Geum.ru

Нил, и дело осталось таким же запутанным и неясным, но Брум использовал удачно представившийся повод, чтобы в очередной раз заявить о своей невиновности

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
16

Предисловие

Предисловие

17

нил, и дело осталось таким же запутанным и неясным, но Брум использовал удачно представившийся повод, чтобы в очередной раз заявить о своей невиновности. А кто громче всех кричит: «Держи вора!»?

Мимоходом хочу пожаловаться. Хорошо англичанам, они используют единственный термин «сигнал», придав ему всеобъемлющий характер. Это и радиограмма, и раз­говор по радиотелефону, и флажный сигнал, и прожек­торный. Даже мегафон попадает в эту категорию. А уж какие сигналы отправляют просвещенные мореплавате­ли... Это же просто сказка. «В случае атаки кораблей про­тивника хочу остаться на поверхности». — «Я тоже». Вы можете представить себе подобный диалог между кораб­лями Советского флота? Я не могу.

Впрочем, мы немного отвлеклись. Эсминцы бросили конвой по инициативе Брума, адмирал Гамильтон лишь проштамповал решение подчиненного. Все дружно гово­рят, что Брум думал... Не занимайтесь вещами, которые вам не по силам! О каком предстоящем бое могла идти речь? Флот Метрополии находится более чем в 500 ми­лях позади! «Мы ждали боя в самом ближайшем време­ни». «Не верю», как говорил Станиславский. К тому же Брум неоднократно повторяет, что ту или иную радио­грамму он впервые увидел лишь на слушаниях. Однако относительно приказа крейсерам Гамильтона отходить на запад он такого не утверждает. Брум получил этот при­каз одновременно с Гамильтоном. А немцы, повторю, могли подойти только с юга. О каком бое идет речь?

Еще более странным выглядит приказ Брума осталь­ным кораблям эскорта бросить транспорты и спасаться по способности. Даже после расформирования конвоя корветы и траулеры могли взять под опеку транспорты, как это сделал «Айршир». Кое-кто говорит, что в этом случае сами эскортные корабли стали бы жертвами атак с воздуха и из-под воды. Но после расформирования кон­воя массированные воздушные атаки не повторялись, а отбить атаку одиночных самолетов корветы вполне мог-


ли, не говоря уже об эскортных миноносцах, имевших мощ­ное зенитное вооружение. Вместо этого малые корабли собираются вокруг кораблей ПВО, и они принимаются охранять друг друга. В столь тесный союз несчастные транс­порты уже просто не вписываются. Если решения капита­на 2 ранга Брума могут считаться ошибочными, то дей­ствия командира «Паломареса» капитана 1 ранга Джонси являются откровенно преступными. Ведь когда командир «Позарики» предложил взять под охрану группу транспор­тов, Джонси прямо это запретил.

Кстати, сравним действия командиров кораблей ПВО, сопровождавших конвой PQ-18. Капитан 1 ранга Адаме, командир «Алстер Куин», идет на прямое нарушение приказа адмирала Барнетта, чтобы лучше защитить транс­порты. Капитан 1 ранга Нэш, командир «Алинбанка», лишь обозначает свое присутствие.

Узнай обо нссм происшедшем, Сталин поинтересовал­ся: а знают ли британские моряки, что такое честь? Ред­кий случай, но я с ним полностью согласен.

Атака К-21

Когда речь идет о судьбе конвоя PQ-17, то неизбежно всплывает вопрос об атаке подводной лодки К-21 и судь­бе линкора «Тирпиц». Для квасных патриотов здесь даже вопроса нет. Атаковал, попал, повредил. Более того, в припадке шизофренического патриотизма один из рос­сийских телеканалов под 60-летний юбилей атаки Луни­на договорился до того, что К-21 «потопила фашистский суперлинкор». Поэтому попытки не то чтобы поставить под сомнение, а даже просто разобраться в проблеме — незамедлительно объявляются непатриотичными. Не со­мневаюсь, что в рамках провозглашенного правительством курса на правильное понимание отечественной истории, все дальнейшие рассуждения будут незамедлительно объявлены пособничеством фашизму и государственной изменой «вплоть до высшей меры наказания».