99kb.
- Список литературы для 6 общеобразовательного класса, 9.46kb.
- М. В. Никитин ректор Учебного центра, 529.46kb.
- Долгошеев Валерий Петрович Иванова Екатерина Владимировна Лейман Виктор Андреевич Никитин, 254.69kb.
- Список литературы для 10 класса лнмо, 27.13kb.
- Виктор никитин viva сталин!, 325.64kb.
- Никитин Б. П. Здоровое детство без лекарств и прививок от семьи никитиных (Вместо предисловия, 5715.63kb.
- Ученица 9-го класса, 568.64kb.
- "хожение за три моря" афанасия никитина, 1022.23kb.
- Проекта, 43.2kb.
ВИКТОР НИКИТИН
ГИБЕЛЬ СРЕДНЕГО КЛАССА
Комедия
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ ЛАТНЫЙ, предприниматель, 38 лет
ЛЮБА, его жена
АНДРЕЙ, друг семьи
ИЛОНА, жена Андрея, бывшая фотомодель
ТАНЯ, любовница Анатолия Петровича, девушка 19 лет
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ, старый слуга
ГОСПОДИН ДУМКИН, адвокат
ФОМА, милиционер, он же следователь
I
Большой зал недавно открытого торгового центра. Ряды полок, уставленных разным товаром.
АНДРЕЙ (глядя по сторонам). Ну что я могу сказать: неплохо…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И только?
АНДРЕЙ. Да нет, конечно… Этой пустоте должно что-то соответствовать.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. В смысле?
АНДРЕЙ. Её нужно чем-то заполнить.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Теперь это не проблема, заполним… Продавец цветов на улице мечтает о большом и просторном цветочном магазине...
АНДРЕЙ. Продавщице кваса снится огромный магазин, торгующий только квасом, в котором она хозяйка…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Женщина, продающая семечки на остановке, думает о том, как ей открыть двухэтажный супермаркет, заполненный семечками разных сортов.
Пауза.
АНДРЕЙ. Всё очень здорово у тебя получилось.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А что ты вздыхаешь? Какие-то проблемы?
АНДРЕЙ. Нет, я не завидую, ты же знаешь…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Знаю. Потому и спрашиваю о другом.
АНДРЕЙ. Да, у меня всё другое, даже жена.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты же сам просил красавицу.
АНДРЕЙ. Лучше бы ты мне отказал…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Тебя же не заставляли. Я её лично проверял…
АНДРЕЙ (с иронией). Спасибо тебе!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (не замечая). Фотомодель. (Подходит к одной из полок, берет в руки банку, разглядывает этикетку.) Вот возьми для неё: генетически модифицированный продукт… То, что надо. Ей пора уже поправиться, а то она у тебя до сих пор похожа на угловатого подростка, измученного педофилами.
АНДРЕЙ. Люблю – что поделать!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А я вот свою не люблю… Запретил себе. Вспоминаю о ней только как о вещи, которая необходима в быту. ( Кричит.) Люба! Где ты?
Голос Любы из-за противоположных полок: «Иду-у!»
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Идёт она… (Снова обращаясь к Андрею.) Или вот ещё любопытная вещь… ( Берёт в руки флакон, читает.) «Участвуй в акции «Весеннее облысение!»… Возьмёшь для неё?
АНДРЕЙ. Она и так уже лысая.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А у нас что сейчас на дворе – весна или осень?
АНДРЕЙ. Кажется, лето.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (ставя флакон обратно.) Тогда подождём до следующего года. (Снова кричит.) Люба!
Голос Любы: «Да иду я, иду!»
Появляется ГОСПОДИН ДУМКИН.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Люба?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Это всего лишь я, Анатолий Петрович… (Судорожно протягивает папку и ручку.) Подпишите ещё вот это…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да я уже сегодня что-то подписывал!..
ГОСПОДИН ДУМКИН. То было утром.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А сейчас что?
ГОСПОДИН ДУМКИН. А сейчас день. Обстоятельства совершенно другие.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Разве? (Берет ручку и подписывает.)
АНДРЕЙ (Господину Думкину). Здравствуйте!
ГОСПОДИН ДУМКИН. До свидания! (Захлопывает папку и уходит.)
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Андрею). Так вот что я хочу тебе сказать, как другу… (Снова кричит.) Люба!
АНДРЕЙ. Мне?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да, тебе… С друзьями ведь надо прикидываться, а правду… всю правду… ты можешь сказать только своей жене. Её одну ты можешь называть как хочешь: любимой, дурой, сукой… любимой сукой, наконец. За кого так ещё болеешь всей душой? За какие высказанные и невысказанные слова переживаешь? Кому их можешь ещё сказать?.. Да никому! Скажешь в сторону кому-нибудь… да хоть тебе… и уже ничего не исправишь. Не сможешь вернуть прежних отношений, если вдруг назовёшь… да хоть тебя… придурком или дегенератом… Скажи, что я не прав? А тут можно говорить что угодно, и всё всегда вернётся на прежнее место! Это ли не счастье? Это ли не подлинная свобода?
В проходе между полок появляется ЛЮБА.
Не так ли, дура?
ЛЮБА (счастливо улыбаясь). Да, милый…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Андрею, радостно). Ну вот, пожалуйста!
АНДРЕЙ (подавленно). Спасибо…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Заметь, всё бесплатно! (Берёт с полки пару банок, суёт их Андрею; что-то сыплется на пол.) На, возьми!
ЛЮБА. Ой, осторожно!
АНДРЕЙ. Я завтракал…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И то верно, сейчас время обеда. Обедать у меня будем, договорились? ( Не дожидаясь ответа, Любе.) Ну что там у тебя?
ЛЮБА. Посмотри, какая прелесть! (Протягивает мужу продолговатую коробку.)
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Обыкновенное дерьмо! Дешёвка! Это дрянь с просроченным сроком годности…
ЛЮБА (мечтательно.) Просто чудо!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вот как надо уметь защищаться друг от друга! Вот это я и называю «семейной жизнью». Мы же не слышим друг друга!.. Это, если хочешь, «настоящая любовь», потому что основана она на безграничной свободе… (Любе.) Пошла вон отсюда!
ЛЮБА. Извините, я вас покидаю. (Уходит, едва не подпрыгивая от радостного возбуждения.)
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Андрею). А ты возьми, всё равно возьми. (Снова протягивает ему банки.) Это для другого: краска для волос. Для твоей фотомодели.
АНДРЕЙ. Она же лысая у меня.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ах, да, забыл… Ну ничего… Ты не переживай…
АНДРЕЙ. Время теперь такое…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Не стоит подыскивать определений… Время всегда одинаковое, если оставаться на месте. Оно стоит вместе с тобой. Лишь только начнёшь двигаться – и оно меняется в лучшую или худшую сторону. Тебе выбирать…
АНДРЕЙ (неуверенно). Я потом… Может быть, в другой секции?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (возбуждённо). Разумеется! Разумеется, в другой! И в другой раз! Ты не поверишь, но я иногда думаю, почему у меня столько много денег? Почему именно у меня?
АНДРЕЙ (вздыхая). Я тоже об этом думаю.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Как так получилось? Жил как все… Куда-то ходил на работу…
АНДРЕЙ. А я так и продолжаю ходить!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты помнишь, как мы с тобой за одной партой сидели?
АНДРЕЙ (покорно). Да, Анатолий Петрович!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Благодаря какой силе мне так несказанно повезло? Случай – исключительный случай!
Снова появляется господин Думкин.
Что ещё?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Ничего особенного. (Протягивает папку.) Ваша подпись…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (непонимающе). Уже вечер? Или утро следующего дня?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Ни в коем случае. Просто обстоятельства изменились.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Андрею). Видишь? А ты говоришь «время»… (Берётся за ручку; господину Думкину.) Где?
ГОСПОДИН ДУМКИН (развязно). Во тута вот… (Указывает место подписи.)
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты чего?
ГОСПОДИН ДУМКИН (с поклоном). Извините, устаю, работы много…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А как я устаю?.. Но ничего такого себе не позволяю…
ГОСПОДИН ДУМКИН (покашливая). Извините…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Каков, а? (Андрею.) Видал? (Подписывая.) Кстати, вы ведь не знакомы? Мой адвокат, господин Думкин. Рекомендую…
АНДРЕЙ (Господину Думкину). Здравствуйте!
ГОСПОДИН ДУМКИН (закрывая папку). До свидания! (Уходит.)
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Наглеет потихоньку… (Ровняя товар на полках.) Есть лёгкость омерзительного свойства. Даже не знаешь, как с ней бороться… В этой омерзительной простоте что-то есть, она обезоруживает, так что уже и не выглядит такой омерзительной, а даже наоборот – притягивает… Она освобождает от ложно втолкованных понятиях, от всего равного, общепринятого… Ты когда-нибудь думал об этом?
АНДРЕЙ (в замешательстве). Я… Я думал о другом…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (машет рукой). Ты всегда думал о другом… Вот я – со своими желаниями, со своими возможностями… Кто я на самом деле?
АНДРЕЙ. В каком смысле?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. В самом простом – человеческом… Я как-то должен разнообразить свои сексуальные отношения?
АНДРЕЙ (неуверенно). Не знаю…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Зато я знаю. По крайней мере, они должны быть регулярными. О разнообразии мы поговорим позже… В этом вопросе не должно быть никакой рутины, никакого застоя…
АНДРЕЙ. Чего?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Застоя… Необходимо постоянное движение, стремление к новому. Самец просто обязан спариваться с наибольшим количеством самок. Эта та цель, которая не требует никаких объяснений. Надеюсь, это понятно?
АНДРЕЙ. Более-менее.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Так же обстоит дело и с деньгами.
АНДРЕЙ. Деньги идут к деньгам…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Они летят. Ковыляют калеки.
АНДРЕЙ. А у меня даже посох украли…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Значит, пора заняться бегом. Если не поздно, конечно…
АНДРЕЙ. Я бегал раньше по утрам…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. В этом виде спорта бегать надо утром, днём и вечером. Надо обязательно нарастить себе мускулы… У тебя есть любовница?
АНДРЕЙ. Думаю, что нет.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Если думаешь, то не будет никогда… Вот тебе случай: я иду в парке и вижу двух проституток с детскими колясками, они курят и обсуждают свои отношения с несостоявшимися клиентами. Что ты обо всём этом подумаешь?
АНДРЕЙ. Я подумаю: какое счастье, что я не ребёнок в одной из этих колясок!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (внезапно). Ребёнок? Ты сказал «ребёнок»? (Растерянно.) Какой ребёнок? (Задевает расставленный на полках товар, товар падает на пол.) Это не… (Неожиданно сам падает на пол.)
Пауза.
АНДРЕЙ (не понимая, что происходит). Эй!..
Латный лежит на спине с закрытыми глазами. Раскинув руки и ноги в стороны.
Анатолий Петрович, что с вами? (Наклоняется.) Толик, очнись!
Пауза.
Ты шутишь, что ли? (Выпрямляется, топчется вокруг.) Что он, в самом деле… (Встревожено кричит.) Люба! Кто-нибудь!.. Люба!
Входит Люба.
ЛЮБА. Что случилось?.. (Видит лежащего на полу мужа.) Что тут произошло? ( Наклоняется, потом поднимает голову.) Андрей?
АНДРЕЙ. Я не знаю… Мы разговаривали, и вдруг он упал…
ЛЮБА. Потерял сознание… О чём вы говорили?
АНДРЕЙ. О ерунде всякой… Как до проституток дошло, так он и вырубился.
ЛЮБА. Обычное для него дело.
АНДРЕЙ. Часто сознание теряет?
ЛЮБА. Нет, только с проститутками… Как же ты уцелел?
АНДРЕЙ. Не успел воспользоваться их услугами.
ЛЮБА. Тебе повезло.
Пауза.
АНДРЕЙ. И долго он так будет лежать?
ЛЮБА. Ты меня об этом спрашиваешь?
АНДРЕЙ. Я другое имел в виду…
Латный шевелит сначала рукой, затем ногой. Затихает. Неожиданно переворачивается на бок, кладёт руки под голову, поджимает ноги.
ЛЮБА. Ну хватит… Пора на обед ехать, вставай…
Латный продолжает лежать в принятой позе с закрытыми глазами. Со стороны кажется, что он сладко спит.
Ну? Хватит уже чудить… Пьяный что ли?
АНДРЕЙ. Не пили мы.
Люба пробует мужа ногой. Тот недовольно просыпается и смотрит на Любу.
ЛЮБА. Ну что ещё, любимый?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вы кто?
ЛЮБА. Я директор торгового центра. Вы задержаны при попытке украсть бутылку водки.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Андрею). Кто это?
АНДРЕЙ. Даже не знаю, как сказать…
ЛЮБА. Потрясающе!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Кто эта тётя?
ЛЮБА (Андрею, раздражённо). Кто этот дядя?
АНДРЕЙ. Анатолий Петрович, вы меня видите?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Агу!
ЛЮБА (спокойно). Совсем как ребёнок. (Наклоняется, гладит его по голове.) Ну что, приснилось что-то?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Агу!
АНДРЕЙ. Странно как-то… Мы стояли…
ЛЮБА (продолжая гладить Латного по голове). А о чём вы разговаривали?
АНДРЕЙ. Да я же сказал: о всякой ерунде… Он, правда, был какой-то не такой, как обычно… Как бы лекцию мне какую-то читал, перескакивал с одного на другое… Пытался меня в чём-то убедить… Я так и не понял…
ЛЮБА. И большем ничего не было?
АНДРЕЙ. Вспомнил!
ЛЮБА. Что?
АНДРЕЙ. Вспомнил, как всё было… Я сказал: какое счастье, что я не ребёнок в детской коляске…
ЛЮБА. Это уж точно счастье!.. Какой ребёнок?
АНДРЕЙ. И как только я произнёс это слово, он сразу же и упал.
ЛЮБА. Ребёнок?
АНДРЕЙ. Да, ребёнок. Точно.
ЛЮБА. Что же это такое получается?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Мама!
АНДРЕЙ. Вот что получается, к сожалению…
ЛЮБА. Какой кошмар! Что же делать?
Андрей пожимает плечами.
Может быть, мне колыбельную ему спеть?
АНДРЕЙ. Если это вернёт его в прежнее состояние…
ЛЮБА (напевая). Баю баюшки баю, не ложися на краю… (Растерянно.) Что я делаю? Он же так опять заснёт!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ма-ма...
ЛЮБА. Что тебе, мой маленький? ( У Латного звонит мобильный телефон. Люба достаёт его, смотрит на экран и нажимает «Занято».) Эта игрушка больше тебе не нужна. У тебя будут другие игрушки. Мы тебе купим. Правда?
АНДРЕЙ. Как бы до памперсов не дошло…
ЛЮБА (продолжает игру). А как нас зовут, а? Как нас зовут?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. От-то…
ЛЮБА. Как?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Отто.
ЛЮБА. Какой Отто? Кто такой Отто?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Отто!
ЛЮБА (Андрею). Ну что это такое? Прямо слёзы наворачиваются…
АНДРЕЙ. А вы поплачьте, может, ему легче станет.
ЛЮБА. Почему – Отто?
АНДРЕЙ. Загадка.
ЛЮБА (Латному). Толик!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Отто!
ЛЮБА. Ты посмотри, что вытворяет!
АНДРЕЙ. Сумерки души.
ЛЮБА. Да он издевается над нами!
АНДРЕЙ. Если бы…
ЛЮБА. И куда мне теперь с ним идти?
АНДРЕЙ. На детскую кухню – за молоком. Или тут у вас продаётся? НДРЕЙ. вспонмиле было?
едить...л, перескакивал с одного на другое...у в парке и вижу двух проституток с детскими коляскамиНеобходимо постоянное движение, стремление к новому. застоя.....
.сто! супермаркет, заполненный семечками разных сортов...
ЛЮБА (причитая). Вот такой вот Отто вот…
АНДРЕЙ. Люба, возьми себя в руки!
ЛЮБА. Да кто же меня с таким ребёнком возьмёт?
АНДРЕЙ (достаёт из кармана брюк погремушку). А кто нас возьмёт! А кто нас возьмёт! (Трясёт перед лицом Латного.)
ЛЮБА. Откуда это?
АНДРЕЙ. Дочке купил, вот пригодилась. Для друга детства не жалко. ( Отдаёт погремушку Любе.)
У Любы звонит мобильный телефон Латного.
ЛЮБА. Алло! Да… Нет. Вы лучше у него самого… Нет, не может… Я тоже не могу: у меня сын заболел... Тьфу ты, что это я… Потом… Ага… Вечером. (Отключает телефон уже насовсем.) Приём окончен.
Латный бессмысленно пучит глаза. Появляется господин Думкин.
ГОСПОДИН ДУМКИН (с папкой в руках). Ещё одна подпись…
АНДРЕЙ. Ночь, беспросветная ночь.
II
Большая гостиная в современном стиле в старом отреставрированном доме. Справа больничная койка, слева – стол, уставленный тарелками с едой и бутылками, стулья. За столом сидят АНДРЕЙ и ИЛОНА. У неё роскошные длинные волосы.
АНДРЕЙ. А как тебе такое слово: «менеджер».
ИЛОНА. Забавно, конечно, но не очень. Ещё?
Пауза.
АНДРЕЙ. «Креативный».
ИЛОНА. Лучше… «креативный менеджер»!
АНДРЕЙ. Согласен. Этот вариант намного смешнее.
ИЛОНА. Главное, что это выражение ничего не означает.
АНДРЕЙ. Потому что такого явления не существует.
Оба смеются.
ИЛОНА. Ещё что-нибудь есть?
АНДРЕЙ. Есть… «Харизматичный лидер».
ИЛОНА (кривит губы). Ну… Как бы и ничего, если взвесить… Но… Мне больше нравится «харизматичный дворник».
АНДРЕЙ. Замечательно! Тем более, что такое бывает.
ИЛОНА. Чем ответишь?
Пауза.
АНДРЕЙ. «Стабильная инфляция».
ИЛОНА (прыская в ладони). Пахнет манией величия. Сильный ход…
АНДРЕЙ. То-то…
ИЛОНА. Отто?
Оба поворачивают головы в сторону больничной койки. Андрей прикладывает палец к губам. Илона понимающе кивает.
Пауза.
АНДРЕЙ (неожиданно). «Управляемая нищета».
ИЛОНА. А поподробнее?
АНДРЕЙ. Дерзко звучит.
ИЛОНА. Да, есть в этом какой-то вызов.
АНДРЕЙ. И заметь: вкусно звучит. Попробуй губами. Как?
ИЛОНА (закрывая и открывая глаза). Вкус клубники…
АНДРЕЙ. Мне кажется, корица есть.
ИЛОНА. Несомненно. Горьковатое что-то…
АНДРЕЙ. Миндалём отдаёт.
ИЛОНА. Точно!
АНДРЕЙ. И в то же время – какая гладкость!
ИЛОНА. Мармелад!
Входят ЛЮБА, ГОСПОДИН ДУМКИН и ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ.
ЛЮБА. Во что играем?
ИЛОНА. В самые смешные и нелепые выражения.
ЛЮБА (с удивлением). Да?... И кто же победил?
АНДРЕЙ. Ничья.
ЛЮБА. Очень интересное занятие…
АНДРЕЙ. Ну не скажите… Попробуйте, например, заменить «великое будущее» на «печальное», и ваш обед будет безнадёжно испорчен.
ЛЮБА. Это верно… Но меня всё же интересует другое…
Люба, а следом за ней господин Думкин и Василий Петрович приближаются к кровати, потом возвращаются к столу.
ЛЮБА (Андрею, официально.) Вот уже неделя прошла, и никаких результатов… А скоро юбилей фирмы.
АНДРЕЙ. Случай очень сложный.
ЛЮБА. Вы же психиатр, вот и разбирайтесь.
АНДРЕЙ. Я психолог…
ЛЮБА. Какая разница!
АНДРЕЙ. К тому же бывший.
ЛЮБА (глядя на Илону). Что-то много тут бывших…
ИЛОНА (спокойно). Ну я-то как раз не бывший, а действующий психолог.
ЛЮБА (вздыхая). Теперь и ужин будет испорчен.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Надеюсь, что хотя бы завтрак уцелеет.
ЛЮБА (Андрею). Разве вы уезжаете?
АНДРЕЙ (посмотрев на Илону). Нет, мы потерпим.
ЛЮБА (Андрею). Кстати, вы, кажется, не знакомы с господином Думкиным…
АНДРЕЙ. Спасибо большое! Я уже несколько раз с ним знакомился, больше не хочу… ( Господину Думкину.) До свидания!
Господин Думкин поворачивается, чтобы уйти.
ЛЮБА. Подождите, куда вы? Вы нам будете нужны.
С господином Думкиным сталкивается входящий ФОМА.
ФОМА (снимая фуражку, радостно). Здорово, Василий Петрович! Праздник у вас какой-то?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (огорчённо машет рукой). Какой там праздник… Горе у нас, Фома!
ФОМА (Любе). Какое горе?
ЛЮБА. Такое горе, что и не придумаешь. Кто стареет, а кто молодеет…
ФОМА. Анатолий Петрович?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Нет теперь никакого Анатолия Петровича, Фома.
Пауза.
ФОМА. Я не пойму, это поминки что ли?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Этого ещё не хватало! Малышом вот обзавелись. Был Анатолий Петрович, а стал этот… как его…
ЛЮБА (безучастно). Отто.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вот-вот… Отто вот! ( Указывает Фоме на больничную койку.) Свернулся калачиком и умом на пацана совсем несмышленого перекинулся.
ФОМА (соображая). Да ну?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Прямо на открытии торгового центра случилось! Теперь вот плачем, писаемся и пузыри пускаем! ( Вытирает слёзы.) Вот Отто вот…
ФОМА. Не может быть!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты как Фома неверующий!
ФОМА. И кто ему такое имя дал?
ИЛОНА. Жизнь.
ФОМА. Извините?
ЛЮБА. Знакомьтесь: Илона, Андрей. А это участковый наш инспектор…
ФОМА (пожимая руку Андрею). Фома Петрович.
ИЛОНА. Надо же – три Петровича сразу!
ГОСПОДИН ДУМКИН. Теперь два осталось.
ИЛОНА. Это прямо заговор какой-то! ( Господину Думкину.) А вы случайно не Петрович?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Нет.
АНДРЕЙ (Фоме). Прошу к столу. Что будете пить?
ФОМА. Я на службе вообще-то… Но пиво можно.
На больничной койке шевелится одеяло. Показывается голова Анатолия Петровича. Все оборачиваются в его сторону.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Проснулся наш малец.
ФОМА (Любе, открывая банку пива). У вас замечательный малыш. Поздравляю! (Запрокидывает голову и пьёт.)
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (как ребёнок). Атова баноцка!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. В кого барина-то превратили… Вот горе-то, а!
ФОМА. Настоящая потеха… А что он сказал?
ЛЮБА. Готова баночка.
АНДРЕЙ. Означает: выпили.
ФОМА (повеселев). И правда, выпил. (Берёт тарелку в руку, накладывает вилкой еду.) Любопытный случай.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Мама!
ЛЮБА (вздыхая). Иду. (Подходит к больничной койке. Остаётся там какое-то время, потом уходит по делам.)
ФОМА. Заинтриговали вы меня. (Ест.) Интересный у вас экземпляр.
АНДРЕЙ. Мы относимся к нему уже спокойнее.
ФОМА. Мне бы такой в мою коллекцию. Не подарите?
ИЛОНА. Вы шутите?
ФОМА. Зачем? Я собираю всяких таких… чудаков.
ИЛОНА. Вы называете это чудачеством?
ФОМА. Как-то же это надо называть?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Как не называй, а будет горе одно!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Папа!
ЛЮБА. Василий Петрович, это он вас!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Меня?! Старого слугу?.. За что же меня так, а? Вот несчастье-то!
ГОСПОДИН ДУМКИН. Экономический коллапс.
ИЛОНА (Андрею). Запиши, а то забудешь.
АНДРЕЙ. Насколько я помню, этому есть другие определения.
ФОМА. Как бы там ни было, а вот вам история… ( Ставит тарелку на стол, снова открывает банку пива.) Подобный… ну, может быть, не совсем… случай был в прошлом месяце с одним лавочником средней руки. Не помню, чем он там торговал, а только вдруг отмочил на свой день рождения номер. Вообразил себя… даже сказать страшно… тортом из устриц!
ГОСПОДИН ДУМКИН. Простите, кем?
ФОМА. Да не кем, а чем! Решил этот бедолага, что он торт из устриц.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (крестится). Какая гадость, прости господи!
ФОМА. Всем гадость, а ему не гадость! Упёрся, как бык. Ешьте, говорит, меня, собаки… Натуральная истерия! Что вы на это скажете?
ИЛОНА. Я молчу.
ФОМА. И правильно делаете, между прочим. А этот торт из устриц бушевал ещё долго. Всё ножом хотел себя на куски разрезать и раздать. Еле угомонили…
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Напился, ясное дело!
ФОМА. В том-то всё дело, что нет!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну не знаю тогда…
АНДРЕЙ. И что с ним стало потом?
ИЛОНА. Да, какова его судьба?
ФОМА. Насчёт судьбы не знаю, а вышло соответственно: сдали этот чудо-торт в психушку, чтобы его там съели. Куда же ещё его везти? Не в магазин же?.. Доели уж теперь, наверное…
ГОСПОДИН ДУМКИН. Продукт скоропортящийся.
АНДРЕЙ. А что у него вообще… Как шли его дела?
ФОМА. Нормально. Никаких отклонений. Два раза в год ездил отдыхать за границу. Каждые два года менял машину и раз в год – любовницу. Всё по графику.
Пауза. Фома между тем закусывает и пьёт.
ФОМА (вытирая салфеткой губы). Или вот ещё случай. Такой же совершенно дикий. Год назад некая, так сказать, бизнесвумен…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Атова баноцка!
Все поворачивают головы в сторону больничной койки.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Кто?
ИЛОНА. Женщина.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И женщина туда же…
ФОМА. О чём я рассказывал…
АНДРЕЙ. Случай совершенно дикий…
ФОМА. Да-да… Так вот, некая деловая женщина решила ни с того, ни с сего, что она… конь в пальто.
АНДРЕЙ (усмехаясь). Это в каком же смысле?
ФОМА. Да в том самом, единственном! Представляете?
ИЛОНА. Не получается.
ФОМА. Ну хорошо, вообразите…
АНДРЕЙ. Вообразить-то можно, а сообразить не получится.
ФОМА. Разумеется, рысак чистокровной породы. Кажется, ахалтекинец… Нормальная такая лошадь. Понятное дело, хотела прийти первой к финишу… И вдруг такая блажь: непременно, чтобы в пальто! И даже не в пальто, если быть точным, а в шинели… В генеральной шинели!
ГОСПОДИН ДУМКИН. Со всеми регалиями?
ФОМА. Со всеми. По статуту.
Пауза.
АНДРЕЙ. А с ней как? Тоже всё вовремя меняла?
ФОМА. Вовремя, как положено. И даже почаще, если взять любовников.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. С жиру бесятся кони эти… Тьфу ты, кобыла!.. От больших денег, прости господи!
ИЛОНА. Про судьбу этого коня можете не рассказывать.
ФОМА. Даже не решаюсь…
Люба возвращается. Вместе с ней появляется ТАНЯ. Их не замечают.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А нам-то к чему это всё? За что на нас такие напасти?
ФОМА. Ну так сразу ответить не получится. Надо произвести соответствующие действия…
АНДРЕЙ. Что вы имеете в виду?
ФОМА. Возможно некое расследование…
ЛЮБА. Это что тут будет?
ФОМА. Всё уже случилось, так что ничего быть уже не может…
ТАНЯ. Где он?
ФОМА. А вы, простите, кто будете?
ТАНЯ. Я?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Дочь!
ФОМА ( Любе). Разве у Анатолия Петровича есть дочь?
Люба огорчённо машет рукой и уходит к больничной койке.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Грех-то какой! (В сторону Анатолия Петровича.) Какая она тебе дочь? Что ты?.. А впрочем, в дочери годится… У тебя сын есть!
ТАНЯ (хмыкая). Чего это тут такое?
ФОМА. Подождите…
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Нагло заявилась.
ФОМА. Ах, вот оно в чём дело!..
ТАНЯ. Да, в чём тут дело?
АНДРЕЙ. Дело в том, что Анатолий Петрович заболел…
ИЛОНА. Серьёзно заболел.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Мальцом обернулся… ( Кивает в сторону больничной койки.) Умом к самому началу.
ТАНЯ. Здрасте! А я ребёночка собиралась ему родить!
ЛЮБА. Ты?
ТАНЯ. А кто же ещё? А он сам как ребёнок!
АНДРЕЙ. Ситуация.
ИЛОНА. Но не безвыходная.
ТАНЯ. Может, мне ему колыбельную спеть?
ЛЮБА (внимательно разглядывая Таню). Уже пели, не надо.
ТАНЯ. Не помогло?
ФОМА ( Любе). Вы позволите, я огурец у вас один возьму?
ЛЮБА (безучастно). Да пожалуйста, хоть все забирайте!
ФОМА. Спасибо большое… (Засовывает один огурец, а следом второй прямо в карман брюк.) Все у меня не поместятся… Знаете, бродишь целый день где попало, иной раз закусить нечем. А ваши огурцы вкуснейшие! Сами солили?
Люба вздыхает, Илона морщится.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (скромно). Моя работа. Анатолий Петрович очень их уважали под водочку…
ФОМА. Просто отменные! Как проголодаюсь – суну руку в карман, а там огурец! Скользкий, хрустящий – какое чудо! (Андрею.) Хотите попробовать?
АНДРЕЙ. Я?
ФОМА (Господину Думкину). А вы?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Спасибо, я воздержусь.
ФОМА. Кстати, а где сын потерпевшего?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Сын Анатолия Петровича за границу уехал уже как год. Где-то в Европе – то ли учится, то ли деньги проматывает.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Учится проматывать. Эта наука нехитрая.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Сестра!
ИЛОНА (встрепенувшись). Это меня… А я всё жду, когда же…
ФОМА. Сестра… Это в каком же смысле?
ИЛОНА. Во всех, я думаю.
ФОМА. Ну то, что он думает, мы не узнаем, конечно…
ИЛОНА. Почему?
ФОМА. Вероятно, наука в этом случае бессильна. Сейчас гораздо интереснее то, что думают обо всём этом остальные… ( Анатолий Петрович приветливо улыбается Илоне.) И всё же: почему он свернулся калачиком?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Мама!
ТАНЯ. Да, папочка.
АНДРЕЙ. Эта поза может выражать чувство страха, желание укрыться от внезапной опасности.
ИЛОНА. Защитная детская реакция.
ФОМА. Да, возможно он таким образом решил начать всё сначала.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Нам не привыкать всякий раз начинать с начала.
ФОМА. Тем более…
Пауза.
ГОСПОДИН ДУМКИН (Андрею). Здравствуйте! Позволю себе вмешаться.
АНДРЕЙ. Пожалуйста.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Возможно, его смутила одновременная ликвидация пониженной ставки НДС и компенсирующее повышение размеров ставок акцизов в консолидированном остатке? Или номинальное выражение привилегированного оформления эффективной налоговой церемонии без фиксированного учёта рентной составляющей в приоритетном лицензировании аудиторской деятельности?
Все поворачивают головы в его сторону. Анатолий Петрович бессмысленно пучит глаза. Пауза.
ЛЮБА (подавленно). Ну знаете… Такие выражения смутят кого угодно!
ФОМА (откашливаясь). Да-да, хочется сразу свернуться калачиком!
ТАНЯ. От подобных слов и не таким калачиком свернёшься!
ФОМА. Будем разбираться!
ТАНЯ. Может быть, разбежимся?
ФОМА. Вы тоже останетесь.
ТАНЯ. Это что, я уйти не могу?
ФОМА (с улыбкой). Не надо было входить.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Верно! Нечего было голову ему кружить, гулёна! А то ведь что удумала – родить!
ТАНЯ. Я бы и вам родила…
Пауза.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Мне?
ТАНЯ. Если бы у вас деньги были. Какая мне разница…
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ты мне во внучки годишься!.. Я уже на пенсии!
ТАНЯ. Ну и что… Если пенсия хорошая, почему бы нет?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Это где же ты хорошие пенсии видела, а? У кого?
ФОМА. Совершенно ненужный спор.
ЛЮБА. И с кем?
ИЛОНА. Нас другое сейчас интересует…
АНДРЕЙ. Вот именно – другое…
ФОМА. Да-да.
ТАНЯ (Андрею). Я не такая плохая, как вам кажется.
АНДРЕЙ. А мне не кажется… То есть, я хотел сказать: я ничего не думал вообще…
ИЛОНА. Правильно.
ФОМА. Сейчас о другом надо думать…
ТАНЯ. Да, вы о деньгах лучше подумайте…
Пауза.
Что с его миллионами теперь будет?
Пауза.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. И миллионов теперь нет.
ЛЮБА. Как нет? Что ты плетёшь, старый дурень?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (обиженно). Вот сразу и дурень!.. А денег-то – тюти!
ФОМА. Как – тюти? Куда же они?..
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А вы господина Думкина спросите. Уж он-то знает, так знает…
ТАНЯ (обворожительно). Господин Думкин!
ИЛОНА. Это правда?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Ну… так уж получилось…
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вечно он так разводит руками… «Ну так уж получилось!»
АНДРЕЙ. Это не ответ.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Ну…
ЛЮБА. Что – ну?..
ГОСПОДИН ДУМКИН. Ну так уж…
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Дальше-то что, голова твоя садовая?
ТАНЯ. А может, он что-то новое скажет?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Ну так уж вышло…
АНДРЕЙ. А всё равно – получилось.
ЛЮБА. Да что же это такое? Куда всё ушло? Ограбил – как есть ограбил! И заступиться за несчастную вдову некому!
ИЛОНА. Уже вдову?
АНДРЕЙ. В каком-то смысле…
ЛЮБА. Ушло, ухнуло в дыру бездонную! Ну что молчишь? ( Господину Думкину.) Что молчишь? (Анатолию Петровичу.)
ФОМА. Тот, кто мог бы спросить и ответить, увы, молчит.
ЛЮБА (трясёт погремушкой, жмёт на детскую пищалку). Отто! Отто! Очнись!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Прекрати! Я устал… ( Накрывается одеялом с головой.)
III
Подземный гараж. Старые машины, отслужившие своё покрышки, тряпки, канистры и прочее. Грязная занавеска, за которой что-то скрывается.
ФОМА. Принцип простой, насколько я понимаю.
АНДРЕЙ. Самый простой.
ФОМА. Здесь он заработал свои первые деньги.
АНДРЕЙ. Здесь он должен заговорить.
ФОМА. К нему вернётся сознание.
АНДРЕЙ. И уже не уйдёт.
ФОМА. Он обязательно вспомнит.
АНДРЕЙ. Мы ему поможем.
ФОМА. Просто ему некуда будет деваться.
АНДРЕЙ. И он заговорит ещё увереннее.
ФОМА. И насовсем забудет про Отто. Кто такой Отто? Нет никакого Отто!
АНДРЕЙ. Он снова нарастит мускулы.
ФОМА. Нас интересуют деньги?
АНДРЕЙ. Нисколько. Нас совсем не интересуют деньги.
ФОМА. Нас не интересуют наши деньги.
АНДРЕЙ. Потому что у нас их мало.
ФОМА. Нас интересуют чужие деньги.
АНДРЕЙ. Людей всегда интересуют чужие деньги.
ФОМА. Большие деньги.
АНДРЕЙ. Деньги, благодаря которым появляются другие деньги.
ФОМА. Человек только и интересен тем, что у него есть деньги.
АНДРЕЙ. Увы, но без денег человек никому не интересен.
Пауза.
ФОМА. С этим всё понятно.
АНДРЕЙ. Музыка будет?
ФОМА. А как же!
АНДРЕЙ. Илона готова.
ФОМА. Ну что же, тогда приступим… (Щёлкает пальцами.)
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ открывает занавеску. За ней дощатый настил, стулья, на которых сидят ТАНЯ, господин ДУМКИН, ЛЮБА и АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Люба придерживает мужа за руки. Анатолий Петрович сидит неестественно прямо. Раздаются звуки музыки. На помост выходит ИЛОНА в купальнике с трёхцветным флагом России.
АНДРЕЙ. На подиуме появляется звезда нашего шоу Илона! Поприветствуем её!
Раздаются нестройные аплодисменты. Илона отработанной походкой модели проходит вперёд и назад. У неё победная улыбка.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Роскошное шоу!
ФОМА. Стараемся.
ЛЮБА. А мне все эти шоу как-то не очень…
ТАНЯ. Для этого подвала сойдёт.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Когда я был молод…
ЛЮБА, ТАНЯ (вместе). Кто был молод?
Музыка прерывается. Илона уходит. Пауза.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вот и слово нельзя сказать…
АНДРЕЙ. Тут смотреть надо, а не говорить.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Было бы на что смотреть…
ЛЮБА (укоризненно). Василий Петрович!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. В гараж старого человека затащили… Я-то тут причём?
ФОМА (вытирая тряпкой руки). Мы тут все замазаны, Василий Петрович.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Никогда, ни в чём… (Крестится.)
ФОМА. Будем отмазываться.
ТАНЯ. Хватит бухтеть, достал уже!
Переодевшаяся Илона возвращается.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Вы были прелестны!
ИЛОНА. Вернулась в прошлое.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Удачное возвращение.
ФОМА. Да, надо признать это.
АНДРЕЙ. Нужны результаты. Дождёмся ли мы их?
Анатолий Петрович кашляет. У него несколько странные движения, изменившийся голос.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Илоне). Не лысая! Волосы есть…
ФОМА. Вот и дождались.
АНДРЕЙ. У неё всё есть.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Я помню.
ИЛОНА. Лучше бы ты забыл.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Нам было хорошо тогда…
АНДРЕЙ. Мне плохо.
ЛЮБА. Потерпите, мне тоже было плохо.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Я до сих пор прийти в себя не могу…
ЛЮБА. Ну так выйдете куда-нибудь!
ФОМА. А вот Анатолий Петрович, кажется, приходит…
АНДРЕЙ. Ладно, обойдёмся без истерик.
ТАНЯ. У вас тут у всех крыша, наверное, поехала…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Девочка, не вмешивайся в разговор взрослых…
Пауза.
ТАНЯ. Пять лет я с ним тусовалась и снова девочка.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Какой стыд!.. Тьфу ты…
АНДРЕЙ. Больной находится на пути к выздоровлению.
ЛЮБА ( Анатолию Петровичу). Говори, говори ещё!
ФОМА. Отто! Отто!
Анатолий Петрович с удивлением смотрит на него. Молчит.
Видите? Вот и весь Отто закончился!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Я уж и не чаю снова Анатолия Петровича увидеть…
ТАНЯ. Привет! А это кто?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Вообще-то похож.
ИЛОНА. Главное, чтобы он не размножился.
ТАНЯ. Как это?
ИЛОНА. Как диссоциированная личность... Не разбежался на несколько независимых друг от друга.
ТАНЯ. А такое бывает?
ИЛОНА. Бывает и похуже.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да куда уж хуже-то!
ЛЮБА (обнимая Анатолия Петровича). Я его соберу.
ТАНЯ. Детский конструктор какой-то…
ФОМА. Вернёмся однако к делу…
ГОСПОДИН ДУМКИН. Это всего лишь эксперимент.
ФОМА. Разумеется… ( Встаёт на дощатый настил, прохаживается.) Вот здесь он начинал, отсюда… Ремонтировал машины, потом красил…
ЛЮБА. Можно сказать, мальчиком был на побегушках.
ФОМА. Зарабатывал поначалу немного…
АНДРЕЙ. Потом понял, что так много не заработаешь…
ФОМА. Конечно, не заработаешь…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Илоне, неожиданно). Так ты теперь психолог?
ТАНЯ (хмыкая). В таком возрасте быть моделью…
ИЛОНА (не замечая). Временно. Что может быть постоянного? Это два похожих занятия. Очень легко перейти от одного к другому.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Смежные профессии.
ФОМА. Но мы снова отвлекаемся.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Извините.
ФОМА. Надо понять психологию того времени.
ЛЮБА. Занятие как раз для психолога.
АНДРЕЙ. Психология человека во все времена одинакова…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (неожиданно). За деньги можно терпеть любые унижения.
ТАНЯ. Как он на себя непохож!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Тут лицо потеряешь – такое перенесть!
Анатолий Петрович встаёт со стула и ложится на пол.
ЛЮБА. Вот придумал – тут же грязно!
ФОМА (Илоне). Ему это не вредно?
ИЛОНА. Нисколько.
АНДРЕЙ. Даже полезно.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Расслабляет.
Все устремляют взгляды на Латного, ожидая от него чего-то.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (лёжа на спине). В этом положении, лёжа на полу, видишь всё иначе. Понимаешь, глядя наверх, какие вы все мелкие и ничтожные.
ЛЮБА. Ну конечно!
ФОМА. Встаньте, так и простудиться можно.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А вы ложитесь рядом со мной и сами увидите.
ФОМА. Я?
ИЛОНА. Можно мне?
АНДРЕЙ. Лучше не надо.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Стыд-то какой!
ИЛОНА. Ну хорошо, не буду.
ЛЮБА. Может быть, господин Думкин нам сможет помочь?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Я не уверен.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Не уверен он… «Так получилось!» Ложись, тебе говорят!
ТАНЯ. Ну что вам стоит?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Если вы настаиваете, то…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Я рядом с вами лежать не буду.
ГОСПОДИН ДУМКИН (облегчённо). Вот видите?
АНДРЕЙ. Не спугните его.
ФОМА. Именно в этом положении рождается истина… Эх, была ни была!.. (Ложится рядом с Латным.)
Пауза.
ИЛОНА. Ну как?
АНДРЕЙ. Полегчало?
ЛЮБА. Что вы видите?
ФОМА. Пока что ничего особенного… Потолок вижу.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Я вижу облака.
ТАНЯ. Как интересно! А можно я тоже?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Что тебе, девочка?
ТАНЯ. А меня он не помнит… Относится ко мне как к ребёнку.
ИЛОНА. Это у него такой запрет.
АНДРЕЙ. На всё несъедобное.
ЛЮБА (вздыхая). На всё сладкое.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ну что там, вверху? Есть что-то интересное?
ФОМА (морщась). Если это кому-то интересно…
ЛЮБА. Терпите, вы же всё это затеяли.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Бесполезно.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Две вещи никогда не перестанут волновать человека: качественная еда в желудке и полноценный секс с понравившимся партнёром.
АНДРЕЙ. А особенно отсутствие того и другого.
ИЛОНА. Ты записываешь или так просто?
АНДРЕЙ. Я принимаю это как руководство к действию… Фома Петрович, не одолжите мне огурец? Что-то аппетит разыгрался…
ФОМА. Подождите, я что-то вижу…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Паука, плетущего паутину…
ФОМА (закрыв глаза). Ну да, пыль какая-то на потолке…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Его будущую жертву… И край солнца, отсвет речной волны… Покой и будущие заботы…
ФОМА. Да, правда, так спокойнее…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ведро из колодца, наполненное водой. Стакан молока на деревянном столе. Ломоть свежеиспечённого хлеба…
АНДРЕЙ (вздыхая). Хотя бы огурчика одного, самого завалящего…
ЛЮБА (Илоне). Как бы он не впал в кому… Это не опасно?
ИЛОНА. Наоборот. Он выбирается на свет.
ФОМА (бормочет). Никаких забот… В деревню уеду, в деревню… (Потихоньку засыпает.)
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. От себя не убежишь и не спрячешься.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Хорошо, что подписывать больше ничего не надо!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Человек интересное животное. Пожалуй, самое интересное из всех животных. Ему всегда всего мало.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вот и надорвался на работе…
ТАНЯ (неожиданно). Обещал на мне жениться.
ЛЮБА. Деточка, ты ничего не путаешь?
ТАНЯ. Нет, тётенька! Говорил мне, что жена у него старая и совсем его не понимает.
ЛЮБА. А ты, значит, понимаешь?
АНДРЕЙ. Тут не сложно понять…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Браки будут совершаться под землёй, а не на небесах. Окончательно разрешат всё, и все концы уйдут в воду. Можно будет выйти замуж за осла или жениться на слонихе. Некоторые предпочтут муравья или бабочку. Это те, у кого будут стеснённые жилищные условия. Я возьму замуж белку, – она будет крутить колесо. Фантазии большинства остановятся на собаках и кошках, эстеты выберут аквариумных рыбок, живущих в стеклянном заточении, как в гареме, и только избранным гостям будет разрешено полюбоваться красивыми невольницами. Педофилия будет признана нормальным увлечением – таким же невинным, каким когда-то было коллекционирование марок. Детей будут любить неистово, за них будут болеть, как за любимую команду. Наиболее дальновидные фанаты выберут себе для любви неодушевлённые предметы – бугристый камень, поросший мхом, небольшую красивую вазу или незатейливую поделку из дерева. Всё будет разрешено и разрушено…
ЛЮБА (встревожено). Нельзя ли прекратить этот бред?
ФОМА (очнувшись). Нет-нет, это необходимо!
ГОСПОДИН ДУМКИН. Для науки?
ФОМА. Для следствия… Я ничего не пропустил?
АНДРЕЙ. Самое интересное.
ИЛОНА. Продолжайте, пожалуйста! Так интересно!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Нет, я прекращаю. Я не хочу с вами разговаривать, потому что вы ничего не видите.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Вот и хорошо. Надеюсь, сеанс закончен?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Э-э, нет, господин любезный… Мы ведь самого главного не узнали.
ЛЮБА. Да, не узнали.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Вы на что намекаете?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А что тут намекать. Ты лучше честно скажи: какие бумаги на подпись Анатолию Петровичу подсовывал, а?
ГОСПОДИН ДУМКИН (оскорблено). Что это значит?
ФОМА. Вы уж ответьте, если спрашивают. Тем более, что это всем нам интересно. Главный вопрос так и не разрешён: куда пропали деньги?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Это надо у хозяина поинтересоваться.
ФОМА. Хозяин в данном случае недееспособен. Вы это прекрасно понимаете…
ГОСПОДИН ДУМКИН. Так я, по-вашему, виноват в чём-то?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Отто!
ЛЮБА. Спокойнее, тебе нельзя волноваться!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. До чего хозяина довёл, а? Какой ловкий! Разве такой признается?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Попрошу оградить меня от оскорблений этого невежественного крестьянина…
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (господину Думкину). Э-э, морда твоя бесстыжая!..
ГОСПОДИН ДУМКИН. Если вы думаете, что я буду спокойно выслушивать эту брань…
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Ишь как задницей завилял! Отъел на хозяйских харчах! Педераст чёртов…
ГОСПОДИН ДУМКИН. Уберите от меня этого старого пердуна, от него козлятиной воняет!..
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Э-э, бессовестный… Иди-ка ты отсюда, пока цел!
ГОСПОДИН ДУМКИН. Больше вы меня не увидите. Прощайте! (Уходит.)
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (вдогонку). Элтон Джон тебе в жопу!
АНДРЕЙ. До свидания!
ЛЮБА (укоризненно). Василий Петрович!..
ФОМА. Василий Петрович, разве не наоборот?
ИЛОНА. Василий Петрович, что это, в самом деле?
ТАНЯ. Дядя Вася!..
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (нервно). Какой я тебе дядя Вася?.. До чего довёл старика, подлец! Мыслимое ли это дело? Деньги оттяпал и ещё не спроси его! Подлец!
Василия Петровича сообща успокаивают. Анатолия Петровича поднимают с пола. Все покидают гараж.
IV
Затхлый общественный туалет. Ядовитые тёмно-зелёные кабинки, старый кафель. На обшарпанной стене ветхий плакат. Можно прочитать: «Мир! Труд! Май!»
ЛЮБА. Это женский туалет или мужской?
ФОМА. Вы по нужде спрашиваете или так?
ЛЮБА (неуверенно). Я так просто…
АНДРЕЙ. Кажется, общий.
ТАНЯ (распахивая дверь кабинки). Какая разница!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (появляясь из соседней кабинки). Никакого стыда!
ТАНЯ. А что я должна делать? Чего вы меня за собой таскаете?
ЛЮБА. Как мы здесь очутились? До чего мы дошли!
АНДРЕЙ. Да, опустились…
ФОМА. Нам надо опуститься ещё ниже.
ЛЮБА (испуганно). Куда же ниже?
ФОМА. Дойти до самого дна, чтобы установить истину.
ИЛОНА вводит АНАТОЛИЯ ПЕТРОВИЧА. Он похож на пациента клиники для душевнобольных.
ЛЮБА. Да оставьте вы его в покое! Мне уже ничего не надо, а ему подавно!
ФОМА. А как же деньги?
ЛЮБА. Никаких денег мне не надо! Вчера приходили с проверкой, теперь вы!..
ФОМА. Как – не надо?
ЛЮБА. Да очень просто! Только бы вырваться отсюда!
ФОМА. Не верю. Деньги нужны всем. Это истерика, пройдёт.
ЛЮБА. Задохнуться можно!
ФОМА (не обращая внимания). Вот так он начинал строить свою империю – в этом самом месте. Как самый заурядный бандит…
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Можно я лягу?
ФОМА. Куда?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. На пол.
ФОМА. Вы что – с ума сошли? ( Тане.) Принесите ему стул.
Таня приносит стул. Анатолий Петрович садится. Илона становится сзади него.
АНДРЕЙ. Здесь он выбивал деньги из должников.
ИЛОНА. Здесь очень удобно выбивать деньги.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. До самой последней копеечки отдашь и не пикнешь!
ТАНЯ. А мне говорил, что юрист…
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Юристом у нас господин Думкин промышляет… Тёртый калач!
Входит ГОСПОДИН ДУМКИН.
ГОСПОДИН ДУМКИН (удивлённо, всем). Здравствуйте!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Вот он, лёгок на помине!
ФОМА. Что заставило вас изменить свои планы и вернуться?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Не до конца обобрал!
ГОСПОДИН ДУМКИН (Фоме). Я и не думал вас здесь встретить… Что здесь такое?
АНДРЕЙ. У нас здесь пикник.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (насмешливо). Не думал он… А чего же ты сюда припёрся?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Я, собственно… в туалет. Это мужской или женский?
ИЛОНА. Это, собственно, не туалет.
Пауза.
ЛЮБА. Это камера пыток.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Кромешная ночь. Болото.
ЛЮБА. Хочется какого-то света в душе!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Открой широко рот и попробуй посветить фонариком.
ЛЮБА. Я говорю: в душе, а не в горле.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (раздражаясь). У женщин душа как раз в горле!
ЛЮБА (нервно). А у мужчин в желудке!
Пауза.
ФОМА. Я вижу, совсем скоро мы получим нормальную семью.
ТАНЯ. Э-э, а мне что делать?
ИЛОНА. Искать и не сдаваться.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (неожиданно).
Не рассуждай, не хлопочи!..
Безумство ищет, глупость судит;
Дневные раны сном лечи,
А завтра быть чему, то будет.
ЛЮБА (испуганно). Что это?
АНДРЕЙ. Стихи, судя по всему.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (продолжая).
Живя, умей все пережить:
Печаль, и радость, и тревогу.
Чего желать? О чем тужить?
День пережит — и слава богу!
ЛЮБА. Я понимаю, что стихи… Чьи это стихи?
ТАНЯ. Он ещё и стихи сочиняет?
ФОМА. Фёдора Сологуба, кажется…
ИЛОНА. Почему?
ФОМА. Не знаю… мне так хочется…
АНДРЕЙ. Вы читали Фёдора Сологуба?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Этот Фёдор Сологуб – Фёдор Иванович Тютчев на самом деле.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. А как прочитал, с каким чувством!
ФОМА. Браво!
ИЛОНА. Дайте ему медаль.
Подходит Таня и вручает Латному шоколадную медаль. Звучат аплодисменты. Люба её забирает.
ЛЮБА. Потом съешь, когда в человека превратишься… Раньше только матом разговаривал. Нормальные слова между матерными для связи вставлял… Надо же – теперь Сологуб!
ГОСПОДИН ДУМКИН. Не Сологуб, а Тютчев.
ЛЮБА. Всё равно – в рифму.
ФОМА. К сожалению, это только запутывает всё дело.
ЛЮБА. Я знать не хочу никаких ваших дел! Я не могу здесь жить! Сколько нам ещё мучиться?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Скоро я вас всех освобожу…
ФОМА. Станем ли мы свободными на самом деле – вот вопрос…
АНДРЕЙ. Запущенный случай… К сожалению, тут медицина бессильна.
ИЛОНА. Будем надеяться.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. До смерти доведёте, я чувствую!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Со смертью прекращает действовать всё – любовь, дружба, ненависть, – и только недоумение остаётся: как это жил человек и вдруг умер? Этот вопрос, эту боль нам не разрешить никогда!
ФОМА. И получается, что…
АНДРЕЙ (перебивая). И получается, что ничего у нас не получится.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Раньше никаких вопросов не задавали. Просто так жили и всё… (Машет рукой.)
АНДРЕЙ. Теперь просто так жить никто не даст.
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Андрею). Да, мой шут, ты один можешь сказать мне правду.
ИЛОНА (Андрею). Осторожней с ним. Его лихорадит.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Как бы нам тут всем не заболеть!.. ( Господину Думкину.) А ты чего стоишь? Иди в кабинку и делай своё грязное дело!
ЛЮБА (возмущённо). Почему я должна всё это нюхать?
ТАНЯ. Да ладно, ерунда. Мы и не такое нюхали!
ЛЮБА. Наркоманка!
ТАНЯ. Не парься… Уже сказали всё: не рассуждай, блин, не хлопочи, блин…
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Поспать бы ему… (Кивает в сторону Латного.) Ишь как умаялся! Ходить уже сам не может!
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ (становится перед ним на колени). Отец, прости меня!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Да за что же?
АНАТОЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Прости! За всё прости!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. За всё? Это другое дело…
ФОМА ( Андрею). Как настойчиво! А вдруг он настоящий его отец?
АНДРЕЙ. Петрович?
ИЛОНА (Фоме). Да, Петрович?
ФОМА. Да-да… (Соображая.) Тогда я вполне могу оказаться его братом?
ЛЮБА (с недоумением). Ну а это откуда взялось? Нашлись ещё родственнички…
ТАНЯ. Я, между прочим, тоже имею отношение…
ЛЮБА. Ну конечно, деточка!
ФОМА. Очень просто: у меня отчество тоже Петрович. Неужели не ясно?
ЛЮБА. Да ерунда всё это!
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (Латному). Прощаю! Вставай!
ФОМА. Нет, не скажите… Тут может возникнуть новый поворот… Вот только что это нам даёт?... Надо подумать…
Латный хочет приподняться и валится на спину, раскинув в стороны руки.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Некогда тут думать! Человек умирает!
ИЛОНА (наклоняясь). Умер.
ЛЮБА. Уже?
ТАНЯ. Разыгрываете?
Пауза. Латный лежит крестом на полу.
ФОМА. Сам подписал себе приговор.
АНДРЕЙ. Надо отдать ему последние почести.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Куда его? ( Делает шаг в сторону кабинок.) Туда что ли?
ИЛОНА. Не пройдёт.
ЛЮБА. Пустите, я сама! (Ложится на мужа – ноги к ногам, руки к рукам, голова к голове. Затихает.)
Пауза.
ФОМА. Вот беда… выпить нечего… А закусить есть. (Достаёт из кармана огурец, надкусывает.)
ИЛОНА. Интересный был человек.
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (крестится). Отмучился… Деловой!
ТАНЯ. Весёлый был!
АНДРЕЙ. Прощайте, господин Думкин.
ГОСПОДИН ДУМКИН. Теперь, надеюсь, уже навсегда. (Уходит.)
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ (вдогонку). Смотри, в штаны не наложи, адвокат!
Пауза.
ЛЮБА (поднимаясь с пола). Ну хватит… У меня ещё стирка дома.
ГОСПОДИН ДУМКИН (возвращаясь). Господа, фотограф пришёл, чтобы сделать снимок к юбилею фирмы.
ФОМА. Какой фотограф?
ТАНЯ. Какой юбилей?
ВАСИЛИЙ ПЕТРОВИЧ. Что тут можно праздновать?
ГОСПОДИН ДУМКИН. А традиции? Господа, вы забыли про традиции!
АНДРЕЙ. А у нас есть традиции?
ГОСПОДИН ДУМКИН. Традиции нельзя отменить.
ИЛОНА. Нельзя их и соблюдать.
АНДРЕЙ (вздыхая). Если только традиции…
Все приходят в движение, пытаются занять удобное место. Смотрят улыбаясь в зрительный зал.
ЛЮБА. Хорошо, что его нет с нами.
Занавес.